Рыжие локоны

Осенний парк настолько отличался от себя же летнего, что я едва находил хоть какие-то признаки сходства.
Всё было иначе, всё было другое. Примерно такие изменения происходят с человеком, когда он умирает.
Жил себе, вставал рано утром, радовался пению птиц, любил кого-то, котенка гладил, кофе пил, а потом раз, и все. И нет его. Только пожелтевшее осунувшееся тело.
Парк тоже пожелтел и осунулся. А еще оглох. Не играла музыка, не кричали дети, не слышно громких голосов мороженщиц и продавщиц вареной кукурузы.
Застыли яркие карусельные лошадки, опустели лавочки, закрылись киоски с билетами на аттракционы. Лишь скрип кабинок замершего колеса обозрения да редкое кряканье собирающихся улетать уток с той стороны парка, где виднелись темные воды холодного пруда.
Парк пожелтел, как покойник. Я брел по пустой аллее и шелестел сухой листвой, толстым слоем лежащей на асфальте.

Мне и самому не понятно было, что я тут делаю. Летом я приходил сюда с маленькой дочкой. Нам было весело, мы катались на качелях, ели сладкую вату, играли, прячась за толстыми стволами парковых деревьев.
Сегодня я пришел сюда один. Это произошло спонтанно. Я ехал мимо на автомобиле. Почему я вдруг остановился, припарковал свой маленький белый седан на пустой парковке и вошел в старые, облупленные парковые ворота? Не знаю. Словно что-то щелкнуло, повернулось в моей голове, подобно маленькому ржавому ключику, и я почувствовал непреодолимое желание войти в этот мертвый октябрьский парк.
Вокруг меня никого не было. Было около семи вечера, сумрак надвигающейся ночи уже спустился с крон деревьев и бродил где-то рядом со мной.
На нее я наткнулся неожиданно. Я готов вам поклясться, что появилась она как будто из-под земли. Я издалека хорошо видел скамейку под рябиной, усыпанной ярко-оранжевыми ягодами. Готов дать руку на отсечение, что на ней никого не было, только несколько опавших рябиновых листков лежали на этой скамейке. И вдруг появилась она.
- Добрый вечер - сказала мне женщина в темном пальто и темной шляпке, из-под которой огнем горели яркие рыжие локоны.
- Здравствуйте - кивнул я - Мы знакомы?
- Конечно! - мне показалось, что женщина даже обиделась от того, что я ее не узнал. Но я действительно ее не узнал.
- Я очень перед вами извиняюсь, вероятно у меня ужасная память на лица, но я не припоминаю...
- Ну, знаете ли! Не узнать самого себя это действительно нонсенс!
- Простите? Вы сказали самого себя? - я совершенно ничего не понимал.
- Именно это я и сказала. Присядьте! - женщина кивнула на скамейку, приглашая сесть рядом. Яркие рыжие локоны, огнем качнулись под ее шляпкой.
Я присел. Женщина молча смотрела под ноги, обутые в кожаные коричневые ботильоны на каблуке. Пауза затянулась.
- Меня зовут Алекс - сказал я, нарушая молчание.
- Я знаю.
- Но откуда? Я правда вас не...
- Тихо! - женщина приложила палец к своим губам - Не надо ничего говорить. Лучше послушайте!
"Ненормальная какая-то" - подумал я.
- Такая же ненормальная, как и вы- вслух произнесла женщина.
Меня прошиб холодный пот. Откуда она знает о том, что я думаю?! Мне хотелось сорваться с места и убежать, но странная сила сковала мои ноги, и я не в силах был даже приподняться со скамьи.
- Я осень - сказал женщина - Как и ты.
- Как и я?
- Да. Как и ты.Ты тоже осень.
- Послушайте, это какой-то бред... можно я пойду?
- Куда же ты пойдешь, Алекс?
- Пожалуй, я пойду домой.
- А хочешь оказаться в весне?
Я окончательно запутался и ничего не понимал.
- Пожалуй, я все-таки пойду...
- Иди! - сказала мне женщина - Иди...
Тут же ноги стали послушными, я встал и быстро пошел в сторону выхода. Надо же, встретил какую-то сумасшедшую, думал я.
Я шел по аллее очень быстро, почти бежал, чувствуя себя так легко, как не чувствовал очень давно. Ноги сами несли меня по аллее. И тут я заметил, что листья, еще минуту назад покрывавшие асфальт толстым желто-ржавым слоем, куда-то исчезли.
Вместо них появились лужицы, а сквозь асфальтные трещинки пробивались тонкие, худенькие одуванчики.
И тут меня оглушило. Сотни птиц защебетали со всех сторон, заиграла музыка, а со стороны вдруг начавших крутиться каруселей я услышал крик:
- Алекс! Ты где? Давай сюда! Мы погнали на озеро!
