-- И больше чтобы я таких игрушек в нашей школе не видела, - толстый, как разваренная сарделька, палец светкиной учительницы закачался перед моим носом. Из озорства я хотел сделать вид, что собираюсь его откусить, но и жена-1 и жена-2 настоятельно предупреждали меня на предмет хулиганства и приводили тезис "Светлане там ещё много лет учиться".
И я вежливо дослушал этого сисястого монстра; Виктория Ивановна Рябокобылко, ведущая первый-А класс и называющая детей "эти изверги", не заслуживала у меня ни уважения, ни приязни.
Потом мы вместе шли домой и Светка клятвенно обещала никогда - (Папа, ну честное слово!!!) - не брать никого из новоприобретённых "друзей" с собой в школу.

Вчера дочка вздумала похвастать перед одноклассниками настоящим Буратино. Она не учла одного факта - мальчишка, он провёл большую часть своей жизни в виде полена в каморке пьяницы столяра, что был лучшим другом шарманщика. Из их застольных бесед и черпал свой словарь деревянный оболтус.
Всего за один день, ударными темпами, Буратино обучил весь первый А виртуозно ругаться.

Не умеющие толком читать дети с удовольствием составляли сложно подчинённые предложения с многочисленными прилагательными.
Сначала мне пришла в голову интересная мысль - ведь если книжный Буратино вроде как из Италии, то и ругаться он должен на итальянском, но потом я рассудил - если русская девочка читает русскую книжку, то для девочки все персонажи тоже русскоговорящие.
Как только Светка уверилась на сто процентов, что я больше не сержусь, то тут же достала из рюкзачка отданного педагогиней Рябокобылко (Заберёшь завтра вместе с отцом !) Буратино.

- Стоять! Руки в гору! Милиция! - трое "синих" амбалов с офонаревшими лицами медленно подняли руки в гору.
"Синие" - это потому, что все тела наших пассажиров покрывали затейливые узоры татуировок, свидетельствующих о богатом криминальном и невдолбенно романтическом прошлом. "Украл - выпил - в тюрьму! Романтика!", как говаривал известный персонаж "Джентльменов удачи".
Рядом с нашими "пассажирами" стояли несколько клетчатых баулов, из разряда тех, с какими "челноки" ездят в Китай-Турцию и прочие эмираты. А в баулах...
- Ой, ёёёёёёёёёё!!! - восхищённо протянул наш старшой, подполковник Серёга Сосновский. В баулах, играя на солнце затейливым отливом, были меховые шубы. Шубы из горностая, норки, соболя, песца, тёплые даже на глаз. Дорогущие! Если бы это увидели наши жёны, их бы моментально "задушила жаба". Объяснить происхождение этой роскоши явно не собирались!
Как мы их отловили - рассказывать не буду! Ибо низзя!!! Ограничусь казённым языком сводки: "В результате проведённых оперативно-разыскных мероприятий по адресу: г. Москва, ул. ...ская, д. 19 сотрудниками ОУР СКМ УВД ... округа А. В. и С. задержаны граждане X., Y. и Z., у которых изъято..." Ну, и так далее.
Вместе с дорогостоящим грузом задержанных доставили в "контору", где начался процесс "колки" этих индивидуумов. Толку то?! Они могли беседовать за жизнь, про баб, про любимые виды спиртного, о лагерной житухе, но ни капли полезной информации об источнике пушнины выдавить из них не удалось. Ещё бы! У каждого за плечами несколько "ходок", все знают, как вести себя с ментами. Применять же столь "любимые" прокуратурой меры морального и физического воздействия - бесполезно!!!
В общем, голяк! Есть злодеи, есть заведомо ворованное имущество - нет потерпевшего!!!

