Дядя Вова и куриный вор

По глубокому убеждению дяди Вовы, подкреплённому сначала десятилетиями работы на автозаводе, а затем годами жизни в деревне, воровство - это просто генетическая ошибка. Ошибка, не дающая отдельным гражданам прогрессировать в своём развитии от архаических форм добычи материальных благ к современным. В то время как остальные уже перешли сначала к подсечно-огневому земледелию и далее к разделению труда, конвейерам и сложным формам товарно-денежных отношений, эти остановились на собирательстве. Причём у ближнего своего: лес - он дальше; к тому же, ассортимент добычи в нём победнее будет.

Лето в этом году выдалось не особо медоносное, и дядя Вова, решив более не утруждать себя организацией пчелиных десантов на окрестные поля, занялся подготовкой дома к осенним дождям. Предстояло ещё раз проверить кровлю, особенно в месте выхода трубы. Поэтому, сидя на коньке, намылившегося с неофициальным дружественным визитом Кузьмича он увидел издали.

Кузьмич поздоровался, присел на крылечко, подождал, пока дядя Вова спустится вниз и достал из кармана бутылочку кальвадоса.

-- Это нынешнего урожая, - плеснув в рюмки, протянул он одну дяде Вове.
-- Да ты, смотрю, мастером становишься, - одобрительно покивал дядя Вова. - Скоро можно будет экспорт налаживать.
-- Объёмы не те, - развёл руками Кузьмич и налил ещё. - Вот кабы мне те санкционные яблоки с таможни, да перегонных аппаратов побольше - тогда да, тогда другое дело! Но я к тебе не экспорт обсуждать пришёл, Володя. Мне помощь нужна. В расследовании.
-- В расследовании? - дядя Вова чуть не поперхнулся яблочным самогоном. - Что у тебя стряслось?

Оказалось, у Кузьмича кто-то повадился таскать кур. Сначала он грешил на лис, но следов так и не обнаружил, а капканы, что всегда на готове в деревенском хозяйстве, оставались пусты. Ходил по соседям, но те ни сном, ни духом.

-- Может, врут, но как проверишь? - пожал плечами Кузьмич. - Вот я и подумал: ты мужик грамотный, наверняка что-то придумаешь.

Совместный осмотр кузьмичёва участка не выявил поначалу ничего подозрительного, но дядя Вова обратил внимание на незакреплённую доску в заборе, выходящем на густо поросший амброзией пустырь. Доска сдвигалась в сторону, открывая узкий лаз в зарослях.

-- Знал бы я тебя похуже, - улыбнулся дядя Вова, - Подумал бы, что ты по ночам к девкам румяным шастаешь.
-- Всё бы тебе подкалывать, - отмахнулся Кузьмич. - Да и где те девки? Разъехались давно по городам. Думаешь, отсюда моих курей таскают?
-- Надо ещё осмотреться, - пожал плечами дядя Вова.

Пара арбузных корок и горбушка чёрствого хлеба укрепили дядю Вову в его подозрениях, и он, отодвинув доску, выбрался за забор. Через минут пятнадцать он вернулся весь в жёлто-зелёной пыльце и с ворохом перьев в руках.

-- Кажись, мы нашли это место, - сказал он Кузьмичу. - Осталось выяснить, кто у нас такой охочий до твоих кур.

-- Тогда устроим засаду, - глаза Кузьмича блеснули настоящим охотничьим азартом. - Если ты не против составить мне компанию. Завтра, как Петровна выпустит кур погулять по участку.

Засаду устроили неподалёку, за поленницей, что надёжно укрывала их от посторонних глаз и давала неплохой обзор.

-- Ты ружьё-то зачем притащил? - удивился дядя Вова.

-- А я за этим гадом по всему чепыжнику бегать не собираюсь, - фыркнул Кузьмич. - Ты не боись, оно у меня солью заряжено.

Вор объявился уже за полдень, когда мужики успели накатить по три рюмочки, и Кузьмич начал клевать носом.

Вначале дядя Вова даже не понял, в чём дело: неподалёку шлёпнулась арбузная корка, потом ещё и ещё. Куры, меланхолично бродившие по участку, оживились. Разделавшись с одной коркой, они бодро переключились на другую, упавшую поближе к забору, потом на ту, что ещё ближе...

-- Вставай, Кузьмич, курятина в опасности! - прошептал дядя Вова, легонько толкнув деда в бок.

Доска чуть отодвинулась, и в щель забора просунулась удочка с шариком хлеба, нанизанным на крючок. Чья-то рука, мелькнув, бросила рядом с наживкой ещё несколько хлебных шариков - и скрылась. Минуту спустя курица, склевавшая наживку, уже билась на крючке, шаг за шагом приближаясь к щели в заборе, куда её тащили на леске.

-- Ах ты, гадский рыбак! - воскликнул Кузьмич, взводя курки на старой "тулке" и выскакивая из укрытия.

Всколыхнулись заросли, хлестнул дуплет - и через несколько мгновений дядя Вова с Кузьмичом уже сидели верхом на вяло сопротивляющемся злоумышленнике. Тот, слабо постанывая, морщился от боли: сквозь прорехи на спине и где пониже выступили капельки крови.

-- Да это же Митька-алкаш! - узнал вора Кузьмич.

-- Я его что-то не припомню, - пожал плечами дядя Вова.

-- На отшибе живёт, вот и не помнишь, - пояснил Кузьмич. - Да он вообще на люди редко появляется. Наскребёт на пузырь - и весь день свободен, лежит где-нибудь.

-- Кузьмич, отпусти, христом-богом прошу! - скулил Митька. - Мне ещё домой ползти, раны зализывать, ворошиловский ты стрелок!

-- Ну надо же додуматься! - негодовал Кузьмич. - Моих кур на удочку ловить!

-- Так кура - она же дура! - оправдывался Митька. - Ей что ни дай - всё склюёт!

-- Ладно, - Кузмич, приняв решение, поднялся на ноги. - Хиляй отсюда. Но учти, Митя. Я забор починю. А вот ежели тебя ещё раз поблизости увижу... Ты ружьё моё видел. В следующий раз ты солью не отделаешься. В следующий раз я его картечью заряжу. Чепыжник вон какой большой, найду где прикопать. Уж поверь, никто плакать не будет!

Вечером, когда забор был починен, курица после операции по извлечению крючка вернулась к своим товаркам, а мужики скромно праздновали успешное окончание расследования, дядя Володя спросил:

-- Кузьмич, а ты и впрямь смог бы его пристрелить и прикопать?

-- Митьку-то? - переспросил Кузьмич. - Не, Митька - он безобидный, хоть и надоедливый порой. Но ты же сам знаешь, имидж надо поддерживать! Вот, к примеру, все в деревне знают, что там, в этих зарослях за моим забором, есть холмик с крестом. И все уверены, что я там в девяностые кое-кого похоронил.

-- И что? - спросил дядя Вова. - В самом деле похоронил?

-- Похоронил! - кивнул Кузьмич и, хитро поглядев на дядю Вову, рассмеялся и налил ещё по рюмке. - Собаку свою, Володя, не смотри на меня так! Только знают об этом четверо: я, ты, Петровна и участковый.

-- Ну, тогда за имидж! - подмигнул дядя Вова и поднял рюмку.