13 января 2012 года в 16:04
Кем быть?
У меня растут года,
будет и семнадцать.
Где учиться мне тогда,
чем заниматься?
В.Маяковский.
Я уже собирался свалить из дома, когда меня позвал отец.
- Ну что, у тебя полгода до окончания школы, надо решать, куда тебе поступать... мысли есть?
Весь мой внешний вид говорил, что у меня мыслей нет, тогда отец, после непродолжительной паузы продолжил.
- Вощем, ко мне особист приходил, предложили для тебя квоту от республики, в училище КГБ СССР. Подумай, к концу недели надо дать ответ.
Я с облегчением, от того что разговор закончен, пообещал подумать, и рванул к кентам.
В принципе я и не собирался особо думать. Точнее предмета для обдумывания у меня особо и не было. У меня уже был опыт раздумывания, куда идти после школы. Я тогда заканчивал 8 класс средней школы. Это был разгар перестройки. Время тотального дефицита, расцвета блата, первых кооперативов и вареных джинсов.
К высшему образованию в этот период относились презрительно. К примеру, профессия инженера была в это время презираема. Человек-неудачник. Например в школе, во время урока, учительница математики и программирования назидательно рассказывала нам поучительную историю из своего детства. Как было в ее классе два мальчика, один- гордость школы, по ее словам рвал жопу, чтобы получить красный аттестат, а другой- позор школы, тупенкий хулиган. А теперь, когда они дескать выросли, один занюханный инженер с мизерной зарплатой, а другой начальник мясного отдела в универсами. Один лузер, а другой соответственно уважаемый человек в городе, и каждый стремиться к знакомству с ним. Так что, авторитетами в глазах пацанов с моего двора были барыги и автослесари, и о высшем образовании если кто и подумывал сдуру, то вслух не говорил об этом.
Я с двумя своими одноклассниками сидели на крыше местного кинотеатра, и разглядывая звездное небо рассуждали.
Смысла учиться в 9-10 классе нет. А следовательно, надо либо идти в автодорожный техникум, либо есть еще вариант поехать в Ростов и поступить в мореходное училище.
О как. Мне эта идея не приходило в голову. Не хочу сказать, что она мне понравилась перспективой ходить в тельняшке и белом кителе. Больше она мне понравилось перспективой дальних рейсов в заграничное плавание. А где заграничное плавание, там и возможность купить себе, и может быть еще на продажу, видеомагнитофона и кроссовок.
( Фубля. Сейчас с ужасом представил себе, что было бы, если бы я тогда реализовал эти идиотские планы. )
Размышлять на эти темы было гораздо интереснее, чем их реализовывать. Так в процессе этих размышлений мы плавно перешли в 9 класс, получив форы еще два года.
Эти два года прошли быстрее, чем мне этого хотелось, и проблема что дальше постепенно начинала омрачать мое существование, так что предложение отца было встречено мною с определенным облегчением. Больше не надо было делать попытки выбора судьбы, просматривая книжку "ВУЗЫ СССР 1991 год".
Надо признаться, что для очистки совести, тем же вечером мною были проведены консультации с мамой и старшим братом.
Брат сказал, что пофигу куда идти, главное, чтобы была военная кафедра. Мама сказала, что мне самому решать, но на ее взгляд училище КГБ СССР неплохой вариант и привела следующие доводы.
1. Солидная организация. ( Мало кто в то время мог поспорить с этим доводом. )
2. Там всем сотрудникам каждый месяц выдают паек. ( Кто ни разу не выстаивал хоть раз в жизни 4 часа в очереди за сахаром по талонам 1 кг в руки, тот не прочувствует этот пункт.)
3. И самое главное, добавила мама, из отреза шинельной ткани, что будет тебе положена, я всегда сошью твоей будущей жене пальто, а из кальсон чистого хлопка, платье! ( Против этого довода, который хоть и вогнал меня на какое-то время в ступор, я так же не смог возразить.)
После того как я сделал свой как бы осознанный выбор, отец сообщил, что завтра в 14-00 в здании республиканского КГБ, меня, как и остальных потенциальных абитуриентов, будет ждать подполковник Озорных Михаил Эдмундович, для собеседования и инструктажа. От меня требуется лишь прийти вовремя, и на входе доложить дежурному офицеру на КПП, что я к Озорных.
Все складывалось удачно, школа в которой я учился, находилась в центре города, аккурат в 15 минутах пешком от здания КГБ, и я успевал после конца уроков заскочить на собеседование, и к 16-00 вернуться обратно, и я успевал на собрание орг комитета по проведению школьного конкурса красоты, посвященному 8 марта.
Как и полагается, о собеседовании я вспомнил аккурат в 14-00, и через 3 минуты я подбегал к зданию местного ЧК. Я влетел в предбанник и стал искать взглядом дежурного офицера, обнаружить коего мне не удалось. Причем я отметил кое какие не состыковки. По словам отца, я по любому не мог пройти в здание без суеты на КПП. Типа это же контора, режим.
В моем же случае, народ сновал туда сюда без явных затруднений.
Ищущий да обрящет! После непродолжительных поисков, мной в вестибюле здания было обнаружено большое окно из оргстекла с дырочками и кнопкой вызова. Я догадался, что скорее всего это и есть гнездо дежурного офицера. Кнопка вызова не работала, точнее пипка, на которую надо было жать, была вырвана с мясом, и тогда я с надрывом стал орать в просверленные дырочки, чтобы на меня обратили внимание. Через минут пять, мои истошные вопли привлекли чье-то внимание, и из глубины помещения за стекломменя попросили заткнуться раздался шорох шагов в мою сторону. Ко мне подошел человек в погонах, и поинтересовался какого хуя я ору, чем он моет мне помочь?
Я радостно сообщил ему, что я к Озорных пришел. Офицер всем своим видом разделил со мной мою радость, но выразил недоумение,и хули с того, чем он в таком случае еще может мне помочь?
Я был несколько обескуражен. Я сказал офицеру, что тот должен по идее, отвести меня к Озорных. Офицер парировал мне,а поебаться тебе не завернуть? что у него и так дел полно, и если мне надо, то вон коридор, шуруй и сам ищи своего Озорных.
Я побродил с пол- часа по коридорам, заглядывая в кабинеты и спрашивая Озорных. Но чекисты были заняты делом, и мягко просили не мешать им. Терпение мое было исчерпано, обозвав про себя всех сатрапами, я рванул обратно в школу, генерить идеи по проведению школьного праздника.
Дома я появился в районе 6 часов вечера. Мама с братом сообщили мне , что уже несколько раз звонил отец, и был он вне себя, дескать где я шоблаюсь, ведь меня куча народа ждет на собеседование.
Я взорвался. В красках и эмоциях я посвятил их в курс бардака, творящемся там, и про мои героические попытки найти Озорных. Мама с братом были сильно удивленны моим рассказом, и посоветовали позвонить отцу и повторить мою эпопею. Отец, как только услышал мой голос в трубке, начал громко и убедительно высказывать мне претензии, от чего руки мои дрогнули и выронили трубку на пол. Взяв себя в руки и выждав паузу когда отец набирал в грудь воздух, чтобы выдать мне следующую порцию информации, я успел выдать ему краткий курс моего визита в контору. Возникла пауза, после которой сильно удивленный голос отца переспросил,- "А ты в какое здание ходил? Опиши его!".
-"Ха, зашибись, что значит какое, двух этажное, желтого цвета, напротив проектного института..."
Как только я выдал эту фразу, я заметил, что мама с братом беззвучно и истерично задергались, упав лицами в стол, в трубке же я услышал скрежет зубов, утробный рык и в заключении вопль- " ИИИИДИИИИОТ!!!" и короткие гудки.
Я стоял в прострации, на ватных ногах, прислонившись к стене, слушая короткие гудки в трубке, под сдавленный смех и хрипы мамы и брата. Я догадался, что где-то прокололся, но где и как я еще не понимал.
Брат первый пришел в себя и сообщил мне, что я поперся не в здание республиканского КГБ, а в здание ГОВД Милиции. Еще он посоветовал быстро собрать вещи, и пересидеть пару дней у каких-нибудь знакомых, пока отец не отойдет, чтобы не было смертоубийства.
Через пять минут отец перезвонил снова, и очень кратко и убедительно сказал, чтобы я взял такси и бикицер в КГБ, меня там до сих пор все ждут.
Еще через три минуты я уже стоял на входе с тортом, и протягивал паспорт дежурному офицеру.
Мы - красные кавалеристы,
И про нас
Былинники речистые
Ведут рассказ:
Марш Буденного. Д.Я.Покрасс
Прошло полгода. Кроме подготовки и сдаче выпускных экзаменов в школе, я занимался прохождением медицинской комиссией сбором всевозможных справок и характеристик.
Настал день отъезда. Училище находилось в городе Орел, и маршрут следования у нас был хитрый. Сначала мы должны были самолетом долететь до Харькова, там сеть на поезд и проследовать в город герой Орел, где и находилось училище.
