Леша смотрел в одну точку на мониторе и что-то размеренно печатал. Печатал он так вот же полдня. И вчера также печатал, и даже на прошлой неделе. Он ушел в работу с головой настолько, что не заметил даже неловкую попытку начальника отдела его похвалить и поставить в пример остальным. Леша перестал ходить на обеды и перестал разговаривать с коллегами. Глядя на Лешу, Рита начала волноваться. Лешу обычно не замечали, разговаривать с ним было не престижно, а если кто и начинал - так это чтобы спихнуть на него часть работы. Но сейчас что-то было очевидно не так. Помочь Рите могла только офисный старожил Полина.

- Любопытно... - пробормотала Полина, обошла вокруг работающего Леши, пару раз постучала по нему тумым концом карандаша, помахала рукой перед глазами и вернулась на место, - хорошо, что ты мне его показала, я боялась, что больше такое не увижу.
- А что это?
- Кокон.
- Кокон? То есть?
- То есть, как у бабочки, точнее, у гусеницы, которая готовится стать бабочкой. В общем, ты главное его не трогай, сама увидишь! И больше никому не говори об этом - навредят.

- Полиночка, объясни пожалуйста!
- Ну, хорошо. Я такое видела только один раз в жизни, когда сама только начинала работать в офисе. Понимаешь ли, мы, офисные - другие, мы - другая ступень эволюции, как бы переходная ступень. Понимаешь?
- Нет.
- Вот смотри, труд сделал из обезьяны человека, а человек сделал разделение труда. Есть люди, которые производят что-то: строят, выращивают растения - они нужны. А есть офисные сотрудники, которые, по сути, бесполезны. Мы зарабатываем деньги умственным трудом, но результаты нашей работы имеют мало значения для человечества в целом.

Валентин Павлович был писателем. Но не таким, как Аксенов или Толстой. У него был особый талант. Он каждый вечер подходил к своему большому письменному столу, залазил на него с ногами, снимал штаны, нависал тяжелой писательской задницей над чистым листом и выдавал страницу за страницей, главу за главой. Главное - успевай бумагу менять.
В особенно счастливые годы, благодаря регулярному питанию и отсутствию стрессов, он, сильно не напрягаясь, выпускал в свет два-три романа в год, не говоря уже о более мелкой форме. Да-да, талант Валентина Павловича был в том, что говно, попадая на бумагу странным, я бы даже сказал волшебным образом, превращалось в буквы. В далеком детстве он стыдился этого и даже плакал по ночам, но со временем, когда хаотический набор букв начал складываться в слова, а затем и в связные предложения, он успокоился и даже хотел пойти в какой-то институт, чтобы там изучили его феномен. Но хранил его какой-то бог, и в последний момент тетрадь, с которой он пришел из школьного туалета и как раз готовил передать в институт, попала в руки учительницы русского языка и литературы. Так и начался его творческий путь... Стенгазета, местная печать, городской альманах, затрапезный областной журнальчик, благостное упоминание проезжего светила, семинары, скромная путевка в жизнь во время писательского сабантуя, малюсенькая публикация в скромном толстячке и триумфальное воцарение на страницах толстых литературных журналов.

Потом уже как-то незаметно подобрались издательства, первые робкие романы и громкая, неправдоподобно громкая слава.
Талант свой Валентин Павлович ценил, острое старался не есть, пищеварительный тракт не перегружал - боялся исписаться. Ведь было ему всего лишь сорок и... писать еще и писать, прославлять родную словесность! Только в последнее время, после некоторых событий, все чаще его посещало тревожное чувство бессмысленности всего происходящего. Он засел за чтение всего им написанного, чтобы понять, что же он дарит этому миру. На удивление чтение его ужаснуло. Ничего страшного, ничего похабного, простые люди, знакомые интерьеры, заводские кварталы, сонные дворы. Но что-то грызло его изнутри, что-то заставляло нервно сжиматься очко.