Анна вышла из ванной, держа в руках мокрое полотенце. Зашла на кухню, откусила яблоко и посмотрела в окно. На детской площадке сидел он и ковырялся веточкой в песочнице.
- Как это мило! - крикнула Аня в пустоту.
Он поднял глаза на ее окно и показал ей язык.
Аня улыбнулась и пошла одеваться. Сегодня она будет неотразима - короткие шортики, маечка, соблазнительно обтягивающая грудь и немного косметики.
Аня оделась, погладила кота и побежала на улицу, где ее ждал он. "он - гандон!" - сказала она себе и засмеялась.
Во дворе никого кроме них двоих не было. Весь город, спасаясь от летнего зноя, свалил по пригородам и заграницам. Солнце нещадно пекло, деревья со сморщенными листьями понуро стояли вдоль дороги, пожухлая трава доживала свои последние деньки.
Аня подошла к нему и быстро поцеловала его в губы, так что бы не стереть помаду. Он ухватил ее за попку и слегка сжал ее своими сильными пальцами. Аня даже почувствовала ненадолго прилив возбуждения, но наваждение отступило также внезапно, как и началось.
- Куда пойдем? - спросил он и посмотрел в сторону ржавых гаражей.
- А ты куда хочешь? - спросила она и посмотрела ему в глаза.
- Мне все равно, ты куда хочешь? - он продолжал смотреть на гаражи.
- Я хочу туда же, куда и ты! - гнула свою линию Аня.

- А мне никуда не хочется, - грустно сказал он и посмотрел на ее кроссовки.
- Может просто пройдемся? - Аня тоже посмотрела на свои кроссовки, ища, что в них не так.
- А куда? - спросил он и опять перевел взгляд на гаражи.
- Да здесь по району, - Аня присела на корточки и поправила шнурок на правом кроссовке.

В то памятное лето все родственники собрались на даче у моей тёти. Огромная деревянная веранда, тайные уголки запущенного сада и тягучие, пряные, как землячное варенье летние дни располагали к особому роду беззаботного времяпровождения, которое возможно исключительно только на даче. Сборная команда разнополой детской мелюзги с воодушевлением гонялась за кузнечиками-синекрылками, собирала и сушила луговые разноцветы, выуживала из комариного пруда серебристых карасей. В речушке водились сонные щуки и краснопёрки, а из-под ног то и дело шуршали всполошенные ужи. В тенистой низине леса, у самого оврага, где звенел поющий ручей, лежали белые кости когда-то задранного волками лося. Говорили, что в самом черепе жила злая необыкновенных размеров гадюка, которая может запомнить нарушителя своего покоя в лицо и приползти к нему ночью. Да и мало ли чего тогда ни рассказывали, коротая неожиданное, свалившееся в виде дачного отдыха дармовое время. Дети пугали друг дружку рассказами про "черного-черного человека", морги и кладбищенских мертвецов. Взрослые же, временами опускаясь до полушёпота, при свете ночника рассказывали друг другу ужасы про внезапные инсульты, кошмарный рак, прочие несчастья и хвори. И, казалось, что в их долгой и серьезной жизни и так полно других, реальных ужасов и страха, от которых мы, дети, еще были пока ограждены детской наивностью, полупрозрачной и тонкой, как тюль на окне.

Я - нескладный одиннадцатилетний уже не ребенок, но далеко еще и не юноша ощутил странное очарование в Анжеле. Анжела приехала издалека, откуда-то с севера. Там, рассказывала она, на берегу моря жил совсем другой народ, и разговаривали они на другом языке, слова в их речи были короткие от того, что в тех краях всегда дул сильный порывистый ветер, и если слово длинно, то ветер сорвёт его прямо с твоих губ и унесёт куда-нибудь в сторону, прежде чем его услышат те уши, для коих оно собственно и было предназначено. Меня привлекали её светлые, прямые, как соломины волосы и редкие для наших краев глаза из холодных голубых льдинок. И ещё - она была на год или два старше меня, и её фигура уже приобрела приятные округлые очертания юной девушки, что, конечно же, подсознательно манило меня и всячески располагало к близости, пока мне ещё непонятной и тем самым прекрасной и необъяснимой, какими порою бывают предутренние сны на самом исходе детства.

Сидел сейчас в очереди у нотариуса, боролся со сном. Рядом перебирал свои документы плотно сбитый усатый мужик с сединой в волосах, похожий на боцмана или на шахтёра. Ну, в кожаной куртке, брюках, с большими волосатыми руками, уверенной осанкой и руководительским выражением лица. Представляете типаж.

Внезапно у мужика зазвонил телефон.

- Да, открыта вакансия... Нет, только до тридцати лет... Нет, старше нельзя... До свидания.

Женщина, сидящая на скамейке напротив, укоризненно посмотрела на усатого.

- Напрасно Вы так. На молодёжь серьёзно рассчитывать нельзя - сегодня она здесь, завтра там. Люди старшего поколения должны быть костяком нормальной фирмы. На них можно положиться. Я кадровый работник, знаю, что говорю.

