Я работаю охранником на очистных сооружениях. Каждый раз, приступая к обходу территории, я задаюсь вопросом: кому придет в голову воровать дерьмо или агрегаты по его переработке? В конце концов, не золотая жила, а запах такой, что желудок выворачивает на изнанку. Приходится много курить, чтобы перебить дымом эту вонь, но от сигарет все равно мало пользы. Особенно когда склоняешься над люком канализации, куда стекает вода со всех ванн, унитазов, автомоек, больниц и прачечных города.
В этом мутном потоке отходы жизнедеятельности всего города. Я делаю затяжку и кидаю сигарету в люк канализации. Поток подхватывает окурок и несет его дальше по каналу. Я поднимаю голову и смотрю вперед. С того места, где я стою, открывается неплохой вид на территорию.
Квадратный километр холмистой пустоши спускается под уклон. Он застроен очистными сооружениями: первичными и вторичными отстойниками, песколовками и аэротерками. Они напоминают плавательные бассейны разных форм и размеров и стоят ровными рядами вместе с одно- и двухэтажными насосными и воздуходувными станциями, которые поддерживают их работу. Между ними видны темные колеи дорог, стальные трубы теплотрассы, покрытые воронами кроны деревьев и высокие арочные вышки с выключенными прожекторами. Территория обнесена двухметровым забором, по верху которого намотана колючая проволока. За забором простирается бескрайняя степная зона. Она уходит до самого горизонта к пасмурному небу.

Я начинаю спускаться вслед за потоком по склону холма, перешагивая через трубы теплотрасс. Он шумит глубоко под землей, под моими ногами. Впереди два больших бетонных здания. Там находятся решетки первой и второй очереди. Можно представить, как поток проходит сквозь эти 5 и 15-миллиметровые сети, чтобы оставить в них богатый улов. Я захожу внутрь одного из сооружений. Это просторное помещение с большими окнами, на подоконниках стоят кадки с цветами. Пользы от них немного. Я закуриваю сигарету и осматриваюсь по сторонам. Посреди выложенного кафелем зала торчат четыре квадратные трубы. Они поднимаются из канализации в том месте, где поток прошел сквозь решетки. Из отверстий труб на конвейер сыпется улов. Здесь есть многое из того, чем живет человек: разноцветная кожура, целлофан, окурки, ягоды, семечки, презервативы, тампоны и еще много такого, что, к счастью, не поддается опознанию. По конвейеру мусор попадает под пресс, где теряет влагу и принимает форму. В таком виде его сваливают в бак, а потом увозят на свалку. Бывают случаи, когда в решетках застревают зародыши. Их хоронят в земле неподалеку от территории.

Он был никто.
Простой мирчемдайзер. И мир его был узок, как рижская коса, и сер, как небо над ней. В возрасте Христа у него не было ничего, кроме непрезентабельно-двухкомнатной квартиры на Сходне - но она была его узилищем, его тяжкой тюрьмой - и жалкой синей, как море под Коктебелем, "Тойоты Короллы" производствая японской автокомпании Toyota Motor Corp., которая возила его на ненавистную работу, где он работал простым никому ненужным мирчемдайзером.
Это  постоянно угнетало его уязвлённое  подсознание. Это был его крест, его Голгофа. Тщетно пытался он вырваться из этого порочного круга бесцельного времяпровождения своих суетных дней.

Причудливый узор на окне закрывал обзор улицы и почти небыло видно снега сыплющего крупными хлопьями.
-Классный будет праздник,- тихо произнесла Лена. -Только вот улицу из твоего окна совсем не видно.
-А что ты собралась там разглядывать? - спросил Игорь.
-Может салют будет. Как в прошлом году, помнишь?
-Помню.
Лена задумалась на несколько секунд.
-Игорь..
-Что?
-Каким будет девяностый год? Как ты думаешь?
-Я стану чемпионом. Вот увидишь! - Не колеблясь ни на секунду ответил он.
-Ты всё о себе, - улыбнувшись произнесла Лена и тут же слегка прищурившись спросила: -Чемпионом Союза?
-А как же! А там и Европы, и дальше!.
-Зазнаешься небось. Перестанешь со мной и со своими друзьями общаться.
-Лен, ну не говори глупостей! - Слегка ухмыльнувшись произнёс Игорь. - Для начала бы чемпионом города. Ну а там пойду дальше.
Лена не ответила. Она вновь повернулась к окну и постаралась процарапать щёлку в замёрзшем стекле.
-Вижу! - сказала Лена.

-Что?
-Снег идёт. Красиво..
Игорь подошёл к девушке вплотную и крепко обнял её.
-Сегодня наступит новый год, и давай пожелаем друг другу счастья, - тихо произнесла Лена.
-Ты веришь в это и серьёзно думаешь что всё сбудется? - спросил Игорь.
-Да. Верю.