ОГНЕСТРЕЛЬНОЕ

О старый Ленинград, коммуналки Лиговки и Марата! Только врачи и милиция знают изнанку большого города. Какие беспощадные войны, какие античные трагедии. Не было на них бытописателя, запрещена была статистика, и тонут в паутине отошедших времен потрясающие душу и разум сюжеты: простые житейские истории.
Не любил старичок шума. Тихонький и ветхий. Раз в неделю ходил в баньку, раз в месяц стоял очередь за пенсией. Смотрел телевизор "Рекорд" и для подработки немножко чинил старую обувь.
И жил в той же квартире, пропахшей стирками и кастрюлями, фарцовщик. Как полагается фарцовщику, молодой, наглый и жизнерадостный. Утром он спал, днем фарцевал, а после закрытия ресторанов гулял ночь дома с друзьями и девочками. Они праздновали свое веселье и занимались сексом, и даже групповым.
С этим развратом старичок, ветеран всех битв за светлое будущее, как-то мирился. Хотя чужое бесстыжее наслаждение способствует неврастении. По морали он был против, но по жизни мирился. А что сделаешь. Фарцовщик здоровый и нахальный.
А вот что музыка до утра ревела и танцы топотали, это старичка сильно доставало. Сон у него был некрепкий, старческий; да хоть бы и крепкий, рев хорошей аппаратуры медведя из берлоги поднимет.
Будь наш старичок медведь, он бы им, конечно, давно скальпы снял. Покрошил ребрышки. Но сила была их, и поэтому он только вежливо просил. Мол, после двадцати трех часов по постановлению Горсовета прошу соблюдать тишину. Обязаны выполнять, люди спать должны.
Сначала он активно протестовал, требовательно, но ему щелкали небрежно по шее, и он притих. Пробовал и милицию вызывать, но с милицией они договаривались дружески, совали в лапу, подносили стакан, подвигали обжимать девок, и та миролюбиво отбывала. По отбытии старичка слегка били. Не били, конечно, а так, трепали. Для назидательности. Чтоб больше не выступал.

Поговорим... нет, лучше поразмыслим о женщинах.
Женщины капризны, они создают любимчиков и ранят их булавочными уколами.
Женщины суетны, они закрашивают седину, но продолжают жить с сединой во взгляде.
Женщины красивы, как бабочки, но красота их мимолётна, это красота настроения.
Женщины ревнивы, ибо, не умея распорядиться собственностью, завистливо поглядывают на всё чужое. Женщины необходимы обществу, как всё, что не обязательно.
Каждая женщина - обещание достоинств и отражение недостатков.
Без них скучновато, а с ними просто невыносимо...
Один из неплохих экземпляров данного вида как раз барабанит в окна.
Открываю глаза, а затем дверцу чёрного служебного "логана", терпеливо набухающего в веренице дождя:
- Таксиста заказывали? Или, может, вас подвезти?
- Почему так долго? - бурчит дама, устремляясь к переднему сиденью.
Стало быть, вполне готова к общению.

Усаживается красиво.
Влетает в дверцу левой ногой на шпильке, обтянутой белыми джинсами. Я не оговорился: у хорошо носящих шпильки женщин каблучки, должно быть, растут прямо из пяток. Эта вроде бы из таких. Вильнув узкими бёдрами, пассажирка опускает полушария на сиденье.
- Так мы едем или что-то ещё? - уточняю я, потому что дама торопливо расстаётся с прежним лицом.
- Вы что-то можете предложить?

Пришлось мне однажды в годы бурной молодости служить в артиллерийских войсках. Служба скажу вам на мед была, но вспомнить есть что. Особенно я запомнил историю одну которой и охота поделится с вами. Надумало командование вышестоящее от не хрен делать часть нашу проверить, как там с порядками дело обстоит. Ну предупредили конечно заранее командиров наших чтоб поляну подготовить успели, а те в свою очередь нас напрягать стали. Должна мол часть наша вся сверкать как у кота глаза, чтоб все по своим местам было. Ибо как известно чем результат хуже тем поляна богаче должна быть. Ну и понеслось, кусты подстригаем, асфальт моем, листья красим, короче херью страдаем всякой вместо того чтоб водочку на нычку употреблять, да в самоходы ходить. И тут оказия случилась, в ангарах наших, где тоже порядки нужно наводить было на одной боевой единице а именно на автомобиле Урал обнаружилась вопиющая недостача. На переднем бампере отсутствовал один крюк, на всех парами стоят, а здесь один. Залет просто невероятный, как же мы теперь воевать без крюка будем если что? Куда он делся и кому он нужен был осталось загадкой, но восстанавливать нужно как-то. Был у нас один сослуживец на радость войскам нашим, талант редкостный, мог тетку голую в любой позе изобразить на бумаге карандашом одним. Гордость наша. Но пришлось в нем еще один талант изыскивать. После серии нужных обучающих пиздюль от дедов обнаружилось в нем скрытый талант лепщика крюков автомобильных.