Я начал улыбаться, мужик так и вовсе засмеялся в голос. Потом показал пальцем на свою скулу.

- Видите шрам? В девяносто седьмом году у меня была в Москве небольшая конторка купи-продай. Несколько менеджеров, бухгалтер и два водителя. К сотрудникам я относился как к членам семьи: всегда помогал, поддерживал, если у них какие проблемы были. Платил хорошо, премии выдавал регулярно. Давал отгулы, если им надо было. Думал, что и они ко мне относятся как к родному. Не подведут, если что.

В начале девяностых мой друг Яков Попович, являясь учителем обыкновенной средней школы и руководителем туристического клуба "Ушан", отправился со своими учениками на весенних каникулах в Крым, в район Ай-Петри. При этом с собой в данное путешествие Яша взял только учеников 10 - 11 классов, а также по моей просьбе и меня, записав в путевой лист в качестве заместителя руководителя группы по безопасности (учитывая мой 3 курс Высшей школы милиции). Все путешествие проходило удачно. Несмотря на то, что в горах лежал снег, климат позволял на отдыхе ходить довольно легко: в маячках, шортах и шлепанцах. Чем и воспользовалась, несмотря на наши замечания, женская половина группы. После обеденного чаепития погода стала сильно ухудшаться. Мы решили разбить лагерь на одной из обнаруженных площадок. Пошел снег, но погода еще не предвещала ничего плохого, предупреждая нас лишь низкими тучами о том, что скоро я вам устрою "кузькину мать". Одна девушка-школьница по имени Оксана, игнорируя наши замечания, слишком яро реагировала на местную природу и горы, которые ее возбуждали и будоражили. Она проявляла неслыханную любовь к экстриму и потому, аки газель, прыгала по камням. В конце концов, схватив дозу крымского природного оргазма, она наебнулась!!! Налетела на сук можжевельника и мы впали на секунду в ступор... Между большим и указательным пальцами правой ноги вошел огромный сук! Вытащить его в палаточных условиях не представлялось возможным. Погода, между тем, испортилась окончательно - начался обильный снегопад и налетел ветер. Стемнело. Девка плачет от боли. Что делать?

-Маш, ну что тебе стоит умереть не завтра, а сегодня,а? Ведь человека спасёшь, думала об этом?На небе зачтётся.
-Самоубийцы попадают в ад,-мрачно возразила девушка с хризантемой в волосах.
-Ах оставь эти христианские штучки.Какая разница куда? Ты же всё решила, так? Чего тянуть?
-Мне нужно, чтобы он увидел это.
-Тьфу, блядь.
Вот вечно с этими девками беда. Хочется им из своей смерти предсталение устроить.
-Зачем тебе это?Он всё узнает.Ну хочешь, хочешь я на видео засниму, а потом ему отдам?Да?Вот так то лучше.
Я взял телефон со стола и набрал номер.
-Вить, сегодня будет сердце и почки, как просил. Подъезжайте.

Я никогда не задумывался над моральной стороной вопроса. Мне было наплевать, кому я спасу жизнь. Я не стремился быть хорошим. А на деле выходило-ангел со всех сторон.
В парке на скамейке сидела девушка с хризантемой в волосах и резала себе вены. Люди равнодушно проходили мимо, изредко кидая на девушку недовольные взгляды. Неприятное зрелище, нечего и говорить...
-У тебя ничего не выйдет.
-В самом деле?
-Да.Вены надо резать в тёплой воде. Ванная, свечи...
-Свечи обязательно?
-Нет. Тёмлая вода и музыка.Музыка обязательно.
-Маша.
Девушка улыбнулась.

Я пришёл к выводу, что мне в прошлой жизни, если она существует конечно, довелось быть философом. Аристотелем. Впрочем, может и Сократом. Ну или Платоном. А может и софистом каким-нибудь, скажем Протогором или Демокритом.

Иначе, чем можно объяснить моё увлечение схоластикой и интересом к формально-логическим проблемам. Меня постоянно тянет на рассуждения о вещах отвлечённых, возвышенных и не имеющих ответа. Нет, я не интересуюсь наличием жизни на отдалённых небесных телах: это, теоретически, можно проверить. Меня более занимают вопросы бытия. Например я часто задумываюсь о своей собственной роли на данном отрезке времени и пространства.

Как я оказался на земле? Где я был пока меня не было? Где я буду когда меня не станет?

