Майор Петренко, заместитель начальника Загогулинского РУВД по кадрам, явился утром на работу в мрачном настроении. За долгие годы службы у него выработался нюх на всякие предстоящие неприятности и, уже отпирая дверь своего кабинета, он знал, что сегодня что-то такое должно случиться.

Не успел он последний раз повернуть ключ в замке, как увидел бегущего к нему по коридору участкового, капитана Панасюка. Тот был в форме, но босиком, при этом радостно улыбался всей своей мясистой мордой, аж светился. В глазах его стояли слезы, а с носа свисала длинная желто-зеленая сопля.

- Здравия желаю, товарищ майор! Вот, возьмите. Это вам! - запыхавшись и запинаясь, сообщил Панасюк, попытавшись одновременно и втянуть соплю и протянуть ему какую-то бумагу.

- Чего тебе? Панасюк! Ты чё мне тут тычешь? Порядка не знаешь! И что это у тебя за вид? - брезгливо и в то же время, опасаясь тонкой подставы со стороны службы собственной безопасности, громко, чтобы все слышали, возмутился майор.

- Прочитайте, пожалуйста! Товарищ майор! Бронислав Моисеич! У Вас же брат зам. начальника ГАИ служит! Помоги-и-и-те! На коленях прошу-у-у-! - заголосил вдруг тонким бабьим голосом Панасюк и, взаправду, бухнулся на колени.

Лето несло пыль и шелест каштанов. Чем еще могут заниматься три интеллигентных человека в летний выходной на кухне? Конечно разговорами о женщинах или политике. Тихое место, с запахами еды, мерно капающим краном и тряпкой устало свесившейся из раковины. А вокруг - суета, что - то трескалось, скрипели, выворачиваясь, ржавые гвозди. Люди горели непонятым. Все пели: "Мы хотим перемен". А я всегда думал, а зачем мне, лично, перемены? Переставить стол из угла к двери? В этом, заключается скрытый от посторонних глаз, глубинный цимес простецкого и, одновременно, угрожающего слова - "перемены"? Все это месиво сочилось из газет, бормотало из пожелтевшего радиоприемника, неслось из телевизора (благо он у меня не работал и, по причине постоянного недомогания, выдавал картинку, которую смотрел только Саня, о то по большой синьке). Перемены, ускорение, перестройка - чепуха, несомая тогда и сейчас тысячью раззявленных ртов, натужная мозаика из сгнившего на корню.

Покрытый клеенкой в шрамах, кухонный стол незыблемый и реальный нес четыре флендера портвейна, с завораживающей датой 1974 на бело-зеленой этикетке. В моей руке покоилась обезрученная кружка с вгоняющей в депрессию калиновой деколью. Хорошо, беспечно покуривая в открытое окно, сидеть на подоконнике. Чувствуешь себя разделенным надвое, двумя вселенными - двором ослепительно душным и кухней прохладной, обложенной забрызганным кафелем. Под детским грибком вовсю трещало домино.

- Рыба, Антоха! - и междометия проигравших вспархивали воробьиной стаей, под свист и шмелиное гудение отошедшей электрички.

Лето несло пыль и шелест каштанов. Чем еще могут заниматься три интеллигентных человека в летний выходной на кухне? Конечно разговорами о женщинах или политике. Тихое место, с запахами еды, мерно капающим краном и тряпкой устало свесившейся из раковины. А вокруг - суета, что - то трескалось, скрипели, выворачиваясь, ржавые гвозди. Люди горели непонятым. Все пели: "Мы хотим перемен". А я всегда думал, а зачем мне, лично, перемены? Переставить стол из угла к двери? В этом, заключается скрытый от посторонних глаз, глубинный цимес простецкого и, одновременно, угрожающего слова - "перемены"? Все это месиво сочилось из газет, бормотало из пожелтевшего радиоприемника, неслось из телевизора (благо он у меня не работал и, по причине постоянного недомогания, выдавал картинку, которую смотрел только Саня, о то по большой синьке). Перемены, ускорение, перестройка - чепуха, несомая тогда и сейчас тысячью раззявленных ртов, натужная мозаика из сгнившего на корню.

Покрытый клеенкой в шрамах, кухонный стол незыблемый и реальный нес четыре флендера портвейна, с завораживающей датой 1974 на бело-зеленой этикетке. В моей руке покоилась обезрученная кружка с вгоняющей в депрессию калиновой деколью. Хорошо, беспечно покуривая в открытое окно, сидеть на подоконнике. Чувствуешь себя разделенным надвое, двумя вселенными - двором ослепительно душным и кухней прохладной, обложенной забрызганным кафелем. Под детским грибком вовсю трещало домино.