- Всё, я домой. Уже почти двенадцать. На работу завтра, - Паша поставил на землю пустую бутылку из-под пива.
- Пахом, не гони, хорошо стоим. Давай ещё по бутылочке, и расходимся, - сказал Серый. - Заметь, я угощаю. Сашка, ты как? - спросил он третьего товарища, стоящего в пьяной полудрёме, с сигаретой в зубах.
- Угу, - ответил Сашка.
- Вот видишь, Сашка согласен.
- Саньку пофиг, он безработный, - возразил Паша.
- Ну, брось, это десять минут.
Улица была пустынна, в домах догорали последние окна. Где-то в кустах уныло трещал сверчок. Они стояли возле ночного ларька, освещённые его жёлтым светом.
- Ладно, угощай, - сдался Паша и достал сигарету.
- Вот и ладушки, - Серый склонился к окошку. - Тань, повтори по пиву. Да, три в стекле. Да, открыть. Танька, когда мы с тобой потанцуем? Шучу, шучу. Только мужу не говори. Я вам, пацаны, такую историю сейчас расскажу.
Серый извлекал бутылки из окошка и ставил на узкую стойку, приваренную вдоль всего ларька под окнами.
- Опять байки про свои сексуальные подвиги? - спросил Паша.
- Откуда знаешь?
- Да о чём ты ещё можешь рассказывать?
Сашка отпил пиво, его качнуло, и он опёрся об стоящий возле киоска холодильник.
- Сань, держи себя в руках. Не боись, я тебя домой доведу, - Серый придержал его за рукав, чтобы восстановить равновесие.
- Угу, - подтвердил Сашка.
- Так вот, знаете Ленку из шестого дома? Ну, эту, с пятого этажа, рыжую? Иду я позавчера, нет, во вторник, точно, во вторник, с работы. А она с этим, Мишкой кривым стоит вот на этом месте, пиво покупают, чипсы. Мишка косой уже в хлам...
- Сынки, дайте закурить, - раздался старушечий голос.
Откуда она взялась, никто не заметил. Словно вынырнула из темноты, тихо, бесшумно и неожиданно. Только что никого не было, а вот уже перед ними стоит бомжацкого вида бабуля, сгорбленная, седая, в каком-то тряпье, похожем на старый длинный плащ, найденный на помойке.

- Костные крошки подобно бритвам вонзились в возникший кровавый отёк...

Я очнулся и открыл глаза. В полуметре от меня маячило незнакомое очкастое ебло в очках и марлевой повязке на нижней своей части. Судя по моим ощущениям, это ебло занималось тем, что накладывало мне швы на подбородок без анастезии, попутно упражняясь в вокале:
- Удивленные взгляды нарядных школьниц, возмущенных видом косы... О, пациент пришел в себя, здравствуйте, не дергайтесь, последний шовчик... тэкс, вот и всё. Как себя чувствуете, больной?
- Как будто опоссум покусал - сказал я, вызвав этой репликой охуенно уважительный взгляд из-за очков и добавил на всякий случай, чтоб этот панк с медицинским дипломом мою почку не продал никому: - Лаэртский жжот. После чего со спокойной совестью отключился снова.

Последующие две недели проходят в размышлениях о том, как мелкие, незаметные события влияют на жизнь человеческую, благо что времени поразмышлять предостаточно, да и материала для анализа на соседних койках - как говна за баней. Вон у окна сопалатник Витя - сюда его привела совокупность алкогольного опьянения, помада на воротничке рубашки и трусах, и то, что на кухне жена котлетки жарила в бабушкиной чугунной сковородке в ожидании Годо... Хуяк, и уже везут нетрезвого Годо под завывание сирен, а врачи репу чешут - то ли его в ожоговое класть, то ли в травму.

