Как появилась гомеопатия и почему она так долго существует

Все началось в 1790 году, когда врач из маленького города в Саксонии, Самуэль Ганеман, зарабатывал крайне мало денег и был вынужден подрабатывать переводами.                                    





Смотреть все фото в галерее
Латынь, французский, греческий, английский, итальянский... И вот как раз с английского он и переводил книгу популярного в Европе шотландского врача и химика Уильяма Каллена. В этой книге Ганеман нашел описание лечения малярии корой хинного дерева, при помощи вяжущих веществ хинина. Ганеман решил провести над собой эксперимент: принимал дозы хинина и наблюдал за своим состоянием. Ему показалось, что он начал приобретать все признаки малярии. Особенно явственно он ощущал озноб.    


Ганеман был образован, конечно же он знал о лечении "подобного подобным", о работах Парацельса в этой области и теперь предположил, что так как лекарство вводит его в болезненное состояние, то оно само по себе несет в себе болезнь и два болезнетворных вещества уничтожают друг друга. К слову, и Парацельс, и Гиппократ говорили не только про "подобное подобным", но и "противоположное противоположным."
Эксперимент Ганемана стал фундаментом для придуманной им альтернативной медицины, которую он назвал "гомеопатия" (от греческих ὅμοιος - "подобный" и πάθος - "болезнь").  Эту самую медицину давно уже разложили на молекулы и доказали, что "доказательство" Ганемана совершенно ничего не значит.    
×


Хинин, который лег в основу учения, не убивал плазмодии, о которых тогда не знали, а просто лечил озноб. Но не вызывал его сам по себе, это была базовая ошибка, которая очевидна нам, но, конечно же, не людям  XVIII века. Открытие врача, хоть и сделано в век просвещения и расцвета науки, таковым не являлось... В медицине дела обстояли совсем иначе.
В то время в Европе буйствовали эпидемии: холера, оспа, тиф, а дизентерия с малярией были совершенно обычным делом. Сифилис и туберкулез тоже были рядовыми болезнями, а чтобы веселее жилось, на континент периодически приходили сибирская язва и чума. Микроскоп уже был изобретен, но представления о микробном характере болезней еще не существовало. Главной была теория миазматическая: все эпидемии были следствием "плохого воздуха" - чем хуже запах, тем ужаснее последствия заражения.    


Лекарства, применяемые в то время были слабыми помощниками. Препараты должны были воздействовать на симптомы, которые описывались просто: "горячка", "рвота", "понос", "озноб" и также описывали то, что видели - посинение, покраснение ну и так далее.
Анестезии не существовало и больные чаще умирали от болевого шока, а так как антисептиков тоже не существовало, то больные часто становились жертвами заражений. Ну и конечно же всякие кровопускания, рвотное и клистиры.    
Учитывая все это, в обществе был массовый "терапевтический нигилизм", который сформулировал еще в конце XVI века Монтень: помогут ли лекарства - неизвестно, поэтому надо давать организму самому исцеляться, не прибегая к врачебной помощи.Достижения медицины всегда ставились под сомнение, особенно в период эпидемий, когда врачи просто не знали что делать.
Конечно же в таких ситуациях цветет и колосится шарлатанство. Колдуны, знахари, алхимики, самые разные "магические" зелья (которые, кстати, немногим были вреднее аптечных средств того времени), а от врачей ждали, что они будут произносить заклинания и делать магические жесты.    


Ганеман испытывает постоянные страдания, он часто пишет, что лекарь не лечит пациента, а пытает его. Он буквально называет врача палачом. Ганеман обладал немаловажным качеством - сострадание и пытается найти способы вылечить пациентов без мучений.
По окончании университета Ганеман заслуженно получил прозвище "странствующий доктор медицины", так как он получал место врача то в одном городке, то в деревушке, причем дольше года он нигде не задерживался. Ходили сплетни, что он просто не устраивал городские советы как врач.
Несколько раз он пытался устроиться патологоанатомом или судебным медиком. Он был беден, его семье приходилось делить хлеб по весам.    


Его идея 1790-го года привела его к мысли, что традиционная медицинская практика того времени, скорее вредит больному, чем лечит его и Ганеман больше не возвращается к общепринятой медицине того времени - никаких клистиров, кровопускания, токсических веществ, пиявок... Только гомеопатия. Да, давать слабительное страдающему от поноса и рвотное тому, кого рвет было очевидной тупостью, но мозг Ганемана был явно нескучным. Надо просто давать не обычную дозу лекарства, ее крошечную часть. Например, разбавлять 1:99, обозначив это латинским "сто" - С. Популярная норма гомеопатических препаратов это 2С или 3С.    


