Неудача постигла этого чернокожего товарища,
но самое прикольное, это выражения лиц спортсменов.

Я шел по утоптанной снежной тропинке вдоль забора и понимал, что в мире случилось нечто необъяснимое, но важное. Я был полон неги и водочного отвердителя. Да, я был тверд в решениях и нежен в поступках. А за забором, блядь, играла музыка! София Ротару пела песню про то, как она кого-то любила, а тот, кого она так любила, ее не нашел. Реально так не нашел, сволочь. Поэтому у замечательной певицы было столько страсти в голосе, что я не выдержал и перелез через забор. Там я угодил прямо в глубокий скрипучий сугроб. В сугробе я не остался - это смирение перед природой, а мы люди гордые и отважные.
Когда я сбросил с лица снежную пелену, то передо мной взорвался огромный каток. В лучах прожекторов переливался лед, похожий на северное сияние. А вокруг, вокруг меня, как тени из прошлого, проносились счастливые люди, обутые в коньки. И румянились эти люди, словно птицы снегири. Сверкали лезвия как звезды, и пар из счастливых ртов клубился фантастическими узорами. А я стоял умерший от стыда и неопределенности, подобно судебному приставу.

Блядь! Как это получилось, что я ушел с хаты пораньше, устав от разговоров о промерзшем цементе и сиськах Анны Семенович? Чья-то заботливая рука мягко подталкивала меня по миру и включила песню в исполнении Софии Ротару.
Впрочем, стоял я на льду недолго. На льду вообще долго не простоишь, даже если поставить это перед собой как принцип самоутверждения.
Я, падая и бормоча псалмы, направился к трибунам, где в уютном сарайчике давали на прокат коньки всего за 60 рублей на час. Там толпились люди возрастов разных и полов обоих. Они переобувались, смеялись и матерились как ангелы. И все это за 60 рублей.
И вот я один из них. Достав припасенный "чекунделек", я глотнул водки и вышел в люди. О боги, как давно я не стоял на коньках! Много лет не стоял и не катался. Но это не причина вернуться назад и потребовать обратно 60 рублей. Лед зовет. Катайся, Bespyatkin, познай тайну скольжения и силу инерции!
И я поехал. Слабо так, неуклюже, но поехал. Вжик, вжик - как Спаситель, я парил над предрассудками и международной экономикой. И вскоре я поймал забытый инстинкт равновесия, и с криком "Охуенн-а-а-а!!!" совершил круг почета самому себе. Я забыл обо всем, включая сгоревшую бетономешалку и песни группы "Любэ". Лавируя в потоке подобных мне счастливцев, я дышал морозом и улыбался женщинам. Да, здесь были женщины, и какие! Таких не встретишь в "кислотных" клубах и на пенных вечеринках. Таких не встретишь даже в среде богемной аристократии, где говорят о Довлатове и древнеиндийской философии. Эти женщины были похожи на птиц из мультфильма о Маугли. Как в джунглях, они перелетали с ветки на ветку и были цветными картинками из журнала "Мурзилка". Снежные королевы, не синюшные, как Ольга Дмитриевна из шестой квартиры, а колоризованные, я б сказал, как в фотошопе. И они тоже мне улыбались. Люди, ходите на каток, а не в дурацкие клубы, которые горят как порох и несут только убожество мысли и спутанность сознания. Выше катка может быть только ленинский призыв учиться, учиться и учиться!

"Поймали мышА, и ебём неспеша." (Поговорка)

- Ну, сколько еще нам тут вялиться, Хмурый? Пойду хоть тусанусь на морозе, кости разомну.
- Сиди, сказал! Ждем в машине. Паси за подъездом. Еще раз дернешься - я тебе эти кости переломаю.
Тон Хмурого не допускал возражений. Да и весь вид его говорил - с таким спорить, что с трактором бодаться. В натуре - "хмурый".
Его напарник - молодой парень по кличке Штемп, раздраженно мотнул головой и в который раз закурил. Увидев, как глянул на него некурящий Хмурый, чуть приоткрыл окно и выпустил дым в морозный воздух.
- Да... Четвертый час сидим. - Штемп снова затянулся. - А вот у меня прикол был как-то по жизни! Сидим мы так с пацанами...
- Помолчи! Твое дело - клиента пасти. Упустишь - Граф тебя за яйца подвесит.
- Да? А тебя? Не подвесит?
- Меня - нет. Я - водила. Привез, увез.
- Водила... Не больно разговорчивый ты для водилы. Дал бог подельничка на Новый год... Рассказал бы тогда сам чего. А то, в натуре, скучно. Не празднично. И этот штемп еще где-то отморозился...
- Что тебе рассказать?

- Да что хочешь! Чтобы время побыстрей бежало. Сказку хоть, какую. Гы! Новогоднюю. Я в детстве жуть как сказки любил слушать. Я с бабкой жил. Бывало, бабка моя...
- Сказку? - Неожиданно перебил его Хмурый - А что, расскажу.
- Да ну? Ну, давай, трави. Только я их столько от бабки своей слышал.
- Эту не слышал.
- Ты что, в натуре расскажешь сказку? Ну ты, Хмурый , прикольный штемп! Никогда не знаю, что от тебя ждать.
- Так что, рассказывать?
- Валяй, трави.

