Летом Наталье Сергеевне неожиданно улыбнулось счастье. Улыбнулось чуть криво, но располагающе. Счастье было чуток ниже ее ростом, в серой кепке и стояло рядом в битком набитом трамвае. Жаль, в толкучке невозможно было разобрать, что представляло собой счастье ниже широких рабочих плеч. Но это и неважно. Наталья Сергеевна как дама строгих правил не отвечала на улыбки каких-то серых кепок. Прихватила поплотнее локтем одну кошелку под мышкой, сжала коленями другую, с продуктами, неподъемную и потому поставленную на пол. Демонстративно отвернулась в чей-то потный затылок. жарко. Спресованная вагоном горячая масса людей мерно покачивалась, и Наталья Сергеевна в одурении покачивалась вместе со всеми. пора выходить. Она наклонилась за авоськой меж колен, потеснив кого-то могутным задом. Закрепила локтевой захват кошелки-редикюля, двинулась к выходу. "Извините", "Вы выходите?", "Позвольте"... Солнце на выходе ударило в глаза, кто-то потянул драгоценную ношу с продуктами из крепко сжатого кулака Натальи Сергеевны. Пересохшее вдруг горло не могло родить визга, пострадавшая лишь невидяще вращала глазами и хлопала губами в немом крике. Крепкая рука подхватила ее под свободный локоть:
- Выходи, не стой на пути. Да не цепляйся ты за сумку, я помочь хочу.
Наталья Сергеевна не верила в помощь и хватки не ослабила, но со ступенек трамвая сошла. Крепкая рука принадлежала серой кепке.
- Да не дергайся, не съем я тебя.
Он больше не улыбался и оказался мужчиной лет сорока в клетчатой застираной рубашке и неопределенных штанах. Жилистая загорелая мужская рука и веснушчатая женская продолжали бороться за авоську.
- Давай помогу тебе. Куда нести?
Наталья гордо дернула головой:
- Обойдусь.
- Как хочешь, - пожал плечами и выпустил авоську.
Наталья сразу качнулась, гордо выровнялась и побрела, перехватывая ручки и не оборачиваясь. "Знаем мы таких помощников. Унесет сумку с продуктами на ползарплаты, или другую с остатками денег выхватит, кричи-не кричи, бесполезно. Вон, в трамвае никто не шелохнулся даже. А до дома-то еще чапать и чапать." Спина привычно ныла, ноги-столбы отсчитывали шаги. "Сейчас-сейчас, только дойти до дома, там и ноги в тазик с холодной водой, и умыться. до чего же жарко..." Наталью снова качнуло: Кепка стоял рядом и уверенно держал ручку авоськи:
- Сказал же, давай помогу.

Дениска творческая личность. У него есть шляпа и очки.

Дениска - пацан с первого этажа. Я вот не разбираюсь в детях. Не фундаментально конечно. Мальчика от девочки отличу, если в их образе соблюдены какие-то шаблонные признаки. Одежда, прическа. Но вот определить, сколько ребенку лет, вообще не в силах.

Дениска он такой. Ну, сколько лет ребенку, если он еще в школу не ходит, но такой уже совсем живой, общается, носит шляпу и очки?

Я вообще детей боюсь очень, но Дениску люблю. И он меня любит. Если поймает в подъезде, хватает за штанину и довольный кричит матери: "Мам, смотри, опять этот треугольный дядя". Видит меня Дениска треугольным и все. Геометрия тут, кстати, не причем. Дениска вообще видит этот мир иначе.

А возле магазина под балконом у нас лавочки. И на радость Дениске, очень много асфальта. У нас вообще проблем с асфальтом нет. У нас много асфальта и лавочек.

Я если на балкон покурить выхожу и вижу, что Дениска гуляет с мамой, там, где лавочки, иду курить туда. У мамы очень грудь красивая, люблю покурить, посмотреть, да и очень мне хочется выяснить у Дениски, почему я треугольный.

Вчера вышел на балкон, вижу, Дениска гуляет, пошел. А он вчера был художник. Куча цветных мелков, ну, и конечно, шляпа и очки.

Дениска рисовал солнышко. Светило у него получалось немного странное. Интересно было то, что в рисунке понятно было солнце, но это был не детский рисунок. Солнце было слишком абстрактным. Не потому что ребенок и сложно ему правильно рисовать, нет, Дениска хотел, что бы оно было именно таким.