Я сидел в машине и упорно пытался отгонять от себя всякие грустные мысли. По набережной гуляли парочки, взявшись за руки. Желтые листья падали с деревьев, раскрашивая подметенную дворниками местность заново. В воздухе что-то щелкнуло, позже я понял, что это был автомат, который зажигает фонари. От чувства охуения от того, что я смог услышать столь незначительный звук, решил прибавить звук на магнитоле. Саундтрек, поставленный шафлом, поразил своей актуальностью. Из колонок доносилось "Яяяя жду ответа... Больше надежд нееету... Скооооро кончится лето...". Витя Цой как нельзя лучше отображал мое настроение своей песней из прошлого. Прошлого почти 20 летней давности, но казалось, что он жив и сидит рядом с ноутбуком в руках, от которого отходят различные провода, которые прилеплены на всяких присосках к моей голове. Тем самым, он при помощи какой-нибудь супер программки с точностью читает мое настроение и пользуя талант стихосложения тут же выдает эту песню...
Распахнулась пассажирская дверь и я увидел ногу, а потом и ее обладателя. Это был Буча. Никто не знает, почему он Буча и зачем. Просто Буча.

- Давно стоишь? - произнес он хриплым голосом

- Минут пятнадцать...
- Ну что? Поехали?
- Куда?
- Да тут тема есть, надо вырубить, потом стритрейс...
- Мотивируй.
- В смысле? СТРИТРЕЙС!!! Ключевое слово... Ты что заболел?
- Похуй мне на ваши сопливые мероприятия. Нет у меня ни настроения, ни желания. Заебало.
- Ну, за настроением мы как раз и едем сначала. А потом и желание приложится, давай уже двигай, все равно не тут стоять...

Эту историю мне рассказал сосед по больничной палате , Янис, в конце 70-х... .
Это был здоровый крепкий мужчина лет 30-ти .
Прошло уже столько времени и я его больше никогда не видел, а этот парень остался в моей памяти , как самый оптимистичный человек. Мы лежали в травматологическом отделении , я со сломанной рукой, а у Янки на работе отрезало ногу почти до колена. В нашем отделении лежало много калек, на их лицах читалось горе и страдание... .
А Янка не унывал, всегда светился оптимизмом, он его просто источал. Шутил, подбадривал соседей, рассказывал анекдоты и старался помочь всем. Он на костылях бегал в столовую за кефиром для тех, кто не мог встать, медсёстрам точил скальпели ... . К нему приходили две женщина(конечно в разное время) одна латышка, другая русская и обе звали его после выписки к себе, а потом и медсестра из хирургического отделения составила им конкуренцию.
По ночам ,когда раны и сломанные кости болели сильнее, обычно мы не спали, а мы разговаривали за жизнь, рассказывали друг другу разные истории.
И вот Янка рассказал мне о своём приключении, которое произошло с ним в начале 70-х и в результате которого он совсем бросил пить.
Янка работал боцманом на рыболовном траулере в одном из рыболовецких колхозов , которых было очень много на берегах рижского залива. Рыбаки тогда очень прилично зарабатывали и любили погулять на полную катушку. В те времена инженер получал 140 р., уборщица 60р, а рыбаки при отличном улове зарабатывали до 800 р. в месяц.

Итак Янкин траулер вернулся с путины и привёз много рыбы, улов был большой и , соответственно, зарплата экипажу была положена также высокая. Обычно зарплату на Янкин корабль привозил кассир из колхозного управления, а на этот раз она толи заболела, толи ещё что-то, не приехала. Капитан созвонился с начальством , и решили послать за деньгами в Ригу в банк второго помощника с доверенностью и с боцманом(для подстраховки) .... .

Здесь воздух затхл, как в комнате больного,
где смерть исхода терпеливо ждет;
на мокрых крышах - отблеск дня иного,
как от свечи, что через миг умрет.

Есть даже в смерти некий промежуток:
вот ожил лист, и - всё, и был таков...
И, как над лесом стая диких уток,
ползет по небу стая облаков.
Райнер Мария Рильке
(перевод Бориса Марковского)


Это место вы вряд ли найдёте на карте Подмосковья - ушлые топографы зашифровали его как "свх. им. Ленина", что в переводе на общепринятом языке означает: "совхоз имени Ленина". Да где там эти совхозы! Место ещё можно узнать, если найти изображение рекламной женской прокладки, окрашенной почему-то в синий цвет, и обозначение "оз. ...кое" в окружении зелёного цвета, что должно обозначать лесной массив.
Натовские ястребы, нашпионив со своих спутников, идентифицировали объект как воинскую часть сил ПВО, тем не менее весь парадокс заключался в том, что этот сугубо гражданский объект, занимающий несколько десятков гектаров, был по прихоти руководства умело замаскирован под военный.
Окружённый четырёхметровым забором, на котором поблёскивали объективы бдительных видеокамер, малозаметным препятствием и тремя рядами колючей проволоки, он был обходим иногда появлявшимися грибниками на почтительном расстоянии.
На территории объекта, куда можно было проникнуть, лишь миновав тройной заслон бдительной охраны, злой, как ротвейлеры, и самих ротвейлеров, злющих, как... ротвейлеры, под высокими соснами, с блестящей в солнечную погоду, как золото, корой, ностальгическими берёзками, грустящими по-есенински, обозревались несколько коттеджей, похожих на швейцарские шале, которые окружали строение более крупных размеров. В домиках, помимо уютной обстановки, бильярдных залов с каминами, ванных комнат с джакузи и спален с внушительных размеров сексодромами, были ещё и мини-бары с богатым выбором импортного пойла.