В аэропорту я наконец-то познакомился познакомиться с компанией потенциальных рекрутов в училище. Ведь на первичное собеседование, описанное в первой части, я припозднился по независящим от меня обстоятельствам на 4 часа. Нас всех собрали в одной из комнат, прочитали краткую инструкцию, по технике безопасности во время следования, пожелали удачи и выдали сопроводительные документы, а также, чем сильно меня удивили, назначили меня главным группы. Самооценка моя резко выросла. Я еще подумал, что если меня назначили главным группы, несмотря на мой косяк во время первой встречи, что же тогда остальные отмочили.
На прощание Озорных отвел меня в сторонку, и дал мне дополнительную справку, или я бы даже сказал мандат. Он еще добавил от себя, что это на случай непредвиденной ситуации.
Мандат был напечатан на гербовой, лощенной бумаге, с водяными знаками и реквизитами КГБ СССР. В мандате был приблизительно следующий текст.
"
Для предъявления всем гражданским и военным органам власти.
Выдана группе в количестве 11 человек, на время следования из пункта А в пункт Б, для выполнения специального задания. Предъявителю данного документа оказывать любую необходимую помощь и содействие предъявителю данного документа на территории Союза Советских Социалистических Республик. Старший группы ( дальше значилась моя Фамилия ИО)
"
Ахринеть! Не хватало только подписи самого Дзержинского.
Как только мы прошли зону контроля, я тут же показал моим новым компаньонам мандат, который был тут же всеми досконально изучен.
- С таким мандатом, стоит подумать а не заехать ли нам по пути на пару деньков в Сочи!- сформулировал мысль, гулявшую в наших головах Славка Жук.
Здесь надо сделать небольшое отступление, для рассказа о моих спутниках.
Нас было 11 штук. 11 представителей небольшой, но гордой степной республики Северного Кавказа. 10 штук выпускники школы, и один недавно демобилизованный из армии. Звали его Санал. Он как полгода как демобилизировался, и вернулся к себе домой, на затерянную в бескрайней степи чабанскую точку. Через полгода он все понял и решил, что надо как-то менять жизнь. Он продал всю свою отару баранов, ( благодаря чему ехали мы кудряво) и двинул в город. Так как служил он в пограничных войсках, его без проблем включили в нашу черную сотню.
Так же в команде были красавчик Славка Жук, мелкий шплинт и матершинник Юрик Пипка, коренастый увалень Женька Цибуля , близорукий Женька Кох да Минька Санджи-Горяев. Остальных, как ни пыжился, вспомнить не могу.
Теперь о каждом понемногу.
Славка Жук.
Высокий голубоглазый блондин. Его сильно любили бабы, чем мы и пользовались. Мы старались его запускать в самую гущу баб, например на дискотеке, и когда он к нам возвращался, к нему прилипало пара тройка представителей женского пола. Через пару таких заходов мы отбирали лучшие экземпляры, остальных отпускали на волю. Он учился в соседней от меня школе, и до меня доходили слухи, что в последнем классе в него втрескалась комсорг школы, красавица Юля Пилат. Но Слава ее игнорировал, и тогда Юля инициировала процесс изгнания Славки из комсомола, как бы за распиздяство за нарушение дисциплины. Повод был выбран удачно, так как распиздяйство нарушение дисциплины было неотъемлемой частью Славки, и его изгнали из комсомола. Тем же вечером Славка овладел Юлей в пионерской комнате, а на следующий день перевелся в другую школу.
Юрик Пипка.
Росту в нем было не больше 1.60 метра, и разговаривал он исключительно матом. Признаюсь, порою даже просил его мне надиктовывать. Как то мы с однокурсниками решили устроить вечеринку посвященную празднованию 8 марта. Ясен пень истинной нашей целью было не чествование памяти Розы Люксембург и Клары Цеткин, а бытовой и примитивный разврат, для чего мы заготовили убойное количество водки. Но толи по неопытности, толи из-за волнения мы умудрились с доселе невиданной скоростью перепиться, а заодно и травануться так, что ни о каком разврате не могло быть ни какой речи, чем были сильно опечалены приглашенные дамы. Так вот наутро, во время группового размышления- " Ну КАК ЖЕ ТАК?", Пипка выдал одну из своих нетленных мудростей. "- Рожденный пить, ебать не может!"
Женька Цибуля.
Здоровенный, добродушный, немногословный и простой как валенок. Наш неизменный авангард и арьергард. Если перед нами было минное поле, вперед всегда пускали его, и соответственно в критической ситуации пока мы сваливали, он неизменно прикрывал наш отход.
Женька Кох и Минька.
Они дополняли друг друга. Один был медлителен и задумчив, другой, как настоящий монгол, был дик и драчлив. Женька никогда не терял хладнокровия, Минька же терял голову за пару секунд. Был случай, когда мы большой компанией выехали погудеть в степь. Ехали мы на хлебовозке. Точнее внутри хлебовозки. В таких выездах в степь, действует одно железное правило, когда машина доезжает до места отдыха, ответственный за машину прячет ключи, чтобы ночью, когда все перепьются, никакая сволочь не вздумала покататься. Кто был хоть раз в степи, тот знает, чтобы вернуться из степи назад, надо тупо развернуть машину на 180 градусов и ехать, не сворачивая до упора, пока не приедешь обратно. А посему очень важно, чтобы на утро машина стояла в том же положении, в каком она и приехала, иначе дорогу назад можно уже и не найти. Потому, что в степи нет других ориентиров. В степи даже погадить целая проблема, где бы ты ни присел, тебя видно на десятки километров. Так вот в тот самый раз, мало того что ключи небыли спрятаны, так еще ночью пошел проливной ливень, и какой-то дурачёчек скомандовал эвакуацию, а пьяная толпа поддержала идею и мы стартовали. НОЧЬЮ!
Когда рассвело, и все протрезвели, мы осознали, что не имеем ни малейшего представления, где мы находимся! Нас спасло то, что благодаря ночному ливню степь развезло, и мы смогли найти дорогу назад по нашей же колее. Каково же было наше удивление, когда добравшись по нашим же следам до стоянки, мы обнаружили и Коха, сидевшего в спальном мешке, вглядывающемся близорукими глазами в бескрайний горизонт. Все были поражены этой находкой, один Кох был хладнокровен. Он верил и знал, что его не бросят, что за ним вернуться. Кремень мужчина!
Для всех нас это был первый самостоятельный выезд в большой мир, поэтому все оделись в самое лучшее, благодаря чему мы выгляделимаксимально по идиотски, пёстро и забавно. Мы шли широкими шагами навстречу неизвестности, прижавшись плечом к плечу, от бордюра до бордюра. Ветер дул нам в лицо, и фанфары играли нам в след. Мы шли навстречу судьбе, без страха и со 100% уверенностью, что этот мир ляжет под нас. Люди шарахались при виде нас, и подолгу всматриваясь нам в след, пытаясь понять, что ЭТО было?
Прокручивая в голове картинку нашей группы, я понимаю, что все, чем закончилась наша эпопея, было закономерно и предопределено.
Самолет выгрузил нас в аэропорту города Харькова, откуда нам необходимо было добраться до железнодорожного вокзала, где мы должны были загрузиться в проходящий поезд и проследовать в город Орел. На привокзальной площади, мы столкнулись с первой проблемой, в виде безумной очереди на такси.
"Это тебе на случай непредвиденной ситуации",- вспомнил я слова Озорных, и решил этот случай настал. Мы всем табором проследовали в начало очереди, и предъявили начавшей бухтеть очереди мандат. Очередь отшатнулась, и даже немного поредела. Мы без проблем втиснулись в две машины такси, причем в одну из машин с явным перегрузом. Мы ехали в гробовой тишине.
" Почем нынче ведро картошки?", безуспешно пытался разрядить ситуацию Славка Жук, получая в ответ несвязанные ответы водилы,- "Виноват!" или " Никак нет!".
Денег с нас взять наотрез отказались, и выгрузив наше барохло, машины с буксом укатили в даль.
Билетов в кассе не было, а была безумная и скандальная очередь из отчаявшихся, немытых и дурно пахнущих людей. Непредвиденные ситуации прямо-таки преследовали нас одна за одной. Славка взял у меня на время мандат и сгонял в воинскую кассу, и через десять минут мы были обладателями 4 мест в купе, и 7 мест плацкарта. Женщина в кассе со слезами в голосе, клялась здоровьем мужа что других мест нет, на что Славка ответил,- " Ммм, проверим...", и записав ее фамилию в записную книжку, забрал билеты.
Позднее, благодаря этому же мандату, начальник поезда поселил нас всех кучно в одном купейном вагоне.
Времени до поезда было у нас еще нормально, а по сему,город был отдан нам на разграбление мы решили осмотреть местные достопримечательности.
Мы сходили пару раз в кино, ресторан, объелись мороженного. Жизнь представлялась нам в самых радужных цветах. Нет, мы, конечно же, не забирали все бесплатно, и откровенно не наглели, но честно говоря, нам нравилась реакция, когда мы предъявляли наш мандат. А предъявляли мы его, даже там где в нем и не было надобности. Причем, ведь мы же по большому счету были сопливыми пацанами, и на Джеймса Бонда мы точно не походили. Но факт остается фактом, сомнений в том, что мы элита спецслужб на задании, ни у кого не возникало. Скорее всего, наш идиотский внешний вид колхоза на выезде, играл нам на руку. Кроме как спецзаданием это не объяснялось.
