Было это зимой. Я был в отпуске, то есть просиживал все время дома.
Короче надо мной жила женщина и ее сын подросток. Так вот в один день, этот малолетний уебан решил устроить у себя дома вечеринку!

Я вообще раньше за ним такого не наблюдал, да и к тому же помню был случай. Я домой пьяный с корпоратива иду, смотрю этот стоит курит в подъезде, я сигареткой у него угостился и давай на синюю голову заливать что я в ВДВ служил и пальцем убить могу, он поверил. На утро вспомнил это и подумал, что может оно и к лучшему, уважать будет и боятся!

Не долго он помнил то оказалось... Ну что делать, я вообще человек не конфликтный, но такого терпеть не собирался, да и жена еще на уши присела.
"Хули сидишь? Иди разгони эту шушуру!" Ну что делать? Пошел...
Короче подхожу к двери обдумываю, народу много, да и я вообще человек не смелый... Короче не буду писать из каких побуждений, додумался просто насрать под дверью! Посрал и ретировался, жене ничего не сказал, сразу в туалете заперся. Через несколько минут слышу, кто-то к этому соседу с ноги ебашит, я быренько к глазочку, смотрю уже бежит вниз пиздюк какой-то, а наверху даже дверь еще не открылась. Через минут пять все таки открыли, говно моё походу увидели, несколько человек засмеялись и тут один орет "Блять! Да это твой сосед-ВДВшник, пошли ему ебало бить!". Я не то чтобы очень, но испугался! Короче стою у глазка дальше, слушаю. Жена чото орет, тварь - я ее на хуй послал шепотом.
Стоял не помню сколько времени, минут пять... Все таки пошли, смотрю спускаются.

Есть у меня подружка. Не сказать, чтобы очень близкая. Созваниваемся, иногда встречаемся. Перекусить там, в кинишку намылиться, выходной день вместе провести. Не ангел небесный. Плохой район, криминальные друзья, пьянки, трава, безденежье. Но душа чистая, нрав веселый, а фигурка приятная, всего-то двадцать лет. Характер, конечно, не сахар. Приходится ей за себя постоять среди этой гопоты. Так что я не в обиде на её холодный расчет, резкие слова и жесткость оценок, что и на меня иногда вываливаются. Но зла ей никогда не делал, более того, помогал по мере необходимости. Ну деру ее, не без этого. С довольствием, но без фанатизма. На этой почве и сошлись, кстати. Но в общем, друзья. Другом, она меня первая назвала. Со временем я заметил, что стала она со мной открытой и разговорчивой, делится своими планами да переживаниями. К моему мнению прислушивается, да и сама иногда советов просит. И это при её трезвом и холодном разуме, помноженном на цинизм их шпанистого мирка. Оценил.

Но другом я стал гораздо позже. Сначала мне было объявлено, что ей нужен муж. Точнее кормилец ей и отец сыну. А поскольку я на эти роли не подхожу, то не вписываюсь в категорию перспективных. Что же со мной делать, спрашивала она критически рассматривая меня с разных сторон. Вот после этих раздумий мне и было присвоено право на редкие встречи с возможностью припадания к телу. Но это дело сопровождалось условием, что активная фаза поиска мужа не прерывается моим появлением, что я фигура временная и т.д. А посему должен быть к лоялен к крутящимся вокруг претендентам. Типа: не нравится - катись. В виде бонуса, после объявления меня другом, завила, что когда замуж выйдет, никто обо мне не узнает и все останется как прежде. Вот такая подружка.

1.Химки в огне

Когда Москва вдруг полыхнула, в пригороде началась паника. Сергей видел, как бегут люди из гипермаркетов, как кричат на улицах какие-то женщины. Увидел он и то, как выбрасывают из окон тюки с вещами. Видел давки у подъездов и кулачные столкновения на автостоянках.
На дорогу, прямо перед "ниссаном", которым управлял Сергей, бросались какие-то люди, размахивали руками. Люди самые разные: здоровенные мужики, подростки, пара-тройка красивых девушек, в глазах которых Сергей углядел неподдельное отчаяние.
Несколько раз Сергей даже хотел остановиться. Но вдруг понимал, что на заднем сиденье у него лежит - пятьдесят с большим лихуем кило вещества, похожего на кокаин. Вот и пожалеешь человека, а потом придется барышом делиться.
Поскольку вещество незаконное, а опыта торговли такими веществами у Сергея не было, следовательно его в этих вопросах может надурить даже ребенок. Ну, не московский, конечно. Но какой-нибудь ушлый химкинский старшеклассник сделал бы это запросто. Или одна из этих красивых девушек, что сейчас картинно, как на картине "Последний день Помпеи", заламывает руки, умоляя хоть какой-нибудь автомобиль остановиться. Имелась большая вероятность того, что девушки - проститутки. Им Сергей тоже не хотел показывать порошок.