Мне было шестнадцать, я дрочил и писал стихи. Я прекрасно понимал, зачем мастурбирую, но вот зачем пишу стихи - никакой определенности не было. Когда я совсем измучился этим вопросом, в школе прошел какой-то конкурс, на который я отправил несколько текстов. Цикл вполне можно было назвать "из надроченного", так как был исключительно о любви, кроме совсем уж деревянного стиха о Петербурге. Так как таких идиотов, как я в школе понятно дело было немного, еще одна девушка, то мы с ней победили и нас отправили на исповедь в редакцию областной многотиражки.
Девушку звали Оля, она была дочерью актера нашего театра музкомедии, от которого наши учителя тихо млели и впадали в ступор. Еще она была чокнутой, собиралась поступать во ВГИК и на школьном капустнике выблевала в зал унылый монолог из чеховской "Чайки". Из-за неё я и поперся в эту дурацкую газету.
- Я зайду за тобой, - заявила она по телефону.
- Неа... - вяло пукнул я в ответ.
- Тогда я все скажу, что приставала к тебе, а ты оказался гомиком и у тебя на меня не встал, - и положила она трубку.
- Трахнутая дура... - сказал я, но пошел собираться.

Перед самым её приходом я посмотрел на себя в зеркало и уныло выругался. Видок у меня в тот момент был... На днях мне неудачно ломали нос, и он немного опус, на левой щеке большая царапина, заклеенная пластырем. Еще мне рассекли левую бровь, но это как раз видно не было. Последняя стрижка, которую толстая тетка парикмахер назвала низкая канатка, скорее напоминала отросший "ежик". Все это дополняли косуха с церепом на спине и понтовые джинсы, в которые один мой приятель вставил огромное количество заклепок, так что зимой они примерзали к заднице. На Блока я был похож слабо. Прямо скажем - совсем не похож. Я уж было подумал, что надо пойти переодеться, но тут пришла Оля. Сама она выглядела тоже не ахматово. Черные лосины, скромного серого цвета вязаная кофта, заменяющая платье и благородно обнимающая её рельефы, огромный ядовито-красный шарф и туфли на шпильке.
В таком виде мы и пришли в редакцию. Там все охуели. Мне бы конечно хотелось сказать, что все были шокированы, сражены, упали в осадок. Но, увы, все именно охуели. То выражение лица, которое было у присутствующих, когда мы заявили (Оля в смысле, я молчал), что поэты и хотим поговорить с человеком отвечающим за литературную часть, по другому охарактеризовать нельзя. А когда мы протянули грамоты, на которых золотом по белому было обозначено что мы таки-да лучшее поэты нашей школы, состояние людей стало критическим, так что какой-то дедок, ухмыльнувшись в усы, быстренько отправил нас по адресу.
Вот ответственный за литературную часть выглядел как настоящий поэт. На вид ему было лет этак двадцать пять. Впалые щеки, нежный чахоточный румянец, потертый пиджак и взгляд маленького недотраханого олененка. Быстро пробежав глазами по нашим стихам, он уперся этим взглядом в Олю.

Есть у меня знакомая бабушка Люда.
Когда-то в Москве случилась авария - пропало электричество на целый день.
Я ехал с работы и вглядывался в караван людей, идущих пешком по солнцепеку. Мобильники погасли, метро и остальной общественный транспорт умерли, людям пришлось идти по двадцать километров домой.Бомбилы взвинтили цены до тысячи долларов! Естественно я выбрал из толпы двух красавиц, которым было тяжелее всех: женщину на девятом месяце и бабушку Люду. С трудом убедил их что бесплатно и повез, оказалось что мы соседи. С тех пор мы всегда здороваемся и улыбаемся друг другу.
На днях Бабушка Люда гуляла со своим Мальчиком. Песик хоть и жутко породистый, но вязанное пальтишко с рюшами и имя "Мальчик" его простят, даже выражение лица у него беспородное, хотя он "стаффорд" привезенный из Америки.
Мы с бабушкой постояли у подъезда, и я услышал милую историю о ее героическом сыночке.

Сынок бабушки Люды, служит в армии и занимает такой серьезный пост, что я даже имя его изменю, назову его Васей. А вот звания скрывать не стану, чтоб вы поняли масштаб происходящего... Сынок Васятка - генерал полковник. Я видел его всего однажды, когда он подвозил маму домой.
Как-то раз бравый генерал Василий, среди своей многочисленной почты нашел трогательную открытку с тюльпанами, на которой ядовитым цветом было написано: "Дорогой одноклассник, приглашаем Вас на торжественную встречу по случаю тридцатидевятилетия окончания нашей школы.

