Он хорошо знаком нашей семье.
Нет, наверное, не так.
Мы многое о нем знаем.

Поздний вечер. Дети спят, мы в спальне. Жена смотрит телевизор, я читаю. У жены звякает на тумбочке телефон - эсэмэска пришла...
- Твой? - спрашиваю я.
- Наверняка, - вздыхает жена и берет телефон. Смотрит в экран.
- И чего? - спрашиваю я.
- В Митино, в "Перекрестке". Расплачивается, - вздыхает жена.
- Поздно ведь уже, - беспокоюсь я. - И что его носит ночами-то?

- Работает человек, - говорит жена. - Не то, что некоторые.
Я вздыхаю - и впрямь, работает, не поспоришь. Но все-таки спорю.
- Плохо работает, - говорю я. - Мало зарабатывает.
- Может черным налом получает? - предполагает жена. - Не все же великие писатели.
Крыть нечем. Мы ложимся спать. Но глубокой ночью телефон звякает снова.
- Твой урод... - бормочу я сквозь сон.
- Урод, - соглашается жена. - В ночной клуб поперся! На счету четыре тыщи, а он коктейли пьет. Два мохито, похоже.
- Может жену повел? - теперь дух противоречия заставляет меня встать на его защиту.

Нет, не так уж и мало он зарабатывает. У него есть машина, заправляться он предпочитает на "BP" и "Лукойле" - значит, машина неплохая и он ее бережет. Много ездит, заправляется часто... У него счет в "Сбербанке" - с простенькой карточкой, обслуживание которой стоит 150 рублей в год. У него "Мегафоновский" мобильник. У него есть жена и ребенок (ну, или подруга с ребенком).

Вчера на ночь глядя понесло в магазин. Не по делу, просто. Поболтаться перед сном.
На улице - красота. Тишина. Снег валит. Машин нет, людей нет. Только под фонарем мамочка с коляской читает книжку.
Идём. Навалило уже изрядно. Шкет впереди, тропит дорогу, изображая инопланетное боевое транспортное средство.
И без умолку тарахтит.
Он мне как-то однажды сказал.
- Па-аап!
- Ну?
- Я знаю, почему ты меня всегда с собой берёшь.
- Почему, сынок?
- Я болтаю, и время летит незаметно.

Так-то оно конечно. Под это тарахтенье хорошо просто идти и думать о своём. Если б не эти постоянные контрольные вопросы в голову.
- Па-аап?!
- Ну?
- А ты думаешь что сильнее, посох Бо или лазерный меч?
- Не знаю, сынок.
- Посох Бо! Знаешь, почему?
- Нет.
- Потому что бла-бла-бла....! (Тут следует подробное описание и сравнительные характеристики посоха Бо и лазерного меча)
- Ясно?
- Ясно, сынок.
- Па-аап?!
- Да, сынок.
- А ты знаешь, кто в Лего Звёздных Войнах самый главный?
- Не-а.
- Этот зелёный, с магией. Знаешь почему?
- Нет.
- Ну, там если на звездолёте... (Дальше следуют характеристики всех самых главных в зависимости от выбранного места действия)
Три кита, три вопроса, на которых зиждется наше взаимное сосуществование - "Па-ааап?", "Знаешь почему?" и "Ясно?" Они как галактики, всё пространство между которыми наполнено межзвёздной пылью из черепашек, букуганов, звёздных войн, и соников.

В середине девяностых я снимал двухкомнатную квартиру напополам с маленькой абхазской семьей, вернее с тем, что от нее осталось после войны: седая тетя Нина (как звали ее на русский манер), ее сын Рустам и маленький Давид - внук Нины, он же племянник Рустама. Вот и вся семья.
Рустам каждый день до поздней ночи пропадал на стройке, а тетя Нина с раннего утра в огромных количествах жарила на кухне пирожки с мясом и с повидлом и торговала ими на местном рынке.
Весь наш дом от этих пирожков насквозь пропах сизым дымом и дрожжевым тестом, даже на работе замечали, что от меня пахнет кострами белорусских партизан.
И с этим невыводимым запахом приходилось мириться, но были и огромные плюсы - вкуснейшие горячие пирожки...
По утрам, появляясь на кухне, я всегда очень смешил тетю Нину одной и той же незамысловатой шуткой:
- Доброе утро, а что Вы такое вкусное тут печете, уж не пирожки ли?

Тетя Нина весело смеялась, отрывалась от неподъемной кадушки с тестом и отвечала:
- Доброе утро, тебе какие, с мясом, с творогом или повидлом?

Однажды вечером мы с Ниной и маленьким Давидом как всегда сидели на кухне, пили чай, разговаривали и я зачем-то спросил:
- Тетя Нина, а что у вашего Рустама с рукой?
- Ему на войне осколком сухожилие перебило и палец оторвало.

Слово за слово и она рассказала мне их личную историю войны, со своей железной нечеловеческой логикой, хотя на войне все нечеловеческое, даже логика...

- Из нашей семьи на войну ушли оба сына: старший Заур и младший Рустам.

Через неделю деревню захватили грузины.
Весь дом растащили, а невестку - жену Заура...

Я ехал на Украину к кентам и еще не знал, и даже не догадывался, что ждет меня впереди.