В конце концов, кокаин был тем единственным, что осталось от Кати, бывшей жены Сергея. Когда на Москву с небес полился огненный дождь, Кате взбрыкнуло вернуться в Москву, спасать кокаин на полторы тысячи долларов. В итоге Катя сама превратилась в статую из белого порошка.
Сейчас бывшая жена представляла собой фигуру белого цвета. Она лежала на заднем сиденье и была одета в фиолетовую кофточку, серую юбку и остроносые туфли на высоком каблуке. Кроме того, на шее статуи имелась золотая цепочка, а белая рука бывшей жены вцепилась в маленькую сумочку-клатч из черной кожи.

Когда-то давно ходили пригородные электрички Ярославского направления, а в некоторых нечетных вагонах были туалеты. Электрички и сейчас ходят, я недавно проверял, а вот насчет туалетов сказать не могу. Не видел. Зато "кнопки" для общения с машинистом есть, а тогда не было еще.

"Советский спорт", - только и успел я успел определить название газеты, как меня, и еще пятерых человек позади, неизвестная сила внесла в полупустой тамбур утренней мытищинской электрички на платформе Тайнинская. Развернутую газету, до нашего "вброса" в последнюю дверь третьего вагона читал, невысокий человек в очках, прислонившийся к двери туалета. Затормозив об жилистого старичка деревенского вида и извинившись, я оглянулся. Неизвестная сила, или неимоверно толстая тетка средних лет и выдающихся достоинств входила в дверь боком. Она и боком не влезет, - подумал я и ошибся. Выдохнув и задержав дыхание, тетка пропихнула правую ногу в вагон. Правое теткино полужопие впритирку обтекло читателя Советского спорта и тетка втащила в дверь вторую ногу. Ты смотри, пролезла, - опять ошибся я. Тетка вздохнула полной грудью и живот уперся в стену тамбура. Читатель Советского Спорта, оказавшийся в межъягодичном пространстве, был притиснут к двери туалета и полностью закрыт мягким женским телом. Только краешки газеты выдавали присутствие человека. Двери закрылись и мы тронулись. Тетка попробовала протиснуться дальше, но их с мужиком заклинило.

Таня проснулась, сладко потянулась и привычно запустила руку под подушку. Рука нашарила пустоту, породив испуг ёкнувшим сердцем: под подушкой не оказалось Таниного самотыка. Пропал. Хороший такой резиновый самотык с батарейками, коричнево-розовый, с залупой прям как настоящяя. А у кого бы сердце не ёкнуло от такой потери, тем более что батарейки только вчера меняны?
- Мам, ты мой самотык не брала? - с робкой надеждой спросила Таня (но она и так знала, что у мамы свой самотык, яшмовый, со стразами, и нахуй ей не нужен резиновый).
- Нет, доча, не брала и не видела даже. Посмотри у себя в пизде, может застрял намедни, а ты спьяну и запамятовала.
Таня понуро пощупала в пизде, но кроме оставленной кем-то шведской монетки достоинством в 5 эре, там ничего не было. "Эх, придётся искать" - подумала Таня, надела своё фиолетово-чёрное пончо с перламутровыми пуговицами и пошла на улицу.
На улице её встретил тополь. Таня спросила у тополя:
- Ты мой самотык не видел?

Но тополь только прошелестел листвой и качнул ветвями отрицательно. У него был понос и он срался невесомым пушистым говном белого цвета. (На самом деле это было не говно, а просто пух. И пух этот вовсе не высирается тополем, а стряхивается как перхоть.)
Таня пошла дальше и дальше. Ей встретился человек в чёрных брюках и белой рубашке с галстуком. В руках у него была книжка.
- У меня самотык пропал. Вы мой самотык не видели? - спросила Таня у человека в галстуке.
- Ты спрашиваешь меня, где твой самотык? А может, у тебя есть ещё и другие вопросы о том, как устроен наш мир и что нужно делать, чтобы достичь радости и счастья? - человек в галстуке протянул книгу девочке, - Вот здесь ты найдёшь ответы на все вопросы! Да приидет царствие небесное!