Мы выгрузились на вокзале Орла, и провели рекогносцировку. Узнать дорогу к училищу не представляло особой сложности. Все местные жители, особенно женщины, охотно отвечали на наши вопросы, подолгу болтая с нами, расспрашивая, кто мы и откуда. Все дело в том, что это училище было градообразующим. Население города составляло около 300 000 человек, и училище было основным поставщиком потенциальных женихов. Но, вскоре мы стали замечать, что изначально доброжелательные и улыбчивые жители, после того как узнавали от куда мы прибыли, резко менялись в лице, стараясь побыстрее закончить разговор.
Мы сразу сообразили в чем тут дело. Секрет раскрывался просто. Где-то за год до описываемых событий, республика от куда мы прибыли, прогремела на весь Советский Союз. В республиканской больнице, по неизвестной причине заразилось СПИДом человек тридцать народу. То ли когда шприцы мыли, хлорки забыли бухнуть в таз, толи это не СПИД был, но факт остается фактом, это был первый случай заболевания в Союзе, и как следствие, ко всем жителям и гостям республики относились как к прокаженным.
Не быстро и не медленно мы добрались до КПП училища, где нас встретил дежурный курсант, с повязкой на руке, штыком на поясе. Еще он был малёха чухноват. Мятая форма, с вытянутыми коленями и провисшим задом, пыльные сапоги, несвежий подворотничок. Но он был первым из потустороннего мира, а посему мы не сводили с него глаз и следили за каждым его телодвижением. Он небрежно спросил у нас курево, затем, пользуясь лишь одной рукой, достал коробок спичек, одними лишь пальцами вынул спичку чиркнул ее о коробок и прикурив сигарету, жадно затянувшись выпустил в воздух пару колец. В этот момент я понял почему удав Каа производил такое впечатление на бандерлогов.
Мы заговорили с ним, пытаясь произвести на него впечатление бывалых и своих в доску пацанов. Вопросы наши были кратки как пуля, и перемежались смачными плевками на асфальт.
"Ну че, как вообще?", "Сам та откуда?", "А че так?", "Точно все ништяк?".
Дежурный курсантик и сам был рад по расспрашивать нас, так что долго он нас не пытал, а сходу дал давать нам инструкции по выживанию в экстремальных условиях. Он стал сыпать фамилиями и званиями, поясняя кто зверь а кто нормальный мужик, сообщил классификацию деяний или залетов и наказаний за них, добавил что если пацаны правильные, то и все будет у них правильно, так как баб в городе много а через год режим училища становится сносным, и вообще, дал нам совет держаться к нему по ближе, потому что с ним ты точно не пропадем.
Надо признаться, что пока мы топали от вокзала до училища, настроение у нас было тревожное, но после беседы с дежурным, настроение пошло в гору, и вы угостили курсантика еще одной сигаретой.
Ненадолго.
Вдруг, из дверей КПП вышел майор, при виде которого курсант поперхнулся дымом и выронил сигарету.
Из краткой, но информативной беседы, а точнее диалога мы узнали много нового о нашем потенциальном покровителе. Мы узнали, что он гавно, и по нему дисбат плачет, и что ему не с ними надо пиздеть, а думать как сдать три хвоста, что все его товарищи давно разъехались по домам на каникулы, а он все лето будет торчать в вечном наряде а в промежутках между дежурствами на КПП, кухне и мойкой полов, готовиться к пересдаче. И если даже ему повезет, и он таки все сдаст, то лично он докажет ему, что это отнють не удача, и лично он приложит все усилия чтобы его распределили в настолько дальний гарнизон, что Магадан покажется ему курортом.
В разгаре этого монолога, раскрылись главные ворота училища, и в них показалась изрядная колонна курсантов, в полной военной выкладке. Когда колонна поравнялась с нами, раздался толи стон, толи вой, адресуемый нам.
-" домой! ДОМОЙ! ДОМООООЙ БЛЕАТЬ! БЕЕЕЕГИИИИТЕЕЕЕЕ!"
Даже когда колонна исчезла за поворотом, до нас еще какое-то время долетало эхо полное отчаяния и обреченности,
- "доМОООООООЙ!".
...
Внезапно небо затянулось тучками, перестали щебетать птицы кругом, даже легкий ветерок куда-то подевался. В наших сердцах проклюнулись ростки первых сомнений.
Мы еще не успели переварить все увиденное, как за нами пришел дежурный офицер, изъял наши документы, отвел нас к прапорщику завхозу, который выдал нам матрасы, и затем нас отвели в спортзал, где нас и заперли. Все было сделано четко и оперативно. По всей видимости, у них уже были случаи побегов. Нам еще сообщили, что утром нас погрузят в автобусы, и отвезут в полевой лагерь, находящийся где-то под Орлом, в лесу.
Какое-то время мы сидели в спортзале в одиночестве, но постепенно к нам стали добавлять таких же как мы, вновь прибывших абитуриентов со всех окраин нашей необъятной страны. Первым к нам добавили парнишку из Ярославля. Мы разглядывали его как марсианина. Оказалось, что в Ярославле живут такие же люди как мы. Затем привели парнишку из Вологды, после него двух парней из Львова, причем один из них был в суворовской форме, пара эстонцев, целый выводок белорусов, пара грузин, армянин, и так далее. К середине ночи спортзал был почти полон, и представлял из себя копию Ноева ковчега, только твари, которые по паре, представляли собою не животный мир, а народы Советского Союза. Никто не спал, все доедали домашнюю еду, допивали припрятанное бухло и знакомились беспрерывно болтая.
Вскрылась забавная штука, связанная с количественно-географическим составом прибывающих. Из каждой области или большого города, было по одному, максимум по два делегата, нашу же республику, скажем так не сильно населенную, представляло аж 11 рыл. Периодически у нас интересовались, а сколько вообще жителей в республике, мы отвечали, что мы все уже тут, пожалуй.
Утром нас разбудили, дали умыться, погрузили в автобусы и повезли в полевой лагерь.
Лагерь действительно находился в лесу. Он представлял собой палаточный лагерь, с плацем столовой и сортирами с умывальниками. Палатки были на 40 человек, с двухъярусными кроватями и буржуйкой. Лагерь был обнесен по периметру сеткой рабицей с колючей проволокой. Вокруг был дремучий лес, в лагерь вела единственная дорога, упиравшаяся в шлагбаум.
Нас выгрузили из автобусов, и построили перед комендантской палаткой.
К нашему удивлению, встретил нас довольно странный и разношерстный контингент. Странное было в том, что весь личный состав лагеря, что кроме пары офицеров, состоял из разношерстных солдат различных родов войск. В их числе были представители внутренних войск, танкисты, пара десантников, пограничники и так далее. Был даже один забавный матросик с Кронштадта, но о нем чуть попозже.
Комендант лагеря поздравил нас с прибытием в лагерь, обрадовал, что мы теперь, на время сдачи вступительных экзаменов, из нас формируется первая, вторая и третья роты, и представил нам нашего командира. Временным командиром оказался бравый десантник с именем Андрей.
После пламенной речи комендант сел в уазик и куда-тоупиздил уехал по очень важным делам, передав нас в распоряжение вышеописанным солдатикам.
Бравый сержант танкист сообщил нам, что для предотвращения случаев пищевого отравления, все вновь прибывшие должны, по очереди, пройти проверку личных вещей и особенно харчей привезенных из дома.
Мы выстроились в колонну, заходили в палатку, в которой солдатики проявляли заботу о нас, путем изъятия сомнительных продуктов. К нашему удивлению, все продукты, что мы предъявляли, оказались испорченными, и были изъяты, включая консервы неограниченного хранения. Процедура внешне напоминала, изъятие личных вещей у евреев, при отправке в гетто.
После экспроприации нас расселили по палаткам, и дали время перед ужином, на осмотреться и пообщаться с командиром.
После разговора с нашим десантником Андрем, многое прояснилось. Он рассказал нам, что за три недели до нас, вступительные экзамены сдавали армейцы. Есть такая тема в армии, когда после первого года службы, можно написать заявление, с просьбой направить солдата из армии на вступительные экзамены в училище. Если сдашь экзамены, то армия для тебя закончена, да еще и на все лето домой, пока поступившие недавние школьники, все лето проходят курс молодого бойца. Роют окопы, бегают по лесам и так далее. Ну а если экзамены провалил, то одна фигня получается мини отпуск, тем более что время поступления зачитывается в срок службы. И все кто удачно сдали экзамены, еще на прошлой недели разъехались по домам, а в лагере остались те, по кому решался вопрос принимать или отправлять назад в части. А по сему, он предложил нам сделку, он не устраивает нам пыталова, а мы не придумываем ему лишние проблемы, и изображаем иллюзию дисциплины. Мы пожали друг другу руки, и скрепили наш устный договор перекуром.