Нынешние исследователи прекрасно знают, что при таком разбавлении есть большая вероятность, что молекула вещества просто-напросто исчезнет, но это хотя бы безвредно, в отличие от всех опытов над больными тех лет.
Но вся эта альтернативная медицина не приносила Ганеману ни счастья, ни признания. Он уверенно шел по своему выбранному пути, но его пациенты не выздоравливают чаще, чем у его коллег-"палачей". Врач продолжает путешествовать из одного города в другой, пока он не оказывается в Лейпциге, где начинает преподавать медицину. Тогда шел 1812 год, врачи были на вес золота и почти все они были мобилизованы армиями. Медиков надо было кому-то учить и вот, презираемый классической медициной, Ганеман становится востребован. Ну как-никак доктор медицины. А для него кафедра стала отличной площадкой для распространения своих взглядов.    


Через несколько месяцев у стен Лейпцига состоялась известная "битва народов" - одно из самых крупных сражений той войны. Город и его окрестности оказались в эпидемии тифа, все врачи бросились бороться с ним, поделив участки с больными.
Есть неподтвержденные данные о том, что из 183 больных Ганемана не удалось спасти только одну старушку. Факт не доказан, однако этот пример радостно используют гомеопаты, как показатель высокой эффективности этого медицинского движения.
В Лейпциге Ганеман задерживается, выпускает просто невероятное количество гневных памфлетов о вреде традиционных лекарств и призывами о немедленном переходе на гомеопатические препараты. Аптекарям тоже досталось и Ганеман призывал врачей готовить лекарства самим. Дошло даже до того, что аптекари Лейпцига подали на новатора в суд.    


У Ганемана стремительно появились как поклонники, так и недоброжелатели. Среди поклонников был, к примеру, австрийский фельдмаршал фон Шварценберг, которого Ганеман обещал избавить от последствий инсульта. Но вот незадача: вскоре после лечения гомеопатией фельдмаршал умер, что привело к скандалу. Ганеман утверждал, что лекари пациента продолжали втайне от гомеопата делать кровопускания, что и привело к смерти. А лекари высокопоставленного наоборот доказывали, что Ганеман не оказал медицинскую помощь именно в тот момент, когда она была нужна.
Но даже после такого скандала у Ганемана оставались поклонники. Вот один из бывших пациентов, масон, предлагает гомеопату стать его лейб-медиком в глухом Кётене. И тут-то и случается главный триумф Ганемана: 1831 год, Европа охвачена одной из самых мощных в истории эпидемий холеры и традиционна медицина оказалась бессильна. Гомеопат предложил вполне себе логичные решения: обеззараживание камфорным спиртом и гигиену, что привело к существенному снижению смертности. Никакого отношения к новому медицинскому движению они не имели, однако много ли надо для людей? За медиком закрепляется слава целителя и в забытую богом деревушку съезжаются со всей Европы.
Ганеман, в свою очередь, громко призывает отказаться от мучения пациентов, а саму медицину называет аллопатией (от греч. allos - иной, и pathos - страдание). Это слово было специально придумано для обозначения традиционных методов лечения.
Он выпускает все больше софистических рассуждений, в которых нет ни результатов клинических испытаний, ни доказательств.    