Выбегаю из телецентра Останкино, на ходу вскакиваю в маршрутку, поехали.
Я сел у окна за водителем и от начала до конца наблюдал всю картину: как только наша Газель вырулила от тротуара - скрип тормозов и гадкий скрежет бампера о сверкающий бок красной машинки. Мы просто не пропустили ее и вот результат: не смертельная, но очень обидная полоса по всей длине девятки.Никто даже испугаться не успел.
Из поцарапанной машины матерясь вылез злой дядька, наш водитель не вышел, а только открыл свою дверь и развернулся боком к свирепому пострадавшему.
Тут только я смог рассмотреть нашего: типичный гастарбайтер узбек или киргиз, худенький, на вид лет 18. Он сидел нахохленным воробышком на жердочке и сверху испуганно смотрел на "поцарапанного" мужика.
Мужик:
-Я двигался по своей полосе, и ты по правилам должен был сперва меня пропустить, а уж потом перестраиваться на мою полосу! Я применил все способы чтоб избежать столкновения - экстренное торможе например, а ты подрезал меня внезапно и кстати я двигался с разрешенной скоростью - не более пятидесяти. Ты, косоглазый, обязан был посмотреть в свое боковое зеркало и убедиться, что твой маневр будет безопасным!

Наш узбек молчал и только хлопал ресницами...
Мужик:
- Ну и че ты скажешь на это?
Узбек продолжал молча смотреть и хлопать глазами.
Мужик:
- Э, Таджикистан! Ты хоть слово понял из того, что я тебе сейчас говорил!?
Узбек:
-Я...А?
Мужик:
- Какого хрена "Я, А"? Чучмек! Скажи уже что-нибудь, как ты так умудрился? Ведь ты тут по любому не прав!
Узбек напрягся, помотал головой, приготовился говорить и выдавил из себя наконец:

Звонок телефона. Номер определился, он помнил ее и взял трубку. Оттуда раздался усталый женский голос
-Помоги...
-Где ты?
-Дома.
-Еду.
  Он помнил, что у нее бывали внутренние кровотечения. Часто. много времени на сборы не потребовалось. Он схватил сумку с реагентами, парой редких оккультных книг, одел шлем и побежал во двор, к мотоциклу. Дорожная разметка быстро наматывалась на вал мощного двигателя. Нарушая все, что можно, водитель, а на такой скорости - скорее пилот, гнал по полной.
Резкий звук, ревение мотора, смешанное с визгом тормозов и шипением резины, оставляющей очередной свой след на дороге перед ее домом.
  Он вбежал в подъезд, пешком забежал на нужный этаж и постучал в дверь. На стук никто не реагировал, из квартиры доносилась приглушенная музыка и, иногда, тихие стоны боли. Он порылся в сумке, вынул оттуда маленький деревянный резной католический крест на деревянной же цепочке, изрядно уже подпаленный. Ножом обновил руны защиты от огня на тыльной стороне креста, полил смесью спирта, корицы, и порошка из бедренной кости. Подвесил крест за цепочку на маленьком, неприметном гвозде в дверном косяке, а после - поджог. Крест скорее тлел, старая предметная магия работала как современные часы - точно, безотказно, пока хватает завода. От крестика расходился сладковатый аромат ,как от благовония, и тоненькая струйка дыма. Он подождал, пока
струйка облетит дверь по косяку и ее кончик втянется обратно в крест. По ушам ударила тишина, поверхность двери стала серой. Он вбежал внутрь.
  Звонившая лежала на полу у окна. Дышала, с трудом. Губы были в крови - видимо, выплевывала. Кровь в пищеводе - очень, очень хреново. Другой отвез бы ее в больницу. Но там ей уже пытались помочь и развели руками. Он отнес ее на кровать, укрыл одиялом. Она оставалась без сознания, иногда слегка стонала. Человек бросил в угол комнаты мотоциклетный шлем, скинул куртку, достал из сумки маленький, кривой нож с резной рукоятью, выполненной из рога лани. Вскрыл им кожу на своей левой ладони, сложил ее ковшиком, наполняя кровью. Резкими но скупыми движениями нарисовал оккультные символы на ее лбу, тыльной стороне обоих ладоней, на животе. Облизал ранку на руке и та медленно, но заметно заросла, оставив корочку засохшей крови. Нож воткнулся в стену, над лежащим в углу шлемом. Из сумки появились тоненькие, всего пять миллиметров в толщину, свечи. Каждая - на таком же тоненьком, ажурном подсвечнике. пятдесять пять свечей, пятимелиметровой толщины, длинной (вместе с подсвечником) 15 сантиметров. Они горели очень, очень медленно - сказывалось умение мастеров-евреев. Свечи он быстро и точно расставил вокруг кровати, которую пришлось отодвинуть от стены, чтобы свечи образовывали замкнутый круг. резкий жест ладони - и на каждой свече тлеет искорка. Не огня, а души тех людей, из чьего жира были сделаны эти свечи.

ВНИМАНИЕ! ПЕРЕИЗБЫТОК НЕЦЕНЗУРНЫХ ВЫРАЖЕНИЙ! это вам надо?