Это что? - спросил Кащей, тыча пальцем в свиток.
- Сценарий, - ответила Баба-Яга невозмутимо.

Кащей сглотнул и нервно моргнул правым глазом.
- На дубу, - сказал он, - висит сундук. Хрустальный. На золотых цепях. Первый же порыв ветра, хрусталь хрясь - и об ствол вдребезги.
- Точно, - согласилась Баба-Яга.
- И даже ветра не понадобится. Золото - мягкий металл, а хрусталь штука тяжёлая. Цепи под его тяжестью порвутся, сундук упадёт.
- Непременно упадёт, - кивнула Яга.

- В сундуке - заяц, - Кащей схватился за голову. - Живой. В зайце - утка!!
- Тоже живая, - уточнила Яга.
- В утке - яйцо!! - заорал Кащей.

- Ну, это-то как раз нормально, - справедливо заметила Яга.

- Твою костяную ногу! - Кащей скомкал свиток со сценарием и запустил им в стену. - Кого они ищут?! Мы им с такими требованиями за десять лет вакансию не закроем!
- Дурака они ищут, - сказала Яга. - Качественного. Стопроцентного. С гарантией. Если уж он в такое поверит, то поверит во что угодно.

- Да на кой им сдались такие способности?!
- Не горячись, - посоветовала Яга. - Да, клиенты сложные, но бывали у нас сценарии и похуже. Возьми хоть историю с Сивкой-Буркой.
- Это ты про лошадь, - вспомнил Кащей, - которой надо было залезть в одно ухо, а вылезти из другого, переодевшись по дороге?
- И ведь нашёлся же тот дурак, который принял-таки этот бред за чистую монету и справился с задачей!
- Кстати, где он теперь? - заинтересовался Кащей.
- Царём в Триодиннадцатом, - с гордостью сказала Яга. - С руками оторвали. Там в стране страшный был бардак, казна пустая, соседи войной грозились... В общем, только последний дурак и мог поверить, что всё будет хорошо и скоро само собой наладится.
- И наладилось?
- А ты сомневался! - удивилась Яга. - То, что дуракам закон не писан, как раз не дураки подметили. Главное, дурака правильного подобрать, а уж тут мы гарантию даём.

Южный город. Летний школьный лагерь. Жара. Жизнь по расписанию.
Мать на работу.Я в опостылевшую за год, но такую родную школу. Запах столовки. Два раза в неделю поход в кино. Остальное время - футбол или "казаки - разбойники" в городском парке под присмотром вожатых. Разнообразие вносила погода. В дождь нас развлекали , как звучало в расписании, тихими настольными играми. Море было под боком, но никто не брал на себя ответственность отдать толпу малолетних шалопаев на растерзание морской стихии и вернуть их назад в смрад столовского борща, барабанный треск пионерских линеек и скрипение послеобеденных раскладушек. Кстати... самое неприятное после обеда - "мертвый" час. На самом деле два "мертвых часа". Каково это было притворяться спящим, когда в голове витал целый рой идей . За забором школы ждало столько приключений. Можно было разложить на трамвайные рельсы гвозди, а потом вытачивать из них ножики. Летать на тарзанке в кусты соседнего санатория или прыгать со вторго этажа в кучу угля, завезенного на зиму для отопления школы.
Конечно были исключения. Назначили к нам вожатую, которая прониклась нашими послеобеденными страданиями. Читала нам в слух Эдгара По. 2 часа были наполнены приключениями и нашим восторгом. Но ничто не вечно. По лагерю попоползли слухи. В наш отряд стали проситься все, кому дневной сон был нестерпимой пыткой. Вопрос на педсовете решился очень быстро. Вожатую заменили каким то старым перделем , задачей которого было бдеть чтобы никто не открывал глаза и громко не скрипел раскладушкой.
Так прошли 2 из 4х недель лагеря. И вдруг появился Он. Слегка за 50. С кучерявой шевелюрой, чуть сутулой фигурой, тихим картавым голосом, очками в толстенной оправе. Просто вошел с завучем в столовую и спросил - хочет ли кто вместо тихого часа посещать его занятия - радиокружок. Первой же мыслью было - да пофиг куда, лишь бы не прикидываться тушкой по 2 часа каждый день под неусыпным взглядом старого маразматика. Записал всех желающих, рассказал как найти. Завтра нам предстояло посетить первое занятие. Сказал, кто заблудится - пусть спросит Наума Борисовича.

