Сами собой

Я надела черное платье с откровенным вырезом. Долго решала черное или белое, но остановилась на черном и теперь рассматривала себя в зеркало.
Очень хотелось выпить. Тем более, что вечер обещал быть занудным, а алкоголь обычно придает таким мероприятиям недостающие полутона.
Заглянула в бар. Что бы выбрать? Но выбора не было, на полке стоял только красный мартини. Выпить сейчас или подождать подругу Ларису?
Лариса не откажется, конечно. С чего бы ей отказываться? А, с другой стороны, стаканчик-два до её прихода влить в себя не грех. И ожидание пройдет быстрее.
Эх, дерьмо, сказочное, феерическое дерьмо этот мартини. Я сделала большой глоток и поперхнулась. Мартини кровавыми струйками стекал по вырезу, оставлял
липкие полосы на платье. Я окончательно расстроилась: в белом идти на такое мероприятие особого резона нет. Чертова тусовка, и, вообще, где шастает эта
Лариска? Я легкими нервозными рывками начала сдирать с себя испорченную вещь, представила себя со стороны и чуть не покатилась со смеху.
Великосветская, бля, барышня кидает в урну платье, стоимостью в одну деревеньку, будет другое. Повернулась спиной к зеркалу и чуть не разревелась.
Давно зажившие шрамы белыми ниточками сплелись в сетку паутины на коже.

Я никогда не задумалась над вопросом зачем он это делал. Мне было наплевать на его подколки и усмешки. Я не стремилась быть собой, с ним я была
игрушкой, его вещью, мне это тогда казалось правильным.
Он появился из темного пространства вокруг нашего с Лариской столика в баре "Экстрим" и был на тот момент мне нужен не больше прошлогоднего снега.
- Разрешите угостить вас шампанским?

Ненавижу шампанское, и ненавижу людей, предлагающих мне шампанское. Я после него, знаете ли, пержу во время секса.
- Чо, бля?
Я подняла нисколько не обезображенное на тот момент интеллектом лицо от бокала с каким-то коктейлем. Звучало это, наверное, как "идите нахуй", но этого я
Как -раз и добивалась. Его серые глаза выразили полное непонимание .
- Что?
Мальчику кажется, что ему послышалось. Хороший, наверное, мальчик, студент.
- Что уставился? Садись.
Он послушно сел. Первый и последний раз, когда я ему говорила, что делать.
И он налил мне шампанского. Я отхлебнула, подумала, что чертов зал катится в никуда и упала лицом на стол.

Ночью мне снились покойники, черными руками хватавшие меня за запястья. Я проснулась абсолютно голой, лёжа на животе на матрасе.
Мои руки были прикованы милицейскими наручниками к теперь холодной батарее.
- Ебаный в рот, какого хуя?
Эмоции переполняли меня через край.
- Антон. Меня зовут Антон.
Вчерашний очкарик стоял за моей спиной.
- Оччень приятно.
Сквозь зубы промямлила я. И чуть не обоссалась. Потому что трудно не обоссаться, если попала в руки к реальному маньяку.
- Ну вот и познакомились. Кофе будешь?
Блять, я люблю, когда мне приносят кофе утром, но не в такой экстремальной обстановке.
- Нет, уж. Может быть снимешь с меня наручники?
- Не хочешь, как хочешь.
Антон как-то широко, по-детски виновато улыбнулся, расстегнул ширинку джинсов.

Молчу, пытаюсь не открывать глаза. Убила бы его, но руки не освободить. Сволочь, какая сволочь. Ты не услышишь от меня ни одного слова.
- Эй, тебе не нравится? Ты же сама просила вчера.
Бляяя. Обрывки вчерашней ночи начинают всплывать в проясняющейся голове. Такси с угрюмым водителем-грузином, дверь моей квартиры, я рыгаю, стоя
на четвереньках. Антон терпеливо смотрит на это безобразие. Насколько же я ему понравилась? Стараюсь попасть ключом в замок. Теплые струи душа,
мягкие руки и тихий ласковый голос нового знакомого. Он возится со мной, как с непослушным ребенком, я отбиваюсь, а он на руках несет меня в кровать.
- Я лягу в соседней комнате.
Антон, ты что ебаться не будешь? Нахуя ты тогда приехал? Я бьюсь в беззвучной истерике смеха.
- Короче, завтра пристегнешь меня наручниками к батарее. Дальше понял, что делать?
Он кивает головой и уходит. Надеюсь, что навсегда. Я вырубаюсь, проваливаюсь в пьяный сон.

Антон за моей спиной воет и орёт как павиан. Теплые струйки стекают по моей промежности. Я покачиваюсь на надувном матрасе как на волнах.
Милый, глупый мальчик, такой нежный и смешной.
- Я так никогда ни с кем не кончал.
Ему понравилось. Еще бы, мужчине нужна власть, такие слабые от природы они должны чувствовать себя сильнее. Потом я узнала, что была его первой
женщиной, но это было потом.

- На колени, блядь, ноги расставила. Пихай это в себя.
Мы с Антоном живем уже пол-года. Он работает оценщиком, а я сижу дома, занимаюсь хозяйством, пишу.
Плетка жжет мои плечи, спину. Специальная насадка шлепает по промежности. Больно, бля, ну это уже слишком, надоело.
- Сука, извращенец, пошел нахуй.
- Я думал тебе нравится.
Из хозяина мира Антон снова превращается в милого, растерянного мальчика.
- Мне нравится? Когда меня пиздят плеткой? Да ебала я в рот такие приколы.
- Если честно, мне тоже. Я старался быть для тебя...
- Быть для меня? Дурак, какой же ты дурак.

Я звонила ему как-то из ночного клуба, находясь в том самом состоянии, в котором набирают телефоны давно пропавших из твоей жизни людей.
Тихий, такой знакомый голос, вежливо, но твердо попросил меня забыть этот номер. С этого времени он окончательно перестал существовать в
окружающей меня реальности, растворился в потоке воспоминаний. Он стал самим собой, просто стал самим собой.

Шехерезада