Любой героизм — это следствие чьего-то раздолбайства

Есть на Старой Басманной прикольное место, перед храмом Никиты Великомученика - тротуар превращается в сложную систему четырех рядов ступенек и пандусов разной высоты. Коляску неспешно катить, возвращаясь из Сада Баумана - милое дело. А в час сумеречный, когда все коляски давно разъехались и стало безлюдно, там весело проскакать на велике на скорости - ощущение, что за спиной вырастают крылья, и нужно попасть в ритм этих чертовых пандусов, из которых самый опасный - нижний, он высок.
В этот раз, однако, я заметил в сумраке за пандусами некую бредущую даму и внимательно на нее сощурился, приступая ко взлету. Ничто не предвещало. Дама выглядела совершенно безобидно - обычный выползень из Матрицы, которых в Москве много - уткнулась в смарт, из ушей провода, мирно брела в сторону ступенек, вроде не собираясь загородить собой пандусы. То, что забыла снять черные очки через час после заката - ну, бывает. И всё-таки, что-то с ней было не так. Казалось бы, ну и фиг с ним. Она не успеет даже дойти до пандуса, когда я пролечу мимо. При сохранении хорошей скорости ее вообще можно считать неподвижным телом, прочно прикрепленным к полу.

- Руки!!! - отчаянно заорало подсознание.
- А что руки? - изумился я - правая как обычно, полусогнута перед физиономией дамы. Левая ... блин! Она не раскачивается по ходу движения, как у нормальных людей! Она оттопырена! Неподвижна! Поводок? Но где собачка?
В последний миг узрел и собачку. Крошечная, цвета асфальта, она радостно неслась мне под колеса, учуяв какой-то след и не подымая башки. Прямо под нижний пандус. На свободном, ..., поводке, который вытянулся далеко вперед от дамы.
Нет, наверно у меня был выбор. Я мог перемахнуть с тротуара на проезжую часть и геройски погибнуть под колесами несущегося транспорта ради этой собачки. Мог проехать между дамой и собачкой, не тормозя. Это было бы самое правильное - поводок превратился бы в катапульту, и собачка улетела бы куда-нибудь на ближайшую крышу.
Я мог переехать и саму собачку, хозяйка бы нескоро заметила пропажу. Но гуманизм возобладал, и я попытался просто затормозить.
Происшедшее потом восстанавливал по гематомам, перед зеркалом в ванной. Обширная справа от пупа - ага, это я, слетев с седла при экстренном торможении, успел снизить центр тяжести и погасить пузом скорость самостоятельного полета, чтобы не перекувыркнуться через руль. Принял влево, чтобы не долбануло об солнечное сплетение перед посадкой на левую ногу.
Вторая гематома длинная, по всей внутренней поверхности правого бедра от колена до паха. Это я, отрикошетив от руля и становясь упором на левую ногу, пытался спасти от столкновения с верхней рамой самое дорогое.
Хуже всего пришлось левой стопе. До сих пор побаливает, спустя неделю. Но в тот роковой миг не болела вообще. Ничего не болело. Мы оба были в шоке - я и собачка. Она ткнулась в нависшую над ней шину и задумалась - преследуемый ею след перебился мощным запахом горелой резины.
Наконец до нас добрела и хозяйка. Оторвалась от смарта и удивленно спросила:
- А чего это вы тут стоите?
Не вынимая бананов из ушей и не снимая черных очков. Охренев, я набрал полную грудь воздуха и заорал так, чтобы ей было слышно:
- Собачку жалко!