Как всех нас раздражает монотонное повторение прописных истин, которыми нас постоянно "нагружают" в школе, ВУЗе, семье или на работе. Ну, в самом деле, зачем изо дня в день повторять какие-то правила, учить инструкции, которые и так всем понятны, для чего тренироваться делать то, что никогда не пригодится? Где романтика, необъятный простор? Зачем забивать себе голову и тратить столько времени? Когда-то так же думал и я.......
В октябре одна тысяча девятьсот девяносто пятого года, преодолевая сильный прижимной ветер, БПК "Адмирал Чабаненко" швартовался у семьдесят пятого причала военно-морской базы Балтийск. Пока заводили прижимные, ветер резко усилился и набросился на корабль, стремясь выбросить его назад, в море. Швартовые концы, которые в соответствии с чьим-то "гениальным" решением на период испытаний были стальными, натянулись и запели, как струна. Вся моя ютовая швартовая партия машинально прижалась к переборке. В это время, пронзительно взвизгнув, лопнул капроновый конец на ошвартованном рядом большом десантном корабле. Набирая силу и оря свою победную песню, он звонко щёлкнул по борту и обессиленной змеёй свалился за борт, окатив нас мокрой и грязной водой. В этот момент что-то словно щёлкнуло в моём минёрском мозгу. Перед глазами встала картина лопнувшего металлического конца, летящего на ют........
На следующий день, после ужина, минно-торпедная боевая часть была выстроена на вертолётной площадке и слушала мои мудрые изречения:
- Вчера все видели, как конец лопнул?
- Так точно, тащщщ...., - нестройно ответил строй, с опаской поглядывая на меня.
- Поэтому, - продолжил я, - будем готовиться к тому, что конец лопнет у нас.
- А может, не лопнет, товарищ командир? - вылез кто-то из строя.
- Не волнуйтесь, лопнет обязательно. Поэтому, слушай сюда...
Суть идеи заключалась в том, что по моему крику " НИИЗ!!", все должны падать, падать, не раздумывая, не боясь ушибов, синяков или травм. Всё это должно быть доведено до безусловного рефлекса и выполняться без размышлений. Падали все, оба моих лейтенанта, мичмана. Падал я сам...

А с чем у вас ассоциируются слова "моя семья"? У меня с мужем, ещё совсем мелким сыном и моими родителями. И дедом.
Дед появился в моей жизни в 9 лет. До этого он жил в далеком северном городе и виделись мы с ним пару раз за всю мою короткую жизнь. Иногда разговаривали по телефону на уровне "привет-как дела-пока". И вот, когда мне исполнилось 9, дед, вышедший на пенсию, переехал к нам жить. Перевез вещи, которых было не так уж много, и поселился в зале нашей квартиры.

9 лет:
-Дед, у меня не получается ровно нарисовать звезду..
Дед отрывается от газеты. Обычно делать уроки мне помогает папа. Но сегодня папа с мамой ушли в гости, мы с дедом дома одни. Пришлось обращаться за помощью к деду. Он рисует мне красивую ровную звезду и я, радуясь, убегаю в свою комнату. Когда я буду уже взрослая, дед признается мне, как тряслись у него руки, когда он "вырисовывал эту чертову звезду". Ведь рисовать и чертить мой дед практически не умеет. Именно от него мне и передалась эта неспособность рисовать даже самые простенькие рисунки.

10 лет:
-Что стряслось, почему слёзы?!
-Дед, я хочу поехать в лес с тобой!
-В чем проблема, собирайся.
-Меня мама не пускаааает..
Дед больше не задает вопросов, он молча идет в комнату к маме. Я не слышу, о чем они говорят. Через несколько минут дед выходит:
-Собирайся. Одевайся теплее только. Если ты заболеешь, твоя мама мне голову оторвет.
Через пару часов я, абсолютно счастливая, брожу по лесу и первый раз в жизни собираю грибы. Сзади меня ходит дед и собирает то, что не заметила и пропустила я. В итоге у деда ведро доверху наполнено грибами, а у меня даже до половины не набралось. Дед говорит, что когда он первый раз в жизни пошел за грибами, набрал ещё меньше моего. Я надуваюсь от гордости.

Я услышал эту историю и невольно стал примерять ее на себя.
Смог бы я так ради друга? А друг, поступил бы так для меня?
Конечно же, молниеносный душевный порыв случается с каждым и любой человек не раздумывая может ради друга сначала полезть под пули, а только потом подумать, когда уже думать нечем и некому...
А чтобы так, все взвесив, пусть не под пули, но все же...