На выходные мы с Лехой планировали замутить рыбалку. Мне то до рыбы вообще похуй, типа важен сам процесс. А Леха - тот контуженный на всю голову. Насмотревшись по быдлоящику передач о рыбалке, он возомнил себя невъебенным рыболовом, и готовился к предстоящему событию обстоятельно и серьезно.
В пятницу, сразу после работы, мы втроем двинули на старенькой "девяностодевятой" к одному из лесных озер. С нами поехал Лехин коллега по работе - молодой менеджер Вадик. Взяли мы его для компании, рассудив, что втроем будет веселее. Толстяк и пиздабол, Вадик, первым делом едва не спровоцировал ДТП, аццки набздев в транспортном средстве. Его похмельные газовыделения были столь ядовиты, что Леха малодушно бросил руль, и занялся судорожным открыванием окна, что чуть не привело к выезду на встречную.
По пыльной грунтовой дороге добрались до места. Спокойная, переливающаяся солнечными бликами гладь озера, редкие молодые сосны на берегу. Пахнет хвоей и сыростью, теплый ветерок приятно затекает под рубашку. Для начала решили искупаться. Вадик, ревя, как буйвол, и напугав всех птиц в округе, первым врезался в темную воду, похожую от окрасивших ее прошлогодних листьев на коньяк:
- Ох, заебца! - фыркал он.
Заплыв подальше, я перевернулся на спину. Бесчисленные каравеллы облаков неторопливо плывут в небесной лазури. Сорок тысяч лет. Все мы сгинем в прах. А они так и будут гордо и безучастно плыть, и плыть, и плыть...

Я раньше не умел ругаться. До шести лет не умел. А когда мы переехали с Покровки на улицу Грановского, сразу научился.
Понято, почему. На Покровке я ходил гулять только с мамой или бабушкой. И не во двор, а на бульвар или в Милютинский сад. Двор у нас был проходной-проездной, ребенка одного выпускать опасно.
На улице Грановского - другое дело. Там был забор, и милиционер спрашивал: "а вы, гражданин, к кому?" Меня выпустили гулять в первый же день, как мы приехали.
Тем более что у нас было несколько человек гостей: новоселье на скорую руку.
Я вышел во двор.
Ко мне тут же подбежал мальчишка постарше. Он спросил:
- Как зовут? Матом ругаться умеешь?
Я сказал:
- Зовут Денис. А тебя? А матом - это как?
- Толя, - сказал он. Мы пожали друг другу руки. Он придвинулся ко мне и быстро прошептал: - **й! ****а! Сука! Б***ь! ***ться! Черт засра́ный!

Я понял только про черта засра́ного. А остальное тут же забыл, кроме двух первых слов, которые принял за одно слово.
- А что такое "**й****а"? - спросил я.
- Подрастешь, узнаешь! - и он убежал.
Но мне было скучно стоять одному и ждать, пока я подрасту. Поэтому я вернулся в квартиру. Открыл дверь нашей комнаты и с порога громко спросил:
- Мама-папа! А что такое "**й****а"?
Все гости замолчали. Кто-то засмеялся. Но ему сказали "тссс!"
...- Это ругательство, - спокойно сказала мама. - Так ругаются грубые и злые люди. А ты хороший мальчик, и никогда не будешь ругаться, правда?
- Правда, - сказал я. - Никогда не буду, честное слово!

Вчера вечером планировал сходить в туалет по-большому. Вне контекста планирование выглядит, мягко говоря, странно, хотя, если задуматься, для многих и нормально. Но для меня, в моей ситуации это были самое реальное и настоящее планирование. А что? Я третий день в больнице лежу, у меня жидкость в колене, гипс на вю ногу, а у них унитазы низкие, кабинки - без гипса не все могут пристроиться, да и вообще - сидушек для унитаза нет. Вот я и планировал ночью, пока все пациенты спят, пробраться в туалет и, широко раскинув ноги в коридор, покакать.

Приготовился, дождался темноты и уснул. Уснул и проспал до утра. Просыпаюсь с, мягко говоря, смешанными чувствами. С одной стороны горькая обида на себя за проваленную операцию. С другой - острое желание эту операцию совершить прямо сейчас, здесь, на кровати на глазах у обезумевшего соседа и обязательно крича что-нибудь на немецком. Как говорил один классик: "Никогда в жизни я не хотел какать так, как сегодня. Душа моя пела, рвалась наружу, кричала".