Ну, и бабы нынче, я вам ответствено скажу, пошли - хуй за мясо не считают. Им кроме натурально хуя ещо всякую рамантику падавай, всякие сиксуальные изврощения. Ну, вроде любви там. Денег.
"Любви дай! Получку отдай! А в жопу не дам!" - такие вот тройные  стандарты.
Ну, хуем кривить не буду, моя последняя такая же. Фря галанская!
То хуй из-за щеки не выпускает часами, каг чево надо, а то неделями голова болит и вечные критические  дни, беспорядочно разбросанные по производственному календарю.  
Кароч, скучать не даёт. А часто и не только скучать. А просто.
Но это всё, как я теперь понимаю, - цветочьки были, так сказать, суета суёт, а сам кактус  наружу  высрался тока вчера.
Расскажу.

Последняя волна Часа Пик хлестнула возбужденной людской пеной в открытые двери вагона метро, и они закрылись.
-Жопу подвинь, пидор, пройти дай, сучара блядская- проворчал пожилой мужчина в драповом пальто парню в наушниках.
-Хуй соси, мудак- ответил тот, но отодвинулся, давая мужчине пройти вперед.
Люди спешили домой после трудового дня. Каждый занимался своим делом. Кто-то, подобно парню в наушниках, слушал музыку, кто-то играл с мобильником, кто-то просто смотрел в одну точку, ожидая прибытия на нужную остановку.
-Вы бы, скоты, сраку-то подняли бы, не видите, пизда старая стоит? Того и гляди ебнется тут, чо ебальники попрятали?- сказал мужчина в драповом пальто и кивнул в сторону стоящей у двери старушки.
Сидящие люди сделали вид, что обращение их не касается, и только прыщавый солдатик, который сидел на самом краю скамьи, поднялся, явно без охоты, проворчав:
- Садись уже, блядь старая. Хули катаешься в такое время, на кладбище спешишь, бля?

-На хуй иди, соколик- улыбнулась старушка и заняла посадочное место.
-Станция Киевская, уебывайте на хуй, кто приехал- объявил диктор, двери открылись.
Новая волна людских тел ворвалась в вагон и возбужденно загалдела.
-На ногу, блядь такая! На ногу н наступай, хуесос!
-Да, дайте уже пройти, пидорасы ебаные!
-Двигайся, гондон!
-Куда прешь, шалава анальная?!
-Извините, разрешите пройти? Будьте добры...
После последней фразы в вагоне воцарилось молчание. Сотни удивленных и возмущенных голов повернулись в сторону невысокого худенького мужчины в кургузом пальтишке и с небольшой профессорской бородкой на печальном лице.

Зaдыхaяcь oт бoли, я cидeл пpямo нa cтapoм унитaзe, вмуpoвaнным в пoл. Тpубa и бoчoк были пpoгнившими: тpубa длиннaя, c взбухшeй oт pжaвчины зeлeнoй кpacкoй и кaпeлькaми хoлoднoй вoды нa нeй. Бoчoк pыжий, c куcкoм cвиcaющeй из нeгo пpoвoлoки c гaйкoй нa кoнцe. Тoжe pжaвoй. В этoй cтpaнe и в двaдцaть втopoм вeкe нe cдeлaют туaлeты...
Бoль peзaлa гдe-тo cпpaвa, cнизу - oчeнь cлoжнo cдepжaть pвущийcя из тeбя кpик в тaкoй oбcтaнoвкe. Кpичaть нeльзя - пepeбужу вcю бoльницу, пoтoм утpoм cтapшaя cecтpa пoкoя нe дacт, будeт дo oбeдa нa мoзги кaпaть, чтo пpи мoeм жeлудкe пить вooбщe нeльзя. Хoтя чepт c нeй, c мeдcecтpoй, ecли нaчну кpичaть - мeня тут жe выpвeт - зa дecять днeй тaк и нe cмoг пpивыкнуть к тoшнoтвopным зaпaхaм бoльницы. Пocлeднeй paз лeжaл здecь в oдиннaдцaть лeт, eщe в coюзe. Cкoлькo вpeмeни пpoшлo, a c тeх пop ничeгo нe измeнилocь - в бoльницe вce тaк жe тянeт ядoвитoй cмecью eды, лeкapcтв, cтapoй мoчи и плeceни. A пoзaвчepa eщe cлoмaлcя хoлoдильник в мopгe - тpупы вывoзить, яcнoe дeлo, нeкудa, тaк oт них ужe хopoшeнькo тянeт зaпaхoм paзлaгaющeйcя opгaники.
Пpoтивнo лeжaть в бoльницe - пpoтивнo, хoлoднo и cыpo здecь, a eщe этo живoт cхвaтил - нe пoнятнo пoчeму, вeдь нe пил ceгoдня ничeгo, дa и eл тoлькo oвcянку, из бoльничнoй жe cтoлoвoй.

Зa cтeнoй пpoтивный cкpeжeт - будтo тaм кoгo-тo мучaют, a oн из пocлeдних cил хвaтaeтcя пaльцaми зa эту caмую cтeну, cpывaя нoгти дo кpoви, и хpипит, пытaяcь кpичaть, нo нa кpик ужe бoльшe нeт cил. A eгo пpoдoлжaют избивaть, мeтoдичнo и пpoфeccиoнaльнo, выпoлняя пocтaвлeнный нaчaльcтвoм плaн.
Дa, нeвeceлыe мыcли мнe нaвeвaeт здaниe бoльницы тpидцaтых гoдoв. Хoтя ктo eгo знaeт, вoзмoжнo, здecь и пpoвoдилиcь пытки нaд пoлитичecкими... в двepь нaчaли cкpecтиcь. У мeня eкнулo cepдцe.
- Ктo т-тaaм? - cпpocил я.