Кстати третьей роте командиром достался матросик из Кронштадта. Он был самый забавный. То ли он был дурак, толи дух анархизма еще с гражданской войны так пропитал стены и казематы Кронштадта, что все кто проводили в нем более года, впитывали в себя этот дух свободы. Он ходил по лагерю, сутуло попыхивая папироской, в своей морской робе, в тельняшке и сдвинутой на самый край макушки бескозырке. Он барражировал по лагерю, раскачивающейся походкой, подметая своими клешами дорожки, всем своим видом изображая качку на палубе, и что он представитель нечто особенного.
Как же он измывался над своей ротой. У них не было ни минуты покоя. Пока мы всем лагерем загорали на травке, изображая подготовку к экзаменам, третья рота постоянно маршировала по плацу, разучивая строевые песни. Строем в гальюн, строем к умывальникам. На время рота разбирала и собирала палатку, писала за него письма на гражданку, и бегала на камбуз за чайком для него. В дин прекрасный день, а точнее в ночь, терпение у роты лопнуло. Братва дождалась пока он уснет, повыдергивала колья от его палатки, ( а он жил в 4х местной индивидуальной палатке), завалила на него брезент, и теми же кольями его и отхуячила.
По всем понятиям это был залет. На следующий день прибыл комендант на разбиралово, весь лагерь замер в ожидании развязки. Комендант оказался толковым мужиком, сразу разобрался в сути вопроса. Роте дали нового командира, а морячка отправили в часть, с клеймом в личном деле, а пока он ожидал подготовки его документов, его определили на пару дней в вечный наряд, выносить с кухни на помойку жбаны с говнищем и объедками.
Вся третья рота, готовясь к экзаменам, развалившись на травке вдоль пути следования морячка с помоями, напевала ему "Яблочко" для поднятия настроения.
Каждое утро нас будили ровно в шесть утра.
Нет, это не была команда "подъем", нас не заставляли подниматься и одеваться за минуту, и нас не гоняли строем на зарядку. Для нас просто напросто врубали на полную катушку все радиоточки на территории лагеря, и запускали в эфир трансляцию Радио "Маяк". И ровно в семь утра, на полную катушку, вероломно и без предупреждения, прямо в мозг выдавали гимн Советского Союза.
После такого сон растворялся, и отказывался возвращаться. Мы выползали из палаток, и под бравурные звуки утренней гимнастики, топали умываться. После водных процедур нас строили на плацу для утренней поверки, и организованно, по ротно вели на завтрак. С первого дня мы оценили то преимущество, что мы одними из первых прибыли в училище и оказались в первой роте. Дело все в том, что столовая за раз могла вместить в семя только одну роту, и пока мы принимали пищу, вторая и третья роты стояли на плацу, и созерцали нашу трапезу. Хуже всех, как вы уже догадываетесь, приходилось третьей роте. И поделом им, народную мудрость " кто последний тот дурак" ни кто не отменял. Между нами говоря, прием пищи был для нас еще одним тревожным звоночком, для внутренних сомнений о правильности выбора свой судьбы. Об этом надо рассказать поподробнее.
Еда.
Нас рассаживали по десять человек за стол. На столе всегда нас встречал жбан подольше с жидким, жбан поменьше со вторым, чайник с запивоном и хлеб. Хлеба было много. Хлеба было очень много, в отличие от всего остального. Когда мы в первый раз стали разливать по тарелкам жидкое, последнему еды не хватило. Мы сначала подумали, что это какое-то недоразумение, и позвали дежурного. Дежурный брякнул нам мимоходом, " ...норма...", и мы стали сливать по чуть чуть со своих тарелок последнему. Когда стали делить второе, раскладывали уже с учетом приобретенного опыта, но последнему все равно не хватило. Поделились еще раз. Но когда же стали разливать из чайника чай, то оказалось что его хватает лишь на 1/3 стакана. В этот момент на чашу наших сомнений лег еще один камень.
Я не хочу сказать что мы голодали, но я говорю вам, что мы были в перманентном поиске еды. Мы не искали ее специально и не устраивали мозговые штурмы и акции на тему где достать еды, но где бы мы не находились, если в радиусе хапка от нас оказывалась еда, она всегда перекочевывала в наши карманы и нычки. Мы стаскивали весь хлеб, что оставался от еды в палатки, там он сушился, быстро были сварганены кипятильники из лезвий и двух проводов засунутых в розетку, и самой крепкой валютой в лагере наравне с сигаретами стал листовой чай. Мы все ниже и ниже опускались по социальной лестнице. В нас начинали просыпаться инстинкты, приобретенные нашими предками в трудные годы в лагерях, казармах, блокадах и ударных коммунистических стройках. Кстати, на нас быстро снизошло прозрение на тему якобы испорченной еды изъятой у нас армейцами в первый же день, даже некоторыми смельчаками были совершены вылазки, после коих часть еды вернулась к истинным владельцам.
В перерывах между приемом пищи, нам полагалось по распорядку время подготовки к экзаменам. Мы валялись на траве и под грохот радио пытались листать учебники и решать задачи. Но жаркая солнечная погода мало благоприятствовала нашей самоорганизации. Так же не добавляло нам усердие и чувство легкого голода. Лежать, зажмурившись и думать о еде было и интереснее, и приятнее. Но не все были пассивны, были и люди действия.
Самоволка.
В один прекрасный день, построившись на обед, мы не досчитались Славки Жука. Мы были несколько обескуражены. Во первых, лагерь был обнесен забором и колючей проволокой. Во вторых мало того что в самом лагере было делать нехера, но и трудно было себе представить, чем можно заняться за его пределами. В третьих, прием пищи было самым интересным и желанным время препровождением для нас. Славка не появился и к ужину, чем сильно нас взволновал. Славка появился получасом позже отбоя. Он появился в палатке с вполне довольной рожей, созвал нас к себе вопросом - "Жрать кто хочет?", и предъявил нам кастрюлю полную котлет.
Через пару минут мы уже поедали котлеты, запивая чаем и слушали рассказ Славки.
Славка, как и все мы, обуреваемыйбездельем , думами о еде, подготовкой к экзаменам, решил прошвырнуться на удачу по территории лагеря. Во процессе исследования территории, Славкой , в районе сортиров, была обнаружена небольшая дыра в заборе. Просочившись за пределы забора, он обнаружил небольшую тропинку, уходящую в лес. Немного углубившись в лес, он обнаружил поляны с земляникой. Земляника, знаете ли тоже еда, учитывая то что некоторые горячие головы уже предлагали добавлять в чай шишки, для бульона. В процессе собирательства и поедания даров природы, он сильно углубился в лес, и в полутора километрах от лагеря, тропинка привела его к реке, на берегу которого он обнаружил несколько пионерских лагерей. Кроме пионеров, в лагере оказались и пионервожатые, с коими Славка вступил в первичный контакт. Как оказалось, тропинка была не просто так протоптана, и сами уже поджидали первых самовольщиков. В общем, Славка был расспрошен, обласкан, искупан в реке и даже слегка загорел, и во время тихого часа накормлен. В отличие он нас, пионеры ели плохо, и проблем с едой не наблюдалось.
Это была первая радостная весть за три дня пребывания в лагере. Мы шептались до полуночи, планируя наш завтрашний поход, требуя от славки еще и еще раз перечислить всех вожатых по именам с подробным описанием их внешности, и завтрашнее меню из пионерской столовой.
Завтракали мы без аппетита , оставляя львиную долю еды пока еще не посвященным в нашу тайну товарищам. Сразу же еды, мы почесали в сторону сортиров, и через полчаса знакомились с молоденькими дурами вожатыми.
Чтобы застраховаться от последствий после расспросов, откуда мы, заранее была продумана легенда. Мы решили, что если мы будем из допустим Прибалтики, то и нам будет проще, и лишних шараханий от нас будет меньше. Мы напустили немного балтийского акцента, и исковеркали малёха наши имена и фамилии. Так мы стали Андрисом Таннисом, Вячисом Жукисом, и Ойгеном Каунасом. Выскочила проблема с Женькой Цибулей. К его роже, ну никак не клеилось ничего прибалтийского, включая акцент. После непродолжительного обдумывания ситуации, решено было, что он так и станется Женькой Цибулей. Простой такой, русский оккупант Женька Цибуля.
Жизнь начинала налаживаться. Особенно после того, как мы узнали о ежевечерних дискотеках в лагере, и раннем отбое для пионеров. Лето было теплое, ночи были темные, еды после пионеров было много, и до первого экзамена в лагере было еще дней пять.
Тайну от наших товарищей по роте долго скрывать не удалось. Исход в самовол стал носить лавинообразный характер, дыра в заборе была существенно расширена, тропа лучше утоптана. Если в первый день мы сходили в самоход вчетвером, то во второй день нас поперлось с десяток рыл, на следующий день на вечерней поверке во всех ротах наблюдались заметные бреши. В добавок ответственные за столовую забили тревогу, слишком много стало оставаться еды после трапез. Не знаю, что остановило нас идти в тот вечер, наверное это и было чувство самосохранения, или как оно зовется у настоящих ЧКистов- интуиция.
