С три хуя

На скамейке-качелях - я, Тарас, Воробей. Матвей и Карл - стоят напротив. Месят ботинками апрельскую грязь. Весеннее солнце слепит, пригревает. С крыши "хрущевки", у подъезда которой мы расположились, непрерывно текут сосульки. Только, что в "чипке" нам наполнили до краев десятилитровую пластиковую канистру разбавленным "жигулевским". Я напиздил у отца полный пакет привезенной дальневосточными родственниками сладкой сушеной корюшки - вяленная рыбка россыпью лежит на газете. Пачка "бонда" и 7, купленных "поштучно" сигарет "НВ" Хорошо! Мы прогуливаем географию. Потом прогуляем алгебру и физику. На историю, так уж и быть сходим, "Ваня" - "препод" хороший, и даже если заметит перегар, то сделает вид, что все в порядке.
Карл притащил из дома полусамодельный магнитофон "Дружок", динамик сипит, кряхтит, кассету то и дело "жует". Но зато у нас есть "МУЗЫКА"! Гнусавый Летов, как бы он пессимистично он не ныл - сегодня еще больше поднимает настроение.
Стаканов нет. Пиво пьем из пластмассового горла. Каждый норовит наебать друг друга. Мы с Тарасом и Карлом стараемся выпить с каждым глотком больше, давимся, пиво бещит по подбородку - халява, да и набухаться хочется, как можно скорее.


Воробей, наоборот, хочет остаться трезвым, боится, что предки запалят. Он только смачивает губы "жигулевским", и старается выглядеть как можно пьянее. Только Матвей, похоже, пьет столько, сколько ему надо - пиво куплено на его деньги. Буржуй, сука.
Ссым тут же - за гаражем. По часам первый урок уже закончился, а в канистре еще, как минимум, две трети и сигарет еще - хуева туча. Весело пиздим за жизнь, гогочем. Радуемся. Хорошо. Впереди у нас - практически, вечное "заебись". Вечные почти два часа, вечные две трети канистры, вечные 18 сигарет. Вечный праздник.
- Заябись...
- Ваще заябись.
- Охуенско...
- Пиздец, бля, как охуенско...
- Пацаны, а давайте каждый год, на хуй, тут собираться. Это ж самое наше охуенное место. Прикиньте, через десять лет тут же сидеть будем и пиво дубасить?
- Ага, бля. Важными, неибаться, будем.
- Да на хуй важными. Панки - форевер!
- Карл - стопудово будет писателем заебцовым! Таким, нашим, блядь, настоящим! Писатель-панк! Не было же таких? Не было! Давай уже сейчас пиши, лупень!
- Хуй там. Я навсегда "нефором" останусь. Только в Питере буду жить, ездить стопом по всей стране и хуйярить по стадионам музыку и свои песни. А группу назову " С три хуя"!
- Хааа! Заебательское название! Свежо, блядь!
- Давайте за "С три хуя"!
- А кто еще два хуя, кроме Карла?
- Гребенщиков и Бутусов, ебана! Они у него на подпевках будут!
- Хыгыгыгыгыыыы!!!
- Лучше Кинчев с Чистяковым.
- Ну их на хуй мне! Они оба по религии ёбанулись.
- Матвей, всяко, через десять лет миллионером будет! Приедешь, такой, на "Мерене" лупатом сюда, с охраной. Типа - криминальный авторитет.
- На хуй, криминальный авторитет? Я буду металлом барыжить и нефтью. Ну и вам по хате и по машине куплю!
- Хах! Ты тогда мне в долг свою щас отдай!
- Воробей, сука, ты куда?
- Идите на хуй, я - грызть гранит знаний. На физику я пойду. У меня до хуя уже прогулов
- Воробей, сука, профессором будет! Иди сюда, на хуй! Пей, тварь!
- Слава, ты же знаешь, я не разделяю твоей алкогольной философии!
- Пей, чо не панк что-ли!? На хуй твою физику. Все равно жаба выше тройки не поставит!
- Тарас, кароче, переводчиком будешь работать. За рубежом где-нибудь. Приедешь, в город весь в иностранных шмотках и с женой-американкой.
- Американской блядью, ыыыыы! Давалкой!
- Ты что, охуел, мразь, у меня жена будет верная! Йобны сейчас.
- Ладно, пацаны, не пиздите друг на друга. Нормальная у Тараса жена будет. У нас у всех жены нормальными будут.
- А Ты, Славик?
- Славик... ну, хуй знает. Может юристом?
- Не. Славик с Карлом панковать станет.
- Ему мать запретит.
- Угагагагагага!
- Я пацаны, стану дворником и сопьюсь. Ни у кого же такой мечты нет?
- Он в деревню уедет, к ебеням. Станет свиней разводить. Сало жрать. Зажиточный такой фермер.
- Не, передумал. Не дворником. Хуй там! Я буду как Джим Моррисон! Жить ярко умереть молодым! Только не молодым умру, а уже совсем старым. Лет в сорок. В должности губернатора области и нобелевским лауреатом... Хотя...
- И все идет по плануууууууууу!!!
- УУУУУУУУУУУУУУУУ!!!
- Все. Пацан сказал - пацан сделал. Значит через 10 лет. Здесь, блядь! На этой же скамейке! С пивасом! Ясно всем. Кто не придет - все движение проебал и не друг ни хуя!
- За не хуй, делать, пацаны!!!

-

Во вторую Чеченскую Матвей сильно обгорел в БТР, подорвавшемся на фугасе. Когда мы с Карлсоном и Воробьем пришли к нему в гости отметить его дембель, он сбежал от нас через окно своей квартиры на третьем этаже. Потом мать увезла его куда-то в Краснодарский край. Наверное... Больше о нем я не слышал.
У Воробья, получившего прозвище за свои птичий вес и рост проявилось какое-то генетическое гормональное заболевание. Сегодня он весит больше 160-ти килограмм. Иногда его, брызжащего слюной, с красными, от полопавшихся капилляр, глазами можно встретить на ультралевых митингах. Он то ли ампиловец, то ли лимоновец.
Лет восемь назад я сдал Карла в местную психушку. Он прятался на деревьях от "Этих". В смысле, "Тех", которые за ним в последнее время следили. Лечение помогло Карлу. Еще больше помогла церковь. Теперь он живет где-то при храме, делит со служками и дьячками подаяния прихожан. Со мной он не разговаривает категорически.
Год назад около меня остановилась новенькая "Мазда-шестерка". Из окна высунулась рожа одноклассника Тимура:
- Слава, ты же тоже на кладбище? Давай подвезу!
- Какое кладбище? Кого хороним?
- Тарас помер. Ты, что не слыхал?
В последние месяцы от безденежья Тарас перешел с бодяжного героина на лютую цыганскую "черняшку". Говорят, в последнее время он ставил уже чуть ли не по пять грамм.
А я вроде ничего. Работаю, как и хотел, дворником. На спирт и макароны хватает