- Рыба, Антоха! - и междометия проигравших вспархивали воробьиной стаей, под свист и шмелиное гудение отошедшей электрички.

Когда-то давно, снимал я себе однушку в сокольниках. Шёл год кажысь 2003-й. Время бурного роста зарплат и не менее бурного роста цен. Я тогда подрабатывал. Подработка давала в три раза больше основной зарплаты, но развратная жизнь в мегаполисе сделали своё дело. Постепенно мои желания начали перерастать мои возможности. И как-то будучи в гостях у своего деда я пожаловался, типа вот блин, денег не хватает. Дед начал уточнять какой у меня доход и т.п. Я ожидал, что щас начнётся старческое скрипение, что вот мол "заелись", "вот в наше время". Но дед со своей вечно молодой душой как всегда поразил:
- А ты найди себе дырку-повариху! - (напоминаю, дед не называл пезду пездой)
Примерно догадываюсь, что за глубокая мысль тока что прозвучала, но помня его недавнюю историю про его тусовку с Лениным в шалаше в Шушенском, всё же уточняю:
- Дед, ты о чём?
- Ну вот как мы делали в казарменной молодости. Ибаца охота, жрать ещё больше охота, денег почти нет и ухаживать за дамами по серьёзному тоже нет возможности. Находишь себе неёбаную повариху, периодически прибегаешь к ней, ебёшь её, она тебя кормит, а деньги тратишь уже не на бап, а на себя.

"Охуеть" - подумал я, когда узнал что из Харидвара до Шимлы (Индия) ехать на автобусе больше 8ми часов. Но, как известно время понятие относительное и его можно немножко наебать. Для проведения экспериментов во времени я купил 1литр джина. В индийских автобусах пить нельзя, могут быть неприятности, и поэтому пришлось смешать джин с кока-колой в 2х литровой бутылке. Получилась как надо, пропорция 50 на 50 - то, что доктор Коган прописал! И действительно 8 часов пролетели очень быстро. Менялись картинки за окном, менялись люди в автобусе, менялось и количество жидкости в моей волшебной бутыли.

Уже ближе к концу поездки, когда бензин был уже почти на исходе, я обнаружил, что рядом со мной сидит не то девушка, не то дама. Я ей пьяно улыбнулся:
- Хай!
И взамен тоже получил улыбку и ответный "Хай". Тогда я вытащил визитную карточку и протянул её даме. Она её взяла, потом порылась в сумке и тоже достала визитку, зачеркнула чей-то телефон и написала свой. И правильно, хули на визитки тратиться, взял у кого-то, потом передал другому, но уже со своим номером. Индусы так часто делают. Потом мы перекинулись парой ничего незначащих фраз и я узнал, что её зовут Неха. Примерно за 20км до Шимлы она вышла. А я допил остатки джина и помахал ёй ручкой.

В Шимле на автобусной станции меня окружила толпа местных пиндосов, каждый из которых пытался затащить меня в какой-нибудь отель.
-Good hotel! Cheap price, - орали они.
Я согласился на самый ближайщий. Зашел в номер, бросил вещи, упал на кровать и погрузился в алкогольный сон.

Сисечки, сисяндры, сисоиды, титьки. Некоторые мужики, стоит надеть декольте, не могут оторвать глаза, и обращаются в разговоре уже не к тебе, а к ним. Если у тебя есть две хорошие сизьги, то тебе разрешается: а) не иметь интеллект, б) иметь самые посредственные ноги и т.п.
И вообще обладание сизьгами - это большое преимущество. А обладательницы бооольшого преимущества могут сами кусать себя за соски!

У меня есть. Две штуки одна справа другая слева. Единственный предмет моей гордости радости и нежной заботы.
Они росли на моих глазах. Я их помню еще вот-такими. Мы вместе играли, я ходила с ними на улицу.
И немало волновалась. Особенно в подростковом возрасте, когда одна сизьга начала обгонять другую в росте, это была настоящая трагедия. Я так и представляла себе рослого молодца, который в свете свечей медленно снимает с меня шелковое платье и орет: "Еб твою мать! У тебя же одна сизьга больше другой!", пренебрежительно фыркает и уходит.
Меня это пугало и я долгими вечерами уговаривала вторую сизьгу расти, я мазала ее черемушным маслом и растертыми рыбными потрошками, я долго носила в лифчике первого размера куриную лапку. Кроме зуда и вони результат отсутствовал.
Однако прошел десяток лет и ситуация изменилась. Счет 2:0 в мою пользу. Сизьги буйно и упруго заколосились. Вместе с уверенными сизьгами у меня появился сожытель. Петька, хороший малый, простой, с членом и зарплатой.
Петька был со мной давно. Мы уже трахались в ванной, на подоконниках, в шкафу... Общие темы разговора находились все реже, непонимания становилось все больше. Отношения начали остывать. Мне приходилось идти на разные ловкости, чтобы поддерживать здоровую атмосферу.
Один. Врасплох.