А как-то раз в Кётен приехала 33-летняя парижанка Мелани д'Эрвилль-Гойе. Она приёмная дочь французского министра, которая приехала из Парижа в мужской одежде просто потому что "так удобнее." Несомненно она права, однако для того времени она была экстравагантна.  
80-летний вдовец Ганеман, который напоминал всем окружающим гофмановского гнома и 33-летня девица Мелани влюбились друг в друга с первого взгляда, объявили о помолвке и переехали в Париж.
Ганеман распределил перед отъездом свои сбережения и имущество между своими детьми. Годы в ненавистном ему Кётене наконец-то поставили его на ноги, он уже не был нищим бродягой-доктором. Поговаривали, что к нему ездили лечиться Бетховен и Гёте.
Ну а в Париже, на закате жизни, к нему пришла настоящая слава. В самом конце его жизни гомеопатия стала безумно популярной.
В 1843 году Ганеман, по всей видимости, очень довольный собой, скончался и его похоронили на знаменитом кладбище Пер-Лашез.    
Латынь, французский, греческий, английский, итальянский... И вот как раз с английского он и переводил книгу популярного в Европе шотландского врача и химика Уильяма Каллена. В этой книге Ганеман нашел описание лечения малярии корой хинного дерева, при помощи вяжущих веществ хинина. Ганеман решил провести над собой эксперимент: принимал дозы хинина и наблюдал за своим состоянием. Ему показалось, что он начал приобретать все признаки малярии. Особенно явственно он ощущал озноб.    
Ганеман был образован, конечно же он знал о лечении "подобного подобным", о работах Парацельса в этой области и теперь предположил, что так как лекарство вводит его в болезненное состояние, то оно само по себе несет в себе болезнь и два болезнетворных вещества уничтожают друг друга. К слову, и Парацельс, и Гиппократ говорили не только про "подобное подобным", но и "противоположное противоположным."
Эксперимент Ганемана стал фундаментом для придуманной им альтернативной медицины, которую он назвал "гомеопатия" (от греческих ὅμοιος - "подобный" и πάθος - "болезнь").  Эту самую медицину давно уже разложили на молекулы и доказали, что "доказательство" Ганемана совершенно ничего не значит.    
Хинин, который лег в основу учения, не убивал плазмодии, о которых тогда не знали, а просто лечил озноб. Но не вызывал его сам по себе, это была базовая ошибка, которая очевидна нам, но, конечно же, не людям  XVIII века. Открытие врача, хоть и сделано в век просвещения и расцвета науки, таковым не являлось... В медицине дела обстояли совсем иначе.
В то время в Европе буйствовали эпидемии: холера, оспа, тиф, а дизентерия с малярией были совершенно обычным делом. Сифилис и туберкулез тоже были рядовыми болезнями, а чтобы веселее жилось, на континент периодически приходили сибирская язва и чума. Микроскоп уже был изобретен, но представления о микробном характере болезней еще не существовало. Главной была теория миазматическая: все эпидемии были следствием "плохого воздуха" - чем хуже запах, тем ужаснее последствия заражения.    
Лекарства, применяемые в то время были слабыми помощниками. Препараты должны были воздействовать на симптомы, которые описывались просто: "горячка", "рвота", "понос", "озноб" и также описывали то, что видели - посинение, покраснение ну и так далее.
Анестезии не существовало и больные чаще умирали от болевого шока, а так как антисептиков тоже не существовало, то больные часто становились жертвами заражений. Ну и конечно же всякие кровопускания, рвотное и клистиры.    
Учитывая все это, в обществе был массовый "терапевтический нигилизм", который сформулировал еще в конце XVI века Монтень: помогут ли лекарства - неизвестно, поэтому надо давать организму самому исцеляться, не прибегая к врачебной помощи.Достижения медицины всегда ставились под сомнение, особенно в период эпидемий, когда врачи просто не знали что делать.
Конечно же в таких ситуациях цветет и колосится шарлатанство. Колдуны, знахари, алхимики, самые разные "магические" зелья (которые, кстати, немногим были вреднее аптечных средств того времени), а от врачей ждали, что они будут произносить заклинания и делать магические жесты.    
Ганеман испытывает постоянные страдания, он часто пишет, что лекарь не лечит пациента, а пытает его. Он буквально называет врача палачом. Ганеман обладал немаловажным качеством - сострадание и пытается найти способы вылечить пациентов без мучений.
По окончании университета Ганеман заслуженно получил прозвище "странствующий доктор медицины", так как он получал место врача то в одном городке, то в деревушке, причем дольше года он нигде не задерживался. Ходили сплетни, что он просто не устраивал городские советы как врач.
Несколько раз он пытался устроиться патологоанатомом или судебным медиком. Он был беден, его семье приходилось делить хлеб по весам.    
Его идея 1790-го года привела его к мысли, что традиционная медицинская практика того времени, скорее вредит больному, чем лечит его и Ганеман больше не возвращается к общепринятой медицине того времени - никаких клистиров, кровопускания, токсических веществ, пиявок... Только гомеопатия. Да, давать слабительное страдающему от поноса и рвотное тому, кого рвет было очевидной тупостью, но мозг Ганемана был явно нескучным. Надо просто давать не обычную дозу лекарства, ее крошечную часть. Например, разбавлять 1:99, обозначив это латинским "сто" - С. Популярная норма гомеопатических препаратов это 2С или 3С.    
