Два года назад я с дуру познакомился с одной черно-волосой пелоткой, приехавшей из каких-то ебеней, о чём, собственно, сильно жалею. Провинциалки - они все в основном черноволосые, и красивыми их не назовёшь, особенно если взглянуть на их птеродактилевидный ебальник. Но зачем же, спросите вы, мне приспичело кадрить некрасивых пелоток?.. Объясню. Провинциалки, они очень просты в общении, и общий язык с ними можно найти очень легко. Это вам не наши московские дуры, которые нормально общаться будут только после того, как им покажешь пачку американских купюр. Хитрые они, суки, провинциалки и к тому же умные, всё схватывают на лету, именно поэтому в старших менеджерах в основном и ходят девушки из провинции, потому что они в своё время понимали, что без хорошего образования им в столице делать нечего.
Пересёкся я с той пелоткой, когда развозил письма по разным точкам города, работа меня была такая и она меня устраивала. С утра развёз то, что поручили и отдыхай до завтрашнего утра, суббота и воскресение - выходные. Я бы до сих пор там подрабатывал, если б не тот день, когда я столкнулся лицом к лицу с девушкой из провинции, которая работала на почте, как и я. Нас вдвоём отправили отвозить какое-то охуенно-важное письмо в другой конец города. По пути мы общались и в ходе общения мне стало ясно, что она ко мне привязалась.

Радость была недолгой, ебло моё приобрело грусный вид сразу же после того, как она стала рассказывать мне про своих парней. Разве нормальная пелотка будет мужику говорить о том, что она гуляет о-го-го и меняет парней также, как ёбырь - гандоны. Это нихуёвый удар по моему самолюбию... Когда видишь девушку впервые, то думаешь, что она - ангел во плоти, а как узнаёшь, что её уже многие отъёбали, то внешняя и внутренняя красота у такой девушки автоматически пропадает... - Зара, нахуй ты мне это рассказываешь?.. - спросил тогда я... На то время я, с периодичностью каждые выходные, присовывал в подъезде всяким простым девицам, но я же не рассказывал об этом своим коллегам по работе, а тем более - женщине.

- Ну, так вот, слушай сюда, место хорошее, но используется неэффективно. Сюда бы вбухать тысяч сто на доведение до ума и на рекламу - отбоя от туристов не будет. Курорт класса люкс! - горячо описывал бизнесмен в рубашке с льняными брюками. Его звали мистер Поль Амандай.
- Да ну, место то убитое, - пессимистично возражал ему его коллега, Эдвард Ранофф.
- Ничего подобного! Ясен пень, снести эту хибару и персонал поувольнять, надо нанимать профессиональных барменов, высококлассных бариста из Италии, выпишем из Франции пару-тройку шефов, шоу-гёлз из Польши или с Украины, бар оборудовать wi-fi и экранами с новостным каналом...
- Ну кризис, кто поедет то!
- Все поедут, туризм наше все, благо его раскрутили. Русские, вон, едут же!
- И они перестанут.
- Не перестанут. Славная нация, живут каждый день как последний! А то вдруг завтра денег на поездку не будет.
- Инвесторы тебе не поверят...
- Поверят, я им процент...

- Джентельмены, - мягкий голос официантки вклинился в их разговор, - напоминаю основное правило нашего заведения, которое висит вот там на стене: "Ни слова о работе!"
- Чего?! - один из собеседников недоуменно посмотрел на официантку, у которой только по подносу можно было понять, что она тут работает.
- Менеджера! - заявил второй, который как раз и строил грандиозные планы. Официантка пожала плечами и сходила за менеджером.
- Эли, не надо так жестко, хотя да, по идее у нас именно принцип отдыха от работы, как при японской чайной церемонии, - улыбчиво пояснил менеджер в гавайской рубашке, бермудах и шлепках. Эли уже готовила заказ у кого-то еще. Менеджер улыбчиво извинился и пошлепал восвояси.
- Вот и первые кандидаты на увольнение, - угрюмо сказал Поль, - учитывая, что у меня есть на их хозяина... он ни бум-бум в финансах!

Меня частенько в коментах называют сказочником. Типа Плат, ты описываешь истории, которых в жизни не бывает. Хех, дорогие мои коллеги, жизнь часом такие хохмы подкидывает, что ни в одном больном воображении возникнуть не могут.
И вот вам яркий пример, из самой что ни на есть реальности. Наша контора вопреки всем кризисам и врагам на зло, продолжает расширять свой бизнес. Ессно, чтобы делать дело нужны люди. А где их брать? Выходить в свет белый и криком кричать - нааарод, выходи к нам на работу, мы какие никакие, а деньги платить будем. Это конечно вариант, но в таком случае на работу будут приходить в основном "на те боже - ни ума ни рожи".
Для отсева странноватых кандидатов на работу, а также для оценки их профпригодности существуют всякие разные кадровые агентства. Они то и подбирают и оценивают будущих вкалывателей. С соискателями там всякие умные беседы проводятся и психологические тесты. Айкью как у бабуина? Не стоит занимать время работодателей! Иди лучше в шоубиз, фокусы на льду показывать. Повышенная агрессия? Нефиг тебе в офисе делать, иди на ринг Холифилду ушки купируй. Но, как известно любая система может дать сбой и начинают не те люди не туда устраиваться.