Смутно помню своё появление на свет, хотя думаю, что мне это привиделось позже. Хотя, кто знает? Вполне возможно, что все мы помним о своём происхождении сразу после рождения, но память, подобно пресловутому песку, утекающему сквозь пальцы, постепенно уносит из нас эти воспоминания, заменяя их более насущным. Но что же может быть более первостепенным, чем наше появление там, где нас никогда до этого не было? Или было, а мы просто возвращаемся?

Я помню как меня выдавливало в этот мир. Туннель. Свет в конце туннеля. Больно? Нет. Удивительно скорее. Первый глоток света.

Чота фспомнелсо забавный случяй, произошедший нимношка лет назад. Так как тема вечная (не фсмысле бесконечная - вы читать уебетесь нахуй - а фсмысле близкая каждому), то в аканцове жду атветной реакции в виде историй из Вашей беспантовай жызни, гыгыгы.

Вощим, курсую: была у нас адно время фича с пацанаме - в покер рубицца как серьезные респектабельные мужики в кено. Тока мы играли на спички, шылбаны в тыкву и уебоцкие жылания. Последняя маза катила тока кагда мы были уделаны в акварель самопальной бабонюровской синькой (термоядерная хуета, нада заметить), ибо на трезвяк фонтазировать ломало, а под мощным градусом в нас просыпались неистовые криэйторы па вапросам испытания воли и пьяново туловища хомосапиенса.

Ну, как вы имели ниастарожнасть дошевелить сопственным мозгом, именно в тот, беспесды, знаменательный вечер наши тушки под завязку были нашпигованы этим пойлом, и нас потянуло на карточные баталии.

Сначала прецтавлю вам ниибаца виртуозоф-камбинаторов, апхуяренных стратегаф покера и ваще маих корешей. Слева-направо (фотки нет - визуализируйте ваабражалом, хуле):

Прэсле - мой братишка, известный в аперделенных кругах далбаеб и затейнег. Больших ставок ссыт как макращолка - залететь. Блефует хуево, но упорно.

Жека Рыжий - глубоко ебанутое существо, за што особо ценицца в нашей кампании. Играет ахуительно, патамушта не знает правил.

Провалился я как-то в люк. Да не сам, а с машиной. Как щас помню. Была весна. Погода дрянь. Поэтому решил заехать под крытую заправку. Очередь на заправке двигалась бампер в бампер, медленно и печально. И поэтому я не заметил открытого люка, который передняя машина оставила справа от себя. Я плавно въехал правым колесом в люк и услышал
- Бууммм!
От этого бум я перестал дремать, и сосредоточено пытался вспомнить
ландшафт заправки и примерно на что я попал. Я еще не знал, что я и люк сроднились надолго, но вот этот Бууммм, навевал грустные мысли. Мысли стали бы еще грустнее, если бы я знал что у меня впереди. Но я еще не знал, и, прогнав тоску, выскочил из машины посмотреть и определить источник буммма. Очередь на заправку плавно обтекала меня, а я все больше наполняясь дурным предчувствием, шел к правому переднему колесу.
- Ну, мать же его так!,- я увидел люк и в нем колесо. Рядом валялись
какие-то веревки, пара монтажных поясов и.... и что то еще, что я не успел рассмотреть...
...Потому, что из под колеса, из темных недр колодца на меня глянула пара глаз и хриплым голосом поинтересовалась- ну и что за ху*я тут происходит? Отпрыгнув от неожиданности в сторону и Иопнувшись об чей то бампер, я нашел в себе смелость поинтересоваться,- А ты кто?

Распласталась на диване. В левой - книга про Изумрудный город, в правой - пиво. Читаю про чудеса. Солнце бьет в амбразуру закрывающей окно кирпичной кладки, в луче света танцуют пылинки. Толстым слоем пыли покрыта плазменная панель, проигрыватель, пол, стеклянный столик, заваленный книгами. Пиво омерзительно-теплое. Опускаю полупустую бутылку на пол и заказываю новую.