В одном купе со мной ехал знакомый мужик Генка, Шалопай кликуха, тоже работал на лесоповале. Но ссылка кончилась, и он ехал домой в Воронежскую область. До Москвы нам предстояло ехать вместе. Мы быстро с ним скентовались. Он хоть и был "безникому" (лицо, не входящее в преступную группировку), но тоже не первый раз "сидя лакал" (отбывал срок). Набрали мы полкупе бухалова и: "шумел камыш, деревья гнулись", "солнце всходит и заходит", "по тундре, вдоль стальной магистрали, где мчится скорый Воркута-Ленинград". С гитарой тоже повезло: мужик один из нашего вагона одолжил за бутылку водки. Вот мы под гитару в два голоса и выдавали номера. Из коридора только реплики доносились: "Вот зеки дают".

В антрактах нашего музыкального калейдоскопа Шалопай и рассказал мне, за что "чалился" по третьей "ходке", за что в ссылку попал.
- Шел я ночью пьяный от бабы из одного села в свое Худяково. А дорога мимо кладбища проходила. Ночь, темно, дождик срывается. Подваливают двое парней, говорят:
- Пошли, мужик, дело есть.

Присмотрелся, морды незнакомые. Своих поселковых я всех знаю. Отвечаю им:
- Ребята, нет у меня никаких делов. Че я пойду с вами?
- Пойдешь, падла, куда денешься, - сказал "семафор" (высокий парень) и приставил "пику" (самодельный нож) к груди.

Сзади в спину кольнуло что-то острое. У меня в кармане тоже была "приблуда" (финский нож), но в такой ситуации что можно сделать? Зарежут, и вёсь фуй. Пошел я с ними. Возле одной могилы остановились, дают лопату, говорят:
- Копай.

Буратино вышел на лесную полянку, поросшую изумрудной травой и веселенькими цветочками. Хмуро огляделся, сунул руку в бумажные штанишки и почесал свои задубевшие от долгого бездействия яйца. Из сарая, где он накануне вечером запер Алису и Базилио, раздавалась звериная какофония звуков: визга, рыка и тявканья. "Ебутся твари!", - недовольно подумал он, - "А мой хер уже сколько дней без дела томится! 7, 8, 10 дней уже!!! Вставить что-ли Алиске? Не-е... Пацаны засмеют, если узнают. Я ж не зоофил. А где, кстати, этот сраный пудель?"

- Артемон! Артемо-он!! Иди сюда, сука!

Пес выбежал из ближайших кустов, где он был по свои собачьим делам, подбежал к Буратино и начал преданно тереться мордой о его ногу, виляя хвостом.

- Я не сука. Я - кобель!

- Заткнись! Ты где ходишь, уебок?! Я тебе что сказал делать? Пленников охранять!

- Р-р-р-гав! Пр-рости хозяин! Я всего на минутку отошел! Гав!!

- Кастрирую!, - грозно сказал Буратино, но тотчас сменил гнев на милость (добре-енький Буратино!) и с улыбкой кивнул на сарай: - Долго эта хрень продолжается?

- Два часа уже тр-рахаются, хозяин. Р-р-р-гав!

- Силен котяра! А еще инвалидом прикидывается. Ты сам-то успел рыжей вставить?

Пес оскалился. Видимо, в его случае эта мерзкая гримаса означала улыбку.

- Два р-раза!

- Понятно... Чо делать-то с ними будем?

Утро, подъезжаю к боксу, у входа скромная очередь человек из пяти. Ну, трое по записи, они машины оставят и умотают по делам, это вариант самый благостный.
Четвёртый, выдыхая мне в лицо миазмы вчерашнего сабантуя:
- у меня машина дёргается. Что с ней может быть?
- подьезжайте к двум часам, посмотрим.
- Нет, мне диагностику делать не надо, я уже делал, вы просто скажите, что с ней.
- посмотрите на вывеску - отвечаю, морщась в душе,- на ней написано "автоэлектрик",
а про экстрасенсов ничего не сказано.
Хлопает дверью, разобиженный. с ним понятно. Эта категория автовладельцев считает, что информация поскольку ничего не весит, то ничего и не стоит. Платить за неё глупо, а я вот уже несколько ночей не сплю, думая о проблемах его машины, и только по врождённому сволочизму не хочу ему эту информацию слить.
Пятый клиент - парнишка лет восемнадцати. Видно, права получил месяц -два назад, на сэкономленные от школьных завтраков деньги купил лохматую девятку, и по этому поводу ужасно горд собой.
- Ты автоэлектрик? Пойдём, быстренько посмотришь, почему у меня саб не фурычит.
- Да, я автоэлектрик. Но это ещё не повод обращаться ко мне на "ты".К тому же в данный момент я занят.
Ступор... Осмысливает услышанное...
- Извините, а когда можете посмотреть?
Ну, что ж, значит, можно достучаться до воспитания, спрятанного под внешним хамством. Не всё потеряно у паренька.
Работаю. Две машины сделал на ура. Неисправности, в общем-то, типовые, репу сильно чесать не надо. С третьей засада. Хозяин жаловался на периодическое невключение стартера. Но тот, как назло, раз за разом пробуждает мотор к жизни. Тридцать запусков в течение получаса - и ни намёка на сбой. Жаль владельца, но придётся ему пока поездить на
этой мине замедленного действия. Дорогие мои клиенты, поймите правильно, периодические отказы - это вещь, способная свести с ума любого, будь он семи пядей во лбу. Чёрная кошка в тёмной комнате отлавливается, но, если её в данный момент там нет... Не все контакты и соединения можно проверить, многие из них скрыты пластиком, железом и дополнительной
шумоизоляцией, которую так любят навешивать килограммами многочисленные установочные конторы. Ну, разберу я полмашины. Так ведь не факт, что неисправность можно будет обнаружить визуально. А потратить нужно день. Вы готовы заплатить несколько тыщей за проверки, которые
ни к чему не привели? И я не готов. А мое время - это деньги. Мне нужно кормить семью, налоговую, пожарную, трудовую, экологическую...-да мало ли их!