Наша сотрудница собралась замуж и мы прикидывали - какую бы ей приподнесть свадебную соковыжималку или пылесос, чтобы она с благодарностью вспоминала всех нас до гробовой доски...

К разговору подключился старый седой оператор Василий Иванович и предложил скинуться на пару горных велосипедов.
Все зашумели: - Да ну - это как-то не романтично и слишком уж по-пацански.
Василий парировал:
- Велики можно покрасить в белый и черные цвета и они станут торжественней любого лимузина...

После посудомоечных машин и массажных кресел мы окончательно зашли в тупик, отчаялись и как это обычно бывает, склонились к лучшему подарку - продукции монетного двора в красивом конверте...

Тут оператор Василь Иваныч мечтательно сказал:
- Эх, никакой у нас фантазии. А все равно самый лучший свадебный подарок на свете, сделал моим родителям, друг - дядя Вася, Царство ему небесное.
Мы заинтересовались и услышали вот такую бесхитростную историю:

- У моего отца был закадычный дворовой дружок Васька. Вместе в школе, вместе в авиамодельном кружке, в футбол играли тоже вместе, работали на стройке в одной бригаде и кстати - оба, в один день ушли добровольцами на фронт. Обычная история.
И отцу и его другу Васе, очень скоро повезло вернуться с войны живыми, хоть и сильно покалеченными. Папа без руки, а дядя Вася без обеих ступней...

- Елизавета Михайловна, а вы когда булочки лопаете, вы их аджикой мажете?

- Зачем же, Виталий Евгеньевич? Они же сладкие! Говорите глупостей...

- Ну от чего же глупостей? Вы, Елизавета Михайловна, сначала попробуйте, а уж потом говорите.

- Ах, отвяжитесь Виталий Евгеньевич. Ни чего я пробовать не буду.

- А зря. А вы, Елизавета Михайловна, прежде чем булочку слопать надрез на ней делаете или так?

- Какой надрез? Это еще зачем?

- Ну как же! Булочка ведь круглая, и ежели на нее ложку аджики положить, то аджика непременно свалиться, заляпав вам платье. А ежели аджику в надрез напихать, то она уже ни куда не денется.

- Виталий Евгеньевич! Ну что вы несете! Я же сказала вам что не ем аджики! То есть, конечно, я против нее ни чего не имею, но с булочками не ем!

- А зря. А вот вы, Елизавета Михайловна, за сколько, так сказать, укусов обычную булочку съедаете?

- Ну, как придется, Виталий Евгеньевич. Обычную - так за два. А что?

- Ну так нельзя, Елизавета Михайловна! Надо маленькими, так сказать, укусами булочку есть. А за два - вы себе, извиняюсь, всю пасть сожжете аджикой-то.

Как хотите, но мне всегда казалось, что в стародавние времена жилось гораздо лучше чем сейчас. Увлекательнее, што ле. Все были свободны, кроме рабов, бабок было на порядок больше, да и сама жизнь была насыщеннее.

В колбе плескалась жидкость грязного цвета.
- А теперь нагреем - маленький мужичонка, самого, что ни наесть, замызганного вида семенил вокруг стола, заставленного всякими стаканами, колбами.
Жидкость, поставленная им на огонь, запузырилась, что-то чипизднуло в колбе и по каморке поплыл дикий запах нагретого навоза.
- Водка! - заверещал как сумасшедший, мужичонка и схватив горячую колбу, матерясь и обжигаясь понесся во двор.
Во дворе была идиллия - мерно жевали коровы сено превращая его в говно, свиньи грелись в грязи, довольно похрюкивая, а в углу по колено в навозе возился мужик с вилами.
- Никитка, еби тя во все щели! - Заорал с ходу мужик и пизданулся через свинью в грязь - Еб твою мать!
Проворно вскочив, он пнул чушку в бок и понесся дальше.
- Никита! Сука! Быстро дверь в хим лабораторию открой!
- Слушаюсь, барин - мужик бросил вилы и толкнул щелястую дверь в сарай.
Мужичонка, названый барином, влетел пулей в сарай и секунду спустя, в сарае раздался взрыв.
Во все стороны полетели доски, гвозди и прочий строительный материал, за доли секунд ставший мусором.
Среди дымящихся обломков появился мужичонка.
- Ебать тебя конем! Проклятущая горькая!
Перешагивая, через обугленные стропила и доски, он выбрался наружу и поравнялся с Никитой.
- Че, сука, смешно? - Злобно спросил он у Никиты, стоявшего по стойке смирно
- Ни как нет, Ваше высокблагородие! - Испуганно ответил, совершенно серьезный Никита
- Пиздишь, скатина! - Завижжал барин и вдал по щам мужичку - Отныне, будешь Шнобель! Понял?
Никита виновато хлопал глазами, ни хуя не поняв и косясь на свой нос, а барин шлепая по грязи пошел обратно в дом.

