Конечно все были пьяные.... Нет, не так... Каждый из нас напоминал своим моральным и физическим состоянием те чурбаны из которых впоследствии папа,мать его так , Карло лепил Буратину.
Было это заседание кафедры теоретической проктологии и прикладной комбинаторики приурочено к какой-то очередной х-не типа дня рождения любимой собачки Патриса Лумумбы, либо чего-то еще такого. В общем, шесть тел в абсолютно невменяемом состоянии типа полный "аллес цугундер" старательно пытались конвертировать себя из состояние "в говно", вынуть морды из тазиков олифье и наконец-таки допить оставшиеся несколько кило водовки. Время уже было часам эдак к трем ночи, выпито было уже немало и праздничный стол напоминал Сталинград сорок третьего года, тока бляттть, уже фашистов не было и все танки пропили. Наши юные, полные прекрасных порывов души не могли смириться с тем, что на кухне есть еще не допитая водка, сознательно припрятанная в холодильничек. Вставать и идти за ней было в лом, а выпить хотелось, соответственно какая-то пьяная скотина из числа присудствующих выдала идею кинуть монетку и проигравшему идти ажжж на кухню за жЫвительной влагой. Как самому несомненно удачливому выпало идти мне. Встав из-за стола под легким креном порядка сорока пяти градусов относительно горизонта, я предпринял невьебенно героическое усилие и выпал в коридор по направлению к кухне.

Не исключаю, что незамысловатую сию историю уже кто-нибудь успел поведать миру - за сим извиняйте.
Я хорошо понимаю, что главная ценность этого опуса - не фабула, не форма, не скрытый смысл, а всего лишь истинная правда и полновесное содержание ... спирта. Но тем не менее...

Рассказал мне это непосредственный счастливец тех событий...
Рассказывал с мечтательно-филососки-придурковатым видом по типу крамаровского "а вдоль дороги мёртвые с косами стоять... и тишина". Только ни одна сволочь не вякнула: "Брехня!" - все вибрировали в тон рассказу и видом своим синхронизировались с рассказчиком, только ещё добавляя на лоб пару морщинок зависти...  

На углу Московской и Астраханской подошва ботинка скользнула по льду - падая, я едва не сломал руку. Обычный день. Как и триста шестьдесят четыре предыдущих из самого жуткого этапа моей жизни. Завтра ровно год, как умерла Ирина. Это было первое несчастье, позже последовали и другие - менее оглушительные: тяжелая болезнь матери; отъезд на ПМЖ в Германию лучшего друга; смерть двоюродной сестры... Наверное, это цинично, но уход из жизни любимой девушки затмил все остальное.
Отряхиваю с куртки снег, тихо матерюсь и осторожно шагаю дальше, выискивая взглядом припорошенный снежком лед. Впереди залитая желтым светом площадь Сенного рынка. Ненавижу это бойкое, обильное до бомжей и хачиков место. Вечная грязь, вонь, толчея, орущая из ларьков попса. Уже близко. Последние два года я работаю продавцом-консультантом в "Ассорти". Каждый день, за исключением редких выходных, следую заученному распорядку: безумная трель будильника, ледяная вода в умывальнике, несколько скребущих взмахов старой бритвой по измятому лицу. Давящее одиночество пустой кухни; гул кофемолки и обжигающий напиток, аромата которого почти не чувствую. Одеваюсь и, хлопнув дверью, ныряю в холодный мрак просыпающегося города...
До "Ассорти", где предстоит изъясняться с туповатыми клиентами, можно доехать на автобусе или трамвае, но обычно я иду пешком. Даже в холод или дождь. Четверть часа прогулки окончательно вырывают сознание из небытия, из чумовых воспоминаний. Хотя нет - видения из глубин памяти одолевают не только ночами. Иногда образ Ирины является и днем, когда случается затишье в торговом зале.

Чёрный Юмор!

Ну чо ваще то как и обещал с политикой всё. Страна в зепе. Девальвация приобретает размера хуя с похмелья, с неменьшей эрекцией. Властьимущие в шоколаде. Москва в пробках. Вообщем все нормально. Поэтому передем к главному. Точнее к никогда незабываемому, но давно непостимому. О них, родные мои, о сиськах. И пара слов ессно о теме ебли.