Мне очень повезло, я бы сказал подфартило - в туалете убиралась уборщица, и курили три мужика. Такой аншлаг на премьере, а?! Мужики настороженно притихли, а уборщица, домывая пол в кабинке, улыбаясь сказала: "Вот сюда проходите, тут чисто, я только что помыла". Я поблагодарил её как-то нелепо, помялся и двинулся в кабинку. Сжал, так сказать, покрепче костыли и зубы и вошёл в кабинку. Мужики молча наблюдали и, по-моему, даже кивали, одобряя мою решительность.

Ржавое корыто "скорой помощи" громыхало по ухабам проселочной дороги. Внутри, вперемешку с носилками, костылями и двухлитровой клизмой сидел, валялся и периодически падал белогорячий дядя Гоша. Он совсем растерял совесть и координацию и, заваливаясь на бок при каждом удобном случае, бился всеми суставами в железный пол, издавая звук, отдаленно похожий на слово "сука", после чего распевал какие-то мантры. В заботливом санитаре неуравновешенный пациент вызывал сильное раздражение. Предупреждая очередной штопор, он нежно придержал дядю Гошу за горло, а медсестра Светочка, с которой я уже успел перейти на "ты", навалилась пышной грудью больному на ноги. Дядя Гоша зашипел, как старый сифон, и неожиданно возбудился.
Такого свинства я от него не ожидал. Свинство распирало палаткой спортивные штаны "адидас" и смущало прелестную Светочку. Сам же обладатель роскошного стояка, видевший его последний раз ещё в предпенсионном возрасте, мягко говоря, прихуел. Он перестал петь и грустным недоуменным взглядом оглядел присутствующих, как бы спрашивая: "И на хуя?". Добрый санитар одарил его таким же грустным понимающим взглядом, достал резиновый молоточек и без лишних слов ёбнул по куполу палатки. Дядя Гоша только вздрыгнул ножкой, и глаза стали еще печальнее - не помогло. Убитая временем и ржавчиной "скорая", скрипя, как трамвай на повороте, подъехала к больнице.

Пока я прибалтывал красавицу Светочку посетить какое-нибудь злачное место в их захудалом городишке, дядю Гошу осмотрели в приемном отделении и поставили страшный диагноз - начальная стадия белой горячки, осложненная долговременной непроизвольной эрекцией, по научному - приапизмом.

− Посторонись! - крикнул кучер.
− Н-но! - замахнулся он электробичом.

Писателю Лоринкову обожгло плечо. Отскочив с проклятиями в сторону, он едва увернулся от упряжки с электрическими лошадьми, несущейся по центральному проспекту Кишинева, широченной улице имени Евроинтеграции. Вспомнив о названии, Лоринков еще раз задохнулся в ненависти. Бешено, жгуче.

− Ишь, суки, Европу им подавай, - прошептал он.

Но лицом ничем злобы не выдал, лишь калмыцкие скулы обострились, да запали глаза. А повидать им пришлось немало. Даже сейчас Лоринков - по легенде приезжий, - смотрел во все, что называется, глаза. Было их у него два. И видели они, как по брусчатке проспекта Евроинтеграции несутся электромобили в виде лошадей, как идут по тротуарам счастливые крепкие молодые люди в фартуках и со значками Евросоюза на груди, как смеются, обнажив свои молочные груди, молодые молдаванки. Новая мода Молдавии, - в которой он воевал, которую покинул, и в которую вернулся недавно инкогнито по поддельным документам, - смущала Лоринкова. Девки ходили, заголив груди. Парни тоже обнажали торсы. Все, кто был старше сорока лет, прикрывали верхнюю часть тела флагом Евросоюза. Люди шли по проспекту и счастливо смеялись, они хрупали крепкими, ровными зубами красивые большие яблоки, щелкали черные, как нефть, семечки, кусали золотистые пирожки... Молдавия процветала.

− Как все это не похоже на заверения нашей пропаганды, что комиссары вот-вот сдадут Кишинев экспедиционным войскам из России и Украины, - горько прошептал Лоринков.
− Как все-таки врут газетчики, - посетовал он про себя на газеты, вводившие в заблуждение весь мир.

Лоринкову вспомнился разговор с молодым молдавским комиссаром, которого он, с бандой налетчиков, сумел схватить на границе с Украиной. Комиссар был кучерявый, смешной, картавый и умирал достойно.

Я недавно вернулся из гастрольного тура по нескольким городам Беларуси. Не помню, чтобы когда-нибудь во время гастролей у меня было такое хорошее настроение. Много ярких впечатлений, интересных новых знакомых... В Минске мне вообще посчастливилось не только познакомиться, но и подружиться с музыкантами группы "Скорпионс". Кто бы мог подумать, что для этого надо было приехать в Беларусь!