На часах 23.00. заглядываю к ней в комнату. Она лежит в кровати, уже в ночнушке, умытая, свежая, глаза горят - читает.
- Света, выключаю свет, спать. Завтра в школу.
- Хорошо, мам. Cпокойной ночи.
Откладывает книжку, закутывается в одеяло. Моя дочка Света. Мой Светлячок. Всегда отзывчивая, послушная. Только иногда упрямится. Например, когда музыкой занимаемся. Сидит за фортепьянами такая мамзель, первый раз сыграла - ошибка, второй - ошибка. А на третий и губы дует, и ноги чещутся, и пальцы корявые не слушаются.
- У меня не получается! Я не могуууу!
- А ты остановись, вдохни-выдохни, потряси вот так руками, дай себе отдохнуть.
- Нннет, я сыграть не могу! Не могу и все тут!
- Говорю же тебе, посиди просто так, успокойся...
- Как я могу успокоиться, у меня уже голова болит!

- Давай ты сейчас посидишь ровно, посчитаешь до пятидесяти, потом сыграешь только вот этот кусочек и все, давай?
- Я не могуууу!
-А я сказала - сядь ровно, успокойся, досчитай до пятидесяти и потом спокойно играй. Медленно, спокойно, ясно? Садись и считай.
Сидит, считает. Потом играет. Без ошибок. Высота взята, теперь надо закрепить. Набираюсь терпения...
Дочь начала заниматься музыкой с шести лет. Мы выбирали инструмент, ходили знакомиться с преподавателями в музыкальную школу, после прослушивания пошли отпраздновать в кафе.
- Мам, а можно мне тоже кофе?
-Нет, Светлячок, тебе пока только чай. Маленьким детям можно только какао, и то с утра. - трогаю пальцем ее нос, и она смешно морщится в ответ.
- Тогда я хочу еще блинчики с фруктами, можно? Я очень люблю блинчики! Пожалуйста-пожалуйста, мам!

Падающие звёзды золотыми струями скользили по красному небу.
- Красиво, - сказал стоящий передо мной мужчина. - У меня прямо шея затекла смотреть вверх.
- Во всём можно найти позитив, - согласился я. - А у меня уже ноги затекли здесь стоять. Как вы думаете, долго ещё? Мне кажется, очередь совсем не продвигается.
- Ну, что вы. Совсем недавно мы стояли возле того камня. Не хотите ли? - он достал из кармана пиджака фляжку и протянул мне.
- Хочу ли, - согласился я и сделал приличный глоток. - Абстракция какая-то. Пить здесь - верх цинизма, но что нам терять? На фоне всей жизни это песчинка на весах.
- Пей, но не упивайся. Да тут и упиваться уже нечем. За ваше здоровье, - он допил и выбросил фляжку на обочину.
Ослепительно-оранжевый шар появился над головами, но, не долетев до земли, лопнул, превратившись в купол из тысяч горящих огоньков.

- Как я любил фейерверки, - сказал собеседник. - Детство провёл в глухой провинции и лет до двадцати ничего даже не подозревал о такой красоте. А потом, переехав в город, не пропускал ни одного праздника с фейерверками. И до сих пор...
- Я, кажется, вижу что-то там, - вдалеке среди бесконечной рыжей пустыни сквозь знойное марево просматривалось большое белое пятно, в которое упиралась очередь.
- Похоже на дом, - новый знакомец даже на цыпочки привстал. - Или на шатёр. Плохо видно.
- Вот и всё, совсем немного осталось, - послышался сзади голос.
Оглянувшись, мы увидели худого высокого мужчину с восторженным взглядом. В руке он держал потрёпанную "Библию". Таких книг я насмотрелся. И таких взглядов тоже. "Не возьмёте ли брошюрку?...что вы знаете о Боге?...хотите ли вы спастись?". Под нос совался яркий журнал с улыбающимися рожами на обложках, а потом доставался томик, испещрённый подчёркнутыми цитатами. Из врождённой вежливости я уделял несколько минут, но затем, убедившись, что никто не слышит и не хочет услышать мои контраргументы, откланивался и быстро удалялся.
- А мы предупреждали, мы несли весть, чтобы каждый желающий мог спастись. Ведь только наша вера правильная, и только последователи нашей церкви спасутся. Вот здесь написано..., - он стал рыться в Матвеях, Ездрах и Иезекилях, пытаясь найти очередную чушь и убедить нас, что кто-то что-то когда-то написал.
- Да не ищи ты, просто скажи, где рай обещанный? - зачем я опять развожу ненужную полемику?