Это случилось прекрасным летним утром, в день "Летнего солнцестояния".

Бусинка, проснулась в прекрасном настроении, с усилием отгоняя от себя призрачную пелену чудесных сновидений. Ей опять снился сказочный принц, Бусик, с которым они гуляли по опушке чудесного леса, наблюдая, как хрустальные ели машут своими изумрудными разлапистыми ветвями, как смешные лесные зверьки носятся окрест и дарят друг - другу сушёные грибы и спелые орешки, феи и дриады устраивают хороводы под музыку менестрелей, а в кронах великих и совершенных, как ноги венецианской девственницы, мачтовых сосен шумят, смеясь звонкими детскими голосками, маленькие ветряные духи.

Бусинка, скинула с себя одеяло, потянулась и отправилась на кухню завтракать.
Её старшие братья, анальные шарики, уже давно проснулись и приготовили вкусную трапезу.
Бусинка была самой младшей в семье, поэтому её все любили, оберегали и заботились о ней.

Родителей у них не было. К слову сказать, их никто и не помнил. Только иногда, в кошмарном бреду, кому-нибудь да приснятся странные механизмы, с железными зубами шестернь, точильные круги и кипящее масло, в котором барахтаются бусинки, приобретая естественную форму.

Жизнь текла спокойно и размеренно. Их домик стоял на невысоком холме, покрытом сочной зелёной травой. У подножия склона, несла свои бурные воды стремительная горная речушка, а на горизонте виднелись величественные горы.
Как обычно, после завтрака, Бусинка вместе с братьями отправилась к реке, чтобы искупаться, а затем немного полежать на травке, нежась под ласковым солнцем.

Жила-была собака.
У собаки был забор, в заборе были ворота, в воротах было окошко.
Специальное окошко, собачье.
Что бы собака через это окошко могла изучать окружающий мир.
Ну, собака всё изучила (а фиг ли там изучать? деревенская улица) и ей стало скучно. И от скуки она придумала себе развлечение. Идёт к примеру по улице гражданин. Думает о чём-то своём, ничего не подозревает, ковыряет в носу. И только он с воротами поравняется, она ему громко над ухом "Гав, бля!!!" Человек подпрыгнет, за сердце хвать, собаке весело.

Но в конце концов к этому все очень быстро привыкли, и на собаку реагировать перестали. А некоторые невоспитанные дети даже стали показывать язык и корчить рожицы. Обидно. Обидно и скучно.
Тогда собака сменила тактику.
Выглянет осторожно наружу, и ждёт, когда вдали появится прохожий. Дождётся, потом спрячется, и сделает вид что её нету. Прохожий идёт, на окошко смотрит издали, - собаки и правда нету. Ну, прохожий расслабится, и насвистывая спокойно идёт мимо. И тут она башку каааак высунет, и - Гав, бля!!! Прохожий прыг! Собаке весело.

Но деревня есть деревня, прохожие случаются нечасто.
Так что жизнь у собаки конечно не сахар. Развлечений не пруд пруди.
Ещё у собаки есть хозяин. Он называет её Чучундра. Собака ни на "Чучундру", ни на хозяина никак не реагирует. Когда хозяину надо открыть ворота и выехать, он просто берёт её как поросёнка за задние лапы и из окошка вытаскивает. По другому она не понимает.

Михаилу Васильевичу Фрузвельту не везло ещё с момента зачатия: его папа, советский садовод-любитель, очень любил персики и косточкой во время семяизвержения подавился. Хоть половина хромосом на трусах и осталась, но малыш появился на свет совсем не в виде копченого свиного уха, а почти полноценным человеком, только с маленьким недостатком. У мальчика оказался недостаток хуя. Нет, не настолько, конечно, что получилась пиздец какая страшная девочка, просто аномальная шняга росла набекрень и вовнутрь, и со временем, когда густая поросль раньше времени заколосилась в юношеском паху, найти хуец можно было только по путеводной струе. Но затерянный в мудях писюн часто-густо брызгал мимо кассы, и с волосатым зассыкой, как называли его жестокие одноклассники, никто не хотел водиться. К тому же честолюбивый Миша не мог обоссать забор выше головы, как это виртуозно проделывал отличник Коля Душечкин. Мальчонка комплексовал, приходилось привыкать писать сидя.