События седой древности, лет 5-6 уж как прошло, успел развестись и опять жениться, но речь не об этом.
Однажды днем в мою дверь позвонили. Открывать пошла жена, которая подозрительно долго не возвращалась. Пошел разузнать что и к чему.
За порогом стояла цыганка, лет эдак 45 отроду. Тупо хлопнуть дверью не дала жена, которая (к слову сказать) была несколько суеверна. Не до чертиков, но все же достаточно.
Решил просто постоять рядом и проконтролировать процесс так сказать общения, тем более что несколько раз слышал о таком и захотелось посмотреть на цыганский цирк вживую. Был абсолютно уверен в том, что меня развести не получится - атеист с хрензнаетскольколетним стажем.
Цыганка стояла и втирала про своих детей, которым нечего есть, про табор, который собираются согнать с места, про тяготы кочевой жизни и прочую туфту.
Потом как-то резко цыганка попросила вынести ей нитку. Жена побежала за ниткой, я продолжал стоять и улыбаться на гостью. Цыганка взяла принесенную катушку, оторвала кусок нитки и начала крутить на ней стопиццот узлов, причитая о том, сколько вокруг злых людей и как всем вокруг хочется чтобы все у всех было плохо.
И после этого начался, собственно, цирк. Посыпались просьбы. Водички. Спичек. Морковку. Соли немного. Мне, в принципе, не чуждо человеческое сострадание, но я прекрасно понимал то, что она к нам не за картошкой и щепоткой соли приперлась. Послать ее на хуй вот так сразу не давала все та же жена, поэтому я открыто сказал - хочешь - неси, а сам же продолжал стоять у двери и пялиться на визитершу. Цыганка тем временем отчаянно пыталась и меня за чем-нибудь отправить чтобы остаться хоть на секунду наедине с женой, либо наедине с запутанной ею ниткой. Я четко сказал что жена и сама все вынесет, а я никуда не пойду, и цыганку это совсем не обрадовало.
Напряжение нарастало.

Я вошел в маршрутку и тут же поймал на себе мимолетный женский взгляд. На меня смотрело довольно похотливое личико. Таких девушек часто можно встретить на улицах, в принципе ничего удивительного - типичная соска, коих миллион: черные прямые волосы, черные брови уголком, тональный крем, зеленые глаза, накрашенные блеском губы и так далее. Отдав водиле законные 25 р, я зарылся вглубь салона и стал такать пальцем в обледеневшее стекло.

Она сидела напротив меня, прямо на том месте, через которое просят передать "за проезд". Маршрутка, наконец, тронулась, и мы начали играть в традиционную игру "я отведу глаза или она отведет глаза". Как правило, на таких, я долго не заостряю внимание. Ну что с них взять? Ну да, сексуальна, отдает пошлостью и дерзостью изо всех дыр, но ведь их хрен удержишь, если речь пойдет о семейной жизни. Вечные тусы, тугие подруги, клубы, мальчики, ля ля фа фа, вечные оправдания, тонкий "Винстон", проблемы с мамой и пять миллиардов пар сапог и туфель. И она такая же, ну сто пудов. Четко соответствует избитому стереотипу. Я еще раз перевел на нее взгляд, чтобы лишний раз убедиться в правильности своих суждений. Ну да, так и есть - в одной руке пакет "Рив Гош", в другой телефон "тачскрин", в ушах белые наушники, черная аккуратная курточка и дерзкий взгляд в мою сторону. В нашей игре я, явно проигрывал, так как первый отводил глаза в сторону мужика пьющего пиво. Еще чуть-чуть и он отдаст мне свою бутылку, типа "Да зае....л, на пей!!!"

Газель ползла своим маршрутом, лишь изредка останавливаясь на стандартных остановках "За светофором можно?", "За перекрестком остановите" и тд. Мне повезло, я живу на конечной - это значит, что к дому я подъезжаю почти в гордом одиночестве. И этот случай не стал исключением, когда маршрутка остановилась, в салоне остались каких-то пару человек и мы.

..... - Бл..дь! Ублюдки! Суки! Уволю всех! - главврач Попенко бегал по клинике и размахивал газетой, - Засранцы! Дебилы! Иванькова ко мне в кабинет срочно! Жопу порву!
Зная крутой нрав главврача, сотрудники клиники прятались по своим кабинетам и принимались делать вид, что работают. Коридоры, и без того не слишком людные, стали похожи на бескрайнюю аравийскую пустыню, где обжигающим ветром гулял гнев начальника.

- Иванькова срочно к шефу! - протрещала администратор на ресепшне и спряталясь за стойку.
Тишина. Все мысленно сочувствуют Иванькову, руководителю отдела маркетинга поликлиники. А его нет. Еще не пришел на работу.
Наконец, маркетолог появляется на работе. Вид, мягко говоря, потрепанный. Вчера пил. Много пил.

