Про дядю Петю

"Для моего поколения - родившихся в 50-е, война уже была историей, но её следы были зримы и ощутимы... Тогда слова "до войны", "в войну" были так же обыденны, как сейчас "вчера" или "позавчера". Еще не оплыли окопы зенитного расчета за околицей, еще многие ходили на работу в шинелях вместо пальто, и на рынке множество безногих на тележках с подшипниками вместо колес, торговали самодельными шкатулками из открыток и леденцами на палочках. А в городскую баню ходить было страшно - каждый второй без рук, ног и в ужасных шрамах. Но это было привычно - такими были и мой отец, и дед, и сосед дядя Петя. Впрочем, нет, к чему-то привыкнуть было нельзя, дядя Петя был не просто страшен, а ужасен... Люди, взглянув на его лицо с левой стороны, вздрагивали и отводили глаза. Это был почти голый череп с торчащими зубами, непонятно, на чем держащимся глазом и покрытый рубцами чего-то, напоминавшего ошметки мяса... Когда пьяненького дядю Петю, возвращавшегося ночью с работы, попытались ограбить в наших глухих переулках, ханурики посветили ему в лицо фонариком - и убежали со страху, приняв за вурдалака... Но это присказка..

А мы, мелюзга, конечно, носились по улицам, играя в "войнушку". У многих были настоящие пилотки со звездочками, немецкие трофейные фонарики, полевые сумки, ремни и даже кое-что посерьёзнее. Однажды участковый засек ватагу пацанов, несущихся по улице, а бегущий впереди держал в руках настоящий "люгер" (он же "парабеллум") и орал классическое "Пу! Пу! Падай, а то играть не будем!!!" Пацан был тут же пойман за ухо, а люгер отправлен в карман милицейских галифе. Участковый знал всех в округе, и пацан был тут же препровожден к отцу - тому самому дяде Пете.. Увидев в руках участкового люгер, дядя Петя молча полез в комод и достал из под кучки орденов засаленную и потертую бумажку. Она гласила, что "данное ХОЛОДНОЕ оружие ?....является наградным и оставлено владельцу на вечное хранение за уничтожение трех гитлеровцев в рукопашной. Печать и подпись командира части" - всё как положено.
Это как - холодное?!- выпучил глаза участковый. Вишь, чо, Федорыч, ствол у него погнутый, шмалять нельзя!, говорит дядя Петя. Правда, поначалу он был очень даже огнестрельным - это из него мне щеку-то снесло. Дело как вышло - я в атаке к немцам в траншею свалился, а тут вход в блиндажик, а из него офицер с этим пистолетом вылазит. Я из ППШ хотел его шмальнуть - а патроны ек! Схватил пистолет немца за ствол и хотел в сторону отвести, а гад в этот момент и стрельнул- мне рожу как огнём обожгло... Взвыл я от боли, вырвал пистолет у немца и им же со злости дал немцу в лоб, аж брызги полетели. А тут второй лезет - я его тоже по кумполу, а там еще один немчура.. Очнулся в медсанбате. Медбрат говорил, что пистолет из руки вытащить не могли...
Участковый положил пистолет на стол, хотел было идти, но все же спросил: "А чего это ты из него не стрелял, а бил?!"
Дядя Петя хмыкнул - меня тоже самое генерал спросил, когда медаль вручал.. Ну не скажу же я ему- хер его знает?! Бог так сподобил..Все тогда подначивали - нехрена ему патроны давать, он только как дубиной оружьем владеет.. Вот и писарь пошутил..
Участковый глянул на тщедушную фигуру дяди Пети, погнутый ствол и вдруг обнял дядю Петю, отдал честь и пошел к выходу. На его кителе тоже была Красная Звезда..."