Вам известно, что такое "опоздание"? Конечно. А вот Юре это слово незнакомо.

Был поздний вечер, я провожал своего большого друга Юру в Киев. Живет он там. Вернее, не совсем в Киеве - он живет в культурном месте, в Броварах. В этом городе даже есть улица писателя Шолом Алейхема. Что интересно, в Одессе, где жил писатель, такой улицы уже нет.

Юра приехал поддержать меня в трудное время, погостил два-три дня. Как-то он посмотрел в заранее купленный билет и сказал, мол, сегодня уезжаю. Приготовились, собрались, посидели на дорожку, спустились вниз, сели в машину, отъехали немного. Вдруг Юра:

- Стоп! Подожди, я грязь забыл! - Мы накопали днем лечебной грязи из Куяльницкого лимана. И кулечек с грязью остался грустить в нашей ванной комнате. Хорошо, вернемся, время позволяет.

- Юра, ну какого лешего?

- Да я быстро, давай ключи.

Возвращаюсь задним ходом, торможу, Юра выпрыгивает, мчится вприпрыжку на второй этаж. Через пару минут он появляется с заветным кулечком грязи.

Грязь действительно помогает страшно от многих проблем. Рецепт простой: где болит - намажь. Раньше и лечили, от простуды до мужского и женского бесплодия. Проблема в том, что сейчас перегорожена речка, снабжающая этот лиман водой. Некий пупсик взял в аренду кусок земли, по которой течет эта тоненькая речка, перегородил ее, сделав себе пруд, и запустил туда карпов. И теперь он продает рыбу, а известнейший лиман с грязью, подобной Мертвому морю, высыхает и исчезает с лица планеты. И нет на него никаких возможностей влияния, говорят чиновники с честными круглыми глазами, и уже не один год. Эгоизм в самом простом виде.

Случай был. На станции метро "Белорусская" сидела бабушка. Обычная такая бабушка, она там платки продавала. То есть не милостыню просила, а сама вязала продукцию, реализовывала и так зарабатывала. Яркие платки, крупная вязка, широкий узор. Такие были модными давно или вообще никогда. А сама бабушка сморщенная, беленькая, чистенькая. Если бы какой-нибудь режиссер на нее посмотрел, то сказал бы так: "На лице правильная каньонная сетка" - и утвердил бы на роль. Так получилось, что у меня над бабушкой было шефство. Я ее для себя выбрала, как Тимур и его команда, всегда давала деньги. Не мелкие, а по-крупному, сколько было в кармане - все выворачивала и никогда сама с собой внутренне не торговалась. Бабушка была моим секретиком. Это как в детстве девочки закапывают фантики под стеклышком. Главное, чтобы никто не узнал и не нашел. Подружки прячут их, а если ссорятся, то одна в отместку обязательно проболтается всему двору. Приходят пацаны и распинывают красивый тайничок. Фантики в одну сторону, стеклышки в другую.

И вот вдруг в интернете пишут, что на станции "Белорусская" сидит трогательная старушка, продает платки. И эта бабушка-то не просто так бабушка! А она бывшая партизанка, потеряла слух, когда в 41-м году пускала поезда под откос. Ну, и что тут началось! Давайте поможем бабушке! Не дадим герою-старушке сдохнуть.

Общественность поднялась, в социальных сетях все поставили бабушке высокие отметки, лайки и сердечки, начали делиться ее фотографией. А она, правда, такая бабушка, что трудно мимо пройти. Худая-худая. Беленькая. В платочке. Думаю, надо же! Моя-то стала какая популярная.

- А это что у вас за шрамы? Что за операция была?
Идет утренний обход, и черноусый заведующий хирургическим отделением, в синем халате и синей же шапочке, внимательно рассматривает оголенный солидный живот крупного мужика, лежащего вторым от окна. На табличке, прикрепленной к спинке его кровати, мужик значится как Владимир Петрович К. (пусть будет для краткости ВПК).
А на первой от окна койке, то есть рядом с ним, табличка обозначает присутствие на ней другого Владимира Петровича, только Ж. (ну, этот у нас будет, соответственно, ВПЖ). Но табличка есть, а ВПЖ нет.
А, вот он и идет, вернее ковыляет мелким гусиным шагом, слегка откинувшись назад, иначе пузырь живота заставит клюнуть его носом в пол. ВПЖ уже 66 лет, у него атеросклерозом поражены артерии и более мелкие сосуды конечностей, потому ему очень трудно передвигаться. Дальше будет еще хуже, хотя он и регулярно капается в больнице два раза в год. Потому что ВПЖ не хочется отказываться от курения, а это никотин спазмирует, схлопывает сосуды, и кровь плохо поступает к тканям. Здесь недалеко и до гангрены.
ВПЖ, сдерживая дыхание, чтобы врач не уловил запаха табака, пробирается к своей кровати и с пыхтеньем усаживается на нее.
- Так что это за шрамы? - повторяет свой вопрос врач.
- Ножевые ранения были. Пять штук, - нехотя говорит ВПК.

