Учеба

Тяжелы первые месяцы курсантской службы. И морально и физически. Нестерпимо хочется домой. Тоска по дому и смазливым подружкам умело выдавливается хроническим голодом и хроническим же недосыпанием. Слава Богу что в военных училищах практически нет дедовщины. Снисходительно-насмешливое отношение к первокурсникам есть, а дедовщины нет. Ну, хотя наверное, у кого как.

После присяги, на курс молодого бойца нас вывезли в лагерь на полигон. Вернее вывезли командный состав. Младшие офицеры со своими взводами топали пешком. Дошли только офицеры, бывшие кадеты и некоторые из уже отслуживших. Остальные приползли в лагерь с кровавыми мозолями от умело намотанных портянок. В прочем умники решившиеся заменить портянки на шерстяные носки, последние пару километров спотыкаясь ковыляли босиком. В сапогах было больно совсем. Некоторые умудрились заработать "натруженный перелом". Как можно при ходьбе заработать перелом, для меня остается загадкой до сих пор. Несмотря на мои познания в травматологии, жертвы все же были.

Офицеры нас баловали своим вниманием. С обратной пропорциональностью величине звезд на погонах. Ежеминутные лейтенантские понукания, изредка разбавлялись капитанскими нравоучениями. Товарищи майоры в процесс становления личности в погонах вмешивались крайне редко. Полковников же мы до поры до времени видели лишь издалека. Надо заметить, что отцы командиры, по большей своей части отличались жестким, но справедливым подходом ко взращиваемым подопечным. Стокилограммовый боксер, капитан Картюх, "в одну калитку" выигравший не один поединок на армейском ринге, вспомнив любимых персонажей из "Ивана Васильевича" назначил подопечному курсу строевую песню про "Кап-кап-кап, из ясных глаз Маруси". Подопечным курсом оказались мы. Маруся над идущим в ногу строем, проливала слезы все пять лет обучения. В принципе к третьему курсу все привыкли и зачастую затягивали жалобный текст без напоминания извне. Судя по кубкам, вымпелам, грамотам и сбитым кулакам, удар у капитана Картюха был отработан на совесть. Проверять заслуженность спортивных наград на себе, среди нас желающих не было. Тексты песен учились легко и с задором. С таким же опасливым задором выполнялись и другие задачи. В прочем иногда случались небольшие казусы. Так за одну легкую провинность, уже позже, в стенах училища, капитан мне и нескольким товарищам по залету настоятельно порекомендовал отдраить все очки в туалете казармы за час "так бть,чтоб бть, блестело, бть". На робкие попытки возражения по поводу отсутствия моющих средств и общего запущения сливных отверстий, было предложено использовать крошеный кирпич. Кто из нас предложил по шустрому все покрасить белой нитро-краской я сейчас вспомнить и не могу. Помню только, что поначалу очень сильно воняло химией. Хотя выветрилось все достаточно быстро. Через час в усиленно прокуренный туалет строевым шагом со зловещей улыбкой на мясистом накачанном лице, вошел капитан Картюх. Через плотный офицерский китель с погонами явственно проступали бицепс, трицепс, дельтовидные мышцы и кубики на животе. Погода стояла теплая, окна были открыты настежь. Я всерьез подумывал выпрыгнуть, в случае провала операции, в окно. В принципе, наверняка не только я, благо этаж был первый. Хотя капитановы кулаки располагали к таким мыслям и не взирая на этажность помещения. Когда командир заглянул в первую кабинку, я взялся руками за подоконник, все-таки если все ломануться в окно, можно и не успеть. Через секунду, чемпион по боксу выпрыгнул из первой кабинки и в звенящей тишине ворвался во вторую. Нарастать напряжению дальше было некуда. Все таки мы перестарались. Создавалось впечатление, что вмурованные в бетонный пол, железные, армейские унитазы поменяли на сияющие свежей белизной новые. Это конечно же было нереально. Капитан понимал это лучше всех. Первым нарушил гробовую тишину, как это и полагается офицер:
-А чем это вы их Так?
-Кирпичом, товарищ капитан- наш сержант Серега, принял всю возможную агрессию на себя- как Вы и рекомендовали.
-Ну и песочком немного- подал голос и я, подтягиваясь к подоконнику.
Курсовой офицер еще несколько минут немного растерянно бродил из одной кабинки в другую. Окончательно осмелев, сержант раздал из своей пачки всем сигареты и щелкнул зажигалкой. В полной тишине, все жадно стали пыхтеть сигаретами, стараясь убить саму возможность проявления запаха краски. В такой же тишине капитан из туалета и вышел. Вернулся он через несколько минут. Мы даже успели опять испугаться. Но его тон был слишком уставшим:
-Все на занятия.

