«Молодец. Будешь представлять институт на соревнованиях»

Я был уже матёрым курсантом-третьекурсником, когда ко мне во время очередного отпуска обратился с неожиданной просьбой мой школьный приятель Миша. Он в ту пору грыз гранит науки в строительном гражданском вузе, где была военная кафедра. Такие военные кафедры в семидесятые годы были практически в каждом втором вузе, не считая каждого первого. А просьба была такая: сдать вместо него зачёт на этой самой военной кафедре. "Ну что тебе стоит? Для тебя все эти вопросы по "военке" так, семечки на один зуб. А для меня - лес дремучий".
От такой просьбы я поначалу просто впал в ступор. Нет, конечно, сдать какой-то там зачет по "военке" в гражданском вузе для любого курсанта военного училища проблем не составит. В этом у меня не было никаких сомнений, особенно после того, как я просмотрел перечень зачётных вопросов. Но риск быть уличенным в подмене с последующими неизбежными последствиями для всех, безусловно, был, о чем я и поведал приятелю. Но Миша был настойчив, слёзно заверяя, что препод на "военке" у них новый, запомнить всех студентов у него просто не было возможности. Но мужик он суровый и требовательный. Шансов благополучно "отстреляться" на зачёте для не блиставшего военными успехами студента, близки к нулю. В общем, уговорил, сказав, что с него бутылка коньяку, а однокурсников он, дескать, предупредит.

В нужный день являюсь на зачет, проинструктированный на все случаи жизни. В кулуарах Миша представляет меня своим однокашникам, после чего благополучно испаряется ожидать вестей в ближайшую кофейню, а я со всей группой направляюсь в учебный класс "военки". Скромно усаживаюсь в дальних рядах, стараясь не отсвечивать. Подполковник-преподаватель, судя по выправке явно кадровый офицер, приняв доклад, окидывает строгим взором аудиторию и останавливает свой взор на мне, отчего у меня начинает ныть под ложечкой, после чего велит мне встать. Встаю, терзаемый нехорошими предчувствиями. "Вот, - говорит препод, - все видят, какая прическа у студента? Это образец! Чтобы впредь на моих занятиях я видел всех вас такими". А причёска у меня была действительно строго уставная, курсантская, иные в нашей бурсе были бы просто немыслимы. Мишины товарищи покосились на меня недобрыми взглядами как на штрейкбрехера, а я сел, облегченно вздохнув. Как оказалось, рано.
Зачет был теоретически-практический, на знание уставов и АК-47, который нужно было разобрать, собрать и снарядить магазин. Дошла очередь и до меня. По уставам мне выпал вопрос об обязанностях часового. Ну а я-то эти обязанности знал наизусть. Уж за три года, да при ежемесячных караулах выдрессировали так, что спросонья мог выпалить без запинки. Вот и выпалил, на свою голову. Препод одобрительно похмыкал и сделал себе какую-то пометку в своем блокноте. Обязанности дежурного по роте я тоже выдал близко к тексту. Под занавес бойко перечислил взыскания, которые могут быть наложены на солдата согласно дисциплинарного устава. Словом, теоретическую часть сдал на ура.
Дошло дело до разборки АК-47 на время. Надо сказать, что разобрать и собрать сей девайс я мог с завязанными глазами, что мы и проделывали с курсантами много раз с превышением всех нормативов. Надо ли говорить, что автомат у меня в руках просто рассыпался. Подполковник удивленно воззрился на свой секундомер, которым он замерял время разборки-сборки и ласково попросил собрать автомат, что я и сделал. Мне бы малость притормозить надо было, но, как водится, мужик задним умом крепок. В общем, собрал, строго по нормативу военного училища. Откуда ж мне было знать, что в гражданском институте такие нормативы считаются запредельными. Старался как лучше. Препод задал еще какие-то вопросы по ТТХ автомата и, удовлетворенно хмыкнув, молвил: "Молодец! Зачет! Будешь представлять институт на соревнованиях по военной подготовке". Мою, точнее Мишкину фамилию он, естественно, тут же взял на карандаш, не отходя от кафедры.
Реакцию моего друга, когда я доложил ему о неожиданных результатах сдачи зачета и выпавшей ему чести, надо было просто видеть. Как говорится, нет слов, одни жесты. Честно заслуженного коньяка я, конечно же, так и не увидел. Вот она, благодарность человеческая.