А у меня такое впечатление, что наша система подбора кадров, сбои дает постоянно. Мне вот надо в свое подразделение всего 3-х человек набрать. А из агентства таких "спецов" вызывают, что уже 43 собеседования мимо кассы. И не подумайте, что я их про теорему Ферма спрашиваю или принцип золотого сечения прошу объяснить. Требую минимум знаний в науке арифметико, ну и чтоб ножки быстрые, да глазки умные были. А кого присылают? Либо молодежь с какими то неуемными потребностями, типа - хочу весь мир у своих ног, вы что, во мне Биллу Гейтсу не узрели? Те кто постарше, заявляют сходу - а работать я знаете ли не буду, у меня знаете ли на работу страшная аллергия и чесание по всему телу. Но это - стандарт. К этому мы привычные. Но вчерась случай был из ряда вон. Очень необычный и в тоже время познавательный.

На фото, самое дорогое, а возможно и самое большое в мире армейское кладбище
для старой техники - американская база ВВС Davis-Monthan Air Force Base, или The Boneyard,
как называют эту базу местные жители. База стала последним пристанищем для тысяч устаревших
самолетов и вертолетов, которых законсервировали до лучших времен.

Я очень замёрзла, пока бежала от речки к дому.
Никак не привыкну. Темнеет в Вязовицах быстро, прямо на глазах.
В жизни не видала таких злых девочек, как Лилька, Светка и Лизка!
Подумаешь, плавать не научилась. Обзываться зачем? Сами они жабы ползучие. К бабке возвращаться не хотелось. Опять начнёт гречневой кашей потчевать... Ненавижу гречневую кашу!
Проскочив через калитку, я потихоньку миновала крылечко, обогнула покосившуюся поленницу и вбежала в сенник, где пахло мышами, травой-полынью и заброшенным железом: серпами, лопатами, косами. Здесь у меня нычка: соломенные куклы, бусинки, нитки с иголками, ленты и лоскуты, разноцветный стеклярус... Собирать нычку я начала ещё в городе, потом привезла в Вязовицы.
Живу тут у бабушки на каникулах. Лето в деревне жаркое, а я зубами стучу, будто сижу в сугробе. Это оттого, что искупалась в одежде. Скользкий был плотик, и незачем было лезть следом за девочками. Иди скорей, здесь кувшинки... А Женечка подошла, и бултых! Сами виноваты, да ещё и дразнятся. В сеннике тепло и тихо. Слышно, как в ночи цикады трещат.
Я перевела дух, сняла и выжала мокрую кофточку, повесила на гвоздик сушиться. Постояв, вытащила из нычки недавно начатую куклу. Злость на девочек не проходила... Полюбовалась я на тряпичную мордашку, погладила по торчащим соломенным космам - да как воткну ей в грудь булавку с красной круглой головкой! Такими булавками тётя Катя, Светкина мама, подкалывает на манекене бесчисленные выкройки.
Вот тебе, Лилечка - получай!

За две улицы от дома, где в бабушкином сеннике тосковала двенадцатилетняя Женя Никифорова, металлический столб телевизионной антенны, стоявшей возле дома Лилькиного отца, скотника Петра Христофоровича, раскалился и вспыхнул - вначале синим, потом золотистым и, наконец, нежно-малиновым пламенем. Через минуту-другую, тенькнув на прощанье оборванным кабелем, теле-антенна взвыла, выбросила снизу шлейфик огня и стартовала в чёрное небо, усыпанное яркими звёздами.
В доме кто-то охнул. Зазвенело разбитое стекло, на крыльце затопали сапоги...

Реклама хозяйственных инструментов на кулинарную тематику со слоганом: "Telhanorte - У вас есть потребности, у нас - инструменты для их удовлетворения"

И все бы ничего, если б не эта старая сука из дома напротив, которой не спится в шесть утра, именно из-за неё днем раздался стук в дверь моей съемной хижины. Я, честно говоря приохуел, потому что давненько никто в дверь-то ко мне не стучался.
- Кто?
- Милиция!
- ???
- !!!!
Я щелкнул щеколдой, дверь подалась, за ней я увидел невысокого в сером бушлате и шапке старлея лет сорока, сутулого и злого с потертой кожаной папкой наперевес.
- старший лейтенант Глыба, - изрёк уставшим баритоном мент.
Я попятился: - здрастье!
- Здравствуй, жопа, новый год... - без эмоций произнес мент и твердо шагнул в хату, - Куда можно присесть?
- Да вот на кухню проходите, - услужливо подвинул я табурет.

