«Группенсекс, группенсекс…» - билось в его висках...

Стояли наши корабли во Владивостоке, в ремонте. Модернизировались в очередной раз. Имели они специальное назначение, а значит и пропуска на них были специальные, с массой печатей и секретных значков. На юте стоял не матрос, как обычно, а офицер или мичман, проверяя документы у прибывающих.
Сход с корабля был тоже строго регламентирован. Мы стояли в родном для многих Владивостоке, как в иностранном порту. Даже офицеры должны были в час ночи, не позже, возвращаться на корабль. Опоздавшие оставались "без берега" на все время ремонта, а это не меньше трех-четырех месяцев.
За время службы многие растеряли прежние курсантские навыки и не успевали за четыре часа на берегу отдохнуть так, как мечталось в одиночестве ночной каюты. Грезы, в большинстве случаев, так и не реализовывались. Не всем везло, как нашему штурману.
Однажды он зашел в ресторан "Зеркальный", и познакомился с женщиной. Женщина оказалась кандидатом наук по астрономии. Срабатывающее ранее безотказно, после чего девушки спешили расставить ноги, шокированные глубиной познаний, собственным невежеством и сравнением: " Посмотри, какая звездочка - это альфа Центавра, она такая же недоступная и недосягаемая, как ты", которое они тут же старались опровергнуть ( и опровергали, смею вас заверить), - пришлось отставить.
Он лихорадочно вспоминал названия звезд и созвездий на теплом летнем небе, а она называла расстояние до них в парсеках, интенсивность свечения в канделах, сопутствующие планеты и спутники. Штурман потух. Он понял, что с такой умной женщиной удовлетворить свои первобытно-половые инстинкты не удастся.
Он начал " отрабатывать".

- Извини, дорогая, но проводить тебя, как и составить компанию на ночь, не могу. Служба зовет. Я заступаю дежурным по кораблю и должен покинуть тебя немедленно.
На этом эпизоде штурман делал паузу и выжидательно смотрел на лишенных схода.
- Ну-ну, не тяни, и что?- вопрошали они с лихорадочным голодным блеском в глазах и детской верой в хороший конец сказки.
Штурман не обманывал их ожиданий. После эффектной паузы, он с гордостью ставил всех в известность о конце скоротечного романа. Это помогало утвердиться профессионально и сгладить собственную растерянность при тестировании на профпригодность, а так же еще раз доказать, что все женщины - просто женщины, и именно женское начало в них доминирует:
- И вот тут она и говорит: что ж ты раньше не сказал, миленький? Ну, давай в этом подъезде, в стояка, и по - быстрому!
Сидящие восклицали, завидовали, смаковали и строили надежды.
Саня Жбанов тоже слышал этот рассказ. Неоднократно. Более того, эта кандидат наук приходила к нему во сне. Сначала он уничтожал ее познаниями в астрономии, а потом долго и самозабвенно имел. Он не сходил с корабля уже два месяца, и поллюции, характерные для юношей в период полового созревания, а не для старшего лейтенанта, навещали его регулярно.
И вдруг - долгожданный и неожидаемый уже сход. Саня не сошел - ринулся. Кабак гремел музыкой и манил женским призывным смехом. Саня выбрал.
Девица, натанцевавшись, сообщила, что живет еще с двумя подружками, которые не прочь познакомиться с таким красавцем.
- Скажите, Саша, а как вы относитесь к оргии? Я не знаю, что это такое, но не прочь поучаствовать вместе с подругами. Только для расширения кругозора, поверьте. Вообще - то, я не такая, но устоять против вас я не могу...Да и подруги как сестры мне, мы всем делимся...
У Жбанова от ее слов кружилась голова и сладко ныло в паху. Все ночные грезы обещали материализоваться.
"Группенсекс, группенсекс..." - билось в висках. Происхождения слова он не знал. Не знал и языка оригинала, но интуитивно думалось, что это немецкий. Ведь именно немецкая порнография изобилует не сюжетами, а телами и вожделенными частями тел. Ее он видел. Две кассеты. Понравилось.
Случайная подружка (Катя? Лена? Оля? Света?) о чем-то продолжала щебетать.