- Ясно, - резюмирует врач. Он профессионал, и узнав происхождение этих шрамов, теряет к ним всякий интерес. А вот я бы послушал, за что это моего сопалатника так издырявили.
Пощупав живот и вытирая руки протянутым ему медсестрой влажным полотенцем, врач говорит:
- Ну, вот и мы вам добавим шрамчик. Готовьтесь, завтра проопериуем.
ВПК угодил в нашу шестую палату (не ждите никаких аналогий с персонажами знаменитого чеховского рассказа - просто наша палата действительно шестая) с грыжей. Говорит, купили новую квартиру на Солнечном, перетаскивал мебель, тут она и вылезла.

Сознание, реакция на боль, корнеальные рефлексы отсутствуют; глоточные рефлексы угнетены; часто наблюдается миоз, реакция зрачков на свет отсутствует; сухожильные рефлексы и тонус мышц диффузно снижены (возможны периодические локальные или генерализованные судороги); мочеиспускание и дефекация непроизвольны, Артериальное давление снижено, дыхание аритмично, часто угнетено до редкого, поверхностного, температура тела понижена.

Рев двигателя, свист сжигаемой об асфальт резины и вот весь мир полетел в тартарары.

Темнота, боль и ощущение, что я оставил что-то недоделанным после себя.

В темноту моего сознания врывается Звук.
- Смотри, на кровати лежит! - Первый голос высокий, похоже, что женский.
- Как думаешь, он того? - Второй баритон, явно принадлежит мужику.
- Не думаю, - они двигаются по комнате.
Под подошвами их ботинок хрустит битое стекло.
- Странно. - Женщина садится на стул.
- Что? - Отзывается Мужик.

Он что-то ковыряет железом. Ковыряет явно пластик - звук характерный.
В комнату врывается свежий воздух и звук летнего дня - щебетание птиц, шелест листвы.
- Он, похоже, спит. - Я чувствую ее прохладные, тонкие пальчики на своей щеке.
- В коме он.
- А как же он все еще жив?
- В смысле? - Мужчина подходит к моей кровати.
- Он явно здесь до всего этого. Сколько времени уже прошло? Месяц? - Женщина что-то шепчет, похоже, считает, мне не разобрать.
- Плевать. - Мужчина начинает кружить по палате. - Соберем медикаменты и свалим отсюда.
- А он?
- А что он? Пускай себе лежит.
- Так нельзя! Он жив еще! - Почти кричит Женщина.
Похоже, такого рода споры возникали уже не раз.
- А что ты предлагаешь? - Мужчина остановился у окна. - С собой его таскать или здесь остаться?

Небо переливалось самоцветами звезд. Лесную тишину нарушал только треск веток в костре. Даже ночная живность боялась нарушить девственность момента.

- Привет, красавчик,- если бы не прекрасный меццо-сопрано, произнесший это, то можно было подпрыгнуть от неожиданного приветствия.

- Ох, ты ж, ё. Напугала. Негоже так подкрадываться. Я людей издалека обычно чую.
- А я не люди, - девушка улыбнулась весьма хитро. Выглядела она потрясающе. В смысле, ей было чем потрясти. И это притом, что, в общем, фигурка у неё была стройная. Можно даже сказать хрупкая. Длинные ноги, достойные богини, до бедра были скрыты сапожками из мягкой кожи василиска. Верхняя половина тела была прикрыта меньше. Кожаная курточка с трудом прятала две полусферы, приковывающие взгляд дыхательно-поступательными движениями. Даже серебреное кольцо в пупке, на совершенно плоском животике, не могло отвлечь взор. Короткую юбку можно было в расчет не брать. Всю комбинацию сложных геометрических фигур венчала копна соломенных волос, собранных в высокий хвост.

- Кто ж ты? Ведьма? Али муза?
- Троллиха я.
- Да, ладно! Тролли большие и страшные.
- Спасибо за комплимент. Тролли - да, а я троллиха. Троллихи - не обязательно страшные.
- А! Да. Что-то такое я слышал. Вроде, еще у вас волосы зеленые должна быть.
- Ха! Насмешил! Ну, кто в наше время говорит о цвете волос у дамы! Ты еще спроси о возрасте ведьму. Они же меняют его, как хотят,- девушка, вдоволь насмеявшись, присела ближе к костру.

- А ты кто такой красивый? Тоже не человек?
- Я - гном,- у девушки приоткрылся рот и округлились глаза. В её зрачках отражались языки пламени. Да, в этих зеленых омутах можно утонуть. Гном с трудом отвёл взгляд. Он был очень высокого, для коротышек, роста, с черными, коротко стрижеными волосами. Одет он был в простую льняную рубаху и клетчатый килт.