Жаль, но вскоре, наш инновационный метод был раскрыт. Мы даже понесли какие то наказания, хотя и абсолютно не серьезные. Покраска казенных унитазов в случае провинности была принята на вооружение всеми залетчиками. Один вундеркинд с особо корявыми руками переборщил с краской, которая потекла по черной трубе вниз. Белые потёки капитану не понравились. Хотя чего было злиться- непонятно. Туалет на нашем курсе, в течение нескольких месяцев ставился в пример всей многоэтажной казарме. Вот ведь- даже туалет может быть поставлен в пример.
Вообще инициатива в армии, как в прочем и в любом закрытом сообществе, зачастую довольно сильно наказуема. Один мой однокурсник, на первом курсе похвастался перед начальством умением косить траву. Все пять лет, за исключением снежных месяцев он ее и прокосил. В гордом одиночестве. Видимо с косой в руках он, размышляя о превратностях судьбы, увлекся коллекционированием. Стал собирать бутылки водки. Нормальные такие запечатанные, заводские бутылки с водкой. Русской. Причём разной. Уж не знаю за сколько лет он собрал свою коллекцию, но сейчас его водочный погреб состоит из пятисот бутылок. Другой сослуживец в первый месяц учебы, так же в одиночестве, гордо вышел из строя, на невинную просьбу проявиться умельцам игры на музыкальных инструментах типа "барабан". Продемонстрировав тут же, на любезно предоставленном барабане свое мастерство, окрыленный своими успехами вояка был назначен ротным барабанщиком. Барабан пришлось носить с собой везде. На занятия, в столовую, после занятий и в другое свободное время. Через несколько месяцев он стал тихо материться. Еще через полгода, заваливать рапортами вышестоящее начальство. Попытки игнорировать барабан, всегда жестко пресекались всевозможными наказаниями. После второго курса и стакана водки, барабан он сжег. Отсидев положенный срок на гауптвахте за порчу казенного имущества, в состоянии алкогольного опьянения, и купив на свои себе новый барабан, он еще три года музицировал и отбивал мелкую дробь своими палочками. В редкие моменты опьянения, говорил, что в принципе в детстве мечтал стать музыкантом.