Он сразу замечает необычные взгляды и руки, предлагающие вазелин. Не обращает на это внимания. Мало ли что придет в голову этим дурным людям? Он - гений креатива!
- Вам к шефу! - пикнула из-под стойки ресепшна администратор.
В мутном взгляде Иванькова мелькнула искра удивления: "Стойка разговаривает!", он свалил это на похмельную галлюцинацию. Тем не менее, он и так собирался к главному.
Попенко был похож на разъяренного быка. Глаза налиты кровью, из ноздрей пар. Перед ним лежала все та же газета с рекламными объявлениями.
Иваньков осторожно заглянул в кабинет.
- Аааа!!!! - злорадно заржал главврач, - Явился! Ну садись!
По специфическому запаху Иваньков понял, что шеф с утра уже накатил.
Он сел, вращая глазами и пытаясь понять причину попенковского буйства.
Смотри! - тнул шеф газету, - Ну что? Добухались?
А в газете на первой странице на полполосы светилось рекламное объявление клиники.

"Дорогие пациенты! Мы рады видеть вас в самой зачуханной и ободранной поликлинике Москвы. Только у нас - отечественное стоматологическое оборудование и материалы, почти не просроченные. Врачи-гастарбайтеры из Средней Азии без дипломов. Здесь вы получите высококачественную стоматологическую помощь без лишних переплат и затрат. Мы тридцать лет на стоматологическом рынке и за это время в нашей клинике ничего не изменилось. Осталась только старая добрая отечественная стоматология! Милости просим!"

Николай Алексеевич опаздывал на работу. Он сумрачно топтался на автобусной остановке, ожидая нужную ему маршрутку, и рассматривал окружающих. Глядеть особо было не на что - ранняя весна не располагает к многоцветию и красотам человеческого. Хмурые лица старух, в морщинах которых застыла мартовская грязь. Забрызганные до колен серой мерзостью брюки менеджеров. Тощие, в истрепанных джинсах и тряпичных кедах подростки, усердно тыкающие скрюченными пальцами кредитные коммуникаторы. Хипстеры, - вспомнил Николай Алексеевич выпрыгнувшее на него вчера из дочери-выпускницы модное слово.

Единственная в толпе девица приросла к одному из парней, грея руки в области его ширинки, и громко хохотала, высоко запрокидывая красный, с жемчужинами зубов, рот. Парень смущался и поворачивался спиной к зрителям, скрывая отчаянное бесстыдство спутницы.

Подоспевший ПАЗик вместил всех желающих. Кондуктор с ярко-выраженными восточными чертами лица раздала билеты в обмен на монетки, пассажиры торопливо разбежались по свободным местам и автобус тронулся. Номера его были основательно залеплены грязью, так что их было совершенно не разобрать.

На мукомольном выходит кто? - спросила кондуктор и, не услышав ответа, кивнула водителю. Автобус набирал скорость.

Николай Алексеевич оглядел салон. Старухи расселись ближе к выходу: тесной кучкой галдели что-то про поликлинику, в которую не достать талона, да про птицефабрику, которая хоть и за городом, но там самая свежая колбаса и яйца на три рубля дешевле. Над ними мелко возвышался древний старик. В автобусе было полно свободных мест, но он гордо держался за посеревший от множества рук поручень и бросал осуждающие взгляды на сидевших поодаль подростков. Пацаны уставились в свои девайсы, изредка делясь способами прохождения игр и фотографиями обнаженных одноклассниц по блютус. Влюбленная парочка потеряла всякий стыд, устроившись на задних местах. Вульгарная девица оседлала любовника, спрятав его лицо в своей обширной груди, Парень держал ее за жопу и мелко тряс коленками. Николай Алексеевич с трудом подавил недовольство, связанное, впрочем, больше с воспоминанием о потерявшей интерес к плотским страстям супруге, нежели с петтингующей парочкой, и отвернулся к окну.

Известно, что за все в жизни приходится платить, но не все знают, что выгоднее всего платить деньгами.
Вообще можно и не платить, но тогда судьба сама возьмет свою плату натурой и ваше желание исполнит...

Жуткую и поучительную историю рассказал товарищ по работе:
Его племянник Денис толковый парень, будучи студентом МГУ, собирался после учебы уехать на ПМЖ в Финляндию (у него там жила любимая девушка), но это потом, а пока Денис захотел ездить в трамвае бесплатно. А почему бы нет? Студенческий проездной стоил 300 целковых, а хорошая ксерокопия, этого проездного, не стоила ничего.
Какое-то время парень спокойно эксплуатировал ксерокопию, пока не нарвался на более бдительную тетеньку- контролера.
Ну, казалось бы - чем ему могло это грозить? В лучшем случае, контролер с улыбкой скажет: "Эх ...молодежь" и пойдет дальше.
В худшем - порвут фальшивку, отведут в милицию, взыщут штраф, ну и для жути - сообщат в институт...

