Собрались как-то мы с пацыками страшно забухать. А тут ещо и повод появился - у Пашы Примата бабка дуба врезала. Ну, хуле, обычное дело. То бабка, то отчим, то дед, то вапще какой-нибудь кислотный диджей. Экология все-таки...
Решили мы не выдумывать и тупо завалиться на помины. Помины - это вообще, кто не знает, пиздатое месиво. Если их правильно организовать, можно массу удовольствия получить и духовно обогатить свой внутренний мир. Еще можно вкусно и бесплатно закинуться замолодями с поминального стола, и, если повезет, какую-нибудь пьяную телку за лисицу подергать. К тому же мне, как творческому человеку беспезды полезно наблюдать за тем, как траур по безвременно ушедшим плавно перетекает в сатанинскую вакханалию. Для вдохновения хорошо, знаете ли.
Договорились мы возле пивного ларька встретиться. Примат нам трагичным шепотом в телефон шипел чо-то, чтоб мы оделись поприличнее, помины все ж таки, а не хуй там, но все равно Гнус таки свою футболку с зомбаками надел.
- Я ж на похороны - говорит - иду, а не на свадьбу. Если б на свадьбу, тогда другое дело, а тут все логично. Не буду выпадать я из общей атмосферы готичного застолья.

И брюхо так выпятил, чтобы нам с Вахой его скелетированных упырей лучше было видно.
Постояли мы немного возле ентого ебучего киоска. Я пивком развеялся, Ваха пилюли какие-то быстро достал и проглотил, а Гнуса и так нормально таращило, потому что он каждый день какую-то микстуру от кашля принимал натощак. Микстура, наверно, хорошая была, помогала - Гнус-то совсем не кашлял. Тут и Паша вышел нас встречать. Мы так сразу лица грустные сделали для приличия, трагедия ведь у человека, не каждый день бабушки превращаются в мертвецов, а он ничего. Спокойно довольно так выглядел. Как Путин перед выборами. - Ты как? - спрашиваем.

Сари мы, конечно, прикупить так или иначе собирались. Но не сразу. Мы сначала хотели как следует пошляться по рынку, присмотреться, прицениться, пропитаться ярмарочной атмосферой. А уж потом, может быть...
Ага, щаз-з-з...
Буквально третья от входа палаточка была богато декорирована разномастными узорными тряпочками. Улыбающаяся пожилая индианка призывно заголосила:
- Пирожки, пирожки горячие, э-э-э, красивый одежда, слушай, не проходим мимо, покупаем, да?
- Спасибо, мы пока покупать не будем, - вежливо сказали мы. - Может, попозже...
- Зачем покупать? Не надо покупать, просто примерь!
Я явственно услышал щёлканье стальных челюстей капкана. Ловушка сработала. Ну какая женщина откажется лишний раз намотать на себя метров пять-шесть какого-нибудь симпатичного матерьяльчика? Процесс пошёл и стал необратим.

Первой начали заматывать в этот гигантский отрез ткани жену. Жена послушно крутилась туда-сюда, дочка тщательно фотографировала весь этот непростой технологический процесс, я мрачно курил в сторонке.
- Ай, посмотри, какой красивый жена стал! - всплеснула руками индианка.
Скучковавшиеся тут же индусы одобрительно зацокали языками, подтверждая.
Ну, не могу не согласиться. Жена получился красивый, да.
Следующей в сари стали заматывать Светлану Васильевну. Светлана Васильевна - это коллега жены по работе, энергичная пожилая женщина. Так получилось, что мы поехали в отпуск с ней вместе и везде шлялись тоже вместе. На постоянные вопросы индусов "Мама?" мы устали объяснять, что это коллега, и покорно соглашались: "Мама".

Молодой высокий человек мерил шагами пространство перед амфитеатром со зрителями - именитыми врачами, учёными, светилами фармакологии и представителями других около медицинских кругов - специалистами по серьёзному медицинскому оборудованию: машины для гемодиализа, медицинские томографы, сканеры. Один из просторных залов гарвардской медицинской школы был на три четверти заполнен людьми. Седые гривы, гордые крупные носы, золотые очки и дорогущие костюмы бросались в глаза докладчику стоило тому кинуть беглый взгляд на аудиторию.