Ему было четырнадцать, когда он начал тайком заглядываться на календарь с Людмилой Гурченко, любимой папиной певицы. Но даже в приступе самой оголтелой дрочки на замусоленный, рыжий образ музыкальной пизды, из пробора выглядывала лишь робкая трехсантиметровая залупа. Отец-мичуринец задумчиво разглядывал залупастый пенёк и лохматые, как Будулай, яйца отпрыска, и уверял, что с таким корневищем, годам к пятнадцати саженец должен обязательно приняться и развиться в мощное полено.
Всё босоногое детство Миша мечтал стать музыкантом, но деревянный папа прочил ему головокружительную карьеру садовника. Мама же почему-то хотела видеть сынка в звании майора. Прививая любовь к мундиру с детства, она говаривала маленькому Мишутке: "Майор, иди мыть писю", или "Майор, иди кушать тушёнку". Ебанутая семейка увлекалась китайской медициной и сыроедением. К восемнадцати годам Миша был твердо уверен, что сырые поросячьи хвосты полезны в любых количествах, а все беды в нашей стране оттого, что Ленин в мавзолее лежит не по фэн-шую. Образование, в общем, получил разностороннее, но сука противоречивое.

Люська и в детстве-то была не ахти, а к тридцати годам, порядком разъевшись на холявном парном молоке, - работала Люська дояркой, - она стала полным уже страшилищем. Встанет утром, глянет на себя в треснутое облезлое зеркало, - Гос-с-сподя... В общем, после тридцати трех лет проживания в закромах родины Люська зеркало покрасила масляной краской, на чём и успокоилась. Завела себе пластиковые сапоги-"луноходы" ядовито-фиолетового цвета, зато сухие, голову стала платком заматывать, - дура дурой, зато не дует. Шансы Люськи на красивую любовь чем дальше, тем увереннее стремились к нулю. И жизнь её проходила размеренно, между коровником и телевизором, и прошла бы совсем, если бы не вмешался в неё сам Президент.
Случилось всё вечером уже, часов в семь. По ящику показывали сериал про ментов, в плите с шипением разгоралось недосушенное берёзовое полено, и на чёрной чугунной сковородке лежал, словно маленький жёлтый айсберг, крупчатый кусок топлёного масла. Люська сидела на табурете около плиты, смотрела в экран телевизора, а руки её на ощупь, вполне себе самостоятельно чистили картошку. Стук в дверь оказался полной неожиданностью: сукин сын Полкан, который исправно облаивал соседских бабок, собак и кошек даже в два часа ночи, молчал, как вяленая рыба. "Не иначе, Митрофановну опять черти принесли, - подумала Люська, уже идя к двери,- Типа соли у неё нету, или луковицы..." Но это была не Митрофановна.
На пороге воздвигся импозантный мужчина в костюме, летних туфлях с длинными носами и,- невероятно! - в белой рубашке и при галстуке в красно-зелёный узорчик. В руках у него был букетик в три гвоздики и объёмистый кейс. Молодым человеком его назвать было невозможно, ибо чувствовалась в нём некая матёрость, однако прочих признаков возраста не наблюдалось. Мощнейший аромат некоего парфюма наводил на мысли о замаскированном перегаре от портвейна, но признаков действия алкоголя Люське уловить не удалось, и...

Тёмным зимним вечером, аккурат за 70 часов до нового года, я лежала в кровати с соплями, температурой и книжкой, когда на лестнице послышались неуверенные шаги. Затем раздался звук, словно на наружней стороне двери кто-то пытается нарисовать карту мира вилкой. Опасаясь гнева соседки по коммуналке я поплелась к двери. Там стояла пьянющщая Лёля, с трупом под мышкой. Лёлька - моя лучшая подруга и соседка по совместительству. Она пронесла труп мимо меня в комнату и рухнула с ним на кровать, давя телом книжку и чипсы в пакетике. Труп при ближайшем рассмотрении был не совсем трупом. Он был жив, правда количество спиртосодержащих жидкостей в нём достигло критической отметки и проявлялось мокрым пятном на штанах.
-Это Света. Одноклассница бывшая, - представила мне Лёля труповидную барышню.
-Рада знакомству.
-я тут её положу?
-ага. Лучше на пол. А то она кажется нестабильна, и блевать собирается.
А я смотрела на Свету, на Лёльку ищущую пиво в холодильнике и мурлычащую себе под нос "но-оо-овый год к нам мчится, ско-оо-ора всё случится.." и завидовала. Мне тоже захотелось алкогольного туману в мозги и танцев.
-Верка, а пошли в клуб?! будем лечить твою простуду положительными эмоциями, а то Светка, вон, гейм овер, блин...

