Паследне падонагг

Толпа с факелами окружила небольшой домик, но ломать дверь народ еще побаивался. Было пять часов утра осеннего равноденствия две тысячи ... года.
Люди молчали.
Однако по лицам было понятно, что просто выпустить пар и разойтись никто не собирается. Собрался практически весь городок: мужчины с тяжелыми кулаками рабочих и интеллигенты, покашливающие и постоянно поправляющие очки, пенсионеры в старых пальтишках и пенсионерки в калошах, толстые дамочки с пухлыми пальцами, на которых красовались толстые кольца, и тонкие девицы в дешевеньких курточках из нейлона.
И дети.
Хмурые старшеклассники, постоянно прикуривающие друг у друга, тринадцатилетние сопляки и соплячки в безразмерных кроссовках и малявки с трогательными шейками.
Молчание хоть и длилось, но недолго.
Их лидер - учитель русского языка и литературы местной школы - вскочил на пень и, четко артикулируя, начал:
-Братья и сестры!
Народ напрягся.
-Давай!!!! - заорал учитель и ночь взорвалась. Люди в мгновение ока смели забор, в окна полетели булыжники, а дверь затрещала.
Не прошло и минуты, как хозяина, в разорванной рубахе и с разбитым носом, вытащили и, связав, поволокли через город.
-ШОЗАХЕРБЛЯ, - кричал несчастный, - ЭТА КАКАЙАТА АШИПКА!
-Поговори еще, сука! - ясно произнося каждую гласную и не оглушая ни одной согласной, хором отвечала ему толпа.
Куча дров переложенных сухой соломой была давно сложена на главной площади.
Трибунал ждал на помосте. Человека бросили на колени перед судьями, и толпа отхлынула, ожидая.
-Раскаиваешься ли ты? - пророкотал главный.
-ЖЕЗДЬ... ЙА НЕ ПАНИМАЙУ... - забормотал человек - ЙА НЕ НОРУШАЛЛ ЗАКОНАФФ, ЙА...
Однако закончить он не успел.
-Вы все слышали! - возопил второй судья - пятидесятилетняя женщина со следами былой красоты на лице.
-АНИЧКА, - умоляюще сложив руки, взмолился человек, - КАГ ЖИ ТЫ МОЖИШ, ЛАПАНЬКА МАЙА? РАЗВИ ТЫ НИ ПОМНИШ КАГ ТЫ ТАЩЩИЛАЗЬ КАГДА ЙА...
-Молчать! - перекосившись, страшно крикнула женщина. - Я давно признала свои ошибки, я чиста перед богом и людьми!
- СОТОНА... - пробормотал человек
- Ты сказал достаточно, - произнес третий судья. - Но ты еще можешь заслужить легкую смерть. Отрекись от дьявола! ОТРЕКИСЬ!
Человек, завороженно кивая, молчал.
- Повторяй за мной, - гремел судья, - ОднАждЫ ОтЕц ОнУфрИй ОбхОдЯ ОкрЕстнОстИ ОнЕжсАгО ОзЕрА...
- ЙА НЕ МАГУ, - горько произнес бедняга, ломая руки, - ЙА РАД БЫ, ЙА БЫ ФСЕЙ ДУШОЙ!..
Толпа зашумела:
"Хватит!" - "Этот не раскается!" - "Нечист язык его!" - "Ему шайтан в рот насрал!" - "Была бы честь предложена!" - "Он еще говорит о душе, братья! Тьфу!"
Главный судья поднялся, и снова настала тишина.
-Приговор всем известен, - сказал он. - Давайте.
Рядом с костром был сооружен наспех сляпанный из кирпича отрезок стены длиной и высотой примерно в два метра.
-НЕТ! - заорал человек, увидев ее, - НЕТ! ЙА НИХУЙА НИ ЗАСЛУЖИЛЛ ПАДОБНАВА!
Но его мало кто слушал. Два здоровяка подхватили его за щиколотки и запястья и начали мерно раскачивать.
-Раз, - считала толпа - два... ТРИ!
Придав телу максимальное ускорение, здоровяки отпустили конечности человека и тот, с треском врезавшись в стену, заорал.
Дернув, его поставили на колени.
Местный врач - старичок с добрыми глазами - взял его за подбородок одной рукой и зажал нос другой. Человек рефлекторно открыл рот, и доктор мгновенно влил ему в глотку содержимое пузырька, на котором красовалось изображение черепа и костей.
-Ну как яд? - заорали в толпе, насмехаясь, - хорош?
-УБИЛНАХ, - прошептал человек, бледнея на глазах.
-Не бойтесь, от этого сразу не умирают! - усмехнулся доктор, складывая саквояжик.
Человека же тем временем волокли к толстому короткому отрезку бревна, поставленному на попа. Двое обхватили человека за шею и пояс, а третий прижал его левую руку к плоской круглой поверхности среза.
Из толпы вышел некто, поигрывая громадным топором.
- СЦУКО, - увидев его, захрипел человек, пытаясь выдраться.
-Чмоки, противный, - пророкотал некто, с силой опуская топор. Пальцы отлетел во все стороны. На плаху положили правую руку. Топор опустился еще раз.
Толпа вздохнула.
А человека уже распинали на кресте в середине будущего костра. Беспалые ладони пригвоздили к перекладинам значками "золотое перо альтерлита" (человек, увидев это, горько улыбнулся и пробормотал что-то вроде "ВОН КАК ДАВЕЛОЗЬ СВИДИЦЦА"), сверху на дрова вывалили сотни пожелтевших календарей две тысячи мохнатого года, на которых еще можно было прочесть какие-то короткие афористические строчки.
-КОЛИНДАРИ, - прошептал человек, - АНИ ПРИКРАСНЫ!
Сверху все присыпали старыми, однако явно не использовавшимися ковриками для мыши, самими мышками, ручками, дешевыми, никем и никогда не читавшимися книгами.
Вперед выступила девочка в школьной форме. На голове ее колыхался белоснежный бант.
В руке пылал орфографический словарь русского языка.
- Фтопку! - сказала девочка и кинула словарь в ноги человеку.

...Вечером пепел смели в урну, запечатали и положили в посылку. Почтарь, проштемпелевав все, как положено, кинул ее в кучу других ожидающих транспорта коробок.

По посылке шла резкая косая надпись - "В БОБРУЙСК".

© Барыбино