-- Мне стоило большого труда собрать здесь всех вас, под одной крышей, зная ваш плотный график и вашу важную роль в жизни нашей страны, да и не только страны, но и планеты, - начал молодой человек, - вы - гении от медицины и фармакологии и потому я уверен оцените моё изобретение по достоинству.

Докладчик набрал в грудь воздуха и продолжил.

-- Вы знаете меня по статьям в "Ланцете" и я даже удостоился чести беседовать с некоторыми из вас раньше, но сегодня особенный день...Наконец-то я, Дерек Карр, изобрёл химическую добавку повышенной клеточной генреструктуризации или, по простому - лекарство от всех болезней.

Слушатели зашевелились. Пронёсся ропоток из которого до слуха Дерека несколько раз долетели слова "шарлатан" и "жулик", но он спокойно подошёл к доске и повернул её, исписанную формулами, лицом к зрителям. Ровные нарисованные мелом буковки и цифры аккуратно покрывали коричневую поверхность.

Карр взял в худую руку указку и сверху вниз, слева направо, начал перечислять составляющие и объяснять их эффект.

- Погода по маршруту сложная: два циклона со штормовым ветром на периферии, интенсивные грозы на высоте, - предупредила белокурая тетка - дежурный синоптик. И неуверенно предложила: - Может быть, стоит дать задержку?
- А-а!.. - отмахнулся высокий шатен в черном форменном костюме с рядами золотых полосок по рукавам. - Нам татарам - лишь бы даром. И побыстрее...
Даже не взглянув на высотную синоптическую карту, он приколол бюллетень к полетному заданию и подошел к соседнему окошку с надписью "Диспетчер АДП".
- Готов? - водрузил на нос очки пожилой мужик.
- А то! Подписывай - опаздываем...
- Запасные выбрал?
- Чиркни там... Самара, Воронеж, Саратов... Мне пох.
Диспетчер, вероятно, успевший полетать и на фанерных бипланах, укоризненно покачал головой: внутри, словно протест против купальников в синхронном плавании, возгоралось возмущение столь поверхностному отношению к летной работе. Однако читать моралей он не стал - успел повидать на своем веку "асов", летавших по принципу: "Здрасти. Мы чокнутые, готовы на все".
Незнакомый командир транзитного рейса со странной фамилией Теофилов, будто угадав его мысли, выдал:
- Ну, многие ж херней страдают. Чем я умнее?
Тот молча вписал в графу "запасные АС" пару аэродромов, шлепнул печать на последней странице и, протянув задание, пожелал счастливого полета.
- Эльвира, водички против жажды взяла? - интересовался по мобильнику командир, спускаясь вниз по лестнице. - Молодца! Алкоголь в полете не преследуется, а приветствуется, помнишь?.. Вот-вот - купи побольше и покрепче...
Неподалеку от пассажирского терминала стоял белоснежный красавец "А-310". У левой тележки шасси суетились технари.

Пол скрипел под пьяными шагами - медленно и неотвратимо.

Аня сжалась в тихо протестующий комок. Что делать? Притвориться спящей? Не поможет, его это не останавливало никогда. Отбиваться? Он сильнее, этот пьяный, вонючий, колючий зверь. И, кажется, ему нравится сопротивление - то сопротивление, которое можно преодолеть. Кричать? Ударит. Ударит, как месяц назад - с оттяжкой, с наслаждением, внимательно наблюдая за реакцией. У нее два дня шла кровь из носа.

Она боялась уже не насилия. Она боялась к нему привыкнуть в свои 16 лет.

Пол скрипнул совсем близко. Дыхание, его тяжелое дыхание слабого человека, приблизилось, растеклось по ней:
- Спишь, доченька?

Аня судорожно сглотнула ком в горле. Все как всегда.
- Твой папа пришел. Ты любишь папу?

Тяжелая рука отвернула край одеяла и погладила ее мягкое белое плечо.
- Ты любишь папу, доченька?

Аня молчала. Рука человека, недавно ставшего ее отчимом, чуть сдавила плечо. Как он смеет, он не отец. Как он смеет вообще...
- Любишь?