Я метнулся туда, откуда доносился этот крик с дикой скоростью. Я сидел на велосипеде, мои ноги бешено крутили педали, а белобрысая челка, от которой я избавился лет двадцать пять назад, спадала мне прямо на глаза.
Впереди я видел Лео и Йонатана, так же, как я летящих на своих велосипедах в сторону озера.
А дальше, мы купались в теплой воде, ныряли, разбрасывая вокруг мириады радужных брызг, весело смеялись, толкали друг друга с деревянных мостков, плавали к болотистой заводи, где росли золотые, как огромные монеты, кувшинки. И было нам по двенадцать лет.
И тут, меня будто ударило током! Какие двенадцать лет?! Какие кувшинки?! Какой, к черту, велосипед?! Осень... Должна быть осень... Где осень?!!!
- Я тут - сказал женщина и поправила яркий рыжий локон - И ты тоже тут.
Я сидел на скамье, и ноги опять не слушали меня, налившись тяжелым свинцом.
- Что это было? - сухими губами прошептал я.
- Весна. Это была весна.
- Я ничего не понимаю - сказал я, окончательно обессилев.
- Я объясню тебе, Алекс. Тебе не о чем переживать. Я показала тебе весну. Ту, весну. То есть тебя самого. Ты тогда был весной. А теперь ты осень. Тебе сорок девять лет, понимаешь? Каждый человек рано или поздно становится осенью.
- Как ты?
- Как я. Вернее, как ты.
- А что дальше? Зачем ты мне все это... показываешь...
- А дальше будет зима. А потом ничего не будет.
- Совсем ничего?
- Да. Год рождается, живет, умирает. Человек ничем от него не отличается.
- Но потом приходит следующий год!
- Совершенно верно. Но ты уверен, что следующим годом тоже будешь ты?
- А кто?
- Не знаю. Этого никто не знает.
- А что будет зимой?
- Хочешь узнать? Иди!
Я ожидал, что ноги вновь отпустят меня и я побегу куда-то, чтобы узнать какой зимой я стану. Но ноги были такими же тяжелыми, как и раньше.
Преодолевая самого себя, я встал, и тяжело побрел куда-то вправо...
И тут же в лицо ударило ветром. Так, что меня отбросило на несколько метров и швырнуло в сугроб. Я лежал в холодном снегу, смотрел в низкое серое небо, и страшный холод сковывал все мое озябшее тело.
- Родственники могут попрощаться с усопшим! - услышал я голос. И тут же чьи-то губы прикоснулись к моему ледяному лбу. На лицо упала горячая слеза. Заиграл траурный марш.
А потом тяжелая деревянная крышка гроба опустилась на мое лицо, и наступила темнота.
- Откройте! Прекратите! Мне холодно! Почему зима?! Что происходит?! - заорал я- Осень, сейчас осень! Никакой зимы!!! Где осень?!
- Я тут - сказала мне женщина, заправляя под шляпку выбившийся яркий рыжий локон.
- Пожалуйста, прекрати! - взмолился я - Это было очень страшно...
- На самом деле ничего страшного в зиме нет. Просто до нее надо дожить, а ты попал в нее слишком быстро. Вернее не попал, это я тебе ее показала. Но ты сам меня об этом спросил...
- Но зачем ты все это показываешь и говоришь? Я не хотел этого знать... Я хотел просто жить... А можно вернуться назад, в весну? Или хотя бы в лето.
- Нет. Вернуться нельзя. Но ты можешь остаться со мной. Вернее с собой. Ведь ты это я.
- Не понимаю...
- Ты можешь всегда быть осенью. Ну, раз весну и лето ты пережил, а в зиму не хочешь.
- Разве так возможно?
- Да, нужно только твое согласие...
- А как же моя жена и маленькая дочь?
- Никак. Это твоя осень. И остаться в ней можешь только ты
- Один?
- Да. Зато ты никогда не достигнешь зимы. Вечная жизнь, разве же это не прекрасно? Знаешь, ничего не говори. Или оставайся, или уходи. Уходи к своей жене и дочери. И к своей зиме.
Было тихо. На рябине качались гроздья оранжевых ягод. Оранжевых, как солнце на рисунках моей маленькой дочери. Показалось, что из-за серых туч на секунду пробился такой же оранжевый луч, но тут же спрятался назад.
Я встал и пошел к выходу. Ноги не казались мне больше свинцовыми. Я шел, шелестя осенней листвой к старым парковым воротам. Мне очень хотелось домой, где меня ждала чашка горячего кофе. Где меня ждала моя жена и маленькая дочка. Где на стене была приколота картинка с оранжевым солнцем. А о зиме я больше не думал.
Лишь однажды я оглянулся назад, вспомнив, что забыл попрощаться с этой странной женщиной с яркими рыжими волосами.
Но на скамейке было пусто. Лишь желтые листья рябины, кружились над ней и падали. Кружились и падали.
© Александр Гутин