* * *
Исполнитель желаний. Еще год назад его не было. Но однажды в мир явился Бог. Он взглянул из зеркал, возник миражом в облаках, зазвучал в ушах незрячих... Шок. Тупое телешоу внезапно подернулось рябью, экран погас, а потом из тьмы полился теплый, чистый свет, и лицо засияло, красивое, исполненное мудрости и любви. И голос: "Приветствую вас, дети мои". По-отечески, тихо так, что сразу поверилось: "Дети мои, нет сил - смотреть на ваши беды".
Зачем мы были так глупы? Неужели ни у кого, кто верил в этого самого бога, не мелькнуло ни тени сомнения? Или их заставили замолчать остальные, которым на все грядущие времена было обещано счастье? "Довольно вы жили в трудах и смятении, довольно вы страдали. Наступает миг избавления". Странно, до меня только сейчас дошло, насколько происходившее тогда напоминало рекламу супервибромассажера. Смешно. Вслед за обещанием избавить людей от страданий экран заполнило изображение исполнителя. Голос Бога, искренний и сострадающий, взахлеб нахваливал за кадром достоинства чудесного прибора. И чуть ли не через слово звучало волшебное: "Бесплатно".

К сексуальным сношениям в водной среде отношусь очень, очень подозрительно.
Даже если рядом - тоже волнуюсь.
Сейчас расскажу почему.

Романтика, конечно, красота - все дела. Но всё равно очень подозрительно.
Тут недавно брат приезжал, рассказывал историю, говорит тока что из больницы, друга навещал, он (не брат - друг) решил пометь приятный секс с женой в ванной комнате.

Друг, значит, рассказывает.
Как разделись, как набросились мы друг на друга - только шерсть клочками полетела. Уединиться решили в ванной, романтика, все дела. Подхватив жену в руки - понеслись.

Для начала друг грамотно разбил зеркало над раковиной. Подскользнулся.
Конечно же башкой жены. Но этим не ограничился, и, в ужасе от содеянного подхватил жену, жопой усадил ее в раковину и всплеснул руками.
Итог - семь швов у лысой жены (перед наложением швов выбрили) на башке, пять швов на жопе у ней же - раковина-то рухнула нахер, пропоров попис, и охрененно длинный шрам у мужа на правой икре - обломки раковины вскрыли, круче чем консерву.

Долечиваться, кстати мужу, приходится в челюстно-лицевой хирургии, в порыве страсти жена ему так угандошила стальным ведёрком для бумаги в неумное лицо, после прорыва жописа, что, чую, тут скоро родится несколько новых научных диссертаций - настолько тема была сложная. На икре-то рану быстро зашили, делов-то, стянул - пришил, так и я смогу, а вот выковыривать ведро из рожи - занятие не такое уж простое. С любовью всунутое ведро - очень сурьезный аргумент и поставщик новых научных диссертаций.
Продвигать науку взялись грамотные персонажи :-)

Витька пил уже седьмой день, пил и не напивался. Водку сменяло пиво, за ним следовали вино и коньяк. Благо, что в деньгах мужик недостатка не испытывал. Благо ли?
На его месте многие уже склеили бы ласты, но организм спортсмена боролся с ядом. Неделя не запомнилась. Да и как можно запомнить то, чего не было. Всё туман, всё выдумка. Лёгкие прозрения между стаканами и вновь падение на дно бутылки.
Наконец утром седьмого дня, когда спиртное закончилось, мужику волей не волей пришлось задуматься. Думы привели к записной книжке.

Лёха, одноклассник и ведущий нарколог края, беседовал с другом не долго. Вследствие чего родилась установка. Витька пересилил себя и, запершись дома, подсел на кефиры. Кефирная диета продолжалась ещё пять дней, к концу которых Витька смог есть нормальную человеческую пищу. Остатки яда вышли блевотой и поносами. Теперь можно было подумать и о главном.

В среду с утра, отпросившись на работе, Витька сел за руль и поехал в гости к Лёхе. Старый друг принял товарища без очереди и после короткой беседы проводил к медсестре. Получив укол в вену, Витька получил с ним же лёгкое головокружение, которое впрочем, скоро прошло. Не думая о будущем, мужчина перекурил и поехал домой.

Четверг промелькнул на манер парашютиста, прыгнувшего за борт с рюкзаком. Рутина, беготня, канитель. А в пятницу, соблюдая предписания друга-нарколога, Витька занялся зачисткой организма. Утренний унитаз, никаких завтраков, пару часов работы. Заскочил домой, выпил стакан чая и снова унитаз. Снасильничал себя, но добился искомого. Нежелательные последствия были выведены из организма под корень.

