Как скромная Ира превратилась в чудовище

Это было году в 92-м. Мой друг Гоша, который только закончил университет, и с которым мы любили выпить пиво, сыграть на бильярде, как-то сказал: "Познакомился с девушкой, вот завтра идем в кино". Я ответил: "Класс! Познакомь!".

Ира мне очень понравилась. Худенькая, сероглазая, блондинка. Высокому плечистому Гоше, она была по грудь. Ира прижималась к Гоше, держала его за руку, было видно, что влюблена. Казалась беззащитной, этакая городская незабудка.

Мы с Гошей весело тянули пиво, кружка за кружкой, Ира взяла бокал шампанского, его хватило Ире на вечер. Ира больше молчала, внимательно слушая наш разговор, иногда улыбалась, очень трогательно.

Кроткая - это полузабытое слово лучше всего описывало маленькую Иру.


А Гоша рассказывал за пивом о том, что хочет замутить бизнес, что-то с торговлей. Гоша закончил экономический факультет, был чертовски умен и амбициозен. Ира только произнесла грустно: "Гошенька, а это не опасно? Тебя же в банк зовут работать..."

Гоша ответил весело: "Нормаль!"

Через полгода свадьба, я был свидетелем Гоши. Ира-невеста была хороша, просто ангел. В разгар свадьбы я увидел, как Ира куда-то пропала. Шел покурить, увидел ее в ресторанной подсобке. Ира разложила на столе конверты с деньгами, которые им подарили. Подсчитывала. Я усмехнулся: "Ирка, сегодня твой главный день в жизни! Потом сосчитаешь!"

Ира отмахнулась: "Надо сейчас. И если мало будет, сказать, чтобы еще докинули". И снова взялась за купюры тонкими пальчиками.

Шло время. Гоша преуспел в своем бизнесе, купил почти новый "мерс", снял офис в центре Москвы, стал носить итальянский костюм. Да, было тревожно, стреляли, но умница Гоша всегда умел договориться.

Из двушки в хрущобе они перебрались в четырехкомнатую, в Сокольниках.

Мы виделись редко, Гоша был поглощен бизнесом. Но пригласил на день рождения. Сказал: "Будут только самые близкие, не хочу много народа".

Я приехал, с подарком Гоше и тюльпанами для Иры. Она взяла тюльпаны: "Спасибо. Но вообще я розы люблю".

За столом говорила только Ира. Распоряжалась. "Так, а теперь произнесет тост Игорь, они с Гошей партнеры". Гоша улыбался, помалкивал, отхлебывал виски. Мне Ира никак не давала слова. Наконец, я сам поднялся: "Хочу сказать о Гоше...". Ира нахмурилась: "Леш, не нарушай порядок!". Но я все же нарушил. Ира обиделась.

А потом Гошины друзья заговорили о машинах. Ира вдруг обратилась ко мне: "Леша, а у тебя какая?". Да никакая, ответил я. Ира подняла тонкую бровку: "Без машины? Странно".

Я спросил: "Ира, а ты чем занимаешься?". Ира повела рукой, словно императрица: "Нашим домом".

В разгар праздника в гостиную вошла женщина лет сорока, хлопотливая и застенчивая. Что-то шепнула Ире. Та сердито ответила: "Я же просила горячее ровно к восьми, в чем дело?"

Я повернулся к Гоше: кто эта женщина?

"Наша домработница, - ответил Гоша кротко. - Ира говорит, что ничего не успевает. Но это уже пятая, Ира всеми недовольна".

В десять вечера Ира поднялась с бокалом: "А теперь скажу я. Огромное спасибо, что пришли, что подарили столько всего! Особенно спасибо Игорю за велотренажер, ты настоящий друг. Давайте выпьем и по домам!"

Простак Игорь развел большие руки: "Ирка, мы еще хотим посидеть!"

"Извини, - ответила Ира. - Но мы не в ресторане".

Гоша промолчал, уставившись в стакан виски.

Прошло еще несколько лет, закончились девяностые. Гоша владел уже несколькими компаниями - недвижимость, торговля, что-то еще. Он растолстел, ездил с личным шофером на "порше", они переехали в загородный особняк. У них росли дети, мальчик и девочка.

Мы почти не общались. Но однажды весной Гоша сам позвонил: "Слушай, что мы как дураки? Давай в баню, а? Нам сделают отдельный номер".

И мы пошли в баню. Потом выпили бельгийского пива, которое Гоше доставили в таком количестве, что можно было им заполнить бассейн. Гоша был очень благодушен, остроумен - ну просто тот старый веселый Гоша, только слишком толстый. Вдруг он сказал: "А давай ко мне, а? Дом огромный, виски накатим, переночуешь. Кстати, бильярд тоже есть".

Я лишь спросил: "А Ира не против? У меня же так и нет машины".

Гоша улыбнулся: "Дом очень большой".

...Мы сидели напротив камина в глубоких креслах, обитых мягкой кожей. Тянули виски, болтали о юности, Гоша рассказывал о детях, которые учатся в Англии, показывал фотографии.

И тут появилась Ира. Вернее не так. Сперва я услышал ее. Ира кричала: "Я же сказала, чтобы ты постриг все кусты! Ты совсем тупой, а?"

Гоша вздохнул, тихо сказал мне: "Это она садовнику..."

Ира вошла к нам, увидела меня: "А, привет. - повернулась к Гоше. - Я уволю этого идиота! И еще. Мне надо завтра на мероприятие светское, с утра поеду за платьем, а на карте гроши..."

Гоша недоуменно спросил: "Несколько миллионов - это гроши?"

Ира взвизгнула: "Ты считаешь мои бабки, а?"

Гоша звякнул льдом в стакане: "Они все-таки не совсем твои. Но если ты думаешь, что этого мало..."

"Да, мало! - крикнула Ира. - Я живу как лохушка. Мне стыдно с подругами идти в ресторан. Я не могу даже купить нормальное платье! Ты ни черта не понимаешь, только бухаешь с какими-то голодранцами!"

Гоша быстро поднялся, обнял Иру за талию, вывел из гостиной, закрыл дверь. Я слышал, как она продолжает кричать отвратительным голосом. Ангел Ирочка. Кроткая девочка. Городская незабудка.

Я оделся, уехал, не распрощавшись, вызвал такси.

Водитель-балагур что-то болтал всю дорогу, рассказывал байки из жизни, я почти не слушал. Вдруг он произнес: "Деньги портят любого. Но женщин особенно. Превращают их в чудищ".

Я улыбнулся: "А вы очень правы. Очень".

Алексей БЕЛЯКОВ