Анатолий Константинович сидел за столиком в ресторане и нервно курил. Он являлся владельцем одного из типовых event-агентств по организации мероприятий. Корпоративов, свадеб, дней рождений, а так же розыгрышей и прочей ерунды. Заказы были, но во времена кризиса народ не очень-то готов был развлекаться и отдыхать. На корпоративы спрос был не большой, свадьбы всё больше типовые, с тамадой и банальными конкурсами в виде перекатывания яйца по штанам и попади карандашом в бутылку. Народ не заказывал ни артистов, ни прочих финансово-выгодных мероприятий. А розыгрыши, те вообще были как под копирку: "Давайте ему наркоты подкинем, а потом полиция, а после мы крикнем, С днём рождения!!! И все поржем".
Сегодня его ждала встреча с представителем какого-то банка, он даже не знал какого. Вчера просто позвонили и спросили - Вы организуете розыгрыши?
Марина, секретарша на рецепшене ответила - да, и даже не успела что-то рассказать. Клиент представился и назначил встречу в этом ресторане, на сегодня, в 14.00. Столик заказан на имя Сергея Ивановича.
Анатолий решил поехать на встречу сам, лично. Не каждый день заказывают розыгрыши представители банка.

В 14.30 в кафе зашел мужчина, в элегантном костюме, с портфелем. Он подошел к столику. Не извиняясь, что опоздал, представился.
- Здравствуйте. Меня зовут Сергей Иванович, - мужчина протянул руку. - А вы, я так понимаю представитель агентства "JokeRs"
- Добрый день. Анатолий Константинович, - пожал руку Анатолий, встав из-за стола. - Я являюсь владельцем агентства. Решил сам приехать на встречу.
- Тем лучше, - кивнул Сергей Иванович. - Значит, без лишних согласований всё и решим Анатолий. Можно на ты?
- Без проблем.
- Ну, вот и чудненько. Тогда сразу к сути дела, - Сергей сел за столик, жестом призывая Анатолия последовать его примеру. - Я являюсь владельцем одного банка. Ну не один конечно, а с партнёром. Про него собственно и речь. На следующей неделе у него дата. Сорок пять лет, и я хочу поздравить его как-то необычно. Поэтому и обратился к вам. Есть идеи?

- Не пускай Мишку!!! Не пускай!!! Твою мать, ну что ж ты.....
Под смех мужиков, в клубах заиндевевшего воздуха, оттолкнув зазевавшегося Саньку широким плечом, в маленькое помещение ВОХР ввалился здоровый пес.
-Ну все,- ржали мужики,- для тебя, Лукьяныч, ресторан закрылся! Собирайся, "жена" пришла!
Разогнав широкой ладонью табачный дым над импровизированным "рестораном" (три бутылки водки и банка тушенки), хозяин с укоризной посмотрел на пса.
-Мишань, а Мишань? Шел бы ты домой, а? Дай с мужиками посидеть, имей совесть?
Молящие нотки в голосе Лукьяныча вызвали новый взрыв хохота.
-Ну, это.. Ну посмотрим еще, кто кого на этот раз, - пробормотал Лукьяныч и занял за столом стратегически верную позицию: подальше от Мишки.
За окном мела пурга. Мужики, отсмеявшись, еще разлили по одной. Пес, положив тяжелую голову на широкие лапы, сквозь полуприкрытые глаза подсматривал за Хозяином....
Как там рассуждал Полиграф Полиграфыч, будучи еще Шариком? "Очевидно моя бабушка согрешила с водолазом"? Судя по Мишке, его бабушка согрешила со всем Балтийским флотом. И да же с кем-то, из заезжих, с Тихоокеанского.
Мишкина мама то же не ударила лицом в грязь и попав с полярниками на берега моря Лаптевых заставила выть, в душевных муках на полярное сияние, не один десяток аборигенских лаек.
В общем Мишка получился красавец: могуч как линкор, быстр как торпедный катер и хитер как чукотский шаман. А еще: огненно-рыжий.
Хозяина Мишка выбрал себе сам: выбравшись на свет Божий из уютного сумрака теплотрассы, по щенячьи спотыкаясь и повизгивая, он, повинуясь глубинным вывертам собачьего сознания, направился прямиком к дверям здоровяка, балагура и по совместительству -водителя пожарного "Урала"-Лукьяныча. Это была судьба.
Лукьяныч, поначалу, хотел новообретенного питомца назвать просто и незатейливо: "Блять".