После той ночи, я стал приблизительно представлять, как выглядит английская лисья охота, или загон волков.
В то ночь, руководство лагеря, усилив свой гарнизон, устроило рад засад на всем протяжении тропы, а в районе сортиров, поставило заград отряд. Когда после окончания вечерней дискотеки основная масса народа возвращалась назад в лагерь, началась облава. Не знаю как, но внезапно лес огласился нестерпимыми звуками противовоздушной сирены, и включились нестерпимо яркие прожектора. Выстроившись цепью, вооруженные люди в пешем строю и на военных уазиках гнали толпу в направлении лагеря. К этой ночи, некоторые, совершенно обнаглевшие потенциальные курсанты, умудрялись срезать путь, и добираться до основного выгула по основной дороге, за что и поплатились первыми. Лес наполнился топотом мечущихся людей, улюлюканьем охотников и криками отчаяния жертв. Мы, хоть и сидели в палатке, от этого воя и шума и сами чуть не обосрались.Бегущих было так
будет и семнадцать.
Где учиться мне тогда,
чем заниматься?
В.Маяковский.
Я уже собирался свалить из дома, когда меня позвал отец.
- Ну что, у тебя полгода до окончания школы, надо решать, куда тебе поступать... мысли есть?
Весь мой внешний вид говорил, что у меня мыслей нет, тогда отец, после непродолжительной паузы продолжил.
- Вощем, ко мне особист приходил, предложили для тебя квоту от республики, в училище КГБ СССР. Подумай, к концу недели надо дать ответ.
Я с облегчением, от того что разговор закончен, пообещал подумать, и рванул к кентам.
В принципе я и не собирался особо думать. Точнее предмета для обдумывания у меня особо и не было. У меня уже был опыт раздумывания, куда идти после школы. Я тогда заканчивал 8 класс средней школы. Это был разгар перестройки. Время тотального дефицита, расцвета блата, первых кооперативов и вареных джинсов.
К высшему образованию в этот период относились презрительно. К примеру, профессия инженера была в это время презираема. Человек-неудачник. Например в школе, во время урока, учительница математики и программирования назидательно рассказывала нам поучительную историю из своего детства. Как было в ее классе два мальчика, один- гордость школы, по ее словам рвал жопу, чтобы получить красный аттестат, а другой- позор школы, тупенкий хулиган. А теперь, когда они дескать выросли, один занюханный инженер с мизерной зарплатой, а другой начальник мясного отдела в универсами. Один лузер, а другой соответственно уважаемый человек в городе, и каждый стремиться к знакомству с ним. Так что, авторитетами в глазах пацанов с моего двора были барыги и автослесари, и о высшем образовании если кто и подумывал сдуру, то вслух не говорил об этом.
Я с двумя своими одноклассниками сидели на крыше местного кинотеатра, и разглядывая звездное небо рассуждали.
Смысла учиться в 9-10 классе нет. А следовательно, надо либо идти в автодорожный техникум, либо есть еще вариант поехать в Ростов и поступить в мореходное училище.
О как. Мне эта идея не приходило в голову. Не хочу сказать, что она мне понравилась перспективой ходить в тельняшке и белом кителе. Больше она мне понравилось перспективой дальних рейсов в заграничное плавание. А где заграничное плавание, там и возможность купить себе, и может быть еще на продажу, видеомагнитофона и кроссовок.
( Фубля. Сейчас с ужасом представил себе, что было бы, если бы я тогда реализовал эти идиотские планы. )
Размышлять на эти темы было гораздо интереснее, чем их реализовывать. Так в процессе этих размышлений мы плавно перешли в 9 класс, получив форы еще два года.
Эти два года прошли быстрее, чем мне этого хотелось, и проблема что дальше постепенно начинала омрачать мое существование, так что предложение отца было встречено мною с определенным облегчением. Больше не надо было делать попытки выбора судьбы, просматривая книжку "ВУЗЫ СССР 1991 год".
Надо признаться, что для очистки совести, тем же вечером мною были проведены консультации с мамой и старшим братом.
Брат сказал, что пофигу куда идти, главное, чтобы была военная кафедра. Мама сказала, что мне самому решать, но на ее взгляд училище КГБ СССР неплохой вариант и привела следующие доводы.
1. Солидная организация. ( Мало кто в то время мог поспорить с этим доводом. )
2. Там всем сотрудникам каждый месяц выдают паек. ( Кто ни разу не выстаивал хоть раз в жизни 4 часа в очереди за сахаром по талонам 1 кг в руки, тот не прочувствует этот пункт.)
3. И самое главное, добавила мама, из отреза шинельной ткани, что будет тебе положена, я всегда сошью твоей будущей жене пальто, а из кальсон чистого хлопка, платье! ( Против этого довода, который хоть и вогнал меня на какое-то время в ступор, я так же не смог возразить.)
После того как я сделал свой как бы осознанный выбор, отец сообщил, что завтра в 14-00 в здании республиканского КГБ, меня, как и остальных потенциальных абитуриентов, будет ждать подполковник Озорных Михаил Эдмундович, для собеседования и инструктажа. От меня требуется лишь прийти вовремя, и на входе доложить дежурному офицеру на КПП, что я к Озорных.
Все складывалось удачно, школа в которой я учился, находилась в центре города, аккурат в 15 минутах пешком от здания КГБ, и я успевал после конца уроков заскочить на собеседование, и к 16-00 вернуться обратно, и я успевал на собрание орг комитета по проведению школьного конкурса красоты, посвященному 8 марта.
Как и полагается, о собеседовании я вспомнил аккурат в 14-00, и через 3 минуты я подбегал к зданию местного ЧК. Я влетел в предбанник и стал искать взглядом дежурного офицера, обнаружить коего мне не удалось. Причем я отметил кое какие не состыковки. По словам отца, я по любому не мог пройти в здание без суеты на КПП. Типа это же контора, режим.
В моем же случае, народ сновал туда сюда без явных затруднений.
Ищущий да обрящет! После непродолжительных поисков, мной в вестибюле здания было обнаружено большое окно из оргстекла с дырочками и кнопкой вызова. Я догадался, что скорее всего это и есть гнездо дежурного офицера. Кнопка вызова не работала, точнее пипка, на которую надо было жать, была вырвана с мясом, и тогда я с надрывом стал орать в просверленные дырочки, чтобы на меня обратили внимание. Через минут пять, мои истошные вопли привлекли чье-то внимание, и из глубины помещения за стеклом
Я радостно сообщил ему, что я к Озорных пришел. Офицер всем своим видом разделил со мной мою радость, но выразил недоумение,
Я был несколько обескуражен. Я сказал офицеру, что тот должен по идее, отвести меня к Озорных. Офицер парировал мне,
Я побродил с пол- часа по коридорам, заглядывая в кабинеты и спрашивая Озорных. Но чекисты были заняты делом, и мягко просили не мешать им. Терпение мое было исчерпано, обозвав про себя всех сатрапами, я рванул обратно в школу, генерить идеи по проведению школьного праздника.
Дома я появился в районе 6 часов вечера. Мама с братом сообщили мне , что уже несколько раз звонил отец, и был он вне себя, дескать где я шоблаюсь, ведь меня куча народа ждет на собеседование.
Я взорвался. В красках и эмоциях я посвятил их в курс бардака, творящемся там, и про мои героические попытки найти Озорных. Мама с братом были сильно удивленны моим рассказом, и посоветовали позвонить отцу и повторить мою эпопею. Отец, как только услышал мой голос в трубке, начал громко и убедительно высказывать мне претензии, от чего руки мои дрогнули и выронили трубку на пол. Взяв себя в руки и выждав паузу когда отец набирал в грудь воздух, чтобы выдать мне следующую порцию информации, я успел выдать ему краткий курс моего визита в контору. Возникла пауза, после которой сильно удивленный голос отца переспросил,- "А ты в какое здание ходил? Опиши его!".
-"Ха, зашибись, что значит какое, двух этажное, желтого цвета, напротив проектного института..."
Как только я выдал эту фразу, я заметил, что мама с братом беззвучно и истерично задергались, упав лицами в стол, в трубке же я услышал скрежет зубов, утробный рык и в заключении вопль- " ИИИИДИИИИОТ!!!" и короткие гудки.
Я стоял в прострации, на ватных ногах, прислонившись к стене, слушая короткие гудки в трубке, под сдавленный смех и хрипы мамы и брата. Я догадался, что где-то прокололся, но где и как я еще не понимал.
Брат первый пришел в себя и сообщил мне, что я поперся не в здание республиканского КГБ, а в здание ГОВД Милиции. Еще он посоветовал быстро собрать вещи, и пересидеть пару дней у каких-нибудь знакомых, пока отец не отойдет, чтобы не было смертоубийства.
Через пять минут отец перезвонил снова, и очень кратко и убедительно сказал, чтобы я взял такси и бикицер в КГБ, меня там до сих пор все ждут.
Еще через три минуты я уже стоял на входе с тортом, и протягивал паспорт дежурному офицеру.