Деревенька, как деревенька. Много таких. Вот только загорают на берегу пруда некоторые не по-деревенски совсем. Гошка с Генкой. Расстелили верблюжье одеяло старое, загорают и на тонконогих девчонок смотрят, а Светка с Ольгой им на мостике отсвечивают. Это Гошка им втер, что стоя у воды загорать лучше получается, вот они и стоят. А Гошка с Генкой смотрят, когда девчонки на мостике стоят, на них смотреть удобнее, а Гошка в Светку уже четыре года влюблен летом.
Он бы и зимой влюблен был, но зимой они не видятся, а учатся в разных городах. Этой зимой будут в седьмых классах учиться.
Генке Ольга нравится. Ишь, как красиво стоит, думает Генка, как будто нырять собирается "рыбкой". Сейчас прыгнет.
- Не, Ген, не прыгнет, - встревает Гошка в Генкины мысли, - она плавать не умеет.
- А твоя Светка, - обижается Генка, - а твоя Светка тоже только по-собачьи плавает.
- Нет, ты лучше скажи, зачем девки лифчики носят? - Генка уже не обижается, а философствует в меру сил, - Ольга четыре года назад без всякого лифчика купалась. Сейчас-то он ей зачем?
- Ген, а ты ее и спроси, - Гошка устраивается поудобней, - вдруг расскажет?
- Дааа, спроси, - возмущенно протянул Генка, - сам спрашивай. Она хоть и в лифчике, а дерется как без него.
- Чего делаете, мужики? - к пруду подошел зоотехник Федька - двадцатитрехлетний парень, почитаемый Генкой и Гошкой уж если не стариком, так вполне солидным и немного глуповатым человеком, - я тут у Куркуля ружье сторговал немецкое, айда на ферму испытывать.
- Врешь, Федька, - не поверил Генка, - нипочем Куркуль ружье не продаст, оно ему от отца досталось, а тому помещик за хорошую службу подарил.

Я познакомился с Ксюшей ночью под Рязанью, на московской трассе. Сидел в придорожном кафе, пил чай, общался с престарелой продавщицей, тосковал. Надо было раскладывать надоевшую палатку и спать в жутком холоде. На улице ветер и сырость.

Она зашла, скинула куцую лакированную курточку и сложилась пополам от кашля. Отдала долг продавщице, показала ей полиэтиленовую скатерть, которую только что получила в подарок от дальнобойщика. Покрутили эту ерунду в руках и приспособили накрывать булочки, чтобы не зачерствели.

- Во мужики, а! Вместо бриллиантов полиэтиленовые скатерти дарят, - шутя, говорит продавщица и косится на меня.

- На хрен мне бриллианты, я сама как бриллиант. Тёть Тамара, налей чаю.

Взяла свою личную, большущую кружку, села за столик и принялась искать сигареты. Я протянул ей пачку.

- А это журналист, - говорит с гордостью тётя Тамара. - Из Киева путешествует.

- Журналист, говоришь? - косится на меня Ксюша, - Журналист... Я б тебе, журналист, столько историй рассказала...

- Ну, так расскажи, - я пересел за ее столик. - У меня времени много.

Начало рабочего дня. Прихожу в магазин, бросаю сумку на стол, ставлю чайник. Вдруг звонит телефон.
Беру трубку:
- Мебельная компания такая-то, здравствуйте.
В трубке раздаётся какое-то пыхтение.
- Здравствуйте, - повторяю я.
- Н-ну и кто это? - раздражённо интересуется недовольный женский голос.
- Виталия.
- Н-ну и что дальше? - слышится в ответ.
- Эмм... Не знаю, - честно признаюсь я.
- Н-ну и где Татьяна? - не успокаивается голос.
- У Татьяны выходной.
- Н-ну и когда она будет?
- Завтра.
- Вот завтра я и приду! - выпаливает женщина и бросает трубку.

***

Мужчина заказывает диван. Я оформляю бумаги, задаю стандартные вопросы:
- Фамилия, имя, отчество?
- Мои?
Нет, блин, Джевахарлала Неру.
- Адрес и телефон?
- Мои?
Ну понятно, да.
- Какой этаж?
- У меня?
Да ипать-колотить.
- Домофон или кодовый замок на дверях есть?
- Код!
Ух ты, первый вразумительный ответ. Прогресс налицо.
- Какой номер кода?
Мужчина долго смотрит вдаль, потом опускает глаза вниз, разглядывает свою правую руку, поднимает её, сжимает в кулак, отгибает три пальца, резким движением выкидывает руку вперёд и произносит:
- Во!
После общения с ним у меня остался только один вопрос: вот нахуя ему диван?

Сентябрь. Четырнадцатое. 15:00.

-- И вы уверены, что спастись абсолютно нереально? - президент закаменел лицом.
-- Нет, господин президент, шансов никаких, - развёл руками докладчик, - метеорит ударит по прямой в районе.... - пожилой человек склонился над картой, - вот примерно тут...Последствия будут эквивалентны взрыву миллионов ядерных бомб. Выжить не удастся никому.
-- Даже в бункерах?
-- Нигде. Планета Земля просто прекратит своё существование. Извините.