Нынешние исследователи прекрасно знают, что при таком разбавлении есть большая вероятность, что молекула вещества просто-напросто исчезнет, но это хотя бы безвредно, в отличие от всех опытов над больными тех лет.
Но вся эта альтернативная медицина не приносила Ганеману ни счастья, ни признания. Он уверенно шел по своему выбранному пути, но его пациенты не выздоравливают чаще, чем у его коллег-"палачей". Врач продолжает путешествовать из одного города в другой, пока он не оказывается в Лейпциге, где начинает преподавать медицину. Тогда шел 1812 год, врачи были на вес золота и почти все они были мобилизованы армиями. Медиков надо было кому-то учить и вот, презираемый классической медициной, Ганеман становится востребован. Ну как-никак доктор медицины. А для него кафедра стала отличной площадкой для распространения своих взглядов.    
Через несколько месяцев у стен Лейпцига состоялась известная "битва народов" - одно из самых крупных сражений той войны. Город и его окрестности оказались в эпидемии тифа, все врачи бросились бороться с ним, поделив участки с больными.
Есть неподтвержденные данные о том, что из 183 больных Ганемана не удалось спасти только одну старушку. Факт не доказан, однако этот пример радостно используют гомеопаты, как показатель высокой эффективности этого медицинского движения.
В Лейпциге Ганеман задерживается, выпускает просто невероятное количество гневных памфлетов о вреде традиционных лекарств и призывами о немедленном переходе на гомеопатические препараты. Аптекарям тоже досталось и Ганеман призывал врачей готовить лекарства самим. Дошло даже до того, что аптекари Лейпцига подали на новатора в суд.    
У Ганемана стремительно появились как поклонники, так и недоброжелатели. Среди поклонников был, к примеру, австрийский фельдмаршал фон Шварценберг, которого Ганеман обещал избавить от последствий инсульта. Но вот незадача: вскоре после лечения гомеопатией фельдмаршал умер, что привело к скандалу. Ганеман утверждал, что лекари пациента продолжали втайне от гомеопата делать кровопускания, что и привело к смерти. А лекари высокопоставленного наоборот доказывали, что Ганеман не оказал медицинскую помощь именно в тот момент, когда она была нужна.
Но даже после такого скандала у Ганемана оставались поклонники. Вот один из бывших пациентов, масон, предлагает гомеопату стать его лейб-медиком в глухом Кётене. И тут-то и случается главный триумф Ганемана: 1831 год, Европа охвачена одной из самых мощных в истории эпидемий холеры и традиционна медицина оказалась бессильна. Гомеопат предложил вполне себе логичные решения: обеззараживание камфорным спиртом и гигиену, что привело к существенному снижению смертности. Никакого отношения к новому медицинскому движению они не имели, однако много ли надо для людей? За медиком закрепляется слава целителя и в забытую богом деревушку съезжаются со всей Европы.
Ганеман, в свою очередь, громко призывает отказаться от мучения пациентов, а саму медицину называет аллопатией (от греч. allos - иной, и pathos - страдание). Это слово было специально придумано для обозначения традиционных методов лечения.
Он выпускает все больше софистических рассуждений, в которых нет ни результатов клинических испытаний, ни доказательств.    
А как-то раз в Кётен приехала 33-летняя парижанка Мелани д'Эрвилль-Гойе. Она приёмная дочь французского министра, которая приехала из Парижа в мужской одежде просто потому что "так удобнее." Несомненно она права, однако для того времени она была экстравагантна.  
80-летний вдовец Ганеман, который напоминал всем окружающим гофмановского гнома и 33-летня девица Мелани влюбились друг в друга с первого взгляда, объявили о помолвке и переехали в Париж.
Ганеман распределил перед отъездом свои сбережения и имущество между своими детьми. Годы в ненавистном ему Кётене наконец-то поставили его на ноги, он уже не был нищим бродягой-доктором. Поговаривали, что к нему ездили лечиться Бетховен и Гёте.
Ну а в Париже, на закате жизни, к нему пришла настоящая слава. В самом конце его жизни гомеопатия стала безумно популярной.
В 1843 году Ганеман, по всей видимости, очень довольный собой, скончался и его похоронили на знаменитом кладбище Пер-Лашез.    
Стоит отметить и записать в главные достижения Ганемана то, что он не принес никому вреда, будучи врачом и не причинял боли в тот действительно темный для медицины период. Ну хоть так...
А его супруга, Мелани Ганеман, продолжит дело мужа. В 1847 году ее обвинят в незаконной медицинской практике, но даже после этого скандала (чем не реклама!) она продолжит "лечить" пациентов.
Ганеман не привел ни единого довода к эффективности изобретенной им методики, но во многих человеческих головах остается место для всяческих гадалок, знахарей и колдунов. И факт того, что гомеопатия жива до сих пор - прекрасное тому доказательство.