День обещал быть жарким. Солнце, ещё ласковое с утра, приятно грело голую спину. Ночью прошёл дождь и сейчас в воздухе был развеян тот неповторимый запах свежей травы, который так приятно вдыхать полной грудью. Правда, в этот запах едва заметной нотой вливался запах мокрого бетона, от плит на дороге, но совсем не портил общее ощущение, скорее придавал ощущение нереальности происходящего. Воздух был наполнен звуками летнего луга, пели кузнечики, где-то высоко что-то чирикали неопознанные мною птички, вот только этот саундтрек нарушал монолог моего напарника, шедшего рядом.
-... Жерех, он сам по себе осторожный, удочки боится, поэтому я ещё с весны в берег несколько длинных палок воткнул, что бы, значит, привыкала рыба...
Рядом шёл Палыч. Такой же КИПовец, как и я разве что разрядом повыше. Пятьдесят с хвостиком лет, невысокий и плотный, он отличался основательностью, которая присуща мужчинам, прожившим всю жизнь в деревне. Поэтому если он, по ведомому лишь ему причинам, решил поведать мне о нюансах ловли жереха с берега, значит, так тому и быть. Не желая обижать человека невниманием, я делал вид, что слушаю, кивая в нужных местах головой и изредка вставляя какое-нибудь междометье, а сам в то же время наслаждался окружающей меня обстановкой.

Вообще-то, мы шли работать. Надо было покрасить стойки с аппаратурой, которые стояли в полукилометре от цеха. Хотя Палыч с его шестым разрядом оказался здесь вовсе не поэтому. Виной всему были два совпавших события: приезд комиссии и день рождение токаря. Наш инженер не сомневался, что к празднованию дня рождения Палыч тоже подойдёт основательно и праздновать начнёт ещё с утра, поэтому от греха и проверяющих подальше заслуженный КИПовец был, как декабрист, отправлен в ссылку за территорию цеха. А я вызвался добровольцем. День на природе привлекал меня намного больше, чем сидение в душной мастерской. К тому же работы от силы на пару часиков, а остальное время можно дремать или читать книгу, лёжа где-нибудь в тенёчке.

У Саши Тихонова умер отец. Скоропостижно, от инсульта. В одночасье, как раньше говорили. Ему было семьдесят два. Полковник, военный пенсионер.
Саша был судовой инженер-механик. Когда ему позвонила мама, их корабль был в Индийском океане.
Короче, он приехал домой через месяц после похорон.

Обнял маму. Выпил, погоревал. Наутро поехал на могилу.
Вернулся злой.
- Мама, - сказал он, - ты зачем крест поставила? Он же был неверующий. Член партии. Партбилет не сдавал, между прочим.
- Ну и пускай, - сказала мама. - Я тоже раньше в бога не верила. А теперь все веруют. Как же могила, и без креста? Все кресты ставят, и в храме отпевают...
- Что?! - Саша вскочил со стула. - Может, его еще и отпевали?
- А как же не отпевать? - сказала мама.
Саша дрожащими от гнева руками полез в ящик письменного стола, вынул папку, развязал тесемки:
- Видишь? - протянул ей лист бумаги. - Черным по белому: "хоронить без церковных обрядов". Ты что, не знала?
- Я ведь чтоб его душа упокоилась, - сказала она и заплакала.
- Ты еще про тот свет расскажи, - сказал Саша.