Когда я подъехал к гостинице, и увидел у входа толпу молодых людей с блокнотами и ручками наготове, то сразу понял, что в гостинице живет кто-то из звезд. У меня не было мысли, что это могут быть мои поклонники - мои лет на 50 старше. Но когда я вышел из машины, они кинулись ко мне за автографами, видимо, чтобы не терять зря времени в ожидании своих кумиров. Вечером я ужинал в ресторане и обратил внимание на сидящих за соседним столом немолодых, но молодо одетых мужчин с прическами, похожими на индейские томагавки. С ними были русские девушки. Официант мне гордо шепнул: "Это "Скорпионс"! Более всего меня удивило то, что они в мою сторону поглядывали чаще, чем я в их. Потом от них отделился старшой (это было видно по его манерам) и подошел ко мне. Он спросил: "Вы известный русский артист?" Интонация была такой утвердительной, что мне пришлось согласиться. Оказалось, несколько музыкантов группы женаты на русских. "Скорпионс" приревновали своих молодых жен, которые с интересом смотрели на какого-то зрелого пацана, и, естественно, захотели узнать, кто же это такой. Меня пригласили за их столик. Беседа получилась намного интересней, чем я ожидал. Один из музыкантов недавно вернулся с Гималаев, мы разговорились о восточной философии и пришли к выводу, что у нас ним много общего, несмотря на разные прически. Самое приятное - оба считаем, что деньги для жизни, а не жизнь для денег. С нами, правда, не согласился импресарио группы. Он сказал, что мы ничего не понимаем в жизни. Я обратил внимание на то, что весь вечер эти суперзвезды нежно держали за руки своих жен - красавиц, как будто боялись, что они растворятся, если их отпустить хоть на миг. Тем для разговора нашлось много, ведь, как и я, они много путешествуют. Мы взаимо восхитились Перу, Килиманджаро, Попокатипетлем, Камчаткой, Сибирью... Но больше всего и мне, и им понравилась ... Беларусь!

Как-то понадобилось отправить 5-ти тонный контейнер с мягкой мебелью из Нижнего Новгорода домой на Сахалин (так выходило в три раза дешевле, чем купить ту же мебель в Южно-Сахалинске). Приезжаю на станцию , хочу, мол ,контейнер. Мне тут же: "страховать груз будете у нас в ЖАСО? Если нет-контейнер предоставим только через 3 месяца". Буду, говорю, хули там, монополия, в рот вас всех... Плачу бабло, назначают дату погрузки. Беру билет на самолёт с датой следующего дня (после погрузки). В назначенный день нанимаю "Газель" , приезжаем на станцию. "Вот Ваш контейнер-показывает диспетчер, грузите". Открываю ворота и вижу что весь пол засыпан асбестовой крошкой. Бегу к диспетчеру: "Вы что, совсем ахуели? Это же асбест, из-за него целые небоскрёбы в Америке демонтируют! У меня дети на этом диване спать будут, а он весь асбестом пропитается!" Моя лекция о вреде асбеста не производит никакого впечатления: "не нравится контейнер-иди на хуй! Другого нет" Коротко и ясно.
Водила с "Газели" торопит...Завтра утром самолёт....Будь проклят тот день когда я связался с этой пидорской конторой! " Где начальник станции"?-спрашиваю. " Его нет"--отвечает диспетчер. " Тогда, где у Вас здесь сидит самый старший на данный момент пидараз??????????" --закипает моё говно. Диспетчер называет номер кабинета начальника смены. Пока бежал в контору, начальнику смены уже доложили по телефону. Едва увидев мой перекошенный от злости ебальник в дверном проёме, начальник сразу сдаётся - "есть другой контейнер". Показывают другой контейнер. Весь перекошенный, крыша дырявая, но без асбеста. Выгружаем мебель, водила "Газели" подогнал кусок плёнки ( от дождя накрыть). Тремя ломами, кое-как, закрываем перекошенные двери. Неужели всё? Хуй там!

Почти двадцать лет назад история эта со мной приключилась.
Часто ездил я на охотничью базу "Фрязево". Слухи ходили, что раньше там был домик Клима Ворошилова.
Затем, после смерти легендарного маршала, это хозяйство военным охотникам передали. Гостиницу отстроили, нору искусственную для ягдтерьеров и такс соорудили. Медведя в клетке держали - лаек по нему притравливали. Утки на озере плавали. Красота!
Если имеется собачка с задатками, и желание есть, натаскивай - не хочу!
Я в то время безработным числился. Но "корочки" эксперта по лайкам с голоду умереть не давали - во "Фрязево" испытания устраивал. Хлеб насущный таким способом добывал.
Начальником на базе служил Володька Троицкий. Нормальный мужик. Долго ко мне присматривался, а в марте, в конце сезона, спросил:

- Не хочешь за кабаном пойти завтра? Собаки у тебя рабочие, без добычи не останемся. Лицензии нет, но придумаем, что делать.

