Папка

Андрюшка должен был появиться на свет через две недели. И его появления ждали все вокруг. Сотрудники фирмы, которой руководил Роман Петрович, водитель Семен, дворник дядя Саша, лучший друг Колян, ну и конечно же все большое семейство Елкиных.
Жена Романа Петровича напоминала симпатичного гиппопотама, круглого и веселого, но тем не менее достаточно резвого. У нее как раз начался "период гнездования" и дорожайшая супруга наводила порядки всюду, куда могла протиснуться со своим огромным животом.
Она по несколько раз на дню, намывала полы, полировала большой стол в кухне, натирала до блеска окна и практически не расставалась с пылесосом.
-Ромочка, -ворковала она по вечерам,- Я там пельменей налепила, когда буду в роддоме будет тебе, что покушать. И вареничков. С вишнями. Завтра ещё голубцов накручу.
Роман Петрович слушал ее болтовню, нежно поглаживал по курчавым волосам и с особым трепетом ублажал каждый каприз своей возлюбленной.
А капризы бывали порой очень и очень интересными. Веронике Елкиной хотелось "то" чего нет, порой это самое "ТО" принимало совершенно неожиданные обороты. Это была и краная икра с шоколадом вприкуску. И апельсины с тушенкой и даже шпроты со сметаной.
Со временем аппетит супруги поутих, а вот настроение начало меняться со скоростью света. В эти минуты стены Елкиных испытали на себе всю силу гнева добрейшей Вероники. Летели в них и китайские вазы, каких то там династий, обычные тарелки и даже елочные игрушки. Гнев быстро сменялся на милость, а Вероника, размазывая слезы по пухлым щечкам, тихо просила прощения и вздыхала над красочными осколками.
Но самым страшным периодом в момент беременности жены был токсикоз. Вероника обнимала унитаз чаще, чем шею любимого мужа и клялась, что это в первый и последний раз. Унитаз молча принимал ее откровения, а Роман Петрович только успевал подавать супруге салфетки.
- Ты меня любишь даже такой?- спрашивала благоверная в трубку посреди важного совещания, и ответы типа "Угу" и "Да" вызывали шквал слез и причитаний: "Ти меня разлюбил, потому что я толстая и неповоротливая!" Затем мобильный отключался и дозвониться до жены не было никакой возможности.
И вот, этот кошмар должен скоро закончиться. Две недели! Осталось всего две недели. И тогда никаких токсикозов, гормональных истерик, а главное в жизни Романа Петровича должен был появиться секс! Потому как врачи посоветовали будущим родителям воздержаться от столь волнующего действия. Нет, он понимал, что после родов должно пройти какое-то время, но это было ничто, по сравнению с семью месяцами воздержания.
В свободное время Роман Петрович читал книги о младенцах, рисуя в своем воображении радужные картинки уюта и покоя. Его фантазии были примерно одинакового содержания: жена кормит грудью малыша, убаюканного колыбельной, в камине трещит огонь, он рядом спокойно наслаждается чтением, или он нежно смотрит на карапуза, который мирно спит в своей колыбели, а милая, заметно похудевшая Вероника, готовит ужин.
В тот день у Романа Петровича в кабинете собрались все сотрудники аналитического отдела. Проект горел, а светлое решение ускользало от лучших умов.
Визг телефона разрезал затянувшуюся паузу.
-Алло! -рявкнул в трубку взвинченный Роман Елкин но тут же притих: -Началось? Точно?
По кабинету пролетел вздох облегчения и взрывной шепот:
-Началось! Началось!
Будущий отец выскочил из кабинета, сжимая с силой в кулаке мобильный аппарат. Домой он добрался за двадцать минут, а в больнице они были уже через пятнадцать.
Молодой врач похлопал Романа по плечу.
-Рано. Схватки Брекстона.
Издерганный Роман укоризненно взглянул на жену и тут же устыдился своего взгляда.
Через два дня ситуация повторилась. А потом ещё раз.
В тот день Роман Петрович должен был представить проект на суд общественности и страшно нервничал, по этому поводу. Жена завязала мужу галстук и уверенно прошептала на ухо: "У тебя все получиться!"
Эти простые незамысловатые слова приободрили Романа Петровича и он абсолютно счастливый отбыл на роботу. А посреди его доклада вдруг прозвучал звонок:
-Теперь точно началось!
И Роман Петрович не поверил. Он что-то невнятно мукнул в трубку и улыбнулся аудитории:
-Извините, я продолжу!
А через три часа позвонили из больницы.
Ему ещё никогда не доводилось так нервничать. Он ехал, не разбирая знаков и нарушая все мыслимые и немыслимые правила. Игнорируя сигналы светофора и свист гаишников. Как будто в тумане, ворвался в приемное отделение, не заметил, как оказался в халате и синих бахилах посреди больничной палаты. Его милая Вероника, сидела на странном мяче и вопила во все горло матерные песни, а худенькая медсестричка, утешала роженицу приговаривая:
-Вот увидите, он успеет! Роды процесс длинный, это только в кино все быстро.
Девушка тараторила и тараторила, не понимая, что слова успокоения весьма сомнительно звучат.
-Вериника! -Роман подбежал к жене, которая тут же осыпала его всеми возможными ругательствами вперемешку со стонами.
-У Вас дочь! -объявил врач спустя час и вручил новоявленному отцу орущее существо.
-Как дочь? А как же Андрюха? - рассеянно бормотал Роман Петрович.
-Бывает. - пожал плечами врач.
-Но... Как же рыбалка? Футбол?
-Вот дурак! -подала голос утомленная Вероника, -Я с трех лет в папкой на рыбалку ездила.
Роман Петрович смотрел на дочь, а искры радости и понимая своего нового положения медленно расплывались по телу. Он папа. Он отец! У него дочь! И он обязательно научит ее тягать карасей из пруда, забивать отменные голы, стоять на голове и бить прямым левым джебом. Ну, а как же растить дочку без этого? Никак.
А по приезду домой Роман Петрович поил шампанским дворника дядю Сашу, соседку тетю Надю, лучшего друга Коляна и сотый раз подряд повторял, что дочка у него настоящая красавица. Вся в мать. И он всегда хотел именно дочь, просто умело скрывал это. А вдруг сглазят?

© suprastin