Тварь из проклятой квартиры

Никто не запомнил, как в 128-ю квартиру вселились новые жильцы. Да и вообще, они были тихие, никому не мешали, внимания не привлекали, так что их толком не знал никто. Только их маленький сын иногда сталкивался в подъезде с соседями - светленький, невзрачный, пугливый, неулыбчивый. Соседи, поглядывая на него, покачивали головами, а старушка с первого этажа как-то перекрестилась, посмотрев вслед пробежавшему мальчонке. Все с нетерпением ждали, когда из проклятой квартиры снова раздадутся крики и приедет милиция. Нет, соседи не были плохими и кровожадными людьми, просто, когда беда случается с чужой семьёй, греет мысль, что у самих такой беды нет. Они бы даже, столкнувшись в подъезде, рассказали новым жильцам, о том, что они уже не первая семья, которая въезжает в 128-ю и у них у всех были дети. Были. Потому что все дети, жившие в 128-й умирали ужасной смертью. Мальчику оставалось жить совсем немного, потому-то обитатели подъезда и смотрели на него сочувственно, да ничего ему не говорили - чего его пугать, бедного, что он может поделать против таинственного существа, которое разрывало детей на части и съедало сердце. Вот если бы удалось перекинуться словом с родителями, но они как-то всё не попадались на глаза.

Соседи шептались, а обитатели проклятой квартиры так и жили в неведении, что их ребёнок - приговорён к чудовищной смерти.
Однажды ночью мальчик лежал в своей кроватке, свернувшись в клубочек и никак не мог уснуть. Он, вообще, очень плохо спал ночами, но никогда никому не жаловался. Без толку. Как будто кто-нибудь о нём когда-либо позаботился бы. Родители не укладывали его спать, он сам переодевался в тёплую пижамку и укладывался, никто не целовал его на ночь, не ждал после школы, не расчёсывал смешные непослушные вихры. Он так давно был заброшенным и одиноким, что не представлял, каково это быть любимым и кому-то нужным. И теперь он лежал с полузакрытыми глазами, думая о чём-то своём.

Тут-то к его кроватке и приползла Тварь. У неё не было имени, облика, только голод. Тварь поднялась чёрным сгустком над головой мальчика и сказала:
- Проснись! Жертва нужна была ей бодрствующей, тогда она была перепуганной, трепещущее сердечко куда вкуснее спокойного и сонного. Мальчик открыл глаза, протёр их, потом наконец, всмотрелся в темноту.
- А ты кто? - спросил он.
- Твоя смерть. - издевательски сказала Тварь.
- Хорошо, - ответил мальчик, - иди сюда.
Тварь оторопела. Она, конечно, могла бы разорвать его прямо сейчас, как она обычно и поступала с остальными детьми, но, во-первых, напуганные дети были вкуснее, во-вторых, такого с ней раньше не было.
- Ты не боишься? - прошипела она.
- Нет. Я давно тебя ищу.
- Как это?
- Я никому не нужен. Как-то давно, кажется, моя бабушка, рассказывала мне, что смерть - это не страшно. Поэтому я прошу тебя, забери меня, хуже мне всё равно не будет.

Тварь молчала и не двигалась. Может, мозгов у неё формально и не было, но чем-то она всё-таки пыталась соображать.
- Ну, иди же, хватай меня. - попросил мальчуган.
- Не хочу. - промямлила Тварь.
- Почему это? Я даже тебе не нравлюсь?
- Нет, ты мне очень нравишься, - продолжила мямлить Тварь, - просто я так не привыкла...
- А как ты привыкла?
- Когда кричат...
Мальчик негромко вскрикнул.
- Неправильно. Неискренне. Я привыкла, что меня на самом деле боятся.
- А ты прими какую-нибудь страшную форму.
- Куда уж страшнее?
- Вампира? Динозавра? Зомби?
- А ты их боишься?
- Да нет, я их в компьютерных играх пачками мочу.
- Значит, не поможет.
- А так просто ты меня забрать не можешь?
- Да я не забираю... Я разрываю на куски и съедаю тёплое сердце.
- Ну, давай так, только, пожалуйста, быстро.
- Да что с тобой такое сделали-то, что тебе таких ужасов не страшно?
- Ничего мне не сделали. Именно, что никогда и ничего... Ни целовали, ни обнимали, ни хвалили. Вот, бабушка была, она была добрая, но она умерла, когда я был маленький. А больше никто и ничего.

Мальчик вдруг расплакался.
У Твари тоже намокло то место, где могли бы быть глаза: Почему я не могу питаться взрослыми? Сожрать таких родителей было бы вполне достойным поступком.
Тварь вдруг решительно превратилась в большого чёрного кота с золотыми глазами и ласково потёрлась о ноги мальчика. Тот вытер глаза.
- Какой красивый.
Тварь довольно и почти по-настоящему мурлыкнула, запрыгнула парнишке на колени.
Тот почесал кота за ухом. Тварь свернулась калачиком.
- А ты хорошая, - сказал парнишка, - ты уж прости меня.
- За что? - полусонно спросила Тварь.
- За всё, - сказал мальчик и оторвал кототвари голову.

Утром мальчик снова спустился в подъезд, но на этот раз он прошёл не с опущенной головой, как обычно, а внимательно и брезгливо всматриваясь в лица встречных соседей. Родители никогда не обращали на него внимания, так что он читал, чтобы занять себя, читал день и ночь, всё, что попадалось, а попались ему как-то раз очень нехорошие книги, откуда он почерпнул много полезной информации.

Про тварь в квартире он, конечно, давно знал, подслушав сплетни старушек у подъезда. Всё складывалось как нельзя удачнее. Для начала мальчик убил своих родителей, чтобы те не вздумали послушать соседей и пытаться помешать встрече с Тварью и их тела лежали теперь за закрытой дверью в спальне, что такие, что живые, они не принимали в нём никакого участия, так что разницы не было. Вместо школы, которую ненавидел, он теперь бегал днём по библиотекам и книжным магазинам, благо продавцы не выгоняли тихого мальчонку, читающего в уголке. Съеденное сердце ночной Твари, которое можно было получить, только если она добровольно принимала материальную форму, как писалось в нехороших книгах, отныне давало ему возможность обращаться в дымку и просачиваться в мельчайшие щели. Он не был привязан к одной квартире, как Тварь, насланная много лет назад проклятьем на первых владельцев квартиры, он смог, чем и занимался всю ночь, путешествовать по всему подъезду и даже дальше, мальчик просто не успел до утра всё разведать. Сегодня же ночью он выйдет на свою первую охоту. Он съест сердце мужчины из 137-ой квартиры, который втихаря от всех избивал своих пасынков.
Пусть для начала эти дети будут счастливы.