Вот я еду из Новочеркасска в Ростов и слушаю радио Nostalgie. Nostalgie - это ностальгия. А ностальгия - это тоска по прошлому. Тоскую ли я по Тото Кутуньо? Да нет, конечно (совершенно непереводимое словосочетание, сосите хуй, мои будущие переводчики). Этот, жирный уже тогда кабан, сейчас тем более не может возбудить ни тоски, ни, даже, отвращения. А ностальгия есть, тем не менее. Ощущается. Ощущается тоска. Тоска по чему? Да по прошлому же, блядь!

По тем временам, когда я вот так же ехал из Новочеркасска в Ростов, только не в японском ведре с болтами, а в автобусе ЛАЗ за шестьдесят копеек. Я ехал к своему лучшему другу, которого судьба забросила из-за одной парты со мной в совершенно другую школу, причём в другом городе. Судьба, при коммунистах, крайне редко брала на себя такой труд, ибо "где родился, там и пригодился", но, тем не менее, Арсена она подхватила и зашвырнула из Новочеркасска в Ростов, куда я, собственно, и езжу каждые две недели на субботу-воскресенье. На уикенд, чтобы было понятно современникам.

От пригородного автовокзала я иду два квартала до остановки трамвая ?1. Я не иду на остановку троллейбусов и автобусов, ибо там с утра - ебунячая толпа народу. А кроме того, на трамвае я доеду почти до Арсена. И не абы как, а по старому Ростову. Вы ездили по старому Ростову? Вот и не пиздите. Старый Ростов хорош. Хороши эти узкие улицы, пробитые насквозь солнечным светом через листву древних вязов, которые видели Революцию и атамана Краснова. И я видел Революцию и атамана Краснова, причём в гробу, ибо контролёры хотят проверить мой билет. Да вот он, мой билет, отъебитесь. Я его купил и в параше видел ваши постные рожи, ага. Я еду к Арсену и никто мне не помешает. Он меня ждёт, и пацаны ждут. Сегодня матч "СКА - Айнтрахт", и кто не спрятался - я не виноват. Остановка "Семашко", бабуля, двинься, мне выходить, двинься, сука, не греши! От то-то...

Серия плакатов, созданная в рамках кампании за прекращение войны в Ираке, получила множество наград на различных конкурсах дизайна.

Есть у меня два хороших товарища, с которыми произошли довольно забавные истории, в той или иной степени связанные с органами правопорядка. Объединяет этих людей их профессия - они обыкновенные преподаватели в обыкновенных московских школах. Один - Роман Евгеньевич, учитель биологии, другой - Петр, учитель математики. Разнит же их одно качество: Роман Евгеньевич никогда в своей речи не употребляет нецензурных выражений, высот не достиг по причине принадлежности к древнему народу, а Петя, наоборот, русофоб, антисемит и жуткий матершинник. Но, по порядку.

Урок токсикологии

С Романом Евгеньевичем мы знакомы с 1985 года, когда он пришел к нам классным руководителем. На тот момент ему не было и 30. Авторитет он приобрел моментально. В иерархии биологических профессий он был герпетологом, т.е. специалистом по пресмыкающимся или гадам. Директором школы и районным отделом образования были выделены финансы, и вскоре в школе появился живой уголок, который по тем временам был лучшим в Москве, а возможно, и в Союзе. В этом мини зоопарке было много редкого и интересного из мира флоры и фауны нашей планеты, в том числе были и пресмыкающиеся, но естественно, не ядовитые.

Обрас манашки, сфармированный западными фильмами, в нашых ниакрепшых мазгах засел глубако и надолго. Типа как Хадарковский. Он тоже нихуйово засел. И речь, как вы панимаете, идет не о манаге, каторую варят из малака и ганджы, а о натуральной монашке, каторая носит на галаве белую такую хуйню и пайот "алилуйа".

Манашки, сцуко, канешно женцково пола. Но мущщинам от этово пользы нихуя никакой. Это фсяким аващям только польза. Не только марковке и агурцам, но инагда и кабачкам и узбекским ахуенным дыням. (Ойбля, чо то я запизделся нащот дынь! Внотуре зопизделся. Ну разве ахуенные узбекские дыни это оващи?) Хотя польза, как вы сами панимаете самнительная. Применение аващей, ясен хуй, в данном случае, спицыфичное висьма. И оващи это нихуя не радует. Если б вас целиком, с галавой то есть, в песду засунули, сильно бы вас это парадовало? Да если бы еще адин раз засунули, то, как бы и хуйсним, но кагда это делаецца с пугающей пириадичностью... Вопщем не хател бы я быть оващем - не сажрут, так в песду засунут.

Песда, кстате, у манашек лохматая очень. Знаете, существует, канешно, расхожее выражение: "пастригли в манахини", но это выражение висьма образное и к действительности атнашение имеет очень апасредованное. Папробуйте натянуть на сибя манашескую адежду и пастричь лабковые волосы... Не, ну я серьйозно, папробуйте! Чо? Панимаете фсю биспалезность данной затеи? Вот, блять! И не надо меня пытацца убедить, што манашки снимают кагда-либо свайу адежду - никагда не паверю. Я сматрел "Act, sister!" и "Act, sister!- 2", никто из манашек никагда не раздиваецца!

