Чтобы помнили

- Шаман! - негромко позвал вождь.

Ответа не последовало. Вождь осторожно взялся за краешек шкуры, закрывавшей вход в пещеру, и потянул.

- Шама-ан! - повторил он. - Шаман, ты тут?

В пещере завозилось, зашуршало, зачавкало губами, потом из дымной полутьмы донеслось недовольное:

- А где еще мне быть?

- Я тут это...

- Заходи внутрь, - перебил его голос шамана. - Тепло не выпускай. Небось, не май месяц на дворе.

Вождь боком протиснулся в пещеру, заморгал, пытаясь привыкнуть к слабому свету костра, разведенного под глиняным горшком. Шаман сидел на грязной шкуре, расстеленной в дальнем углу пещеры, позевывая и протирая кулаками глаза.

- Я разбудил тебя, шаман? - ужаснулся вождь. - Прости меня, пожалуйста...

- Я не спал.

- Просто сейчас середина дня, я думал...

- Сказал же - я не спал! - рявкнул шаман и широко зевнул. - Я размышлял. Чего тебе нужно?

Вождь замялся.

- Я тут подумал... - и замолчал, смущенно ковыряя пол пещеры большим пальцем ноги.

- Ну, молодец, - похвалил его шаман. - Делай так почаще, это хорошее хобби.

- Чего? - переспросил вождь. Он быстро заморгал, мохнатые брови сошлись у него над переносицей, что было верным признаком усиленной работы мысли.

- Неважно, - отмахнулся шаман. - Все равно не поймешь. Это все?

- Не, - сказал вождь, запуская палец в нос. - Я это, чего подумал: вот мой отец был вождь племени, так?

Шаман пожал плечами.

- Ну, более или менее.

- И мой дед был вождь племени, верно?

- Тебе виднее, я вас всех не запоминаю.

- Вот именно, шаман. А ведь и до них были вожди! И никто их уже не помнит. Я спрашивал племя - моего отца еще смутно помнят, особенно женщины. А деда даже старухи не вспомнили, память у них уже не та. Ну, а тех, что до деда были, и вовсе никто не знает. А ведь, должно быть, мудрые были вожди, сильные, славные! А?

Палец вернулся из ноздри с добычей, вождь критически ее осмотрел и вытер о набедренную повязку. Шаман вздохнул.

- Очень мудрые, - подтвердил он.

- Так вот, - продолжал вождь. - Я и подумал: а если меня мамонт на охоте затопчет, или я с дерева упаду?

Шаман снова передернул плечами.

- Было бы неплохо, - буркнул он себе под нос.

Вождь быстро замотал головой, грязные волосы разметались вокруг его головы.

- Я не о том, - сказал он. - Что, если и меня племя забудет? Вот, помру я, пройдет время, и никто не вспомнит?

Шаман кивнул.

- Ага, - сказал он.

- Что "ага"?! - взвился вождь. - Я тут вождь или хвост коровий?

Шаман внимательно осмотрел вождя, пожевал губами.

- Вождь, - неохотно признал он.

Вождь кивнул.

- Ну так вот, - сказал он. - Хочу, чтобы меня помнили. Хочу, чтобы внуки моих внуков говорили: "Вот, был вождь Угу, самый лучший вождь племени".

Шаман вздохнул.

- А от меня-то что требуется? - спросил он.

Вождь смущенно почесался под набедренной повязкой.

- Ну... - неуверенно сказал он. - Ты это... Наколдуй чего-нибудь. Ты же все можешь.

Шаман потеребил бороденку.

- Это трудно...

- Пять бизоньих шкур, - поспешно сказал вождь.

- Хм-м-м...

- И нога антилопы.

Шаман кивнул.

- Ну и большой горшок для варки мяса, разумеется, - произнес он задумчиво. - Пусть твоя жена принесет его завтра. Проследи, чтобы она не забыла наполнить его вареным мясом.

- Конечно, - кивнул вождь. - Значит, сделаешь?

Шаман важно кивнул.

- Конечно. Но это еще не все. Нужно, чтобы ты выполнил кое-какие ритуалы...

- А без этого нельзя? - забеспокоился вождь. - Может ты как-нибудь сам? Постучишь в бубен, поколдуешь, а?..

- Я-то постучу, - сурово ответил шаман. - Кого люди должны запомнить, тебя или меня?

- Меня, - уныло признал вождь.

- Ну так слушай сюда, - сказал шаман, загибая на руке палец. - Во-первых, нужны открытые голосования.

- Чего?

- Голосование. Обряд такой. К примеру, ушли олени на юг. Выходишь к племени, говоришь: голосуем! Кто хочет перекочевать на юг, за стадами оленей, поднимите руку. Потом считаешь руки.

- Э-э...

- Я сам посчитаю, ясно? И тебе скажу. Если поднятых рук много, говоришь: большинство проголосовало "за", значит, кочуем.

- Так ведь это... Если стада уйдут на юг, нам и так придется следом идти. Зачем это... как его... голое сование?..