Вышли мы в полдень. Если кабана отстреляем - пока разделаем, глядишь, время и пролетит. Мясо-то по тёмному из леса выносить надо.
Зверя в тех краях много водилось - заголосили собачки вскоре. Я на шум крадусь, вижу - колок с двумя соснами и еловым подседом среди большой поляны. А в колке кабанов штук восемь. Лайки одного крутят, то с морды по нему работают, то хватками его тормозят.
Далековато до них, но из леса не высунешься. Вмиг кабаны зачуют.
Делать нечего, дыхание задержал, сантиметров на тридцать выше прицелился, и пальнул. Стадо шуганулось, собаки, с воплями, за ним. К месту подхожу, на след глянул - кровь с двух сторон от него хлещет. Думаю, по лёгким навылет стукнул, вот-вот зверь заляжет. Жду, слушаю... Гон всё дальше... Что-то не так.

Деревня у нас отличная и народ в ней просто замечательный. Нет, обложить друг друга матерно на собрании про газ, или мусор, похихикать за спиной, пальцем потыкать - это завсегда пожалуйста. Но и если помочь в чем, - так тоже сразу. Отзывчивый народ, даже, если не просить никого. Любопытный потому что. Я в деревне новенький еще. Всего пятнадцать лет как дом купил прошло.

Дядь Толя скважину решил. На воду. Никакой он никому не дядя в деревне - это его просто так называют уважительно: Дядя Толя. За строгость и доброту. Самому-то ему скважина совсем и не вперлась. Но сын собрался коттедж строить рядом с родительской избушкой и со скважины начал. 140 метров. Тут у нас надежная вода глубоко. Две недели на дядь Толином участке бурилка жужжала. Народ посматривал, но особо близко не лез. Мало интересного потому что. Но, когда черная глина пошла, полдеревни собралось поглазеть. А как же: может она лечебная? Черная ведь. А раз лечебная, то значит денег можно заработать, если с умом подойти. Дачник - Петр Иваныч всех обломал. Потыкал в нее приборчиком хитрым. И сказал, что не лечебная. Простая юрская глина. И не радиоактивная даже. Народ сразу и разошелся: чего на нерадиоактивную глину пялиться, если ее продать нельзя.
Добурили, наконец. Двое смурных бурильщикиков сложили машину, собрали инструмент, выехав за ворота, еще долго прощались с Анатолием Владимировичем, благодаря за хлеб и соль.
В это самое время по улице топали Сашка с Серегой. Может за пивом к вечерней бане, может еще куда. Первое время, как переехал, я их за братьев считал: живут рядом, ходят вместе. Еще думал, что трудно найти столь непохожих братьев. Но нет, друзья просто с младенчества. Женаты на сестрах только. Сестры похожи, а они нет. Насколько Сашка маленький - настолько Серега большой. Насколько Серега флегматичный - настолько Сашка шустрый. Если со зверями сравнить, чтоб один в один по размеру и характеру, то Серега - напившийся валерьянки толстый медведь, а Сашка - бурундук с наскипидареной задницей еще.

Секретаря в приемной не было, поэтому Сашка, без всякого предупреждения, распахнул дверь кабинета. И тишина. Петрович не встал, приветствуя знакомого посетителя, он не снял черные очки-консервы, закрывавшие половину лица, и не пошевелился. Сашкино: "Здравствуйте" колом повисло в воздухе.
- Да, ты не заболел ли часом, Петрович? - не дождавшись от хозяина кабинета обычного: "Какого хуя приперся", Сашка пересек кабинет и протянул руку, чтоб пощупать Петровичу лоб. Доселе неподвижный Петрович отдернул голову от Сашкиной ладони, отчего из-под очков к подбородку сползла гримаса боли.