Президент поднялся. Подошёл к окну во всю стену и посмотрел на снующих далеко внизу людей. "Счастливые сволочи, - со злобой подумал он, - ничего не знают....".

-- Хорошо, - забарабанил пальцами по стеклу президент, - сколько у нас времени?
-- Ровно три месяца, четыре дня, - уточнил седой академик, сопровождающий для уточнения трхнических деталей, доверенное лицо президента, - и около пяти часов..
-- К чёрту, часы!!! - вышел из себя президент, - что вы предлагаете?

Ответа не последовало.
Дабы не допустить паники и мародётрства среди населения, хотя это уже и не имело никакого значения, было решено не разглашать новость.

Октябрь. Седьмое. 02:00.

-- Господин президент, извините, что разбудил вас, но дело не терпит отлагательств, - взволнованный голос вспугнутым воробьём метался в телефонной трубке.
-- Что там ещё, - недовольно спросило главное лицо государства.
-- Мммм...боюсь мне будет тяжело объяснить по телефону...

Еду сегодня в такси.
Таксист - обычный мужик, лет сорока, грузин. На фоне, тихо, играет радио.
Музыкальные предпочтения Ростовских таксистов выяснить легко. Если начинается песня, которая нравится таксисту, то он делает громче. Я бы даже сказал громко.
И вот, едем мы едем, и начинает играть ныне популярный трек Para el Americana. Кажется, так называется. Таксист делает громче. Причем делает громче быстро и резко, чтобы не пропустить ни одной секунды этой песни. У меня создалось впечатление, что он эту песню ждал давно и искренне обрадовался. Дальше он начинает под музыку, еле заметно, кивать головой и стучать пальцами по рулю.
По всем внешним признакам было видно, что песня ему нравится.
-Ахуенная тема.
Я молчу и смотрю в окно.
-Просто ахуенная.
Я продолжаю молчать.
-Мне особенно вот этот момент нравится...
Дождавшись припева, таксист вступил:
-Па-па-американа! Ахуенно! Тебе нравится?!
-Нет.
-Почему нет? Это же сейчас модная тема.

-Ну, во-первых, она мне надоела за несколько месяцев, а во-вторых, она мне с самого начала не нравилась.
-Да нормальная песня. Что в ней плохого?
-Да ничего в ней плохого нет. Я же не говорю, что она плохая. Просто мне она не нравится. Это же дело вкуса. Ведь так?
-Да какого вкуса, если песня ахуенная? Если песня ахуенная, то не важно, какой у тебя вкус.
-Так в этом же и дело, что хорошая или плохая песня - это и есть дело вкуса.
-Да нееет. Если тебе не нравится хорошая музыка, значит, у тебя нет вкуса.
-Значит, нет.
-Ну, вот так бы и сразу. А то дело вкуса, дело вкуса. Это - ахуенная тема. Па-па-американа!
-Пусть будет так.
-Вообще, я считаю, что сейчас русская эстрада тоже на подъеме. Хоть радио шансон появилось. А то же вообще нечего было слушать. Ты шансон слушаешь?
-Не слушаю.
-ДА ЧТО ТЫ ТОГДА ВООБЩЕ СЛУШАЕШЬ??? РЕП?
-Я разную музыку слушаю.
-Какую разную? Например? Реп?
-Да какая разница. Вы наверняка не знаете этих групп.
-Почему не знаю? Я постоянно музыку слушаю. Все новинки по радио крутят. Так почему шансон не слушаешь?
-Не люблю.
-Так почему не любишь? Там же и музыка и слова.
-Вот именно музыка и слова не нравятся.
-Эээ! И ты мне будешь про вкус говорить?
-Что Вы от меня хотите?
-Я просто хочу понять, какую музыку ты слушаешь? Реп слушаешь? Ты хочешь сказать, что реп лучше шансона?
-Я этого не говорил. Я вообще не говорил, что слушаю рэп.
-Эээ...ладно. Не хочешь, не говори. Слушай дальше свой реп. Не буду тебе ничего объяснять. Репер.
Я расплатился и вышел из такси. Отъезжая, таксист высунулся в окно и сказал:
-Да ладно, не расстраивайся. У меня сын тоже репер.