Мы - красные кавалеристы,
И про нас
Былинники речистые
Ведут рассказ:
Марш Буденного. Д.Я.Покрасс
Прошло полгода. Кроме подготовки и сдаче выпускных экзаменов в школе, я занимался прохождением медицинской комиссией сбором всевозможных справок и характеристик.
Настал день отъезда. Училище находилось в городе Орел, и маршрут следования у нас был хитрый. Сначала мы должны были самолетом долететь до Харькова, там сеть на поезд и проследовать в город герой Орел, где и находилось училище.
В аэропорту я наконец-то познакомился познакомиться с компанией потенциальных рекрутов в училище. Ведь на первичное собеседование, описанное в первой части, я припозднился по независящим от меня обстоятельствам на 4 часа. Нас всех собрали в одной из комнат, прочитали краткую инструкцию, по технике безопасности во время следования, пожелали удачи и выдали сопроводительные документы, а также, чем сильно меня удивили, назначили меня главным группы. Самооценка моя резко выросла. Я еще подумал, что если меня назначили главным группы, несмотря на мой косяк во время первой встречи, что же тогда остальные отмочили.
На прощание Озорных отвел меня в сторонку, и дал мне дополнительную справку, или я бы даже сказал мандат. Он еще добавил от себя, что это на случай непредвиденной ситуации.
Мандат был напечатан на гербовой, лощенной бумаге, с водяными знаками и реквизитами КГБ СССР. В мандате был приблизительно следующий текст.
"
Для предъявления всем гражданским и военным органам власти.
Выдана группе в количестве 11 человек, на время следования из пункта А в пункт Б, для выполнения специального задания. Предъявителю данного документа оказывать любую необходимую помощь и содействие предъявителю данного документа на территории Союза Советских Социалистических Республик. Старший группы ( дальше значилась моя Фамилия ИО)
"
Ахринеть! Не хватало только подписи самого Дзержинского.
Как только мы прошли зону контроля, я тут же показал моим новым компаньонам мандат, который был тут же всеми досконально изучен.
- С таким мандатом, стоит подумать а не заехать ли нам по пути на пару деньков в Сочи!- сформулировал мысль, гулявшую в наших головах Славка Жук.
Здесь надо сделать небольшое отступление, для рассказа о моих спутниках.
Нас было 11 штук. 11 представителей небольшой, но гордой степной республики Северного Кавказа. 10 штук выпускники школы, и один недавно демобилизованный из армии. Звали его Санал. Он как полгода как демобилизировался, и вернулся к себе домой, на затерянную в бескрайней степи чабанскую точку. Через полгода он все понял и решил, что надо как-то менять жизнь. Он продал всю свою отару баранов, ( благодаря чему ехали мы кудряво) и двинул в город. Так как служил он в пограничных войсках, его без проблем включили в нашу черную сотню.
Так же в команде были красавчик Славка Жук, мелкий шплинт и матершинник Юрик Пипка, коренастый увалень Женька Цибуля , близорукий Женька Кох да Минька Санджи-Горяев. Остальных, как ни пыжился, вспомнить не могу.
Теперь о каждом понемногу.
Славка Жук.
Высокий голубоглазый блондин. Его сильно любили бабы, чем мы и пользовались. Мы старались его запускать в самую гущу баб, например на дискотеке, и когда он к нам возвращался, к нему прилипало пара тройка представителей женского пола. Через пару таких заходов мы отбирали лучшие экземпляры, остальных отпускали на волю. Он учился в соседней от меня школе, и до меня доходили слухи, что в последнем классе в него втрескалась комсорг школы, красавица Юля Пилат. Но Слава ее игнорировал, и тогда Юля инициировала процесс изгнания Славки из комсомола, как бы за распиздяство за нарушение дисциплины. Повод был выбран удачно, так как распиздяйство нарушение дисциплины было неотъемлемой частью Славки, и его изгнали из комсомола. Тем же вечером Славка овладел Юлей в пионерской комнате, а на следующий день перевелся в другую школу.
Юрик Пипка.
Росту в нем было не больше 1.60 метра, и разговаривал он исключительно матом. Признаюсь, порою даже просил его мне надиктовывать. Как то мы с однокурсниками решили устроить вечеринку посвященную празднованию 8 марта. Ясен пень истинной нашей целью было не чествование памяти Розы Люксембург и Клары Цеткин, а бытовой и примитивный разврат, для чего мы заготовили убойное количество водки. Но толи по неопытности, толи из-за волнения мы умудрились с доселе невиданной скоростью перепиться, а заодно и травануться так, что ни о каком разврате не могло быть ни какой речи, чем были сильно опечалены приглашенные дамы. Так вот наутро, во время группового размышления- " Ну КАК ЖЕ ТАК?", Пипка выдал одну из своих нетленных мудростей. "- Рожденный пить, ебать не может!"
Женька Цибуля.
Здоровенный, добродушный, немногословный и простой как валенок. Наш неизменный авангард и арьергард. Если перед нами было минное поле, вперед всегда пускали его, и соответственно в критической ситуации пока мы сваливали, он неизменно прикрывал наш отход.
Женька Кох и Минька.
Они дополняли друг друга. Один был медлителен и задумчив, другой, как настоящий монгол, был дик и драчлив. Женька никогда не терял хладнокровия, Минька же терял голову за пару секунд. Был случай, когда мы большой компанией выехали погудеть в степь. Ехали мы на хлебовозке. Точнее внутри хлебовозки. В таких выездах в степь, действует одно железное правило, когда машина доезжает до места отдыха, ответственный за машину прячет ключи, чтобы ночью, когда все перепьются, никакая сволочь не вздумала покататься. Кто был хоть раз в степи, тот знает, чтобы вернуться из степи назад, надо тупо развернуть машину на 180 градусов и ехать, не сворачивая до упора, пока не приедешь обратно. А посему очень важно, чтобы на утро машина стояла в том же положении, в каком она и приехала, иначе дорогу назад можно уже и не найти. Потому, что в степи нет других ориентиров. В степи даже погадить целая проблема, где бы ты ни присел, тебя видно на десятки километров. Так вот в тот самый раз, мало того что ключи небыли спрятаны, так еще ночью пошел проливной ливень, и какой-то дурачёчек скомандовал эвакуацию, а пьяная толпа поддержала идею и мы стартовали. НОЧЬЮ!
Когда рассвело, и все протрезвели, мы осознали, что не имеем ни малейшего представления, где мы находимся! Нас спасло то, что благодаря ночному ливню степь развезло, и мы смогли найти дорогу назад по нашей же колее. Каково же было наше удивление, когда добравшись по нашим же следам до стоянки, мы обнаружили и Коха, сидевшего в спальном мешке, вглядывающемся близорукими глазами в бескрайний горизонт. Все были поражены этой находкой, один Кох был хладнокровен. Он верил и знал, что его не бросят, что за ним вернуться. Кремень мужчина!
Для всех нас это был первый самостоятельный выезд в большой мир, поэтому все оделись в самое лучшее, благодаря чему мы выглядели
Прокручивая в голове картинку нашей группы, я понимаю, что все, чем закончилась наша эпопея, было закономерно и предопределено.
Самолет выгрузил нас в аэропорту города Харькова, откуда нам необходимо было добраться до железнодорожного вокзала, где мы должны были загрузиться в проходящий поезд и проследовать в город Орел. На привокзальной площади, мы столкнулись с первой проблемой, в виде безумной очереди на такси.
"Это тебе на случай непредвиденной ситуации",- вспомнил я слова Озорных, и решил этот случай настал. Мы всем табором проследовали в начало очереди, и предъявили начавшей бухтеть очереди мандат. Очередь отшатнулась, и даже немного поредела. Мы без проблем втиснулись в две машины такси, причем в одну из машин с явным перегрузом. Мы ехали в гробовой тишине.
" Почем нынче ведро картошки?", безуспешно пытался разрядить ситуацию Славка Жук, получая в ответ несвязанные ответы водилы,- "Виноват!" или " Никак нет!".
Денег с нас взять наотрез отказались, и выгрузив наше барохло, машины с буксом укатили в даль.
Билетов в кассе не было, а была безумная и скандальная очередь из отчаявшихся, немытых и дурно пахнущих людей. Непредвиденные ситуации прямо-таки преследовали нас одна за одной. Славка взял у меня на время мандат и сгонял в воинскую кассу, и через десять минут мы были обладателями 4 мест в купе, и 7 мест плацкарта. Женщина в кассе со слезами в голосе, клялась здоровьем мужа что других мест нет, на что Славка ответил,- " Ммм, проверим...", и записав ее фамилию в записную книжку, забрал билеты.
Позднее, благодаря этому же мандату, начальник поезда поселил нас всех кучно в одном купейном вагоне.
Времени до поезда было у нас еще нормально, а по сему,
Мы сходили пару раз в кино, ресторан, объелись мороженного. Жизнь представлялась нам в самых радужных цветах. Нет, мы, конечно же, не забирали все бесплатно, и откровенно не наглели, но честно говоря, нам нравилась реакция, когда мы предъявляли наш мандат. А предъявляли мы его, даже там где в нем и не было надобности. Причем, ведь мы же по большому счету были сопливыми пацанами, и на Джеймса Бонда мы точно не походили. Но факт остается фактом, сомнений в том, что мы элита спецслужб на задании, ни у кого не возникало. Скорее всего, наш идиотский внешний вид колхоза на выезде, играл нам на руку. Кроме как спецзаданием это не объяснялось.