Дед у Максимки бывалый. Чего только ему повидать не пришлось; как начнёт рассказывать, так Максимка даже не знает, верить или нет: небылицы такие, что поверить просто невозможно, но дед так рассказывает - серьёзно, обстоятельно. Словно сам видел. Да и то верно, деду уже за шестьдесят - он ещё Великую Зиму застал. Мальчишкой, правда. Но всё же.
Максимка знает, что до Великой Зимы люди жили по-другому, но как? Например, дед рассказывал, что мальчиком он летал на са-мо-лё-те. Якобы были такие штуковины, что размером с дом, а летают. Смешной дед. Максимка хоть и пацанчик молодой, но тоже с разумением; как такое может быть - с дом махина, штука тяжеленная и вдруг летает. Сказка.
Или вот недавно ещё рассказал. Мол раньше такие коробочки были, "телефоны" - в одну коробочку слово скажешь, а человек даже на другом конце леса услышать может. Хоть шёпотом скажи, хоть как. Диковинно и интересно, но до конца, ясен корень, Максимка не верит. Леc большой. Где он начинается и где заканчивается, неизвестно. Да и про лес дед придумал.

Как будто до Великой Зимы люди везде жили, и в ихней Бердяевке и Селеяновке, и даже, тут Максимка смеётся, в Тарантеевке. Как в Тарантеевке жить-то можно? Там всё "грибами" да "плюющейся" ягодой заросло. А вот из за чего Великая Зима началась, даже дед не знает.

Говорит, что война была. Война - это когда одни других убивают. Тут сразу и непонятно, сколько ж тогда людей на земле быть должно, что убивать друг друга можно и ещё останется? Впрочем, дед тоже не уверен. Ему самому в Великую Зиму было лет семь. Подзабыл, надо думать.
Максимка же, понятно, кроме своих односельчан, никого не видел. Нет больше людей на земле и баста. Может за лесом, в неведомых землях, о которых дед тоже упоминал, но как то неуверенно... Сам до конца не знает, думает Максимка.

Впервые я увидел их весной 89го.
Тогда еще юный первокурсник, я любил пройтись по Невскому погожим майским днем.
Невский.
Невский был и будет для меня самым прекрасным местом на этой земле.
Тогда еще не было Caviar Bar - на его месте был не менее пафосный в те времена "Садко".
Гостиница "Европа", была, разумеется, на месте, но не туда несли меня мои студенческие ноги.
Чуть дальше в сторону Грибонала был чудесный магазинчик "Соки", где можно было вдоволь напиться соков на любой вкус, даже за студенческую мелочь в карманах.

Увы, и в капитализме есть недостатки - сейчас на его месте магазин дорогущего нижнего белья.
В юности есть свои плюсы - я, обычный уставший после тренировки боксер, скромно притулившийся возле идущего по периметру магазина стойки-прилавочка с двумя стаканами очень вкусного (кто помнит) березового сока, ощущал себя на вершине блаженства.

Народ, стоящий в очереди был типичен и однообразен, и только они выделялись из окружающих.
Нет не внешним видом, обычно одетые, эта парочка - худощавый интеллигентный молодой человек, и высокая, под метр восемьдесят девушка - его ровесница, несли в себе какое-то неземное ощущение нежности.
Красивая стройная блондинка, с тонкими, правильными чертами лица, и ее спутник в очках - они казались людьми из другого мира, мира спокойствия, красоты и любви.
Такие парочки можно было увидеть в России разве что спустя много лет - году так в 2006м, где-нибудь в Петербурге или в Москве, в короткую эпоху дорогой нефти, и уверенности ( лопнувшей спустя пару лет, как мыльный пузырь ) в завтрашнем дне...

Был у меня друг, и не было у него дома. Ровным счетом никакого - жили он в тещиной квартире, когда теща была в хорошем настроении, а когда в плохом - ночевал по друзьям со всем хозяйством - с женой Лелей, двумя сыновьями 3 и 5 лет от роду, грудной дочкой, черепахой и многочисленными баулами.
Котя и Леля. Это были самые замечательные люди на свете. Были. Потому что в один прекрасный день им захотелось купить собственное жилье.
Денег на жилье было так мало, что было даже жаль. Но пока все их друзья дружно искали подходящие объявления в газетах, ездили в хрущобы и клянчили скидки у хозяев, Котя и Леля сделали ход конем. Они купили ДОМ. В кредит. В валютный. Под 36 (кажется) процентов годовых. Без первого взноса. Площадью 200 квадратов. В престижном поселке Хорошово.
Неделю мы пребывали в ахуе. Потом еще месяц помогали им со всякими справками-документами, ездили перевозить вещи в коттедж, сидели с детьми и по очереди мыли у них полы, потому что хозяева выбивались из сил. А потом они где-то на пару недель пропали из виду, и когда мы приехали к ним в гости, нас встретили уже совсем другие люди. Нет, на вид все было так же - мама Леля, папа Котя, двое сыновей 3 и 5 лет от роду, грудная дочка, и даже черепаха вроде бы тоже была. И она была единственной, кто остался в этой истории неизменным. Остальные изменились разительно.