Он смотрел ей в глаза, кивал, с чем-то соглашался, но видел только пизду. Нежную, розовую, слегка влажную, припорошенную темными волосками...Ыах, аж челюсть свело... А ТРИ пизды!? Через два месяца сида?!
Вот это подарок, вот это счастье!
Сомнений в собственных силах не возникало. Цифра "три" начала казаться мелковатой, по сравнению с цифрой, скажем, "шесть".
- Все, все, поехали,- потянул он Катю-Лену-Олю-Свету к выходу. Та не сопротивлялась.
Такси летело быстро. Жбанов успел вкусить поцелуев и помять девушку в разных местах, распаляясь от ее хихиканья и "подожди-потерпи" еще больше. Он уже ничего не соображал. Все! Заслонила! Пизда! Она была гораздо больше, чем эта выделенная буква. Она ЗАТМЕВАЛА Вселенную!
Двухкомнатная квартира приветливо распахнула двери, и там, действительно, были еще две девушки. Дверь открыла одна из них. Бушующие гормоны били в виски Жбанова тяжелыми кузнечными молотами и были готовы брызнуть... из глаз.
Оргия началась быстро и сопровождалась стриптизом. Вскоре танцующие и пьющие девицы остались в одних плавках. Сорвал свою одежду и Жбанов, не отрываясь от созерцания колыхающихся перед ним ( всего в метре!) трех пар грудей.
Он лихорадочно решал, кого трахнет первой. Все три были неплохи, но долг джентльмена подсказывал, что первой должна быть та, с кем пришел. Катю -Лену-Олю-Свету надо было отблагодарить за праздник. А потом он трахнет каждую в отдельности, а потом всех трех одновременно, а потом...
В это время кто-то похлопал его по плечу. Сзади. Жбанов отмахнулся от этого похлопывания, как от мухи, но оно было настойчивым. Музыка смолкла.
Раздраженно обернувшись, он узрел трех здоровенных,
приветливо улыбающихся амбалов. Каждый был выше Жбанова на голову. Один из них ухмыльнулся:
- Хорошо танцуешь!
Все зареготали. Другой приобнял его за плечи и повел на кухню. Жбанов не сопротивлялся. Гормоны куда-то исчезли, а вместо них внизу живота появился мерзкий неприятный холодок.
На кухне амбал без видимых усилий приподнял Жбанова и посадил его на кухонную плиту.
- Будешь рыпаться - включу, а ребята тебя за плечи придержат. Бить не будем. Вот твои документы, их можно выкупить. Цена-700 рэ. Время - до двух часов дня. Иначе они лягут на стол твоему начальству с подробным описанием того, где, с кем, и в каком виде ты, коммунист, развлекался. Все ли понятно?
Жбанов кивнул. Ответить он просто не мог - во рту пересохло. Нет более страшной потери для офицера, чем утеря документов. Это клеймо на всю жизнь, до пенсии. Их восстановят, конечно, но придется принять не одну сотню шпицрутенов. А партбилет? При мысли об этом становилось совсем плохо.
Девиц в комнате не было, прятались, сучки, в соседней.
Одеться пришлось на лестнице. То, что он опоздал на корабль, казалось мелким и не важным, по сравнению с загубленной жизнью.
Жбанов брел, куда глаза глядят, не зная, как вырваться из капкана обстоятельств. До получки было далеко, занять можно было рублей двести - триста, не больше. Во Владивостоке все сидели на мели, здесь шла обычная, а не камчатская зарплата.
Оставалось одно - вешаться.
Он не знал, что группы поиска уже третий час рыщут по темному ночному городу, оступаясь в колдобины и матерясь в адрес Жданова.
На одну из таких групп он случайно и наткнулся на рассвете, решая вопрос, на чем повеситься - на шнурке от флотского ботинка, или на ремне.
- Вот он, гад проклятый, - облегченно ругнулся старший группы, капитан-лейтенант Разгуляй. - Все ноги из-за тебя, козла, сбили. Хорошо погулял?
Жбанов, услышав родной голос корабельного снабженца, а затем и увидев его совсем рядом, разрыдался. Весь в соплях и слезах, он изложил события прошлой ночи.
- Что делать? - вопрошал он. - Что делать?