Старлей устало притабуретился, снял шапку. Авторучка, лист потрепанной бумаги, провел ребром ладони по листу, подул на него и поднял на меня усталые глаза. Блядь, как он на меня посмотрел! Я вообще-то и так милицию не очень, а тут - прямо в лицо потянуло мне затхлым запахом казематов, на зубах заскрипел черный черствый хлеб с песком, встали в глазах пеленки чугунных узоров, поперек горла встал свинцовый ком...я обмяк и сел на скрипучий стул.
- пиздец, жопа! - удалось мне выдавить из себя.
- чё, бля?! ...ладно фамилия, имя, отчество, дата рождения и место рождения полностью.
Я лепетал, он строчил, потом дошли до цели его визита:
- Соседка твоя, из дома напротив, жалуется, вот заявление написала, мол, по утрам с балкона голый зад ей, старой женщине показываешь, - он почесал подбородок, - старость, подонок, обижаешь.
- Да я не нарочно, и... всего пару раз... и потом - она меня сама попросила... город ей показать...
- и клевещешь...

"Нуадибу означает место где отъедаются шакалы, а еще это означает кладбище кораблей." - так пишет в своем портфолио Ян Смит, который снял захватывающие фотографии брошеных кораблей в заливе Нуадибу в Мавритании.
Возможно этот залив является самым большим кладбищем кораблей в мире.
Когда Ян отправился в Мавританию в 2008 он не испытывал недостатка в трудностях. Никто не верил, что он приехал, чтобы запечатлеть корабли на пленку. Смит был арестован морокканскими военнослужащими, обвинен в шпионаже, но в конце концов все благополучно разрешилось и он все таки добрался до залива. Под катом несколько его работ с кладбища кораблей.

- Ты когда заходишь в парашу с целью посрать, то что в первую очередь делаешь? - Тимка вопросительно вскинул своими глазами на меня.
Он всегда, когда нажирался таблеток, задавал непонятные человеческой логике вопросы.
- В смысле? Если я иду посрать, то естественно сру! - я уже привык к дибильным Тимкиным вопросам, поэтому ответил ему не задумываясь, зная, что через пять минут последует вопрос, дибильнее предыдущего.
- Нет, ты подумай. Вот зашел ты в туалет, опустил крышку унитаза, снял штаны, потом трусы, потом сел на унитаз и что ты делаешь?
- Сру.
- Точно? - Тимка как-то недоверчиво посмотрел на меня.
- Точно.
- Срешь, а не сцышь? Ты уверен? А то у меня бывает сажусь на унитаз, сначала сцу, а уже потом сру, хотя хотел срать. Ты понимаешь, этот вопрос очень важен для меня.
- Бля, Тим, отъебись, у меня завтра зачет по логике, а ты заебываешь.
- Ну ладно, я тогда пошел...

"Логика" в голову не шла. Тимкин вопрос, заставший меня врасплох, почему-то глубоко засел в моей голове. "Что за дибилизм, - думал я, - к чему этот вопрос? Хотя, с другой стороны, он имеет право на существование. Это же, наверное, важно, что я делаю в первую очередь, когда хочу срать." Я встал со стула, решив побродить по общаге, и вышел в коридор.

В коридоре сидел обдолбленный Серега и, как обычно, напевал себе под нос лишь одному ему известную мантру.
- Серый, ты в норме?
- Ну? - он попытался открыть глаза и посмотреть на меня, но ему это не удалось.
- Слушай, понимаю, что вопрос сам по себе дурацкий, но что ты делаешь в первую очередь, когда идешь срать в туалет?
- Иди нахуй.
"Мда, Серега, как всегда, очень лаконичен" - подумал я и попиздил на восьмой этаж к Юрику.

Мы стояли втроём вокруг него. А он лежал у наших ног. Глаза у него закатились и он даже не плакал. Только сипел как-то, а из-под головы у него кровь текла такая густая, что даже в землю не впитывалась. Я ещё тогда подумала, что обязательно заплакала бы. Потом Машка начала тихо подвывать, а я развернулась и побежала домой изо всех сил, так быстро, что даже упала и колени разбила.

Прибежала домой, а мама говорит: "Чего плачешь, глупая?" Она всегда меня глупой называет, когда я объяснить не могу, что случилось. Я тогда ничего объяснить не смогла, а только плакала и плакала, а потом сознание потеряла.

Прямо за нашим домом строилась новая школа. Из красного кирпича, большая. И множество зданий вокруг: бассейн, спортивный и актовый зал. Родители спешили записать своих детей в новую школу. А моя мама не пошла меня записывать. Она уже давно твердила, что мы уедем в Испанию. "Зачем нам деньги копить? Там у нас всё будет."

На выходных рабочие уходили к своим семьям, а мы через щель в заборе пробирались на стройку. На месте будущего бассейна был вырыт глубокий котлован. Крыша была и три стены. А одной стены почему-то не было. Вместо неё ленточка была натянута. Такая, знаете, полосатая, бело-красная.

Мишка и Костик забирались по лестнице на балкон, а оттуда лезли ещё дальше, на самую крышу здания. Так высоко залезали, что я даже не видела, за что они там держались. А мы с Машей внизу стояли, потому что у меня от высоты голова кружилась, а Машка вообще всего боялась.