Шесть утра... Навязчивый звонок мобильника... Блять! С трудом разлепляю глаза, хватаю верещащий аппарат с неясным предчувствием чего-то нехорошего... Так и есть! На АОНе мигает надпись: "Олег". Начальничек, ёбтыть... От начальства никогда хорошего не жди, особенно в шесть утра!
Выхожу на кухню, чтобы не разбудить дочек.
- Алё!
- Серёга, подъём, блять, тревога!
- Чё за нах? Учебная, что ли?
- Какая, в пизду, учебная! Дом на Каширке рванули! Выезжай срочно!!!
Стремительно одеваюсь, застёгиваю кобуру. На завтрак уже времени нет. Быстрей, быстрей!
Бегу к метро, лечу по экскалатору, еду. В виски стучится вместе с пульсом мысль: "Неужели? Быть может, ошибка?"
Выхожу из метро. Нет, не ошибка! Слышен вой сирен "Скорых", в воздухе запах гари и ещё чего-то незнакомого, страшного. Доезжаю до работы, навстречу уже спешат коллеги: "Заворачивай, поехали! Каширка, шесть-три!"
Прибыли на место. Дом, тот самый дом, где столько раз бывал... Нет его!
Вместо этого - гора из развалин, на которой копошатся спасатели МЧС, пыль на листьях, дым и... первые трупы...
Грудной ребёнок... Мальчуган лет пяти в трогательной пижамке с Микки-Маусами, пол-лица которого расплющено... Беременная женщина... Глаза у всех пустые... Мёртвые...
Суки! Суки! Суки! Какие же СУУУУУУУКИИИИИИИИИИ!!!

Еще в раннем детстве он увидел корриду по телевизору. Отважный матадор, ловко орудуя мулетой доводил обезумевшего от боли и усталости быка до состояния, когда тот буквально сам падал в ноги своему убийце, словно умоляя добить его одним точным ударом. Детская душа остро восприняла этот преисполненный первобытной мощи танец смерти, тонко прочувствовала красоту и страсть кровавого действа. В ту минуту мальчик для себя твердо решил - он будет матадором. Учить его этому опасному и благородному занятию в стране, где корриды не было, естественно оказалась не кому. Но что может остановить романтичного и впечатлительного юношу на пути к его мечте. Раздобыв кассеты с записями боя быков и собирая по крохам информацию о корриде в книгах, парень принялся самостоятельно осваивать это ремесло. По вечерам он выходил на пустырь с самодельной мулетой и деревянным эстоком, до седьмого пота отрабатывал вероники и эстокаду- завершающий корриду смертельный удар в сердце быка. Богатое воображение помогало ему видеть желтый песок арены вместо мертвой земли пустыря и огромного торо-четырехлетку вместо ржавого, разбитого мотоцикла "Урал", доживающего свой век посреди поля.
И вот наконец сбылась его мечта. Он стоял на залитой солнцем арене, публика на трибунах затихла, слышно было только тяжелое дыхание быка стоявшего напротив матадора и шорох гонимого ветром песка. Началась третья терция корриды, мулета сменила капоте, использовавшийся в предыдущих действиях кровавого спектакля. Эспада смахнул со лба пот, принял удобную позу и пошевелил полотнищем мулеты, дразня быка. Тот яростно фыркнул, раз-другой взрыл копытом песок и сделал нерешительный шаг в сторону матадора.

Конец весны. Полным ходом идет подготовка к госэкзаменам. Все как свадебные лошади: голова в цветах, а ж@па в мыле. Но нашему всевидящему и мудрому руководству пришла в голову умопомрачительная идея: направить сроком на неделю выпускной курс "на землю" в помощь патрульно-постовым подразделениям г. Москвы. Если в другое время отрыв от занятий воспринимался курсантами "на ура", то в той ситуации такой поворот событий нас не устраивал. Одну часть группы отправили в Парк Культуры и отдыха им. Горького, другую - в аэропорты Шереметьево I и II, а третью, в количестве 10 отпетых распи#дяев, к коим относится и автор этих строк, в ОВД около Киевского вокзала. Хули делать - надо, так надо.
Приехали. Доложили, что готовы не жалея головы и живота, послужить 7 дней во имя спокойствия москвичей и гостей столицы. Нас собрали в классе службы, где перед нами предстал начальник МОБ,* майор 40-45 лет от роду в мятом кителе:
- Товарищи офицеры, - начал свою пафосную речь служивый, чем сразу нас заинтриговал. - Вы знаете, каким образом сейчас развиваются события в Чечне? В это неспокойное для всей страны время общественный порядок в городе и мирный сон граждан нуждается в вашей помощи. А посему вам надлежит нести ППС на прилегающей к Киевскому вокзалу территории. Прошу проявлять бдительность и уделять особое внимание к гражданам не славянской внешности.
- Негры относятся к этой категории? - спросил кто-то из наших.
- Негры? - переспросил майор, взглянул на Эдика Григоряна и задумался. - Нет, негры не относятся. Итак, повторяю, что бдительность превыше всего. Все ясно? Вопросы есть?