На самом деле произошло вот что:
Дениса под белы рученьки препроводили в отделение, там он часа три просидел в клетке, день безнадежно испорчен, а в институте скоро сессия, учет посещаемости...
Наконец парня "дернули" на допрос. Заводят в кабинет, за столом сидит следак - лопоухий мальчик двадцати двух лет. Он только-только закончил юридический, какое же дело ему еще поручить? Разумеется - преступление века: подделка проездного документа путем циничного ксерокопирования. Убыток государству 300 р. 00 к.
Поскольку парни были практически одногодками, они сразу нашли общий язык. Курили, смеялись, обсуждали горные велики, тут ушастый следак и говорит:
- Слушай Денис, а что касается тебя, то извини, но я обязан завести дело.
Денис:
- Вот блин. Ладно, надо - так надо, заводи, не посадят же меня за 300 рублей...
Следак:
- Ну, нет, конечно, просто формальность.

Лежу на диване, и жопа болит. Если бы от жёсткого анала - я бы промолчала и распиздела подробности только лучшей подруге. Но нет! Жопа синяя, вся в синяках - от массажа. Целлюлита у меня отродясь не было - я до кровавого пота надрываюсь в тренажёрке. Но вот попалась на моём пути массажистка - специалист по, блядь, ягодицам, и всё, пиздец! Оказалось, мышцы - ничто, кожа - всё. Земное притяжение за тридцать с лишним лет сделало своё блядское дело. Кожа становится менее упругой, а жопка слегонца просится вниз. И никакие приседания не помогут.
Я хожу, как пионэрка-отличница, три раза в неделю на садистский массаж, только галстука не хватает: удавить меня красивым красным узелком - дешевле для семейного бюджета. Теперь сливовая жопа стоит, как у подростка, ляжки уже почернели - дело к концу, отёк почти спадает. Слава Богу, любимый отчалил по делам в более тёплый регион, и у меня есть время на метаморфозы.
Вот я и задумалась: сколько ж боли мы, бабы, терпим!!! Ради чего? Ради кого? Моя подруга уверяет меня, что все эти экзекуции переносит ради любви к себе самой. Нахуй мне ради себя, дуры, выносить эти пытки! Ебись оно конём - для Питеркиной стараться!
Я честно - всё для мужиков. Чтобы им, тварям ебучим, в меня вставлялось приятней. Получается, что моё тело - оно вроде как и не моя уже собственность, а их, мужицкое достояние.
Итак, что хорошего я сделала для них за последнее время? Отчёт.

Сразу скажу, что на радикальные меры я не пошла. Одна подруга сделала пластику на половых губах. Ну, ебанашка, что возьмёшь! Сейчас у неё пизда, как у девочки, и сотни возлюбленных больше не узнают её, если не посмотрят на лицо. Там она - как новенькая! Даже лучше. А ещё изощрённое чувство юмора толкнуло её на безумный поступок. Уж если вливать в вену анестезию - так получить все приятные бонусы за этот ущерб, нанесённый клеткам головного мозга. И хирург вернул на причинное место утерянную пару десятков лет назад девственную плеву. Для тех, кто не знает, что это, объясню. Это такая фигня в пизде, которую с удовольствием рвут мужики. Фиг знает, что они в этом находят. Моя получила всё: красоту и невинность, которую можно дорого продать. Затраты на операцию весёлая подруга оправдала.

К тёще насобачилась ходить по ночам через балкон соседская кошка.
Переберётся через ограждение, и на кухню. Лето, всё настежь.
Кухня с балконом в противоположных концах квартиры. Две комнаты, коридор, четыре двери. Нелёгкий маршрут. Кошка идет бесшумно и не спеша. Двери, если надо открывает лапой.

Долго эти ночные посещения оставались незамеченными.
Прокололась кошка на пирогах.
Тёща часто печет пироги. Любит это дело. (Пироги, между нами, преотвратительнейшие. Съешь один, чисто из уважения, потом неделю во рту привкус, ничем не перебъешь)
Печет по ночам, когда все спать лягут. Не отвлекают её, не шастают туда-суда. Пеки знай да разговаривай с телевизором.
Ага! Однажды пошел в сортир, слышу, разговаривают двое. Вроде интервью. Один совершенно точно Дмитрий Анатольевич Медведев, а второго - ну не могу узнать. А голос-то знакомый! Прислушался - ёпть! Так этож, матьтвою, матьтвоя! У неё даже голос другой оказывается, когда она с телевизором разговаривает. Строгий и деловой. Как свадебный костюм на бомже. Может кстати и пироги от этого такие говённые. Из-за телевизора.

Короче, напечёт, поставит протвень с пирогами горячими на стол, и накроет полотенцем. Чтоб утром значит домашние встали, и пирогами свежими потчевались.
Стал пропадать один пирог. Всё время левый нижний угол. С вечера лежали аккуратными рядами, заполняя всё пространство поддона, утром раз - одного нету.
Сперва грешила на тестя. Он по ночам часто встаёт. Тот - Да ты с ума сошла! Мне днём-то твоя стряпня как штрафной удар судьбы! Ещё не хватало по ночам кусошничать! (Тесть, на беду супружьему кулинарному долгу, всю жизнь проработал водилой на хлебозаводе, толк в хорошей выпечке понимает как никто)
Любителя тёщиной стряпни вычислили быстро. По крошкам и начинке, ведущим на балкон.