-Пап, а, пап?
-Ну чего тебе?- обернулся демиург к человеку.
-Пап, смотри, какие плоды красивые. Я сам нашёл!
-Да, замечательные плоды,- рассеянно кивнул демиург и вернулся к прерванной работе.
-Пап? Ну, па-а-ап!
-Ну что ещё?
-Пап, а их можно есть?
-Что? А, ну да. Кушай на здоровье.
Человек убежал. Демиург задумчиво потыкал отвёрткой в какую-то важную деталь мироздания.
-Па-ап!
Демиург вздрогнул и уронил отвёртку.
-Что теперь?
-Пап, а можно, я женщине тоже дам попробовать?
-Угу. Приятного аппетита.
-Пап?
-Ну чего тебе?!
-А хочешь, я для тебя тоже нарву?
-Да делай что хочешь! Отстань, видишь, я занят!
Демиург подобрал отвёртку и осторожно поддел хрупкий язычок под основанием мира. Человек тронул его за плечо.
-Па-ап, а я придумал, как это дерево назвать! Яблоня! Правда, здорово?
-*Бииип*!- прорычал демиург.
-В каком смысле *бииип*?- опешил человек.- А, ты имеешь в виду, чтобы я шёл плодиться и размножаться?
-Да,- коротко кивнул демиург после секундного молчания.- Именно так. Иди... и размножайся.
Человек ушёл, демиург заменил повреждённую деталь и взял в руки разводной ключ.
-Пап?

Ordnung ist das halbe Leben

Шпильки, заколка,
Сто грамм шоколада,
Пластырь, иголки,
Флажочек Канады,
Блокнотик, фольга,
Вагинальные свечи,
Мобильный,
Рецепт "Очень вкусное лечо",
Фонарик, стаканчик,
Отвертка, визитница,
Жевачка, condom,
Лубрикант, цифро-мыльница,
Тампоны, духи,
Запасные трусики,
Разрыхлитель муки,
Любимые бусики,
Салфетки трех видов,
Нет-бук, открывашка,
Лосьон на Nemiroff,
Просто бумажка,
Ключи от квартиры,
Ключи от работы,
Ключи от машины,
Конечно же, штопор,

В армии, в учебке у меня был друг Дима Семенов из Орджоникидзе (вдруг прочитает и найдет меня в инете). Был он радиолюбитель на все руки, а солдаты, они ведь за любой шухер, даже за голодовку, лишь бы сломать для разнообразия распорядок дня.

Особо по вечерам, доставала нас команда:
- РОТА РАССАЖИВАЙСЯ НА ПРОСМОТР ПРОГРАММЫ "ВРЕМЯ"!!!

Все бегом бежали с табуретками и строили прямоугольник. Приходилось вместо курилки и подшивания сидеть час, с ровной спинкой и слушать про закрома колосовых... итд.

Дима вынашивал план, рисовал схемы, я откручивал ему радиодетали, какие попадались под руку (все же войска у нас ПВО), и наконец он собрал грандиозный мега-аппарат, который уместился в спичечный коробок. Все очень просто, всего два регулятора: один для настройки частоты, другой силы сигнала. Это был генератор тв-помех.

В нашей роте два сержанта. Один "умный", а другой "сильный". Смотрим программу "Время", вдруг помехи, больше, больше. Подходит "сильный", лупит кулаком по телику, результат нулевой, но только он поворачивается к нему спиной, телик показывает, чуть шолохнулся, опять рябь и вой в динамике. Пришлось ему стоять спиной к телику, любая попытка шевельнуться расстраивала телик. Так под сдавленные смешки он и стоял.

Умереть я решил давно. Просто надоело всё. Весь мир уже в печёнках сидит. Террористы, экономический кризис, землетрясения и цунами. Ну, это я ещё мог пережить, а вот жену, которая пилит каждый день - ты, когда, скотина, на работу устроишься, опять пьяный пришёл, куда в обуви по ковру, - пережить было сложнее. Опять же, денег нет. Ну, есть, конечно, жена же работает, а у меня нет. Иногда даже на бутылку пива нет. На пачку сигарет нет. Унижения сплошные. Плюс подорожание всего ожидается, во дворе ям нарыли, не пройдёшь. По телеку смотреть нечего. В общем, жизнь мне надоела по самое немогу.
Ну, и решил я с ней распрощаться. С жизнью этой проклятой. Там, на том свете, говорят, хорошо. Кормёжка бесплатная, работать не надо. Пой себе псалмы и гуляй по зелёному лужку среди павлинов и нехищных львов. Да, я такое на картинках видел в журналах. Очень мне понравилось, прям зависть взяла.