- Сказал же: обряд такой! - рассердился шаман. - А люди потом скажут: мудрый вождь, с народом посоветовался. Никто и не поймет, что выбора не было. Да и вообще, сделать можно по-своему, главное - чтобы голосование было.

- А-а-а... - почесал в затылке вождь. - Понял.

- Ничего ты не понял, - сказал шаман. - Просто делай, как я скажу.

Он загнул второй палец.

- Слушай дальше. Всем старикам, кто не может охотиться, назначишь пенсии.

- Чего?

- Пенсии, говорю, - повторил шаман. - Тьфу... Кормить стариков мясом надо. Всех, даже тех, кто уже ходить не может.

- А чего их кормить? - удивился вождь. - Берешь камень побольше, хрясь, и не надо никого кормить...

- Это пенсия, осел, - оборвал его шаман. - Колдовство такое.

Вождь открыл было рот, чтобы возразить, но шаман уже продолжал:

- И в-третьих...

- Сколько же у тебя этих пальцев, - обеспокоенно сказал вождь.

- Это самое важное, - сказал шаман. - Ты сейчас от всей добычи берешь себе половину, так?

- Ага, - кивнул вождь. - Я же вождь!

- Вот, - сказал шаман. - А с сегодняшнего дня бери поровну со всеми.

- Это еще зачем? - не поверил ушам вождь.

- За деревом! - огрызнулся шаман. - Чтобы люди думали, что ты щедрый и справедливый.

Вождь нахмурился, слова шамана показались ему зловещими, хотя смысл от него ускользал.

- Через какую-нибудь пару лет, - продолжал шаман, - люди будут тебя обожать. Хорошего вождя люди сами захотят помнить. Возьмут каменный топор, высекут на скале твой портрет, подпишут: "Угу, самый лучший вождь племени". Я потом придумаю письменность, может, на той неделе, чтобы можно было подписать... И уж тогда тебя никто не забудет.

- Никогда? - недоверчиво спросил вождь.

- Никогда, - пообещал шаман.

Вождь задумчиво пожевал губами.

- Ждать уж очень долго, - сказал он.

- Ну, а ты как хотел?

- Побыстрее бы...

Шаман вздохнул.

- Иди. Сегодня назначаешь пенсии, завтра - устроишь голосование. Про добычу не забудь: со всеми поровну.

Вождь печально вздохнул и вышел. Когда шкура за ним опустилась, шаман почесался и улегся обратно на шкуры. Через несколько минут тишину пещеры нарушал только мирный раскатистый храп.

На следующий вечер вождь вернулся.

- Вот и ты, шаман, - сказал он, завидев шамана, сидящего на корточках рядом с пещерой. Перед шаманом стояла плошка с ягодами, которые шаман неторопливо отправлял в рот.

- Вот и я, - хмуро отозвался шаман. - А вот ты. Мы оба тут, нет только моего горшка с вареным мясом.

Вождь отмахнулся от него.

- Шаман, я все сам придумал. Я сделал по-другому.

- Да ну? - приподнял бровь шаман.

- Ага, - радостно кивнул вождь. - Пойдем, покажу!

Шаман не двинулся с места.

- Идем, идем! - потянул его за рукав шкуры вождь.

Шаман неохотно поднялся и последовал за вождем. Тот обогнул холм, спустился по лощине и наконец остановился перед плоским обломком скалы, лежавшим у тропинки.

- Вот! - гордо сказал вождь. - Вот, видишь? И не надо никаких этих, сований, или как их там.

Шаман взглянул на камень. На гладкой поверхности виднелись глубокие царапины, приглядевшись, шаман понял, что они изображают человека с дубинкой в руке.

- Примитивное искусство, - сказал шаман. - Это, стало быть, ты сам?

- Ага! - с гордостью произнес вождь. - Отличный рисунок, ты с первого взгляда понял, что это я. По этой тропинке все племя каждый день ходит, все будут видеть меня, и никогда не забудут. Будут говорить: "Вот, это Угу, он самый лучший вождь племени, потому что он на камне нарисован!" Здорово я придумал?

Шаман помолчал. Потом пожал плечами.

- Ну, - сказал он, - что-то в этом есть.

- Я мудрый, - сказал вождь. - Ты тоже мудрый, шаман, но я мудрее.

Шаман вздохнул.

- Горшок с мясом чтоб был в моей пещере завтра, - сказал он. - И про бизоньи шкуры не забудь. Это моя идея, так что ты мне должен.

Потом он отвернулся и неторопливо побрел по тропинке обратно. Дойдя до поворота, он обернулся к вождю, все еще любовавшемуся своим портретом, и добавил:

- И вот что еще... Я конечно не спорю, можно и так. Помнить-то они будут, вот только...

- Что? - недовольно спросил вождь.

- Да нет, ничего, - ответил шаман. Секунду помедлив, он снова повернул голову к вождю и добавил:

- Если захочешь узнать, почему люди над тобой смеются - заходи, растолкую.

И ушел.