"Нечего вытирать ноги, обувь надо снимать, чтобы не топтать вашими турецкими сапогами в нашем чудо-доме".
"Ваши жалкие квартирки в панельных домах ничего не вызывают кроме жалости, а вот НАШ ДОМ...."
"Вы купили тойоту? Господи, какой примитив, разве вы не знаете, что настоящие машины - это только БМВ? Это все равно что сравнивать ваши примитивные халупы с НАШИМ ДОМОМ".

- А скажи, Ванюха, летать почётно? В смысле, самому, пилотом. Как Экзюпери.

Иван оторвался от компьютера, на котором, высунув язык и время от время дергая себя за тёмно-рыжие вихры, набивал данные с заказов, и посмотрел снизу вверх на говорившего.

Если бы двадцать лет назад Ивану сказали, что его одноклассник Юрка Аникеев - хорошист, худой, смешливый, немного стеснительный мальчик - превратится в грузного, властного мужика с тяжёлым взглядом - не злым, именно тяжёлым, будто налитым чугуном - и что этот мужик будет его начальником, Иван бы, пожалуй, удивился. Превращение произошло незаметно. Сначала это было что-то вроде игры нескольких школьных приятелей в бизнес. Аникеев был самый умный, идеи были его, и остальные приняли Юркино лидерство, думали, временно - срубим бабла и разбежимся. Потом как-то вдруг всё стало очень серьёзно и страшно. И именно Юрка уладил дело в безнадёжных обстоятельствах, обнаружив как раз ту комбинацию ума, обаяния и мужества, которая была необходима. Так повторялось снова и снова. У Аникеева возникали идеи. Он рассказывал о них так, что невозможно было не поверить в успех. Если успех приходил, Аникеев бывал щедр. В случае неудачи, он не переводил стрелки. Если кто-то из товарищей вёл себя недостойно, Юрка смущался. Любое обсуждение происшедшего тут же пресекал. Если решал, что с человеком нужно расстаться, делал это как можно тише. Мало по малу выстроилась структура, с почти незаметной для посторонних, но абсолютно чёткой иерархией, во главе которой стоял Юрий Аникеев, давно уже не худой и не смешливый.

Я поднес стакан водки к губам, и там, в резко пахнущей, но абсолютно чистой и пустой влаге, ограниченной лишь стеклянными рамками, я увидел свою жизнь. Пусть не самую лучшую, пусть не самую яркую и зрелищную, не героическую, не славную, но мою жизнь. Наверное, я не помню первого в своей жизни вдоха. Но навсегда запомню этот последний выдох, после которого я выпил свою жизнь до дна. И сразу как-то стало горько, противно и тоскливо... Я закурил и выпустил струю дыма в пустую комнату. Мой взгляд остановился на столе, на котором передо мной лежал автомат и три рожка к нему. Сегодня я иду убивать людей. Много людей. Смешно, но я никогда не пил кровавую мери, и думаю, что сегодня у меня получится сделать из моей жизни именно этот коктейль.

Я долго готовился к этому дню. Я продал всю мебель, технику, переписал квартиру на тетку. Сжег все документы и избавился от всего, связавшего меня с жизнью, кроме одной фотографии. На ней моя семья. Жена Оленька, и дети - дочурка и уже почти взрослый сын. Еще живые, еще не погибшие в авиакатастрофе, еще живущие где-то там давно и далеко, где-то там, где их папа еще не стал героинщиком, когда ему еще не пришлось пройти курс реабилитации, но остаться после этого законченным психом, не сумевшим пережить, не сумевшим пересилить, не сумевшим начать все сначала. Автомат я кинул в наплечную сумку, рожки направились туда же, фотографию я положил во внутренний карман куртки . Напоследок, перед тем как уйти из этой пустой квартиры навсегда, я посмотрел в зеркало, которое до сих пор хранило отпечатки пальцев детей. Из зеркала на меня взирала мрачная и ссутулившаяся фигура человека, проклятого потерять будущее в своем прошлом и стать узником настоящего. Я захлопнул дверь и уже через минуту растворился в суетливом потоке людей.