...С каждым шагом приближается грань жизни - по воле богов воплотившаяся в эшафот. Толпа, жадная до зрелищ, накатывает волнами. Крики, свист, улюлюканье. А над головой - почерневшее, набрякшее тяжелыми тучами осеннее небо. Геллер невольно остановился. Ведь даже в самом страшном сне не мог представить, что все будет именно так... И тут же получил весьма ощутимый укол копьем между лопаток.
- Пошел, пошел!
Толпа, притихшая было, снова заволновалась. Нищий старик, не удержавшись, кубарем полетел под ноги копейщику - и тут же распрощался с жизнью, пригвожденный к булыжной мостовой. Геллер равнодушно отвернулся. Как странно - все ближе и ближе край жизни, а в душе только безразличие. И еще - отстраненное любопытство: а каково это, умереть не в честном бою, а от руки палача? До помоста, обитого черным, оставалось каких-нибудь два десятка шагов. Было хорошо видно коренастую фигуру палача; он лениво возил точильным камнем по лезвию топора. С неба начали срываться редкие капли дождя.
Если бы только не были связаны руки! Тогда... попытаться вырвать оружие у зазевавшегося солдата, и... нет, бежать он вряд ли смог бы - но умер бы, как воин. С оружием в руках. То, о чем он так просил императора...
- Почему, Геллер? Почему? - голос властелина дрожал под серыми сводами темницы. - Мы вместе росли. Ты... ты был единственным человеком, кому я действительно доверял! И ты хотел моей смерти?!! Почему?
Геллер молчал. Как можно объяснить поступки, совершенные не от разума, но от сердца? Да и нужно ли теперь объяснять, что под дланью императора сломалась, как подточенное болезнью деревце, хрупкая жизнь девушки... которая была его, Геллера, сестрой?

Действующие лица:

Шеф, начальник надо всеми, на фирме около года.
Крис, Моника, Викас, Алекс, Энцо, начальники отделов, знают друг друга (работают вместе) как минимум пять лет.

Кабинет для совещаний. В кабинете шеф и начальники отделов - Моника, Крис, Алекс и Викас. Время - 8:47 утра.

Шеф (не в духе, смотрит на часы): Сколько можно говорить, на планерку приходить вовремя!
Крис : Это не ко мне, я не опаздываю.
Алекс: И не ко мне.
Моника: Я тоже не опаздываю.
Викас: А я так вообще первый всегда прихожу!
Алекс: Кто остается?
Шеф: Что вы ржете все, а? Я тоже не опаздываю, меня главный задержал. Обнаглели...

Очередная волна ударила в борт, сотрясая судно от клотика до кормового флага...
- Какого хрена!!! - раздался зычный бас со стороны двери в машинное отделение... - Какого хрена, блять!?!
Из проёма вылезла коренастая фигура старшего механика. Держась за фальшборт одной рукой, а другой придерживая на голове фуражку, "дед" сделал несколько шагов в сторону трапа, ведущего в рубку.
Очередная волна обрушилась на сухогруз. Стармех расставил ноги пошире и согнулся в пополаме, пытаясь удержать равновесие. Когда судно в очередной раз ухнуло вниз, он сделал ещё несколько скользящих шагов к трапу.
- Гандоны!!! Держи курс против ветра!!!! Нас, блять, разорвёт же сейчас ко всем ебеням!!!
В этот момент он заметил, как из-за борта поднялась свинцовая стена воды. Так близко, что у Михалыча не осталось сомнений - сейчас накроет.
Он негромко матернулся, отнял руку от головы и изо всех сил вцепился в фальшборт обеими ручищами.
- Выручай, Никола Угодник... - пробормотал Михалыч, зажмуриваясь.

Умный мужчина + умная женщина = легкий флирт.
Умный мужчина + тупая женщина = мать-одиночка.
Тупой мужчина + умная женщина = нормальная семья.
Тупой мужчина + тупая женщина = мать-героиня.
Умный начальник + умный подчиненный = прибыль.
Умный начальник + тупой подчиненный = производительность.
Тупой начальник + умный подчиненный = продвижение по службе.
Тупой начальник + тупой подчиненный = сверхурочная работа.
Мужчина заплатит 2 рубля за рублевую вещь, которая ему нужна.
Женщина заплатит один рубль за двухрублевую вещь, которая ей не нужна.
Женщина беспокоится о своем будущем до тех пор, пока у нее нет мужа.
Мужчина никогда не беспокоится о своем будущем до тех пор, пока у него
нет жены.
Мужчина, добившийся успеха, это тот, кто зарабатывает больше денег,
чем может потратить его жена.
Женщина, добившаяся успеха, это та, которая сумела найти такого
мужчину.