-Хочу!! - я схватила протянутую мне бутылку пива. - За новый год!
В холодильнике нашлось немного водки, которую мы выпили, и отправились зажигать остаток ночи, купив по дороге шампанское (новый год всё же) и пару "отвёрток" (гадость редкая, но дёшево).
Ошибку в дозировке я осознала позднее. Лёльку поить было нельзя. Разве только кофе. К тому времени как мы добрались до клуба, Лёлька постепенно становилась похожа на оставшуюся дома Свету.
-вам сюда уже не надо - сказал охранник - Вам наверное такси лучше?
Сложив подругу на заднее сидение такси я осознавала трагизм ситуации. Организм требовал куража, времени было к двум часам ночи. И тут Лёлька выдала идею.

Ночью, пока ездил на родник, в открытое окно кухни влетел и упал на стол огромных размеров жук. Хороший такой, жырный. Наваристый. Размером с четырехгиговую флешку как раз. И такой же формы.
Жук лежал на спине и болтал лапами. При моём приближении замер. Ну чисто нападающий в чужой штрафной, выклянчивающий у судьи одиннадцатиметровый. Левая передняя лапа у него была ампутирована наполовину, других особых примет, как то татуировки, пирсинг или борода, у жука не наблюдалось. Я тут же нахлобучил его чашкой. С целью предъявить утром хрюнделю. Таких огромных жуков в нашей местности мы ещё не наблюдали. Под чашку подложил спичку, что б он не сразу околел, а слегка помучился.

Утром я посадил их на кухне друг напротив друга, накрыв жука прозрачным стаканом, и сказал примерно следующее.
- Знакомтесь, это Жук. Специальный Жук. Их разводят и выдают в отделе социальной защиты отчаявшихся отцов от малолетних вампиров, которые не хотят есть простую человеческую еду по утрам, а особенно по вечерам. Теперь этот жук будет следить за твоим приёмом пищи. Если ты будешь плохо есть, жуку это не понравится. Тогда пеняй на себя.

Жук и завтркаемый зачарованно смотрели друг на друга, и только ложка летала туда-сюда. Было почекрыжено всё подчистую, даже то, что отказывалось съедаться под страхом телесных наказаний и моральных издевательств. Вставая из-за стола поднадзорный испуганно оглядывался, пытаясь определить, доволен ли жук.

Моя коллега, вышедшая замуж в прошлые выходные, появилась на работе мрачнее тучи. Тоже мне, новобрачная, подумала я. А где сияющий взор? Где счастливые взгляды на руку с кольцом каждые три минуты?! Где это вот ощущение радости, что переполняет женщину после пяти лет гражданского брака по окончании этого трудного и тернистого пути к заветному штампу?! Да, медовый месяц отложен на август, и да, свадьба была не совсем такой, какой она ее видела в своих девичьих мечтах, но все же - какого черта?!

Идем обедать, садимся вместе за столик, я не лезу с вопросами, уплетаю свою котлету по-киевски. Она молчит, потом не выдерживает и убивает меня наповал вопросом:

- Слушай, а вы в первую брачную ночь чем занимались?..

Эээ... Ну, в моем случае раннего студенческого брака со всеми вытекающими из этого последствиями - дурацкой свадьбой с упившимися однокурсниками, свидетельницей, которую тошнило в ЗАГСе на фикус, свидетелем, заснувшим в такси и забывшим там наши документы, банкета в общаге и танцами под Бритни Спирс - в моем случае все было более чем прозаично. Он заснул еще по дороге из общаги домой, я заснула на диване, пока кто-то из относительно трезвых друзей затаскивал в квартиру жениха и подарки. Мы проснулись к вечеру следующего дня на разных кроватях, помятые, убитые, и счастливые от того, что все позади. Ну то есть прекрасной первой брачной ночи с любовными игрищами до рассвета у меня не было. Зато была медовая неделя на даче, где мы наслаждались отсутствием родителей, горячим юношеским сексом и ароматом куриного навоза. Который - о, преимущество двадцатилетних! - никакого негативного воздействия на наше либидо не оказывал.