Мы выгрузились на вокзале Орла, и провели рекогносцировку. Узнать дорогу к училищу не представляло особой сложности. Все местные жители, особенно женщины, охотно отвечали на наши вопросы, подолгу болтая с нами, расспрашивая, кто мы и откуда. Все дело в том, что это училище было градообразующим. Население города составляло около 300 000 человек, и училище было основным поставщиком потенциальных женихов. Но, вскоре мы стали замечать, что изначально доброжелательные и улыбчивые жители, после того как узнавали от куда мы прибыли, резко менялись в лице, стараясь побыстрее закончить разговор.
Мы сразу сообразили в чем тут дело. Секрет раскрывался просто. Где-то за год до описываемых событий, республика от куда мы прибыли, прогремела на весь Советский Союз. В республиканской больнице, по неизвестной причине заразилось СПИДом человек тридцать народу. То ли когда шприцы мыли, хлорки забыли бухнуть в таз, толи это не СПИД был, но факт остается фактом, это был первый случай заболевания в Союзе, и как следствие, ко всем жителям и гостям республики относились как к прокаженным.
Не быстро и не медленно мы добрались до КПП училища, где нас встретил дежурный курсант, с повязкой на руке, штыком на поясе. Еще он был малёха чухноват. Мятая форма, с вытянутыми коленями и провисшим задом, пыльные сапоги, несвежий подворотничок. Но он был первым из потустороннего мира, а посему мы не сводили с него глаз и следили за каждым его телодвижением. Он небрежно спросил у нас курево, затем, пользуясь лишь одной рукой, достал коробок спичек, одними лишь пальцами вынул спичку чиркнул ее о коробок и прикурив сигарету, жадно затянувшись выпустил в воздух пару колец. В этот момент я понял почему удав Каа производил такое впечатление на бандерлогов.
Мы заговорили с ним, пытаясь произвести на него впечатление бывалых и своих в доску пацанов. Вопросы наши были кратки как пуля, и перемежались смачными плевками на асфальт.
"Ну че, как вообще?", "Сам та откуда?", "А че так?", "Точно все ништяк?".
Дежурный курсантик и сам был рад по расспрашивать нас, так что долго он нас не пытал, а сходу дал давать нам инструкции по выживанию в экстремальных условиях. Он стал сыпать фамилиями и званиями, поясняя кто зверь а кто нормальный мужик, сообщил классификацию деяний или залетов и наказаний за них, добавил что если пацаны правильные, то и все будет у них правильно, так как баб в городе много а через год режим училища становится сносным, и вообще, дал нам совет держаться к нему по ближе, потому что с ним ты точно не пропадем.
Надо признаться, что пока мы топали от вокзала до училища, настроение у нас было тревожное, но после беседы с дежурным, настроение пошло в гору, и вы угостили курсантика еще одной сигаретой.
Ненадолго.
Вдруг, из дверей КПП вышел майор, при виде которого курсант поперхнулся дымом и выронил сигарету.
Из краткой, но информативной беседы, а точнее диалога мы узнали много нового о нашем потенциальном покровителе. Мы узнали, что он гавно, и по нему дисбат плачет, и что ему не с ними надо пиздеть, а думать как сдать три хвоста, что все его товарищи давно разъехались по домам на каникулы, а он все лето будет торчать в вечном наряде а в промежутках между дежурствами на КПП, кухне и мойкой полов, готовиться к пересдаче. И если даже ему повезет, и он таки все сдаст, то лично он докажет ему, что это отнють не удача, и лично он приложит все усилия чтобы его распределили в настолько дальний гарнизон, что Магадан покажется ему курортом.
В разгаре этого монолога, раскрылись главные ворота училища, и в них показалась изрядная колонна курсантов, в полной военной выкладке. Когда колонна поравнялась с нами, раздался толи стон, толи вой, адресуемый нам.
-" домой! ДОМОЙ! ДОМООООЙ БЛЕАТЬ! БЕЕЕЕГИИИИТЕЕЕЕЕ!"
Даже когда колонна исчезла за поворотом, до нас еще какое-то время долетало эхо полное отчаяния и обреченности,
- "доМОООООООЙ!".
...
Внезапно небо затянулось тучками, перестали щебетать птицы кругом, даже легкий ветерок куда-то подевался. В наших сердцах проклюнулись ростки первых сомнений.
Мы еще не успели переварить все увиденное, как за нами пришел дежурный офицер, изъял наши документы, отвел нас к прапорщику завхозу, который выдал нам матрасы, и затем нас отвели в спортзал, где нас и заперли. Все было сделано четко и оперативно. По всей видимости, у них уже были случаи побегов. Нам еще сообщили, что утром нас погрузят в автобусы, и отвезут в полевой лагерь, находящийся где-то под Орлом, в лесу.
Какое-то время мы сидели в спортзале в одиночестве, но постепенно к нам стали добавлять таких же как мы, вновь прибывших абитуриентов со всех окраин нашей необъятной страны. Первым к нам добавили парнишку из Ярославля. Мы разглядывали его как марсианина. Оказалось, что в Ярославле живут такие же люди как мы. Затем привели парнишку из Вологды, после него двух парней из Львова, причем один из них был в суворовской форме, пара эстонцев, целый выводок белорусов, пара грузин, армянин, и так далее. К середине ночи спортзал был почти полон, и представлял из себя копию Ноева ковчега, только твари, которые по паре, представляли собою не животный мир, а народы Советского Союза. Никто не спал, все доедали домашнюю еду, допивали припрятанное бухло и знакомились беспрерывно болтая.
Вскрылась забавная штука, связанная с количественно-географическим составом прибывающих. Из каждой области или большого города, было по одному, максимум по два делегата, нашу же республику, скажем так не сильно населенную, представляло аж 11 рыл. Периодически у нас интересовались, а сколько вообще жителей в республике, мы отвечали, что мы все уже тут, пожалуй.
Утром нас разбудили, дали умыться, погрузили в автобусы и повезли в полевой лагерь.
Лагерь действительно находился в лесу. Он представлял собой палаточный лагерь, с плацем столовой и сортирами с умывальниками. Палатки были на 40 человек, с двухъярусными кроватями и буржуйкой. Лагерь был обнесен по периметру сеткой рабицей с колючей проволокой. Вокруг был дремучий лес, в лагерь вела единственная дорога, упиравшаяся в шлагбаум.
Нас выгрузили из автобусов, и построили перед комендантской палаткой.
К нашему удивлению, встретил нас довольно странный и разношерстный контингент. Странное было в том, что весь личный состав лагеря, что кроме пары офицеров, состоял из разношерстных солдат различных родов войск. В их числе были представители внутренних войск, танкисты, пара десантников, пограничники и так далее. Был даже один забавный матросик с Кронштадта, но о нем чуть попозже.
Комендант лагеря поздравил нас с прибытием в лагерь, обрадовал, что мы теперь, на время сдачи вступительных экзаменов, из нас формируется первая, вторая и третья роты, и представил нам нашего командира. Временным командиром оказался бравый десантник с именем Андрей.
После пламенной речи комендант сел в уазик и куда-то
Бравый сержант танкист сообщил нам, что для предотвращения случаев пищевого отравления, все вновь прибывшие должны, по очереди, пройти проверку личных вещей и особенно харчей привезенных из дома.
Мы выстроились в колонну, заходили в палатку, в которой солдатики проявляли заботу о нас, путем изъятия сомнительных продуктов. К нашему удивлению, все продукты, что мы предъявляли, оказались испорченными, и были изъяты, включая консервы неограниченного хранения. Процедура внешне напоминала, изъятие личных вещей у евреев, при отправке в гетто.
После экспроприации нас расселили по палаткам, и дали время перед ужином, на осмотреться и пообщаться с командиром.
После разговора с нашим десантником Андрем, многое прояснилось. Он рассказал нам, что за три недели до нас, вступительные экзамены сдавали армейцы. Есть такая тема в армии, когда после первого года службы, можно написать заявление, с просьбой направить солдата из армии на вступительные экзамены в училище. Если сдашь экзамены, то армия для тебя закончена, да еще и на все лето домой, пока поступившие недавние школьники, все лето проходят курс молодого бойца. Роют окопы, бегают по лесам и так далее. Ну а если экзамены провалил, то одна фигня получается мини отпуск, тем более что время поступления зачитывается в срок службы. И все кто удачно сдали экзамены, еще на прошлой недели разъехались по домам, а в лагере остались те, по кому решался вопрос принимать или отправлять назад в части. А по сему, он предложил нам сделку, он не устраивает нам пыталова, а мы не придумываем ему лишние проблемы, и изображаем иллюзию дисциплины. Мы пожали друг другу руки, и скрепили наш устный договор перекуром.