Когда-то давно был у нас такой предмет: "Русский язык и культура общения".
Прекрасно понимая, что нам, технарям, в которых культуру общения можно залить только ведерной клизьмой, молодая преподавательница нашла элегантный выход - чтобы и лекции посещали, ан и чтобы толк был.
- Сотворите, - говорит, - рефераты. На любую тему. Вообще на любую. В
пределах приличия. Культура, все же, общения... Темы - ну, хоть - как гвозди забивать. Или кто такой Макар, который телят гонял. Да любые! И каждый потом реферат свой быстренько прочитает, минуток по десять, лекции за три-четыре уложимся, зачеты я вам нарисую.
В группе у нас был Федя (на самом деле он Ваня, но это не важно). Он говорил медленно. Потому что мат. Надо фильтровать. Поэтому и паузы в речи.
У-ни-вер-си-тет все же. На самом деле - бывший институт, под шумок привинтивший при главном входе табличку с высоким званием.
Да, фильтровать надо.

Федя, отмечу, ни тупым, ни тормозом не был. Очень талантливый парнишка. Привык он так говорить просто.
А тут у-ни-вер-си-тет все же.
Первым реферат читал он.
Фурор - был.

Светка ошарашенно посмотрела в сторону мужа Степана. До сих пор Степа, конечно, хоть и вел себя крайне нагло, но отвечать сыну-школьнику "Сосни хуйцов, школота!" в ответ на просьбу денег на мороженное - это уже был край. Светка смотрела на Степу и чувствовала, как в ней закипает буря. Тотальное нихеранеделание мужа помноженное на постоянную сексуальную неудовлетворенность и возведенную в степень периодическими займами денег у родителей грозило для ничего не подозревающего Степки фатальными последствиями.

...Со Светкой он поженился через несколько месяцев после выпускного. Залетели, если говорить по-простому. С момента свадьбы и до этого злосчастного вечера Степа нихрена не делал и вел паразитический образ жизни. Ну, по мнению окружающих, разумеется - сам Степка считал себя ключевым звеном в Интернете. А вообще, Степка был блоггер. У него был блог в Живом Журнале и несколько сот олигофрендов - так Светка называла всех Степиных френдов. Вообще, Светка не любила интернет потому что у нее никогда не хватало на него времени, в отличии от мужа, которого она даже один раз застала за дрочкой на цифирки, которые впоследствии оказались ни чем иным как рейтингом блогов по версии Яндекса. А в данный момент Степка увлеченно переругивался с себе подобными в сообществе "Сремся от нехуй делать" и жал клавишу F5 по десяти раз в минуту. Так что неудивительно, что он только что окончательно потерял связь с реальностью как поняла Светка. Срочно нужно было что-то делать...

Обыкновенный день, обыкновенный парк наутро после дня ВДВ - среди парковых скамеек много похожих будто по ним походя проехался танк. Банки, бутылки, окурки, возле фонарного столба россыпь брызг крови. Может где-то день ВДВ по другому и отмечают, не знаю. Ни в Питере, ни в Москве, ни даже в Киеве не был ни разу, но мне кажется что там все происходит точно так же. И острое чувство похмелья - тяжелая, чугунная голова, внутри которой тихонько клокочет маленький Везувий. Тяжелая шаркающая походка, нарушена координация движений, курить противно, но не курить невозможно, отвратительный вкус во рту. И стадо здоровенных черных котов скребется в стенки души так, что хочется выть.
Вчерашний день, как и следовало ожидать, начался с пьянки, продолжился пьянкой, завершился ею же и мордобитием. Я не десантник, я даже не служил в армии, просто среди моих собутыльников они есть. Но в день ВДВ это не спасает.