1

- Слушай, Кирюха, я все тебя спросить хочу..., - худощавый молодой человек в костюме и в очках без оправы, замолчал, не договорив.
- Валяй, спрашивай, - разрешил его коренастый собеседник. Лицо у собеседника было узкое, как бы вытянутое вперед, и чем-то напоминало морду бабуина из передач про животных, оставаясь при этом умным и достаточно добродушным.

Друзья сидели в баре за небольшим круглым столом. Перед Кириллом стоял высокий стакан с тройной порцией виски - чтобы лишний раз не звать бармена. Перед молодым человеком в костюме и очках - бокал с нефильтрованным пивом.

- Скажи, так как ее называешь? - спросил худощавый после паузы. - На "ты" или на "вы"?.. Женей или Евгенией Алексеевной? Я бы наверно на "ты" не смог... А с другой стороны, "Евгения Алексеевна" как то дико звучит.... Ну, типа: "Евгения Алексеевна, будьте добры, встаньте, пожалуйста, раком".

Кирилл захохотал, громко и заразительно - так, что люди за соседними столами заулыбались.
- Глобальные вопросы тебя мучают, Серега! - Кирилл хлопнул товарища по спине. - Нормальной бабе такие вещи говорить не надо - сама понимает, когда как вставать. А вообще-то, ты прав, некоторая путаница есть... По-разному бывает. В наиболее, как бы сказать, чувствительные моменты - ну, там в процессе или сразу после - на "ты" и Женечка, а в стальное время - строго на "вы".

Маленькая хрупкая женщина сидела в своей огромной дорогой квартире и нервно вертела в руках платок. Стрелки часов с грохотом отсчитывали минуты, растягивая каждый свой ход на целую вечность. Наконец в дверь постучали. Женщина сорвалась с дивана и, теряя на ходу тапки, побежала открывать.
На пороге возник огромный толстый мужчина, жующий сэндвич. Он посмотрел на хозяйку квартиры сквозь толстые линзы очков и протянул ей жирную руку, испачканную крошками и маслом.
- Мнам...мнам... Гнев Михалыч... Мнам...
Женщина брезгливо отдёрнула руку и нервно сказала:
- Через порог не здороваются! Пройдите уже и дожуйте наконец свой бутерброд!
Мужчина пропихнул своё пузо через дверной проём и оказался в прихожей. Он ловко скинул грязные боты на пол, прошёл в гостиную и всем своим весом плюхнулся на кожаный диван. Диван затрещал пружинами, но сдюжил.
- Итак, как вы сказали вас зовут? - переспросила женщина.
- Лев. Лев Михайлович. Частный киллер, - самодовольно ответил толстяк.
- Хм, я себе как-то по-другому представляла наёмных убийц. Ну да ладно. Мне вас советовали как высококлассного киллера, способного за короткий срок отправить человека на тот свет.
Киллер расплылся в довольной улыбке, и его щёки аккуратно легли на плечи.

- Итак, дети! Запишите домашнее задание! - вкрадчиво молвила учительница, - К следующему уроку каждый из вас напишет сочинение о ком-нибудь из членов своей семьи!
- А как это? - спросила ученица Леночка Иванова.
- Ну, вот у каждого из вас есть мамы, папы, дедушки и бабушки, которые совершили какой-нибудь подвиг или просто чего-то добились в жизни! Вот об этом и нужно написать сочинение! Всем все ясно?
- Да! - хором молвил класс.
- Тогда, детишки, я с нетерпением жду следующего урока! - вкрадчиво произнесла учительница.
Прозвенел звонок. Дети вышли из класса, покинули стены любимой школы и пошли по домам писать свои сочинения.
На следующий день ребятишки вновь пришли в знакомый класс и расселись по своим местам. Детские глазенки радостно светились и каждый ребенок хотел поведать всем о своем папе, маме или еще каком-нибудь родственнике.
- Ну что, дети? Все ли справились с домашним заданием?
- Да-а-а-а! - хором прокричали дети.
- Тогда начнем! Каждый будет выходить к доске и читать свое сочинение классу! Первым пойдет отвечать Леша Балашов!