Вот и стал я думать, как с ней счёты свести. С жизнью, то есть. Хотел было повеситься - перерыл всю квартиру, верёвку искал. Нет нигде. Тогда снял бельевую на балконе. Жена, конечно, в истерике будет, что снял. Но, с другой стороны - мне-то уже всё равно будет. Ходил я с этой верёвкой, ходил, куда её цеплять, ума не приложу. Люстра, и та на соплях держится, да и подумал потом, какой я некрасивый буду - язык - бе, вывалился синий такой, глаза выпученные. Непривлекательно как-то. Жена пришла, начала орать про эту верёвку. Ну, я ей ничего не сказал, чтоб не расстраивать раньше времени.

- Оп-ла-коу...
- Облако.
- Ньеп-по...
- Небо.
- Ньеп-бо?
- Небо!
- It's hard...
- Привыкнешь, Джон, что поделать.
- Тим, пачму по-рашшн йа - Ваня?
- Имена на всех языках чуток отличаются.

Стюардесса с интересом наблюдала за грустно смотрящим в иллюминатор пареньком, который пытался выучить язык. Язык был не самым сложным, что ему предстояло освоить. По спискам парень был англичанином, билет в один конец. Она не знала, что после авиакатастрофы парень лишился всей родни кроме дядюшки, переехавшего в Россию еще до рождения паренька, не знала, сколько успокоительного выпил Джон чтобы согласиться сесть на самолет, а потому очень удивилась, когда паренек вдруг подскочил как ужаленный.
- Мисс! Мисс! Там на крило тен ребенка, на самольёте кто-то ест! Сверкху!
- Самолетный - пожала плечами стюардесса, - работает, малыш! It's alright, you needn't worry. Common practice on Russian planes.
- Who is Самольётный?

- Спокойнее, Джон, это дух самолета, поэтому русские самолеты почти никогда и не бьются. Дух самолета живет в самолете с момента его постройки, чинит по мелочи, отлаживает, пилотам помогает, а стюардессы его подкармливают, сам посмотри.
Мальчик высунул голову в проход и увидел как в нарушение всех санитарных правил стюардесса ставит пластиковую мисочку со сливками куда-то на пол. Кто-то в первых рядах протянул ей конфету, которую она с улыбкой положила туда же.

Не дай вам Бог, выбирая имя для ребенка, с кем-то советоваться. Тем более, не дай вам Бог советоваться с родителями. Иначе это может превратиться в ад...

-Мама, мы хотим назвать девочку Машей.
-Это конечно ваше решение, и мы с отцом вмешиваться не будем... Но "Маша"??? Вы с ума сошли! Ни в коем случае! Везде одни Маши! Куда ни плюнь, Маши! Маша сидит и Машей погоняет! Никаких Маш!
-Папа, а ты что думаешь?
-Была у нас соседка Маша... Стервозная баба была... Такая сволочь... Так бы и убил.
-Бабушка, а тебе как "Маша"? Не нравится? А что тебе нравится? Люцита? Спасибо, бабуля.
-А как насчет "Даши"?

-Решать конечно вам, мы с отцом вмешиваться не хотим. Тем более что это ваш ребенок, а не наш.... Но "Даша"?! Чтобы моя внучка была какой-то там деревенской Дашей! Да никогда! Только через мой труп! Нет, нет и нет!
-Папа?!
-Была у нас в классе одна Даша... Такая стерва... Не баба, а гадюка... Так бы и убил.
-Что, бабуля? "Клементина"? Спасибо, бабуля! Я говорю - хорошее имя!
-А может Роза? Как вам "Роза"? Мама? Папа?
-Дороге дети! Как бы вы ни назвали ребенка, мы примем любое имя! Ведь ваше мнение здесь самое главное... Но "Роза"?! Вы, сдурели что ли?! Роооозочка?! Тётя Роза с привоза?! Нет, решать конечно вам... Вам ребенка растить, воспитывать, ночами не спать... Но чтобы так отравить! Испоганить! Изуродовать ребенку жизнь?! Исковеркать судьбу! Отрекусь! Отлучу! Прокляну!
-Мама, как ты так можешь?! Папа, ну скажи же что-нибудь?!
-Была у нас в институте одна Роза... Мерзостная баба... Тварюга редкостная... Так бы и убил.
-Что, бабуля? Какая Розита? Кармелита?! Бабуля, завязывайте уже с сериалами!
-Работала у нас одна Кармелита... Такая сука была... Так бы и убил.
-Я с вами всеми свихнусь! Что, бабушка?! Да идите вы со своими Хуанитами - Пипитами!
-Не смей хамить бабушке! Она всю войну прошла! От Берлина и обратно!
-Знал я одну Пипиту... Такая у нее была...
-Всё! Хватит! Всем молчать!
-Дети, мы будем рады любому имени... Но только не Роза...
-Вон! Все вон!
-Хуанит я не встречал...Но если бы встретил, убил бы за одно имя.
-ВОООООН!