Сижу с утра в парке и маюсь. Мне бы сейчас заглотнуть пару таблеток цитрамона и отрубиться бы на полсуток дома на диване под приглушенное бубнение телевизора. Но дома я оставаться не могу - я живу с родителями, и в состоянии еще и похуже чем сейчас, я не позволял им видеть меня в таком виде. Маленький такой моральный стерженек, который во мне еще не согнулся. А в голове бурлит вулканчик, и плавают обрывочные воспоминания вчерашнего дня, и все мерзостные - презрение вперемешку с равнодушием моих собутыльников по отношению ко мне, явное отвращение пьющих с нами фемин разной степени потасканности, обещание набить морду и чуть попозже - исполнение этого обещания.
Надеюсь, я достаточно полно обрисовал то состояние, в котором я находился, когда ко мне на лавочку подсел этот штемп - тип как раз такой, какой мне очень противен - какой-то гламурный клубный красавчик "а-ля Дима Билан" (мне больше нравиться говорить - Дима Иблан) в футболке со стразами и джинсах с какими-то педерастическими прибамбасами. Если я кого и ненавижу больше чем таких вот типусов, то только пьяных десантинков и гопоту.

Если кто помнит, в савецком журнале "Крокодил" раньше всякие гневные карикатуры про алконавтов периодически печатали. Ну, там еще такие кривоногие распездяи в ватниках и с висячими красными носами по всяким рюмочным шаройобяца. Обычно еще и с ахуенского роста бутылкой водки в обнимку. Вспомнили? Вот, а Лукич, водитель и бессменный оператор говноотсосной машины N-ского ЖЭКа, палюбасу для этих картин втихаря натурщиком подрабатывал. Причём художнеги его походу еще и приукрашивали, патамушта Лукичев телевизор в обычном состоянии ва-первых хуй в один журнальный разворот поместица, а во-вторых - в типографии уже на втором тираже стопудово красная с синей краски закончились бы.

Работал Лукич практически за идею, ибо зарплату ему давали редко и неохотно, продукцией брать не позволяла брезгливость, а больше с работы спиздить было нечего. Благо частный сектор хорошо выручал - за каждый откачанный сральник Лукич получал стабильную прибавку к бюджету в виде литра-другого шиферно-мухоморовой настойки и среди местной братвы таких же алкашей слыл из-за этого чуть ли не магнатом бутлегерства, у которого всегда можно накатить чего-нибуть такого мозгоразжижающего. Одно время он даже подумывал о расширении бизнеса, для чего пару недель по ночам бегал все по тому же частному сектору и подсыпал в клиентские толчки дрожжи, но в итоге был пойман и жостко пижжен, отчего колор Лукичева еблета сместился вапще куда-то в сторону ультрафиолета, а сам он еще месяца полтора питался строго жидкой пищей, приобретая в эти моменты практически мимикрическое сходство с собственным говнососущим агрегатом.

Родился я не в каком-то селе, а в продвинутом городе Москва, где практически каждый человек человеку брат. Родители мои, интеллегентные люди, научили меня читать, писать, ходить на горшок, одним словом я всему от них научился, даже ругаться матом. Вы скажите, что культурные люди никогда не произносят вслух нецензурную брань, но я опровергну этот факт и скажу, что матом ругается абсолютно каждый и в этом нет ничего постыдного. Жаль, что в моей первой школе этого не понимали. Не зря я отметил тот факт, что школа та была не единственной. Конечно же из неё меня выгнали, когда я во втором классе на доске просклонял слово блядь при всём классе, в то время, когда учительница ушла за нашими полдниками, или как их называют в Пендоссии - ланчами. Вопрос о моём отчислении встал ребром тогда, когда директор задал вопрос моему отцу:
- Откуда ваш сын знает столько мата?
Папка мой дал ответ в своей привычной манере:
- Вы знаете, в душе не ебу..

После этих слов меня потащили сначала к завучу, потом к директору, а затем, отдав личное дело на руки, указали пальцем на выход. Я в тот момент ещё не понимал, что происходит, маленький был, наивный, до сих пор в кармашке в школу с машинкой ходил и играл прям на уроке. Хорошо, что об этом папа не догадался сказать в новой школе, в которую меня зачисляли без собеседования, поскольку катастрофически не хватало учеников. На этот раз я был более аккуратным, сообразительным, лишнего не говорил и тем более не писал. Казалось, что жизнь налажена. С моей, можно так сказать, первой учительницей, Людмилой Ивановной, за детей можно было не беспокоиться. Это была пожилая женщина, но для своих семидесяти двух она плясала у доски, как баллерина. Научила она нас почти всему, что знает сама. Задания домашние каждый из нас делал с особым удовольствием. Родители ещё удивлялись, что я приношу домой пятёрки, думали, что в семье завёлся некто Менделеев, будущий профессор наук. Второй класс прошёл незаметно, легко, беззаботно. Третий пролетел ещё быстрее и, наконец, пришла пора прощаться с нашей любимой учительницей. Дальше нас ждала дорога в пятый класс, поскольку учились мы по программе 1-3. Последний вечер был для меня грустным. Чаепитие и тёплая дружеская атмосфера в родном кабинете не могли согнать с моего лица тоску. Я сказал маме, что хочу домой, а она мне ласковым голосом, как и все мамы, прошептала на ушко:

Лет семнадцать назад он срочную службу служил на аэродроме, где базировались бомбардировщики стратегического назначения.
Объявили какие-то серьезные учения, самолетам - вылет с боевым комплектом.
Приехала комиссия во главе с каким-то заслуженным боевым генералом (героем войны), с ним - офицеры штаба.
Команда на взлет. Генерал сидеть в бункере отказался - типа я хочу все глазами вблизи видеть.
Вобщем, вся комиссия стоит где-то у взлетной полосы.
Взлетает здоровенный бомбардировщик с ядерным боекомплектом, и вдруг - какая-то хрень, очень похожая на бомбу, от него отваливается и начинает прыгать по взлетке.
Вся комиссия в страхе прыгает в канаву, только один генерал как стоял, так и стоит, и при этом хохочет.
Хрень попрыгала и успокоилась.
Офицеры штаба вылезли из канавы все грязные, как свиньи.
Спрашивают, товарищ генерал, а если бы эта бомба взорвалась? Почему вы не спрятались?
А он говорит - А хули прятаться, она же ядерная.

Мама говорила хороший умный но что-то по углам сидит и неспроста у него такие губки синие. А папа тоже что то говорил не помню а может и не говорил молчал дурной безногий скотина?
Однажды мы ходили в цирк и медведь там и после я думал жалко лошадку хотя она страшная и с копытами. Папа был весь в мохеровой шапке почему так называется я не понял и думал что это он на нее ругается а оно так на самом деле было.
Самое страшное это больница не хотел туда ходить а сказали что в полеклинику завели и дверь закрыли. Медсестра только добрая была и игратьбыло хорошо пока никто не видел под простыней белая как снег. Калоли и хотели чтобы не был такой но поздно и я уже глазками лупил по сторонам ка к ненормальный. А ктонормальный пап чтоли или доктор?
У доктора пальцы-калбаски. Тянет ко мне свои калбаски страшненький. А что он нос на голове?! Професор говорит сор сплошной. Про Фе. Старое недоумие. Открой рот. Зачем рот говорил же голова болит. А он сам не знает. А что рот? Голову еще туда засунь сволоч. Живодер.
У него жена есть. Пусть встретятся друг другу в рот голову суют. Чьюнибудь если свои маленькие не пролазят. Один в белом халате. Они все подонки в белых халатах. Другой в нехалате. Купить ему меховой халат чтобы на плече голова бобра. Пусть тот что больной сует свои калбаски в рот бобру. Вот и развлечение обоим будет.
Меня тут все называют дуросеком. Обозвали. А теперь радуются и дудят в трубу. В одну дырку дудят а из другой дырки дудит. И думают каки е мы искусные и обзываемся и в трубу дудим.
Ни и что а мне все равно. Я сижу на полу и ем коричневый крем. Вкусно! Ложку в банку засунул потом понюхал и в рот. Вкуснатища! И что мне с того что кто то напрягается и в одну дырку трубы дудит а из другой дудится?

Телефонный звонок вытащил меня из состояния тревожной полудремы, в котором, мне показалось, я находился всю ночь. Мой неугомонный мозг тут же угодливо подсуетился и почти мгновенно сориентировал меня во времени и пространстве. И прежде чем мне пришлось открыть глаза, я уже твердо знал, что сегодня 14 августа, среда, и именно на сегодняшнее утро моей жене назначено кесарево сечение.
С трудом открывшиеся глаза добавили к этому всему еще несколько деталей: через плохо зашторенное окно, бесцеремонно, с чисто детской непосредственностью, в мою комнату светило утреннее августовское солнце, ну а часы, при всем хорошем их ко мне отношении, показывали всего лишь 6 утра.
Прежде чем поднять трубку, я уже откуда-то твердо знал, что этот странный утренний звонок связан каким-то образом с моей женой. Сердце мое неприятно сжалось, а откуда-то ниже, где находится желудок, юркнула вверх тревожная тошнота.
Сняв трубку, я невнятно и нервно что-то ответил.
- Алло, - в свою очередь услышал я незнакомый женский голос, - это звонят из роддома, я соседка вашей жены по палате. Меня попросили передать, что у вас родилась девочка. 54 сантиметра, три пятьсот. Все нормально, так что я поздравляю вас... папа.