Леша вышел к доске и начал читать:
- Мой папа очень хороший человек. Когда меня еще небыло, он учился в институте на инженера. Времена тогда были тяжелые и папа жил в общежитии. Там он научился драться, воровать и находить общий язык с людьми. Это очень хорошо помогало ему потом, когда он пошел работать строителем дорог. Теперь мой не просто инженер, а инженер экономист. Там где надо строить дорогу за миллион, он строит за полмиллиона, а на остальные покупает мне мороженное, маме шубу, а себе машину! Благодаря своему папе я никогда не буду жить в общежитии! Мой папа хороший и я его очень люблю!
- Молодец Лешенька! Пять! Следующей пойдет к доске ученица Валерянкина! Давай, Танечка, выходи!

Жрец попытался унять клокочущую внутри ярость, выдохнул и постучал в дверь.
- Иду, иду. - раздалось из-за двери.
Стукнула щеколда, отворилась дверь и показался немолодой уже мужчина с пронзительными голубыми глазами.
- эээ. - смешался Жрец. - Это... Вы тут живете?
- Нет. Я тут просто дверь открываю. - хмыкнул мужчина. - Вам чего?
- Я бы хотел поговорить с хозяином. - смешался Жрец.
- Здесь ваших хозяев нет. - сообщил мужчина. - И у меня хозяев никаких нет. Так что вы, наверное, ошиблись адресом.
- Это ваш дом? Если ваш - я бы хотел поговорить с вами. - упрямо гнул свою линию Жрец.
- Проходите. - кивнул мужчина и добавил чуть тише. - Только ничего хорошего, наверное, из этого не выйдет.

В доме было прохладно и как-то удивительно спокойно. Жрец с интересом осмотрел незатейливую обстановку гостиной - деревянную мебель, какие-то картинки на стенах, массивный камин, два кресла у камина.
- Небогато. - сказал Жрец.
- Мне хватает. - пожал плечами мужчина. - Удобно и ничего лишнего. Присаживайтесь в это кресло.
Хозяин дома присел, достал из кармана трубку и принялся набивать ее табаком.
- Вы знаете... - начал Жрец.
- Секунду. - остановил его мужчина.
Он набил табаком трубку, прикурил, выпустил облако дыма и сказал, не глядя на Жреца:
- Вот теперь поговорим.
- Вы знаете, я в вашем городе оказался совершенно случайно. Я, насколько вы наверное понимаете по одеждам, верный служитель Гха, единого бога нашего... - начал рассказывать Жрец.
- Гха! - кашлянул хозяин. - Гха-гха.
- Вот именно. - кивнул Жрец. - И когда я остановился на постоялом дворе "Жаба и Олененок"...
- У Сана? - кивнул хозяин, давая понять, что знаком с хозяином постоялого двора.

Отчим - это я. И у меня в свою очередь есть отчим. А у отчима тоже был отчим. Если бы у меня был пасынок - я уверен, он тоже стал бы отчимом. Но у меня падчерица. Впрочем, какая разница. Родит, и у ее ребенка тоже будет отчим. Нормальное следствие эмансипации и феминизма. Конечно, сами женщины рассказывают удивительные, леденящие кровь истории про своих первых мужей. Каждая расскажет, будто бы избивал он ее дичайшим образом, безо всякой причины, а в перерывах между мордобоями валялся пьяный в лужах собственной мочи и блевотины. Пришлось разойтись...
Возможно, и бывали единичные случаи. Но в массе получается примерно так. До великой эры Равенства между мужчиной и женщиной разграничение между блядями и семейными женщинами было более четким. Бляди (я говорю это ни в коем случае не унизительно, бляди тоже нужны) оставались блядями, а семейные женщины, хоть и завидовали им в душе - семейными. А сейчас и блядей-то классических нет, есть "молодые девушки, Ищущие Себя". А пока она ищет себя, находит она еще и ребенка. Отец оказывается почему-то (см. выше) алкашом-дегенератом, хотя в 90 случаях из 100 это нормальный чувак, подохуевший от ее эмансипированного движняка.
Поиск себя продолжается. Только уже с противозачаточными средствами. Остановится он тогда, когда баба наконец наебется всласть, поймет, что молодость уходит, внимательно оглянет себя в зеркале, сложит себе реальную цену, и поймет, какие мужики для нее, а о каких нехуй даже мечтать. И вот появляется он. Ей - муж, ребенку - отчим.
"Отец не тот, кто зачал, а тот, кто воспитал". Омерзительнейше-лицемерную фразу сию, не сомневаюсь, придумали бабы. А долбоебы подхватили, дабы поддержать свое чувство достоинства, ведь неприятно сознавать, что ишачишь на чужого ребенка. И начинается: "Я тебя кормлю - значит будешь слушать меня!", "Пошел нахуй, ты мне не отец!"
Мне в этом плане проще. Дети меня любят. Со своей детской восприимчивостью чувствуют исходящие от меня мощнейшие биотоки философского похуизма, а его так легко спутать с добротой... Когда мы сошлись с женой, ее дочке было 5 лет. Папой она стала звать меня через неделю. Без всяких усилий с моей стороны. Не понимаю мужиков, всячески заигрывающих с чужими детьми, добивающихся того, чтоб их назвали папой. Нахуй оно им надо? "Папа" означает "ответственность". Хочется ответственности? Хотя черт его знает, может, детская любовь того стоит.