Разгуляй не зря был снабженцем, а посему прагматиком.
- Как что делать, идти документы забирать. Дом-то хоть запомнил?
Жбанов кивнул и повел группу к бл...му домику, а Разгуляй распределял роли.
Жбанова спрятали в подъезде, а остальные рассредоточились по двору, скрываясь за деревьями и мусорными баками так, чтобы их сразу можно было заметить из окна квартиры.
Разгуляй нажал на кнопку звонка. За дверью его разглядывали в глазок.
- Откройте, особый отдел внутренней разведки комитета государственной безопасности. Не откроете - имею полномочия выбить дверь, - властным тоном произнес он и для пущей убедительности раскрыл перед глазком свой спецпропуск на корабль. Это сработало. Хозяйка квартиры была одна.
Разгуляй продолжил тем же уверенным тоном, импровизируя на ходу:
- Слава богу, вы живы. Где иностранный шпион, которого мы ведем от самого Новосибирска? Дело в том, что у него спецзадание - уничтожить генетический код русской нации. Надеюсь, вы патриотка. На счету этого резидента 738 загубленных жизней. Обычно, он выбирает самую красивую женщину в ресторане, проводит или не проводит с ней ночь, в зависимости от уступчивости дамы, а потом возвращается. Сейчас его излюбленное время - 5.30 утра. Видели бы вы эти отрезанные груди и ошметки гениталий! А кишки молодой жены академика, намотанные на люстру? Он очень хорошо владеет ножом - старая дамасская сталь, отточенный крис, режет тело, как масло. Вы не хотите увидеть свои внутренности, разбросанные по комнате? Он владеет особой техникой расчленения и жертва живет, созерцая все это, еще минут пятнадцать.
Хозяйка бросилась в туалет, ее стошнило от живенько нарисованных картин, а может от выпитого накануне.
- Его главное оружие - внешняя безобидность и даже беззащитность. Главное - задание. Ради него он может снести побои, промолчать и со всем согласиться. Не оставил ли он сигаретных пачек с отпечатками пальцев, окурков с образцами слюны, пятен спермы для идентификации, документов, одежды, или чего-нибудь иного? Молчите - хорошо. Мы уйдем, а он вернется. Жаль мне вас, молодая, красивая, а уже не жилец. Впрочем, выставим-ка мы у вас в квартире внутренний пост, иначе говоря, засаду. Человек пять, я думаю, хватит.
И, высунувшись в окно, гаркнул:
- Заходи, ребята!
Девица увидела, что двор заполнен неизвестными, выходящими из-за деревьев и направляющимися к подъезду, почти поверила в кровавую легенду и попросила:
- Не надо засады. Он, сволочь, документы забыл.
Она решила, что ментовская или гэбистская засада, оставленная на неопределенный срок, сильно повредит налаженному бизнесу.
Разгуляй, войдя в раж, пообещал походатайствовать перед руководством о награждении ее именными часами с надписью: "За беспощадную борьбу со шпионажем от СМЕРШ" и даже поцеловал ей руку, пытаясь переместиться от кисти к плечу - уж очень аппетитным оно было, но потом вспомнил, зачем он здесь и кто она такая, и затормозил. Девица поцелуям не сопротивлялась, согласно кивала, но подталкивала его к двери.
Крепко зажав в руке все документы Жбанова, обиженный Разгуляй наклонился к ее уху:
- А сутенерам скажи: еще хоть одного с нашего соединения тронут - всем экипажем придем. Бывай.
Девица лениво парировала:
- Если бы не твоя страшная ксива, хрен бы я тебе открыла. Таких не видела, вот и купилась, радуйся.
Она уже поняла подвох, но лучше отдать документы одного лоха, чем потерять бизнес.
Счастливый Жбанов, получив красную и зеленую книжечки, готов был поцеловать Разгуляя в любое место, и даже неоднократно. Разгуляй отбивался.
Дело закончилось для Жбанова простым лишением схода.
На расспросы сослуживцев он отвечал односложно:
- Да. Наебался. На всю жизнь.
Оставшиеся два месяца, до самого окончания ремонта, Жбанов благодарно поил находчивого снабженца. На берег он больше не сходил.
© Андрей Данилов