На своем кресле-кровати недовольно заворочалась, а потом резко, словно пружина, села наша Настька. Она недовольно потерла руками глаза, и подчеркнуто-противным голосом задала мне двойной вопрос:
- Который час? Кто это звонил?
- Это позвонили из роддома, у тебя родилась сестричка
- Сестричка? - капризно захныкала Настя, - А вы все мне говорили, что будет братик.
- Ну, сестричка - это ведь тоже хорошо. Будешь с ней в куклы играть, косички ей заплетать...

Одна из самых падонковских вещей, которые я читал!
Коротко и черно!
Нежным особам не смотреть, ни в коем случае, воизбежание охуевания!

- Алло, Вадик, дело есть.
- Чё там? Баба нужна?
- Да как сказать...
- Чё ты мутишь, козёл? Есть новенькая, в жопу ебётся так же легко, как ты водку жрёшь. На Алсу чем-то похожа. Прислать?
- Да не, Вадян. Есть у тебя чёто пострашней и потолще? И это... - я замялся, подбирая слова, - как его... можно старую? Для дела надо.
- Ёбнулся? Какое дело? Изврат? Ты же знаешь, я орков не держу.
- Да ладно. - Я повесил трубку и тоскливо почесал бестолковку. Не получилось бляха-муха. Неужели придется идти на улицу? Шнырять по вокзалам и сраным помойкам? И что, обязательно ебать настоящую бомжиху? Чё-нибудь придумаю. Может, Светку уговорю разыграть реалити-шоу. Светка за деньги не только бомжиху изобразит, но и пьяного, пукающего тушканчика. Я крепко задумался и опять воткнул в телефон. И тут же он сука зазвонил.

Я обожаю гулять в парке. Просто обожаю! Золотой осенью... По хрустящим, словно рассыпанные чипсы, листьям. Холодно. Я в своём любимом плаще. Любимая широкая шляпа. Осень что-то забирает у нас. Что-то нужное и непонятное. Людям не хватает тепла. Девушки наряжаются в шикарные плащи и дублёнки. А мне приходится поддевать кальсоны, чтобы не простудить яички и свой маленький одинокий хуй.

Парк пахнет одиночеством, светом, грустью. Бутылка Будвайзера навевает философские мысли. Что если, мы листья? Мягкие, кружащиеся, жёлтые и красные листочки? Мы распускаемся из почек, качаем ультрафиолет, а потом холодный мокрый ветер срывает нас с ветки... и мы кружимся, кружимся в беззвучном танце... и ложимся на землю разноцветным ковром чужих воспоминаний? Стало немного жутко. Я отпил кислого холодного пива и поморщился - что за хуйня? Пришлось даже закурить, чтобы перебить этот поганый вкус. Вкус пробежавших солнечных дней, вкус увядшего тепла, вкус бабьих пёзд и серой мокроты осени. Как же хочется вернуть тепло, вернуть лето... да чего уж... как хочется самому дарить тепло и любовь нуждающимся! Осень одна на всех, а я живу... живу в лете.

И о с и ф К о б з о н (в новом парике и с очередным "лифтингом"): И вновь, друзья, мы с вами встречаемся в Кремлёвском зале...
Л а р и с а Д о л и н а (немного располневшая): И вновь провожаем старый, уходящий год и с надеждой ждём нового...
В м е с т е: И снова для вас звучат "Старые песни о главном"!..

О б ы в а т е л ь 1: Затрахали уже! Скока можно-то, в натуре!..
О б ы в а т е л ь 2: Ленка! Хорош там колупаться, иди, началось уже!..
Л е н к а (из кухни): А салат резать ты вместо меня будешь?