- Ты-то, конечно, не веришь во все эти бла-бла-бла вокруг Ущелья? - толи спросил, толи ответил Иван.

- Нет, конечно. - небрежно отозвался я. Иван, кряхтя, переобувался.

- Ну-ну. Ладно. Щас пойдём - сам всё увидишь. - я закончил шнуровать армейский ботинок, притопнул ногой: - Пошли...

Ущелье как Ущелье. Ничего особенного. В длину в общей сложности - семь километров. С востока вход, с запада - выход. Ну, вернее, это с какой стороны идти, понятное дело. Примерно посередине Ущелье расширяется, и в центре его - озеро. Растительность - чахлая и пожухлая, ближе к центру Ущелья исчезает совсем. Поверхность - каменистая. Гребни склонов Ущелья, справа и слева, поднимаются вверх к середине его на довольно приличную высоту, и ниспадают к следующему окончанию. Всё вместе (с учётом озера в центре) это напоминает архитектуру гигантского современного водного стадиона, только трибун не хватает. У озера склоны почти вертикальные, на выходах из Ущелья - милосердно пологие.

Форма Ущелья нетипична. Происхождение загадочно. Поэтому и названий у него много: наиболее прижилось - "Белых Духов", но поскольку Ущелье удивительным образом (если смотреть сверху) напоминает женский половой орган, то названий у него много, вплоть до "уральская пизда", пардон.

Местные ласково называют Ущелье "Мохнаткой". Тоже, по аналогии.

Рассказывают, что сюда упал когда-то метеорит. Раньше мол это была единая скала, но вот долбанул сюда метеорюга в незапамятные времена, и с тех пор скала разошлась, а на её месте образовалось таинственное аномальное озеро.

Ходить туда нельзя. Вернее, можно, но местные не любят. Аномалия, говорят. Не забывая рассказывать страшилки про Ущелье, сами стерегутся туда заходить даже близко от входов. Что интересно - и зверья там никогда не видали. Мне и Ваньку-то чудом удалось соблазнить, на слабо можно сказать взял местного егеря...

- Итак, дорогие наши слушатели, вас приветствует радио "озон - фм", с вами ваши - я, Вера Травина и Димка Быстров.
- Сегодня с утра воскресенье, на улице вовсю светит солнышко, настроение выходное, ну а мы подводим итоги нашего конкурса "помирись!".
Напомню об условиях конкурса. В течение недели нам звонят мужчины и женщины, которые по какой-то причине поругались со своими вторыми половинками. Далее - мы звоним этим самым половинкам, и несчастные, уговорами да красными словцами, как то пытаются помириться со своими милыми и ненаглядными в прямом эфире. Причем, тот, с кем хотят помириться, не догадывается, что разговор происходит в прямом эфире. Потом, все наши радиослушатели голосуют за пары, посредством сотовой связи. Ну а мы в конце недели по результатам голосования выявляем тройку наиболее отличившихся, пораженных стрелой амура; после чего награждаем победителей.
Итак, начинаем. Дима?
- Третье место почетно заняла пара Миша и Аня. Внимание, слушаем.
После короткого шипенья раздались телефонные гудки. После третьего гудка взяли трубку.
- Алло..,
- Алло, здрастити тётя Маса, а мозно Аню пазвать?...

- Здравствуй Миша. Час позову. Аааань!! Анечка! Тебя к телефону! Миша звонит!
Где то на заднем плане послышалась возня, после чего, еле различимый обиженный голос произнес:
- ...я с ним не лазгаваливаю, пусть не званит...
- Ну Ань, милая, нехорошо так, иди, поговори с ним.
Послышался звук нечетких шагов.
- Алло...
- Здластвуй Аня...
Аня молчит.
- Аня, пласти меня паззалыста за всираснее, я больсе ни буду...
Аня молчит.
- Анеська, я полностьу асазнал сваю вину, Аня, давай памиримся? Йа купил тебе светы...
После недолгих раздумьи, Аня, наконец, ответила:
- Ты абесьсаесь, сто больсе не будесь меня целовать... Без проса?...
- Абесьсаю, Анеська, сьестное слова!!!
- Ладно...

Году где-то в 87-ом произошла с моей сестрой странная история. Буквально вчера с ней вспоминали. Было мне тогда лет 8, а сестренке Маше 4 годика. Уж не знаю, с чего моим родителям приспичило поехать в конце октября на могилу к маминому сынишке от первого брака (у неё малыш умер в 5 месяцев) - то ли оградку покрасить, то ли еще что-то, не суть. Но нас с сестрой взяли с собой. И вот октябрь: холодно, деревья голые, небо хмурое, темнеет рано - и мы на кладбище. Что там детям делать? Ничего. Взрослые работают, красят там что-то, а мы под ногами мешаемся. Могилка братика не у дороги была, а в глубине кладбища. До дороги метров двадцать, но поскольку деревья голые - всё хорошо видно на километр вперёд. Мама, видя, что мы с Машей только мешаемся, говорит мне: "Лида, возьми Машу, и погуляйте, вон, по дорожке. Только далеко не уходите, будьте на глазах."
Я Машу за ручку взяла, повела её гулять. Ходим по дорожке: десять метров в одну сторону, десять в обратную. Я надписи читаю, а Машка капризничает. И тут она углядела на какой-то могиле игрушку и давай ныть: "Хочу вон ту игрушечку!". А мама нам с детства говорила ничего на кладбище даже в руки не брать! Особенно, игрушки. Естественно, я ей не разрешила. Маша обиделась, ногами затопала, и говорит: "Я обиделась и ухожу! И руку свою у меня вырвала". Я отвечаю: "Да иди!"