Настиг тут пара дней миня назад культурный шок. И не то что бы вы подумали "слегоньца там прихуел". Аффтохуй. Я реально опизденел, впал в состояние оцепениния не хуже кобры перед броском, и даже нее нашелся что ответить, в течении трех минут. Размышлял бля. Со скрипом. Если бы наши министры думали так напряженно как я в эти минуты, то Америка и вся Европа нервно пы сосали хуй у всего кабмина. Кароч я отвлекся.

Давеча в компании быд мужык который сцуко "реальнознаетвсё". Кароч абисняю. Папик лет 50, ебущий подружку лет 21, а также её одногрупниц и блядей в сауне. Папик работал в госдуме, полетел оттуда во время очередного коррупционного скандала, получил два дня условно, после чего организовал фирму близкую к правительственным кругам. К достоинствам папика надо отнести то что сабж реально эрудирован и как минимум 20 процентов времени в загранках проводил в музеях. Так вот. Тип людей который научившись грамотно разбираться в чем либо и не менее грамотно отстаивать свою точку зрения автоматом переносит свою уверенность на все прочия знания любой человеческой жизнидеяьельности. Сказать "я не знаю" для него сроду блевануть в пизду во время сеанса пелотколизания.

Дверь распахнулась без стука и очень резко долбанулась о стену. Так к ней относиться мог только либо один из хозяев блока, либо самоубийца. До мокрухи дело не дошло, поскольку на пороге нарисовался Гундос.
Он влетел в предбанник подобно громкому пуку после горохового супа. Следом за ним, уже гораздо спокойнее, вошли три фемины. Степан, который как раз занимался в ванной постирушкой своих сырков, склонил голову набок и внимательно наблюдал за происходящим.
- Здрасьте, - все три девушки поздоровались почти одновременно.
Они улыбались слегка смущённо, но видно было, что это смущение очень долго валялось на чердаке и уже запылилось. На звук голоса, как цуцык на запах краковской колбасы, мгновннно отреагировал Кривой, выскочивший из туалета одновременно со звуком смываемого унитаза.
Судя по мокрому пятнышку на его трениках, он то и стряхнуть, как следует, не успел. Зато успел плотоядно улыбнуться, поздороваться и цепким взором окинуть три вновь прибывшие фигуры.
Посмотреть, в общем, было на что. Во-первых, было ясно сразу, что девочки не из общаги, поскольку всех своих за три года уже успели изучить практически во всех смыслах. Во-вторых, ими, по крайней мере, двумя, стоило заняться вплотную. Одна была высока, стройна с красивым лицом, обрамлённым длинными чёрными волосами. Вторая малость попроще и пониже, но тоже очень даже ничего. Последняя только слегонца подгуляла в смысле привлекательности, но ведь не бывает в жизни полного счастья?

Ну, что сколько там? третий раз спрашивал муж, пытаясь выломать дверь.
Дверь пока держалась, но, судя по напору моего благоверного, ей оставались считанные секунды до неминуемого поражения.
- Дохуя, - мрачно констатировала я, отодвигая задвижку, - ровно в два раза больше, чем надо.
Как говаривал один мой знакомый гаишник. - Если это была не одна, а две полосы, то знай, ты точно залетел.
Муж выдрал у меня из рук пластиковую тест-полоску и впился в неё таким взглядом, словно на ней были зашифрованы все тайны бытия, включая местонахождение библиотеки Ивана Грозного и Янтарной комнаты.
Неловкое молчание, как парок изо рта в морозную погоду, повисло в комнате. Больше всего на свете я боюсь, что мой мужчина сделает что-то такое, из-за чего я начну его стыдиться.
- Будем рожать! Преувеличенно бодро воскликнул муж, - не поднимая однако глаз от заветной полоски.

Первые месяца три мы развлекались изо всех сил, оповещая родных и знакомых, а так же закупая всевозможную справочную литературу и зачитывая друг другу на ночь особенно кошмарные фрагменты. Литература для беременных это отдельная тема. Не знаю, каким надо быть садистом, чтобы в деталях описывать женщинам в столь деликатном положении родовые муки. Через некоторое время я начала просыпаться с криками, пугая мужа до икоты, а потом и вовсе перестала спать по ночам.