- Какого хуя приперся, - морщась от каждого слова, с трудом спросил он, и у Сашки отлегло от сердца.
- Живой, - Сашка убрал руку от Петровича и облегченно уселся в кресло у приставной части стола, - чего молчишь, не здороваешься, не встаешь и вообще сидишь, как покойник в черных очках.
- Ну, так и не лезь, раз покойник. Один чуть в гроб не спровадил, и другой еще руки тянет. Хотя, чувствую, и в гробу мне от вас фармазонов покоя не будет, - Петрович снял очки, и Сашка увидел два изрядных фингала, сливающихся в один через переносицу.
- Кто ж тебя так, Петрович? - Сашка присвистнул, от вида синяков на строгом лице, - но ты смотри, как к галстуку по цвету подходят, прям, как из одного магазина. Кто подбирал-то?
- Тоже такие хочешь, да? - Петрович, зачем-то погладил малахитовое пресс-папье, - Серегу, попроси - приятеля своего. Я бы за тебя похлопотал, но с этим гадом не разговариваю: родного отца чуть не убил, сволочь.
- Серега, тебя? - не поверил Сашка, - не смеши, такого быть не может.
- Еще как может! - Петрович, сделал попытку подняться и закряхтел, - ну-ка помоги до дивана доползти. Сашка ловко подхватил Петровича под руку, и они направились к дивану в комнате отдыха. По дороге Петрович очень артистично хромал на обе ноги, держался за поясницу, стонал и ругал Серегу на разные лады.

Шестьдесят третий год, наверное. Калужское шоссе еще совсем узкое. Если встречаются две машины, то каждая берёт немножко вправо, чтобы разъехаться. Правда, машин тогда было совсем чуть-чуть, так что ничего, нормально.
Едем однажды с папой в Москву с дачи. И вдруг - пробка. Ну, не как теперь, а машин шесть или восемь. В основном грузовые. Подъезжаем ближе: батюшки! Грузовик врезался в другой грузовик. Один развернут поперек, радиатор дымится, второй лежит на боку. Один водитель вроде ничего, хотя очень бледный. Наверное, головой стукнулся. У другого сломана рука. Оперся спиной о березу, стонет. Кто-то лезет к нему с дощечками и бинтом, шину наложить. Кто-то этого айболита оттаскивает, говорит, что уже "скорая" выехала, из деревни позвонили. Народ одни мужики.

Вдруг со стороны Москвы раздается настойчивое бибиканье.
Вижу - серая "Волга" пытается протыриться. А как проедешь? Во-первых, машин с той, московской стороны, уже штук десять скопилось. А главное, разбитые грузовики совсем дорогу перегородили.
Из "Волги" вылезает тетенька. Даже скорее девушка. Совсем молодая. В форме лейтенанта. Юбка цвета хаки. Пиджачок. Беретик с кокардой. В руке портфель.
Она строго говорит:
- Дайте проехать! Я фельдъегерь!

Дело в том, что на Калужском шоссе есть правительственные дачи. Наверное, эта девушка везет туда какие-то бумаги.
- Дайте проехать фельдъегерю! - требует она.
Мужики возмущенно орут:
- Иди на **й! Авария, в ****у! Не видишь, б***ь, х*егерь фельдъ****ый?!
Девушка сухо парирует:
- Товарищи, я всё вижу. Но зачем же сразу колкости?

© clear-text

Как-то неожиданно, без анонса и прочих завлекающих сообщений, компания Marussia представила в Москве на выставке "Связь-Экспокомм-2010" свой первый
концепт кроссовера F2. Как сообщают создатели, автомобиль предназначен не только для частных лиц, но и для различных спецслужб.

Мы сидим на кухне - каждый на своем месте. Вернее это она сидит на забронированном при переезде месте, а я на том, которое осталось. Ну, знаете как это бывает?
"Ой, Зай, смотри какая уютная кухня. Такая маленькая, прямо как специально для нас двоих. А-а-а!!! - и с разбегу прыгает на стул между холодильником и столом, - чур, мое место не занимать".
А ты в это время стоишь и думаешь, что кухню хотелось бы побольше, нахер эта коммунальная романтика не сдалась. Вот только стоит это дороже, а ты уже обещал летом ее куда-нибудь свозить.

В очередной раз она уговорила меня что-нибудь почитать ей вслух. После очередной попытки отказать по множеству причин, пришлось согласиться. Я достал несколько листов, написанных мной за три последних дня.
Все шло по обычному сценарию. Читая, я успевал кое-что редактировать, а она "внимательно" слушала:
"Ой, подожди, я пока ногтями займусь", "Ой, лак засох, я сейчас", "Ну, подожди, я в туалет быстренько".