Круизный лайнер "Celebrity Eclipse", стоимостью $750 млн., отправился в свое первое плавание.
При выходе из порта в Папенбурге капитану судна пришлось продемонстрировать ювелирную точность:
лайнер длиной 317 м и шириной 36 м должен был пройти через узкий шлюз, при этом по сторонам
оставалось меньше метра свободного пространства.

Служил я на китайской границе в полку "Весёлые ключи", который находился в сопках. В 10 километрах был поселок, где жили все офицеры и прапора. В 17 часов они все уебывали домой, кроме одного дежурного офицера и двух-трех молодых литёх. Вот тут начиналось самое интересное и ВЕСЁЛОЕ в жизни нашей в/ч 61659. Наверное, поэтому и "Веселые ключи".
В оркестре, где я играл на тубе (самый большой духовой инструмент) служило 20 человек разных призывов и национальностей. Я тогда "отпахал" первые полгода и мы, наконец то, дождались после карантина молодых бойцов, аж пять человек.
Только что прошел новый год, и настало время, когда все гадают. Ну и мы: на ватмане нарисовали буквы по кругу, на тарелке - стрелочку, зажгли свечи и стали гадать... Всех духов, кого мы вызывали - являлись и отвечали на все наши вопросы. Мы даже обалдели немного, ведь раньше никто не верил в эту мутатень. Правда, после гадания ефрейтор Карой (молдаванин) признался, что это он двигал тарелочку, а вы, типа, лохи повелись. Деды ему настучали немного, а мне пришла идея: если можно разыграть гадание по тарелочке, то почему не вызвать говорящих духов?

Набросали сценарий и решили разыграть Бульбаша (мл.сержант Гуневич), потому что: он нам частенько впаривал, что с чертями общается и еще всякую херню. Но вначале решили прорепетировать на рядовом Курносове (Курнос) моего призыва.
Запихали в подпол "молодого" Постникова (Постный), дали ему текст с вопросами и ответами, фонарик и тубу, что бы он в неё говорил. Привязали к форточке веревку, сели вокруг стола и позвали Курноса. Все стали по очереди вызывать дух А.С.Пушкина, а когда очередь дошла до Курноса я рванул веревку. Форточка открылась и зацепила елку (осталась после нового года), которая стояла на столе возле окна. Елка со всеми стеклянными игрушками грохнулась на пол. Это случилось не по сценарию, поэтому от эффекта неожиданности шуганулись и мы сами, а Курнос вообще сжал голову в плечи. Шум, звон.
-мы все: Ни хуя себе?

Часы приема подходили к концу. Николай Петрович выглянул в коридор, окинул взглядом очередь перед кабинетом и устало сказал:
- Следующий. Проходите.

Со стула поспешно поднялся сухонький мужичок с болониевой авоськой и почти бегом проскользнул в кабинет. Николай Петрович, отметив про себя прыть пациента, пододвинул карточку больного и произнес:
- Здравствуйте, э-э-э... Семен Иванович, на что жалуетесь?
- Добрый день, доктор, - мужичок заерзал, смущаясь, - у меня это...
- Я вас внимательно слушаю, - равнодушно сказал врач, начиная выводить обычную писанину в карточке.

Семен Иванович молчал. Врач отложил ручку и посмотрел на того поверх очков:
- Так что у нас болит?
- У нас ничего не болит! - воскликнул пациент, делая акцент на слове "нас", - у нас не стоит!
- Совсем?
- Ну как... Иногда бывает, конечно, но не так как раньше.

Врач закрыл карточку, прочитал год рождения больного, отодвинул ее и усмехнулся:
- Вам тогда к сексопатологу, десятый кабинет, - всем видом показывая, что прием окончен, - потом подумал и добавил, - хотя в 69 лет, я думаю, и он вряд ли вам поможет.
- Подождите!
- Что? - удивился врач.
- Я именно к вам!
- Я - хирург! - гордо сказал Николай Петрович, - я за тридцать с лишним лет аппендиксов одних вырезал килограмм сто!
- Вот именно! - Семен Иванович придвинулся поближе к столу и зашептал, - мне нужна операция.

С помощью макросъемки предлагаю вашему
вниманию фотографии сто долларовой купюры

- Роман, вы мне уже порядком надоели. Я не собираюсь здесь с вами сидеть до вечера и слушать ваш невнятный бред!
- Ну почему же бред? Я вчера всю ночь учил! Просто немного забыл... Вы мне наводящие вопросы позадавайте, и я сразу вспомню!
- Все, Роман, мне надоело. У меня рабочий день закончился уже полчаса назад. Учить надо было лучше, вы здесь не в детском саду.
- Когда можно будет прийти снова?
- А вот и не знаю когда. Я в отпуск ухожу! А вы что думали? Все уже давно всё посдавали, а вы уже четвертый раз пытаетесь.
- Но если я до конца следующей недели не сдам, меня же отчислят! Что мне теперь делать, Любовь Александровна?!
- Это уже не мои проблемы, Роман, у вас было два с лишним месяца на подготовку, а вы даже на экзамен явиться не соизволили. А я теперь на вас свое свободное время должна тратить? Нет уж, увольте. До свидания Роман. Встретимся через год.
- Любовь Александровна, ну дайте же мне еще хоть один шанс! Я обещаю, что все выучу!
- Хм. Ладно, вот вам мой домашний телефон, позвоните мне завтра после трех, договоримся на еще одну пересдачу. Но это будет в последний раз. По крайней мере, в этом году.
- Спасибо, Любовь Александровна, я все выучу...