Я же знала, что мама за нами присматривает, далеко Маша не уйдёт. Поворачиваюсь в сторону мамы, вижу - она красит оградку, и в нашу сторону не смотрит. Ну, думаю, тогда надо Машу опять за руку брать, пока она и впрямь никуда не ушла. Поворачиваюсь - Маши нет! Ну вот как сквозь землю провалилась. Ну, куда ребенок мог пропасть ровно за три секунды? Притом, на ней была ярко-красная шапочка, а кладбище с голыми деревьями за версту было бы видно, а никого нет. Я к маме. Мама в панике: ребенок пропал! Стали искать: ходили, кричали, звали.
Ничего. Тишина гробовая. Нет ребенка. А уже темнеть стало. Мама в истерике бьётся. Папа сам не свой носится среди могил, Машу ищет.
Ничего. Как в воду канула. У мамы уж ноги подкосились, на землю рухнула, рыдает в голос. Стемнело уже полностью, а ребенка нет.
Папа предложил к выходу пойти: может, кто-нибудь Машу нашёл и вывел?
Прибегаем. Никого нет. Мама уже в голос просто воет. И вдруг мы видим: из темноты красная шапочка появляется, метрах в тридцати. Маша идёт! Притом, идёт с задранной вверх ручкой: словно кого-то за руку держит. Идёт, разговаривает с кем-то. Потом спрашивает у кого-то: "Где?". Поворачивается в нашу сторону и кричит: "Мама!!!"
Мама, конечно, бегом к Машке, рыдает, целует её. Еле маму успокоили. Стали Машу расспрашивать: где её носило?! и она рассказывает:

Эту историю рассказал мой друг и коллега, Александр Алексеевич. К нему уже второй десяток лет ходит на приём одна пациентка. Марина Юрьевна* не считает себя больной. Ведь каждый нормальный человек имеет телепатическую связь с космосом и способен напрямую с ним общаться. А если связи нет - значит, проблемы с подключением. И голосов у себя в голове не слышат только нечуткие, чёрствые, обиженные природой люди. А то, что они и других готовы лишить такой возможности - так это из зависти и мести.
Но всё наше государственное устройство - это результат эпохальной проктологической работы. И психиатры, которые лично в космосе не бывали, почему-то считают себя вправе судить, что там есть, а чего нет. Приходится делать вид, что подчиняешься. Но кто сказал, что систему нельзя победить? Ну, хотя бы попытаться?
В тот день Марина Юрьевна пришла на приём вся возбуждённо-загадочная.
-- Всё, доктор, можете снимать меня с учёта! Я пришла попрощаться!
-- Уезжаете куда? - спросил доктор.
-- Нет! Но вы меня теперь фиг найдёте! Даже не пытайтесь! И амбулаторную мою карточку можете засунуть себе знаете куда?
-- Наверное, в архив? - предположил Александр Алексеевич.
-- Глубже, доктор! Глубже!

-- Так что случилось-то? - спросил Александр Алексеевич.
-- Я поменяла фамилию! И имя! И не скажу вам, как теперь меня зовут! А раз такого человека у вас в картотеке нет, значит, и на учёте меня нет! И не будет! У меня теперь новая жизнь!
-- Со старыми голосами, - заметил доктор.
-- А они мне не мешают! Так что вот вам - Марина, которая уже не Марина, скрутила две дули и показала их доктору. Потом прислушалась к себе и нахмурилась. - Нет, бить я его не буду. Нет! Пусть живёт и мучается, гад!
-- И чем теперь будете заниматься? - поинтересовался доктор.
-- Куплю ружьё. На всякий случай - вдруг вы санитаров пришлёте. Предупреждаю: я сначала пристрелю их, а потом приду к вам!

- Борис Геннадьевич, займись собеседованием. Я занят, а люди в коридоре томятся.
- Хорошо, Вячеслав Леонидович, - я вышел из кабинета хозяина и одновременно директора компании в коридор, где клубились будущие бетонщики. Фирма наша стремительно развивалась, мы оседлали новое направление - устройство полов с топпингами и полимерные полы. Дела шли хорошо и даже очень хорошо, и те конкуренты, которые были - остались далеко сзади. А при слове ООО "Полур" потенциальные заказчики уважительно тянули - Ооооо.... Вот мы и расширялись, набирая бетонщиков в новую бригаду.
Я был менеджером и у меня были иные задачи в этом движении фирмы, но досконально знал весь технологический процесс устройства полов, поэтому поставленная задача меня не смутила.
- Первый, заходи.
Я с удовлетворением оглядел сидевшего напротив меня здоровенного парня и неожиданно для себя задал вопрос: - В армии служил?
- Не, не служил.
- А чего? - Удивился я.
- А.., не годен для армии. Больной, - беспечно ответил соискатель работы.
Я оглядел внимательным взглядом парня: - Да..., больной. Не хотел бы с таким больным где-нибудь на кривой дорожке встретиться. Да у него на роже, дрова можно колоть.
Оглядел, на секунду задумался и сказал: - Свободен, нам больные не нужны.
- Да послушайте..., погодите... Я ведь справку липовую сделал, что больной, а так я здоровый и мне нужна работа. - Взвился сидящий напротив.
- Свободен, в армии отслужишь - милости просим, - твёрдо сказал я и заорал в коридор, - следующий.
Когда второй сел на стул, сразу спросил: - В армии служил?
- Нет. Закосил.
- Свободен, хитрожопые нам не нужны.
- В армии служил? - Задал третьему претенденту вопрос с ходу.
- Нет, откупился...
- Свободен, армия не ГАИ, чтобы от неё откупаться.
- В армии служил? - Вопрос следующему.