Дочитывая последние строки, я поднял глаза и внимательно посмотрел на нее. Она сидела, задрав ноги на стул, и покачиваясь, глядела в потолок. Что-то напевала про себя, едва шевеля губами. В паузах между неслышными строчками, она дула на только что накрашенные ногти. Меня всегда поражало, насколько она владела своей мимикой, насколько выразительно у нее получалось передавать эмоции, лишь слегка нахмурив носик или надув губки. И вот сейчас, не слыша слов песни и не умея читать по губам, а лишь глядя на ее лицо, я поймал себя на мысли, что мог бы легко угадать песню, если, конечно, наши музыкальные пристрастия были бы схожи.

Однажды молодой наставник школы пьяного танца Алко-сан шёл к себе на работу, размышляя на тему конечности бесконечного и иллюзорности зримого, так как казавшееся вчера бесконечным саке к утру закончилось, а иллюзорность зримого никаких доказательств не требовала.
Размышляя таким образом, Алко-сан шёл по улице прямо сквозь прохожих, не испытывая ни малейшего сопротивления, что только подтверждало его выводы относительно нереальности окружающего мира, как вдруг больно ударился головой о некий твёрдый предмет.
Оказалось, что, пропустив поворот к своему офису, он, задумавшись, проверил на призрачность толстую железную дверь с висевшей на ней табличкой "Сауна. Массаж. Фитнес-клуб Дзен".
- У! - сказал Алко-сан - и поднял вверх большой палец.
Так он понял, что всё в мире иллюзорно - кроме дзен - и обрёл просветление.

***

Как-то раз Алко-сан пришёл в гости к своему другу - известному проповеднику пути зелёного астрала Ё-Хан-сану.
Философы мирно сидели в комнате для чайных церемоний и, потягивая плодовое вино "три топора", любовались видами Фудзи, коими были расписаны стены комнат Ё-Хана.
Алко-сан цитировал бесмертные хокку великого Мацуо Басё и рассуждал о лаконичности излагаемых в них мыслей.
Ё-Хан соглашался, что не всем дано в нескольких строках выразить всю глубину философии истинного дзена, однако, говорил, что обладая должной степенью просветлённой маны, можно ещё более кратко выразить свои мысли.
Алко-сан с ним не соглашался, приводя в пример краткий призыв великого Мацуо Басё к гейшам не уронить "ни одной росинки", когда они делают ему минет.
В этот момент, привлечённая спором гуру, в комнату зашла жена Ё-Хан-сана с целью выяснить причину философских разногласий её мужа и, по возможности, способствовать развитию аскетизма супруга и его собеседника путём изъятия бутылки с божественным нектаром.
Ё-Хан показал жене указательный палец и кратко сказал "на хуй", после чего просветлённая жена спешно покинула помещение.
- У - сказал Алко-сан - и поднял вверх большой палец.
Так он понял истину, что путь к дзэн не стоит засорять словами, однако, стоит прокладывать его делом, и философы тут же принялись за дело, разлив по чашкам плодовое вино.

На морозе пить можно бесконечно много, поэтому мы пили постоянно. Алкоголь не грел, он притуплял рецепторы, и нам казалось, что тепло.
Утром торговали в Губкине, я продал пару из двух левых ботинок, ещё и разных размеров такому же пьяному покупателю, и обнаружив сей факт, втюхал ещё одному алкашу по дешёвке вторую такую же пару и быстренько собрав баулы вернулся в Оскол на старый добрый "болгарский" рынок. Через час подтянулись остальные, сказали, что меня искали какие-то хмыри, хотели побить. А мне плевать, я уже далеко.

Встречу решили обмыть. Сеньор Помидор - двухметровый гигант с вечно красной рожей, за что и получил такую кличку, извлёк из сумки очередную литрушку спирта "Ройял". Из всего изобилия бодяги с красивыми этикетками это пойло ещё можно было пить. Чтобы перебить душок ацетона, разбавляли апельсиновым напитком местного разлива ядовито-оранжевого цвета.
Вздрогнули, заговорили по душам, иногда отвлекаясь на надоедливых покупателей. На второй бутылке Помидор пересчитал нас мутным взглядом и промычал:
- Кого-то не хватает. И уже давно.
- Проведём перекличку, - предложил я.

Перекличка ничего не дала. Все присутствовавшие были на месте, кого не хватало, так и не выяснили. Расстроившись, налили ещё по одной. Любая закуска на двадцатипятиградусном морозе промерзала насквозь, поэтому в основном занюхивали рукавами и курили.
- Шурик, а ну, угости блатными... - сказал Виталик, выбросив очередную пустую пачку сигарет.
А в ответ тишина.
- А где Шурик? - вопрос повис в морозном воздухе.
Где Шурик, никто не знал.
- Наверное, поссать пошёл.
- И примёрз.
- Может, менты загребли?