Кстати третьей роте командиром достался матросик из Кронштадта. Он был самый забавный. То ли он был дурак, толи дух анархизма еще с гражданской войны так пропитал стены и казематы Кронштадта, что все кто проводили в нем более года, впитывали в себя этот дух свободы. Он ходил по лагерю, сутуло попыхивая папироской, в своей морской робе, в тельняшке и сдвинутой на самый край макушки бескозырке. Он барражировал по лагерю, раскачивающейся походкой, подметая своими клешами дорожки, всем своим видом изображая качку на палубе, и что он представитель нечто особенного.
Как же он измывался над своей ротой. У них не было ни минуты покоя. Пока мы всем лагерем загорали на травке, изображая подготовку к экзаменам, третья рота постоянно маршировала по плацу, разучивая строевые песни. Строем в гальюн, строем к умывальникам. На время рота разбирала и собирала палатку, писала за него письма на гражданку, и бегала на камбуз за чайком для него. В дин прекрасный день, а точнее в ночь, терпение у роты лопнуло. Братва дождалась пока он уснет, повыдергивала колья от его палатки, ( а он жил в 4х местной индивидуальной палатке), завалила на него брезент, и теми же кольями его и отхуячила.
По всем понятиям это был залет. На следующий день прибыл комендант на разбиралово, весь лагерь замер в ожидании развязки. Комендант оказался толковым мужиком, сразу разобрался в сути вопроса. Роте дали нового командира, а морячка отправили в часть, с клеймом в личном деле, а пока он ожидал подготовки его документов, его определили на пару дней в вечный наряд, выносить с кухни на помойку жбаны с говнищем и объедками.
Вся третья рота, готовясь к экзаменам, развалившись на травке вдоль пути следования морячка с помоями, напевала ему "Яблочко" для поднятия настроения.
Каждое утро нас будили ровно в шесть утра.
Нет, это не была команда "подъем", нас не заставляли подниматься и одеваться за минуту, и нас не гоняли строем на зарядку. Для нас просто напросто врубали на полную катушку все радиоточки на территории лагеря, и запускали в эфир трансляцию Радио "Маяк". И ровно в семь утра, на полную катушку, вероломно и без предупреждения, прямо в мозг выдавали гимн Советского Союза.
После такого сон растворялся, и отказывался возвращаться. Мы выползали из палаток, и под бравурные звуки утренней гимнастики, топали умываться. После водных процедур нас строили на плацу для утренней поверки, и организованно, по ротно вели на завтрак. С первого дня мы оценили то преимущество, что мы одними из первых прибыли в училище и оказались в первой роте. Дело все в том, что столовая за раз могла вместить в семя только одну роту, и пока мы принимали пищу, вторая и третья роты стояли на плацу, и созерцали нашу трапезу. Хуже всех, как вы уже догадываетесь, приходилось третьей роте. И поделом им, народную мудрость " кто последний тот дурак" ни кто не отменял. Между нами говоря, прием пищи был для нас еще одним тревожным звоночком, для внутренних сомнений о правильности выбора свой судьбы. Об этом надо рассказать поподробнее.
Еда.
Нас рассаживали по десять человек за стол. На столе всегда нас встречал жбан подольше с жидким, жбан поменьше со вторым, чайник с запивоном и хлеб. Хлеба было много. Хлеба было очень много, в отличие от всего остального. Когда мы в первый раз стали разливать по тарелкам жидкое, последнему еды не хватило. Мы сначала подумали, что это какое-то недоразумение, и позвали дежурного. Дежурный брякнул нам мимоходом, " ...норма...", и мы стали сливать по чуть чуть со своих тарелок последнему. Когда стали делить второе, раскладывали уже с учетом приобретенного опыта, но последнему все равно не хватило. Поделились еще раз. Но когда же стали разливать из чайника чай, то оказалось что его хватает лишь на 1/3 стакана. В этот момент на чашу наших сомнений лег еще один камень.
Я не хочу сказать что мы голодали, но я говорю вам, что мы были в перманентном поиске еды. Мы не искали ее специально и не устраивали мозговые штурмы и акции на тему где достать еды, но где бы мы не находились, если в радиусе хапка от нас оказывалась еда, она всегда перекочевывала в наши карманы и нычки. Мы стаскивали весь хлеб, что оставался от еды в палатки, там он сушился, быстро были сварганены кипятильники из лезвий и двух проводов засунутых в розетку, и самой крепкой валютой в лагере наравне с сигаретами стал листовой чай. Мы все ниже и ниже опускались по социальной лестнице. В нас начинали просыпаться инстинкты, приобретенные нашими предками в трудные годы в лагерях, казармах, блокадах и ударных коммунистических стройках. Кстати, на нас быстро снизошло прозрение на тему якобы испорченной еды изъятой у нас армейцами в первый же день, даже некоторыми смельчаками были совершены вылазки, после коих часть еды вернулась к истинным владельцам.
В перерывах между приемом пищи, нам полагалось по распорядку время подготовки к экзаменам. Мы валялись на траве и под грохот радио пытались листать учебники и решать задачи. Но жаркая солнечная погода мало благоприятствовала нашей самоорганизации. Так же не добавляло нам усердие и чувство легкого голода. Лежать, зажмурившись и думать о еде было и интереснее, и приятнее. Но не все были пассивны, были и люди действия.
Самоволка.
В один прекрасный день, построившись на обед, мы не досчитались Славки Жука. Мы были несколько обескуражены. Во первых, лагерь был обнесен забором и колючей проволокой. Во вторых мало того что в самом лагере было делать нехера, но и трудно было себе представить, чем можно заняться за его пределами. В третьих, прием пищи было самым интересным и желанным время препровождением для нас. Славка не появился и к ужину, чем сильно нас взволновал. Славка появился получасом позже отбоя. Он появился в палатке с вполне довольной рожей, созвал нас к себе вопросом - "Жрать кто хочет?", и предъявил нам кастрюлю полную котлет.
Через пару минут мы уже поедали котлеты, запивая чаем и слушали рассказ Славки.
Славка, как и все мы, обуреваемый
Это была первая радостная весть за три дня пребывания в лагере. Мы шептались до полуночи, планируя наш завтрашний поход, требуя от славки еще и еще раз перечислить всех вожатых по именам с подробным описанием их внешности, и завтрашнее меню из пионерской столовой.
Завтракали мы без аппетита , оставляя львиную долю еды пока еще не посвященным в нашу тайну товарищам. Сразу же еды, мы почесали в сторону сортиров, и через полчаса знакомились с молоденькими дурами вожатыми.
Чтобы застраховаться от последствий после расспросов, откуда мы, заранее была продумана легенда. Мы решили, что если мы будем из допустим Прибалтики, то и нам будет проще, и лишних шараханий от нас будет меньше. Мы напустили немного балтийского акцента, и исковеркали малёха наши имена и фамилии. Так мы стали Андрисом Таннисом, Вячисом Жукисом, и Ойгеном Каунасом. Выскочила проблема с Женькой Цибулей. К его роже, ну никак не клеилось ничего прибалтийского, включая акцент. После непродолжительного обдумывания ситуации, решено было, что он так и станется Женькой Цибулей. Простой такой, русский оккупант Женька Цибуля.
Жизнь начинала налаживаться. Особенно после того, как мы узнали о ежевечерних дискотеках в лагере, и раннем отбое для пионеров. Лето было теплое, ночи были темные, еды после пионеров было много, и до первого экзамена в лагере было еще дней пять.
Тайну от наших товарищей по роте долго скрывать не удалось. Исход в самовол стал носить лавинообразный характер, дыра в заборе была существенно расширена, тропа лучше утоптана. Если в первый день мы сходили в самоход вчетвером, то во второй день нас поперлось с десяток рыл, на следующий день на вечерней поверке во всех ротах наблюдались заметные бреши. В добавок ответственные за столовую забили тревогу, слишком много стало оставаться еды после трапез. Не знаю, что остановило нас идти в тот вечер, наверное это и было чувство самосохранения, или как оно зовется у настоящих ЧКистов- интуиция.
После той ночи, я стал приблизительно представлять, как выглядит английская лисья охота, или загон волков.
В то ночь, руководство лагеря, усилив свой гарнизон, устроило рад засад на всем протяжении тропы, а в районе сортиров, поставило заград отряд. Когда после окончания вечерней дискотеки основная масса народа возвращалась назад в лагерь, началась облава. Не знаю как, но внезапно лес огласился нестерпимыми звуками противовоздушной сирены, и включились нестерпимо яркие прожектора. Выстроившись цепью, вооруженные люди в пешем строю и на военных уазиках гнали толпу в направлении лагеря. К этой ночи, некоторые, совершенно обнаглевшие потенциальные курсанты, умудрялись срезать путь, и добираться до основного выгула по основной дороге, за что и поплатились первыми. Лес наполнился топотом мечущихся людей, улюлюканьем охотников и криками отчаяния жертв. Мы, хоть и сидели в палатке, от этого воя и шума и сами чуть не обосрались.Бегущих было так
Loading...
Чтобы оставить комментарий, необходимо авторизоваться:
Смотри также