Дорога из Калинина в Ровное была широкой и гладкой, настоящее шоссе международного класса, поэтому два дальнобойщика, Леха и Валерка, парни слегка за тридцать, могли себе позволить расслабиться и вести машину спокойно. Вел Валерка. Он спешил в Ровное, где его ждала беременная на последнем месяце подруга Ирка, которой он все собирался сделать предложение, но не решался: боялся потерять свободу. Валерка, который не брезговал иногда воспользоваться услугами дорожных проституток, считал почему-то, что с приобретением штампа в паспорте его совесть (имелась ли она вообще?) начнет поднимать голову выше, не давая Валерке изменять законной жене. А пока Ирка является подругой и живет, несмотря на огромный живот, у родителей, он, Валерка, человек свободный.
- Если пацана родит, точно женюсь, - говорил он серьезно, - а бабы, какой толк от них? Только в подоле могут принести!
На УЗИ Ирка идти отказалась, боялась, что на экране монитора покажется девочка, которая разрушит ее планы на счастливое замужество, приклеив навечно ярлык "матери-одиночки".
Возле села Еловые Лапки Валерка притормозил.

- Лешка, глянь! - он показал на обочину дороги, где лежали двое: мужик в спортивном костюме и велосипед. - Не иначе, как ДТП!
- ДТП, - согласился Леха, - давай двинем отсюда, Валер, пока нас не замели как виновников. Мужик-то уже дохлый.
- Да нет, - Валерка вылез из кабины, - посмотреть надо, - вдруг ему помощь нужна?
Лешка, кряхтя, вылез вслед за напарником. Валеркина жалость ему была непонятна. Ну, валяется труп у обочины, видать, сбил кто. Если "гайцы" наедут, сразу на них покажут. Им же раскрываемость нужна, а не неизвестный труп и неизвестные убийцы.
- Леха, а ну, неси нашатырь! - крикнул Валерка. - Мужик живой!
Леха сунул трупу под нос ватку с нашатырем. Труп открыл глаза, дыхнул водочным перегаром и спросил:
- Ты кто?
- Чертик, - схохмил Леха, - пришел вместе с подругой своей, белой горячкой.
- Сгинь, нечистик! - крикнул мужик и отключился.
В кармане спортивной куртки нашелся паспорт, в котором была вклеена фотка пьянчуги с таким выразительным опухшим рыльцем, что сразу было понятно: в момент съемки житель села Кошки Антон Тарасов был в обычном для себя нетрезвом виде.
- Кошки, Кошки, - пробормотал Леха, - это же прямо возле трассы, километров десять еще проехать надо.

Зеленогорск - небольшой городок под Ленинградом, курортная жемчужина на берегу финского залива. Место отдыха генеральных секретарей, космонавтов, народных артистов и всяких разных подводников.

Довелось в конце восьмидесятых и мне подводнику, почему-то, отдыхать там в санатории Военно-воздушных сил после боевой службы. Зимой дело было, что, по мнению нашего командования, - оптимальное время для поправления здоровья. Здорово, конечно, что Финский залив в двухстах метрах, но нахрен он в феврале, как выяснилось, не нужен.

Скука в санатории, для нас, тридцатилетних, оказалась дикая, контингент в основном семейный. Да мы и сами то два мудозвона с женами приехали. С экипажа нас я со своей, да Коля Петров, наш управленец ГЭУ с супругой. Тут даже форма космонавта, в плане сьема, вряд ли играла бы роль. Самое крутое развлечение помимо "кваса", как потом выяснилось - финские санки. Это типа самоката с сиденьем, только на полозьях. Мы на них в соседние гражданские санатории вечерами с женами за пивом гоняли. В нашем ВВС в разгар сухого закона с этим делом была напряженка.

С нами отдыхали летчики с Дальнего востока, элита военно воздушных сил - палубная авиация. По уровню крутости что-то типа нас - подводников. Так вот один капитан с крейсера "Минск", не помню как зовут, и поведал за рюмахой эту историю, произошедшую с ним по пути следования в санаторий.