- Яяяков! Яяяков! - кричали за дверью, сопровождая вопли крепкими ударами кулака. - Отворяй быстрей уже.
Яков, нехотя поднявшись с печи, проковылял до двери.
- Не ори ты, - ворчал знахарь, - открываю уже.
В избу ворвался взволнованный староста.
- Беда! Беда у меня, Яков, - простонал он и рухнул на колени. - Петенька мой...
Яков поднял старосту с пола и усадил на скамью. Затем щедро плеснул в стакан браги и протянул Ивану.
- Сказывай, братец, чего там Петюня учудил?
Староста, залпом опустошив угощение, немного размяк и, отдышавшись, сказал:
- Да наказал я его утром, посадил в погреб. А он через час орать стал, как хряк недорезанный. Выпустите, говорит, меня, черти ко мне лезут! Орёт, полудурок, всех соседей перепугал. Я его из погреба-то выпустил, так он на меня ошалело так посмотрел и снова орёт. Батя, мол, за тобой упырь стоит, на меня облизывается!
Яков почесал длинную седую бороду и спросил:
- Ну и как? Стоял упырь-то? Может правду твой Петюня говорил?
Иван стряхнул последние капли браги себе в рот и замотал своей бычьей башкой.
- Да какие упыри, Яков? Ты ж умный человек. Да и дом освящали недавно. С ума мой Петька сошёл. Вот что страшно. Мы его сейчас к скамье привязали, так он и то крутится волчком, будто его и правда нежить гложет. А ведь свадьба должна быть скоро у него, на дочке кабатчика Семена.
Староста опустил голову и всхлипнул.
- Помоги мне, Яков! Последняя надежда ты. Дай ему отвар какой, от страха.

Я Валька. Простая до щекотки в носу баба. Все отношения закончились давно. Всяко бывает... Сначала не хватало общения и компании для просмотра дебильных фильмов, потом лобызаний и человеческой ласки, спустя два месяца я хотела просто СЕКСУ, нахер мне нужны были конфеты и ухаживания, какое кино - трахните меня кто-нибудь пожалыыста!!!!
Я бы забыла, как выглядит член, если бы не старый извращенец, который, покраснев всем лицом и немножко сиськами, гонял свою змейку в машине на тротуаре. В один прыжок я примкнула в вожделении к боковому окошку и уставилась на его член и четкие движения. Такой реакции дрочер не ожидал, я поняла это по испугу в его извращенных глазах и по уныло повисшему члену. Он покрутил пальцем у виска и тронулся с пробуксовкой, а я, брошенная, стояла и смотрела в след удаляющейся надежде.
Я не страшная, и не толстая, я обычная, только не везет мне с мужиками.
Вариант вернуться к кому-нибудь из бывшых отметался:
Мишу Подмыху я застукала за аппетитным кунилингусом с жирной дефкой, ее кожа цвета замерзшей куриной тушки до сих пор иногда мне снится, как теперь с ним трахацца?!!! даже с закрытыми глазами воображение бы послало меня нах и прочно сжало бы ноги.
Петька рефлекторно разхуячивал телефон о стену, когда видел там мой номер, а потом пил валерьянку и тихонько крестился.
Спустя три месяца... я стала закусывать селедь бочковую шоколадом Каркунов с лесными орехами, я пила Гриб из бабушкиной трехлитровой банки разбавляя в нем коньяк, мой организм откровенно посылал мне сигналы к размножению, яичники жалобно скреблись, выделяя новые гормоны, а матка просто глубоко и печально вздыхала. Я поняла, что никакой вротъибенный резиновый имитатор не заменит человеческой ПЛОТИ!