200Х-й год. Я - "зелёный" помощник машиниста электропоезда. Закрепляют меня с машинистом первого класса, этаким дьяволом стальной магистрали со стажем 30+ лет. Зовут Николаем Михайловичем, а если просто, то Михалычем.
Первая поездка. Едем на станцию N, там стоим два часа. Прибыли на конечную. Михалыч у меня спрашивает:
- Ездить умеешь?
- Нет.
- Ясно, садись за пульт.
Сажусь.
- Делай первую ступень торможения. Очко-полтора чтобы было в цилиндрах.
Неуверенно перевожу кран машиниста со II-го в Vэ-е положение. Загнал два очка в цилиндры.
- Не, нихера. Очко-полтора, не больше. Давай ещё раз.
Отпускаю тормоза. Делаю ступень. На этот раз очко.
- Ща нормально. Давай первую ступень, потом отпускай. И так повторяй.
Начинаю "дрочить" краном. Ступень-отпуск-ступень-отпуск-ступень-отпуск. Спина потом покрылась. Через минут десять Михалыч говорит:
- Так, ладно. Теперь делай лестницу. Одно очко, два, три, полное давление а потом ступенчатый отпуск по очку.
Снова работаю краном. Ладони все мокрые, с ручки крана чуть ли не течёт. Очень напряжно, когда ты совсем "зелёный", управляешь тормозами под суровым взором человека, который водил поезда ещё до твоего рождения.
Мои движения не уверены, при очередном ступенчатом отпуске тормозов за спиной что-то пшикнуло, а отпуск не произошёл. Михалыч произнёс:
- Так, резвее и чётче краном работай, срывной клапан теряет питание от медленных движений.
Так я тормозил и отпускал почти все два часа.
***
Отправились обратно. Садит меня за пульт уже во время движения. На каждой остановке Михалыч мне "диктовал":
- Давай ступень. Вторую. Третью. Отпускай до двух. Ща, тянись. Отпускай до одной.
А при трогании с места говорил, какую скорость набрать.
Через несколько остановок Михалыч внезапно перестал диктовать. Я вопросительно на него посмотрел, когда до платформы осталось метров двести.
- Чё ты на меня смотришь? Тормози давай.
Я проехал вагон мимо платформы. Михалыч улыбнулся:
- Ну и что ты сделал? Из первого вагона кто-нибудь выходит?
Смотрю в зеркало. Бабка из второго тамбура пытается слезть на землю.
- Да, бабулька выходит.
- Будем считать, что она тебя прокляла. Ладно, поехали дальше. Набирайся восемьдесят.
А на пульте машиниста лежала его сумка, да таким образом, что шлейка закрывала лампу контроля дверей. Она загорается, когда все двери электропоезда закрылись. Шлейка мне мешала, я её рукой отодвинул, чтобы посмотреть на лампу. Михалыч спросил:
- Чё ты на эту лампу пялишься?
- Ну... Чтобы увидеть, что двери закрыты, никого не зажало.
- А ты глазами в зеркало не видишь? Забудь про лампу, только зеркало.
- Понятно.
Через несколько остановок Михалыч спросил:
- Ты куда смотришь при торможении?
- Ммм... Ну, на путь...
- Нихера не на путь, ты на манометры уставился, кто на дорогу смотреть будет?
- Как же мне определить, что я нормально ступени торможения даю?
- Первую ступень быстро глянул, а потом вслепую. Нефиг на манометры смотреть. Тебе под колёса кто-то прыгнет, ты даже не заметишь.
- Вы же смотрите...
- А если нет?
- Понятно...
Прибыв на конечную, я чуть встал из кресла. Всё тело болело, одежда от пота прилипла к коже.
***
Прихожу на явку. Дали неопытного помощника. Спрашиваю:
- Ездишь умеешь?
- Нет.
- Ясно, садись за пульт.