Виктор Фёдорович метался по узкому салону автобуса, будто тигр в клетке. Был он высоким, мощным мужчиной, но являлся, тем не менее, паникёром, что совершенно не вязалось с его внешностью. Новичок он, необстрелянный еще. Он подкрался к единственному незадрапированному окну и осторожно выглянул наружу. Автобус был надежно замаскирован могучими кустами, но цель все таки было видно - одноэтажное здание, такое обычное, казалось мирным... А ведь и не скажешь, что там внутри их ожидает...
- Что нам делать?! Что делать? Они же нас порвут! Заживо сожрут просто! Бежать надо...
- Успокойся и сядь, Фёдорыч, - тихо, но властно и веско сказал Илья Ильич. Невысокий и лысоватый, пухлый, похожий на известного актера Леонова, он казался бы добродушным медведем, если бы не водянистые, почти белые, беспощадные глаза, тонкие губы и полная невозмутимость. - Сядь, сказал.
Виктор Фёдорович послушно присел к столу, на котором лежала карта местности и стояла початая литрушка водки с тремя стаканами - традиция, перед тем как идти на дело - и принялся нервно грызть ногти:
- Бежать, бежать надо...

- Ну куда ты побежишь? - Презрительно фыркнула Елена Святославовна, третий и последний член команды. - Кому ты там нужен?
Слово "там" она произнесла так веско и внушительно, что Виктор Федорович вздрогнул и поник. Там он действительно был лишний. Там он ничего не умел и не знал. Там, в обычной жизни, его специфические навыки, отточенные долгими, изматывающими тренировками, были совершенно ненужными и чуждыми.
- И что же нам делать?? - почти молитвенно прошептал он, глядя круглыми от ужаса глазами на Елену Святославовну.
Она чуть вскинула брови, достала из нагрудного кармана камуфляжа беломорину, затянулась едким дымом:

Однажды семья, где были папа, мама, мальчик и девочка, решила купить шторы. А у них недавно умерла бабушка. Перед смертью она говорила:
- Покупайте какие угодно шторы, только не жёлтые.
Семья ходила, ходила по рынку, но ничего, кроме жёлтых занавесок, там не было. Тогда они подумали, подумали и купили эти занавески. Пришли домой и повесили их в детской комнате.
На следующую ночь родители спали и дети спали. Вдруг Жёлтые Шторы разбудили мальчика:
- Мальчик, вставай.
Мальчик встал.
- Мальчик, пойди умойся.
Мальчик умылся.
- Мальчик, иди позавтракай.
Он позавтракал.
- Мальчик, подойди к окну, посмотри, как во дворе играет твоя сестра.
Он подошёл. Тут Жёлтые Шторы схватили его и выбросили в окно.

На следующую ночь Шторы разбудили девочку:
- Девочка, девочка, вставай.
Девочка встала.
- Девочка, девочка, умойся.
Она умылась.
- Девочка, девочка, подойди к окну. Посмотри, не играет ли там твой брат.
Девочка подошла, тут же Жёлтые Шторы схватили ее и выбросили в окно.
Тогда родители утром пошли в милицию. Милиция пришла и стала исследовать Шторы. От них нельзя было отрезать ни кусочка. Они выскальзывали из-под ножниц как живые. И родители вспомнили про старуху на базаре, которая продавала эти Шторы. Её поймали, и она сказала:
- Эти Шторы не простые. Их можно разрезать скальпелем,
который внутри кремлёвской звезды.
Тогда милиция залезла на кремлёвскую башню, достала из звезды скальпель. Только им дотронулись до Штор - произошёл взрыв и Шторы, и нож исчезли.

Опосля прочтения оной книжки, школота сралао кирпичами, писала кипятком, боялась спать без света, параноидально закрывала форточки на ночь, и шарахалась от пятен на стенах. В журнал "Пионер", где было отпечатано сие произведение, даже посыпались письма от возмущённых родителей, с содержанием примерно "Какого хрена так-то пугать, у нас ребёнок шторы сорвал и выбросил в мусоропровод, потому что они жёлтые!".