- Ага, где-то я уже слышала это, и не один раз.
- До свидания, Любовь Александровна.
- И не забудьте взять экзаменационный лист в деканате!

Очевидец делится своим мнением о метро.
Ура! наконец то сбылась моя давняя мечта: прокатиться несколько кругов в кабине машиниста метро.
Первый круг я вообще глаз оторвать не мог от происходящего, все было нереально интересно.
Второй круг я увлекся съемкой. А на третий круг я начал замечать некие... повторы и постоянства )))
Мне, как наблюдателю, показалась работа машинистом электропоезда подземки весьма однообразна
(учитывая еще и то, что магнитола в салоне запрещена, кроме записей объявлений станций), но не легка.
Снова поразила слаженность работы всех служб и точность соблюдения расписания. Этого у метро не отнять...

Они ехали не торопясь, всё же дорога неезженая, но и не ползли, словно обдолбанные черепахи. Транспорт уверенно, по-деловому пожирал беспечные вёрсты, километры, мили. Машина взбиралась на пригорки, съезжала в низины, проходила неглубокие ручьи и бурила снежные заносы на одном дыхании, не сбавляя темпа, не тратя понапрасну драгоценные лошадиные силы.

Олег Сигов мечтательно смотрел на пролетающую за бортом таёжную красоту - кедры, косогоры, сопки - и думал лишь о том, сколько зверья мотается по здешним глухим местам. Рай для охотника.

- Это всё неправда.
Сигов вздрогнул. Бледный, осунувшийся, молчащий всю дорогу Лёха неожиданно заговорил.
- Ты, о чём братуха? - с опаской спросил Олег. - Чё "неправда"?
- Книгу читал. Давно. - Лёха кидал скупые фразы, отвернувшись к окну. - Ну, тогда ещё. Нас приучили видеть. Видеть и называть. Мы строим картину мира по шаблонам. По готовым шаблонам.
- Лёха... бля, ты...
- Значит, выходит, мы не знаем, что мы видим! - монотонно бубнил Лёха. - Не знаем! С чего ты взял, что там лес? Может, это совсем нечто другое. С чего ты взял, что снег - это снег? И откуда мне знать, что ты - это ты?
- Алексей, я прекрасно понимаю, каково тебе сейчас, но будь другом, не грузи. Слышишь? И так хуёво. - Сигов развинтил фляжку. - На. Пей.

Лёха отрицательно мотнул головой, но до конца пути не обронил ни звука.

Сидим как-то с пацанами, кашу варим. Я, Димон Глист и братуха его, с центра. Гусём которого кличут.
Пока бадяжется, байки травим за ганжубас. Ну, типа, кто как гнал и, что слышал. Ржём, короче, и всё такое.
И тут, бля, Гусь тему начинает загонять, что, мол, раз наварили они в центре каши, в холодильнике оставили, а её дед сожрал. И, что гнать дедок начал адски. На люстру лазил и телик грыз, когда там реклама сникерсов была.
Ну, мы поржали, канеха, а потом я говорю:
- Пиздеш это всё. Если бы дед каши сожрал, он бы или кони двинул, или не выкупил темы. По первому разу никто не выкупает. И похуй - будь то дед или Пушкин Александр Сергеевич.
Димона братуха, ясенхуй, обиделся, что его слова сомнениям подвергли. Он же, типа, сам эту хуйню видел. За рубаху меня даже хватать начал и махаца за честь, достоинство и правдоподобность своего чёса.
Ну, и я не пацан. Раз сказал - отступать не буду. Короче, так бы и папизделись, если бы не Димон.
- Ша, - говорит, - паца. Нехуй нам друг другу еблеты за такую хуйню чистить. Предлагаю проверить. Давайте так.Кашу приготовим, по пару вёсел сожрём, а потом кого-то угостим. С понтом - сладость. Вот и проверим.
- Внатуре - я с Гусём в один голос, - давай.
- Только чьего деда кормить будем? - спрашиваю.

- Твоего давай. - Димон предлагает - Он у тебя прикольный, на гармошке хуярит.
- Идите в хуй! - отвечаю - У меня дед зачетный. Он, бля, на Рейхстаге "Пошли нахуй пидарасы" писал. Давай лучше вашего дядьку Фёдора. Он походу не ветеран нихуя, и бабку вашу пиздит каждый день.
- Та пох, - Гусь говорит, - давай Фёдора, в натуре, заебал.
И Димка, понятно, согласился.