Давно хотел рассказать эту историю, да все руки не доходили. Ну, слушайте.
Весной прошлого года подошла моя очередь по государственной квоте на стентирование. На всякий случай поясню, что это такое, хотя и не сомневаюсь, что народ у нас и без того просвещенный. Итак, метод стентирования коронарных сосудов сердца проводится для расширения этих самых сосудов. В такой операции обычно нуждаются люди или перенесшие инфаркт, или находящиеся недалеко от этой беды.
Операция эта нетравматичная, через прокол в сосуде на бедре или руке "в устье суженной коронарной артерии вводится специальный катетер, через который проводится тонкий металлический проводник под наблюдениями на мониторе. Проводник снабжен специальным баллончиком, размер которого подбирается в соответствии с особенностями суженного участка. На баллончике смонтирован в сжатом состоянии стент, который обязательно совместим с органами и тканями человека, гибкий и упругий, подстраивающийся под состояние сосуда. Введенный баллончик на проводнике раздувается, стент расширяется и вдавливается во внутреннюю стенку. Для полной уверенности в том, что стент расширился правильно, баллон раздувается несколько раз. Затем баллон сдувается и удаляется из артерии вместе с проводником и катетером. Стент остается и сохраняет просвет сосуда."

Понятно? То есть благодарю этому стенту, а то и сразу нескольким, сердце вновь начинает получать кровь по насильно расширенным артериям в необходимом для нормальной работы режиме. У страдающего стенокардией человека уходят боли из сердца, исчезает одышка и наступают другие благостные моменты, в том числе и полноценная сексуальная жизнь, без тревожного ожидания, что в самый ответственный момент можешь свалиться с жены (или у кого кто) с инфарктом, а и то вовсе склеить ласты.
Вот один такой стент мне и должны были поставить в Красноярском краевом федеральном кардиологическом центре. Ну, про то, что сам Центр, простроенный, кстати, сравнительно недавно, представляет собой самое современное медицинское учреждение в крае, с вышколенным персоналом, оснащенный ультрасовременным оборудованием, наверное, тоже нелишне будет упомянуть. В палатах здесь лежат всего по два человека, есть и одиночные.
Когда я "сдался" в кардиоцентр, там царила непонятная суматоха. Впрочем, я на это особенного внимания не обратил. Моей задачей было - скорее попасть на стол к хирургу и также по возможности быстро выписаться домой; как и всякий нормальный человек, в больнице я лежать не люблю.

Глава 1
Звягин был абсолютно трезв, находился в здравом уме и твердой памяти. И то, что он в потемках бродит по залам и комнатам заброшенного строения, поначалу казалось ему странным. Болтаться ночью по чужим домам, тем более не жилым - для обычного молодого человека не совсем подходящее занятие. А Юрий Звягин вполне мог сойти за обычного, хотя бы внешне. Но, тем не менее, он здесь - в абсолютно мертвом доме, которому лет сто, а может и все двести. По полу, словно выпавшие от старости зубы, разбросаны паркетины. Юра ежесекундно о них спотыкается, сухие деревяшки отлетают в сторону, звонко грохочут об пол, но эти звуки не в силах вдохнуть в умирающие стены дома хоть немного жизни. Наоборот - пугают в темноте.
Вместо того чтобы смотреть под ноги, Юра зыркает по сторонам. Не столько из любопытства, сколько из-за страха. На стенах тяжелые зеленые обои в некогда золотых вензелях. Обои выгорели, сохранив свой цвет лишь в тех местах, где когда-то стояла мебель. Вот тут был шкаф, здесь буфет. А вон там висела картина.
Стиль дома Звягину не нравится, мало того, он его просто раздражает. Юра любит лаконичные формы, минимализм. А здесь дорогая лепнина, розетки, колонны и даже мальчик, справляющий нужду в небольшой фонтан. Правда, у мальчика напрочь отсутствует голова. Впрочем, от фонтана тоже почти ничего не осталось, поэтому складывается впечатление, что безголовый малыш просто мочиться на пол.

Внезапно Звягин понимает, что всё это он уже видел и видел не один раз. Появляется предчувствие, которое перерастает в уверенность - он знает, что именно произойдёт дальше. Но в этом его знании есть одно маленькое "но". Юра замечает незначительные детали, целостность ускользает, расплывается как пейзаж в тумане. Звягин, словно плохой шахматист, который может просчитать комбинацию лишь на несколько ходов вперед, но не способен увидеть всю партию. Внезапно ему становиться по-настоящему страшно. Сердце замирает от ужаса, и каждый следующий шаг даётся с трудом.
Перед ним гулкая железная лестница с изящными коваными перилами, которая ведет наверх и скрывается за поворотом. Звягин знает, что путь этот лежит на чердак. Теперь всё вокруг становится по-настоящему знакомым. Он когда-то давным-давно сосчитал количество ступеней. Их тридцать две. При этом Звягин даже улавливает звук, который выбивают его подошвы. Звук шагов, который разносится по всему дому, отражается от стен, дребезжит в оконных стеклах и с утроенной силой вколачивается в уши. И от звука этого, стократно усиленного пустыми комнатами, холодеет внутри.
И Юра вспоминает всё; как выглядит дом снаружи, какого цвета фасад. Он даже знает номер этого самого дома. Пять. Строение пять по улице имени шотландского генерала Барклая. И там, на пыльном чердаке Звягина ждет нечто неприятное. И страшное. Об этом Юра тоже знает. Именно поэтому так неистово колотится его сердце.