Особое впечатление на наши неокрепшие головы оказывали преподаватели еще старой, советской закалки. Программа первых двух курсов мало отличалась от любого технического вуза. Гражданские учителя хотя и смутно, но все же были логическим продолжением учителей школьных. Преподаватель по физике, пелотка по половым признакам, очень ловко разделила всех присутствующих слушателей на две категории:
-Вы знаете чем глупый человек отличается от умного? Ничем! Глупый думает и понимает все то же самое, только несколько позже.
Встрепенуться нас заставил старший преподаватель кафедры одной из спец дисциплин в полковничьем звании в начале третьего курса:
-Очень рад вас видеть, товарищи курсанты- на первом занятии он широко и приветливо улыбался.
-Все вы, я надеюсь, хорошо знакомы с русским языком. И все вы хорошо понимаете значение слова "Кара"- полковник внимательно обвел взглядом притихшую аудиторию и не переставая улыбаться продолжил:
-Так вот. Я ваша Кара. И в этом вы Все, вскорости, сможете убедиться.
Убедились вскорости все. Нет только в том что милый улыбающийся человек может быть карой, но и в том что улыбка может быть не только приветливой но и зловещей.
Хотя однажды я был свидетелем и совсем противоположной картины. Мой однокурсник сдавал хвост. Экзамен должен был быть сдан во время летней сессии. Приближалась зимняя. В энный раз вытянув билет и прочитав вопросы, мой товарищ распсиховался и заявил, что он ничего не знает, и вообще пусть его выгоняют с четвертого курса, раз он такой идиот. Офицер принимающий экзамен, вальяжно развалившись в кресле, небрежно одернул:
-Ну как же. Вы, товарищ курсант много чего знаете. Возьмите себя в руки и сосредоточьтесь.
Что такое Радиолокационная станция?
-Я не знаю- лоботряс застенчиво опустил глаза и рассматривал свои нечищеные сапоги.- Товарищ полковник, ставьте двойку, чего уж там.
-Погоди, курсант, подойди к доске и возьми мел. Повторяю свой вопрос. Что такое РЛС?
-Товарищ полковник, я не знаю..
-Рисуй!!!
-Что рисовать?
-Что представляешь, то и рисуй.
На доске стал появляться неровный, смущенный прямоугольник.
-Что это? -полковник был явно в ударе
-К-кунг- немного заикаясь промямлил хронический двоешник
-Что еще должно быть?!
-К-кабина..
-Рисуй!!!
К прямоугольнику добавился квадратик поменьше.
-Еще что?
-Антенна..
-Ну!!!
Над прямоугольником кривоватым полумесяцем прорисовалась антенна
Разошедшийся полковник фонтанировал неожиданными вопросами:
-Между ними что?!!
-Палочка.
-Где?!!
-Вот!
-Еще что?!!
-Колесики- уверенная рука завтрашнего выпускника намалевала два колесика. Рисунок ведь не в проекции был. Видно с боку только два.
-Ну вот, а говоришь не знаешь ничего. Зачетку давай.
Я вот много позже задумался, а действительно, зачем старшему офицеру военкомата одного из северных городов, досконально знать, что такое радиолокационная станция?
Я был следующим. Полковник был вальяжен, снисходителен и издевательства были чисто формальными. Страшно не было. Свою тройку я получил примерно тем же способом. Удивительно, но ввиду всеобщей бедности на тот момент, за эти тройки не было проставлено ни единой бутылки, не говоря уже о более хрустящих подношениях.

Через полтора года мы сдавали госэкзамены. Негоже было московской комиссии показывать, что некоторые выпускники с трудом должны были выпуститься из средней школы. В целях перестраховки все шли по своим билетам. Приемная комиссия благоухала вчерашним перегаром и свежим коньяком. Оценки ставились средние по аттестату. В основном четверки и реже тройки. Пятерки только медалистам и претендентам на красный диплом. Зачем я захотел повыебываться остается для меня загадкой до сих пор. Первый вопрос билета, изобилующий сложными формулами и математическими выкладками, я докладывал у доски сопровождая свою речь рисованием этих самых формул мелом. В середине доклада я целенаправленно допустил ошибку в решении, и с этой ошибкой приближался к финишной черте. Заметила ли ошибку принимающая сторона я не знаю, но когда я дошел до конца повествования, вчерашний перепой и общий похуизм ситуации сделал свое дело. Я глубокомысленно замолчав и уставившись на исписанную формулами доску громко объявил:
-Товарищи офицеры, извините, но у меня здесь ошибка.
Первым не выдержал начальник приемной комиссии.
-Где?
После недолгого размышления я взял тряпку и стер половину своего ответа.
-Вот где то здесь я запутался. Здесь должно быть по другому.
Восстановить единственный выученный билет с формулами на доске был вопросом чисто техническим и под собственные бормотания, восклицания и обязательное измазюкивание мелом заняло у меня еще несколько минут. Начальник приемной комиссии одобрительно сощурил глаза и разрешил на остальные вопросы билета не отвечать. Заслуженная хотя и бесполезная пятерка согревала душу.
Хочу заметить, что сейчас дела в образовательной системе удивляют побольше чем в смутные девяностые. Намедни, в кои то веки зашел в школу к своему ребенку. На первом этаже внимание привлек большой стенд. Рядом с фотографиями отличников учебы и лучших учителей висела красочная школьная газета Вторым пунктом в рубрике удивительные факты я прочел: " Удивительно, но морские свинки, точно так же как и люди, занимаются групповым сексом".
Охуеть.

© Ротмистр