Потихоньку провожу внутренннее расследование на тему "Как я провел лето у бабушки"

Спрашиваю
- Плакал у бабушки-то?
- Нет!

Подумал, подумал
- Только один раз.
- А чего плакал? По какому поводу?

Промолчал. Умело замял. Увёл тему. Умеет, шельмец. Ладно, найдём альтернативные источники информации. Позвонила бабка. Спрашиваю тот же вопрос. Бабка подтвердила - один раз. А чего? Замялась. Тут уж я начал подозревать сговор с целью сокрытия достоверной информации. Пришлось применить давление и шантаж. Ну, а как? А ля гер ком а ля гер. Как вы нас, так и мы вас. Бабка раскололась, и всех сдала. Ха!

Значит, дело как было? Бабка пошла на работу, а хрюндель остался с дедом. И вот сидят они на кухне, и малый старому чего-то рассказывает.

Тут надо, что б было понятно, сказать вот что. У хрюнделя есть такая особенность, у него рот с тех пор, как он говорить научился, не закрывается. Он говорит всегда. Идет, стоит, сидит - говорит. Ест, какает, играет - говорит. Моется в душе - поёт. Много и часто говорит во сне. То есть ночью. При этом понять, говорит ли он именно во сне или проснулся, - нельзя. Речь всегда хорошая, связная. Однажды полночи рассказывал Муху-цокотуху. Выяснилось, - спит. Когда спотыкался и забывал, - начинал ворочаться и метаться. После подсказки успокаивался и шпарил эту муху дальше. Дурдом. Я же эту муху наизусть не помню! Так и сидел с книгой. Он значит спит, и во сне читает. А я значит со спичками в глазах, с книгой, в роли суфлёра.
При этом он никогда не забывает проверить наводящими вопросами, насколько внимательно его слушает собеседник. То есть кивать головой и думать про своё - не канает. Надо быть в теме. Как на совещании.

"...Есть серия вопросов, задавать которые начальству нельзя ни в коем случае, это небезопасно для карьерного роста и здоровья физического. В свою очередь, искать ответы на эти вопросы самостоятельно небезопасно для здоровья психического. Над ними нельзя задумываться и искать в них смысл. Это вопросы: "зачем?", "почему?", "для чего это нужно?" и им по смыслу подобные".
Из доверительной беседы умного начальника с подчиненным.

Гоша, он же Гога, он же Игорь, несомненно, имел тягу к прекрасному. Но тяга эта выражалась в любви к миниатюрным предметам искусства. Вот если бы в те годы великий и ужасный Зураб Церетели уже понатыкал везде своих циклопов, то Гога, возможно, никогда бы и не стал этаким гурманом миниатюры, но Зураб тогда еще не был широко знаменит, наверное, потому, что и Лужков в те годы Москвой не командовал.
Был разгар заката Совка - 1986 год, перестройка, борьба с пьянством и алкоголизмом, Афганистан. А Гоша только-только стал лейтенантом, и отгуляв свой первый офицерский отпуск, прибыл в первую свою (кстати, оказавшуюся в итоге и последней) воинскую часть, где и был немедленно назначен командиром одного из взводов одной из рот. Назначение не стало неожиданным: буквально несколько месяцев назад Гоша именно на этой должности проходил стажировку, причем старый взводный находился в это время в отпуске. Четверть взвода ушло на дембель, четверть пришла из учебки, часть сержантов поменялась - а в остальном все было уже привычным.
Очень кратко представившись ротному и не успев вникнуть суть произошедших со времен стажировки изменений, Гоша получил три выходных дня и боевую задачу: найти своими силами жилье (что было очень непросто, учитывая, что в небольшую часть в небольшом подмосковном городке одновременно прибыло 36 лейтенантов!), обустроиться, приобрести и экипировать "тревожный" чемодан. Часть считалась придворной и образцовой, Гоше тут же выдали отпечатанный на бумаге и утвержденный начальником штаба части перечень этого самого "тревожного" содержимого.