На следующий день он пошел в церковь.
- Я сын Сергея Петровича Тихонова, которого вы отпевали двадцать восьмого мая, - сказал он батюшке. - Во-первых, это было против воли покойного, вот! - он достал из портфеля лист с завещанием, показал пальцем нужные слова. - Во-вторых, покойный был некрещеный. Коммунист. Атеист.
- Погодите, - сказал батюшка. - Дайте вспомнить. Да. Но вдова сказала, что он крещен в православии.
- Надо было свидетельство потребовать, - сказал Саша.
- Мы обычно верим на слово...
- Зря, господин священник.
- Зачем вы меня обижаете? Меня зовут отец Геннадий.
- Вы мне не отец. Я не принадлежу...
- Хорошо, хорошо, - кротко сказал батюшка. - Тогда Геннадий Иваныч.
- Что ж это такое, Геннадий Иваныч? Это же издевательство над покойным. Если бы вас по еврейскому обряду? Или гражданскую панихиду в клубе, и всё? Вам приятно было бы?

Внезапно и довольно противно домофон закурлыкал журавлём, улетающим в тёплые ебеня. Я вышел из астрала и стал строить версии, кто бы это мог быть.
Визита тёщи совсем не ожидалось, поскольку последняя благополучно пропалывала корнеплод морковь на своих шести сотках. Спаммер, разбрасывающий всякую рекламную херню по почтовым ящикам, тоже исключался. Визит околоточного по заяве еблана, поставившего свой сарай на колёсах напротив подъезда, который перекрыл весь проход и которому я насыпал семена какого-то злака на капот, к вящему удовольствию пернатых был, конечно, маловероятен, но всё-таки...
Поэтому я вместо брутального "какого хуя?" нейтрально вопросил в домофонную трубку: "Внемлю!"
- Бо-о-я-я-я-ре, а мы к вам пришли! - бодро ответила трубка, дыхнув, как мне показалось, свежачком.
Сомнений быть не могло - пришли Колян и Серёга, два моих закадыки, и пришли, судя по всему, в нетрезвом состоянии алкогольного опьянения.
- Самолёт летел, колёса тёрлися,
Мы не ждали вас, а вы припёрлися, - пробормотал я и жмякнул кнопку, чтобы пропустить корефанов.
Через три минуты двери лифта обезнадеживающе распахнулись, и я узрел радостные мордахи друзей. В пакете в руке у Коляна безрадостно булькнул литр.
- И по какому поводу у вас журфикс? - не без интереса спросил я.
- У Серёги внучка родилась! - проинформировал Колян.
- Нууу! И когда?
- Месяц назад!
- И вы всё это время...
- Ну, в общем, да... Короче, надо бы ножки обмыть!
Внутри организма беспокойно зашевелилась печень, а в душе - сомнения и совесть. Память услужливо напомнила, как в прошлый раз Серёга неприцельно отбомбометался в сортире, а Колян пытался склонить соседку к сожительству.
Незаметно перехватив у Коляна пакет со спиртосодержащим продуктом, я решительно заявил:
- Не, мужики! А давайте-ка в парк! Погоды стоят ахуенные, тепло! А там - растительность, шашлык, водоём! И пиво!
На слове "пиво" у закадык сработал рефлекс, как у собаки Падлова.
- А пошли! - махнул рукой Серёга.

История эта произошла в последнем году прошлого века - 2000-ом.
Димка с Юлькой поженились! Наконец-то! Бодались-бодались с восьмого класса. Поженились - хорошо. Получилась у них квартира. Однокомнатная, в хорошем, новом, спальном районе Москвы. На 16 этаже. А что? Не первый этаж и не последний. А небо - рядом. И мухи не залетают. Жили Юля с Димой непросто, ибо все, что было в квартире - это диван двуспальный и кухонный гарнитур, папой купленный, больше ничего. А люди - молодые. Семья нужна, с детьми и прочими удовольствиями...
Юлька сказала сразу: "Нужны деньги, дабы обустроить нашу жизнь семейную..."
Димка сразу откликнулся и сказал, что сделает всё для счастья вновь образовавшейся ячейки общества.
От папы Димке досталась "шестерка" 1985 года рождения.
Данную машину он подготовил для того, чтобы добывать хлеб для образовавшейся семьи. Что ему это стоило, опустим.
Суть - в другом.
Димка начал бомбить на этой "шестерке". Поступил умно. Бомбил ночью, чтобы пробки не жрали ценный, пОтом заработанный бензин. В 9 вечера, поужинав, выезжал из дома. В 5-6 утра возвращался. Клубы...Бани...Рестораны...Отличные, пьяные в хлам и, соответственно щедрые, клиенты.
1-2 тысячи рублей и заправленная машина. Ляпота! Уставший, только. 8-9 часов за рулём - это вам не в пузырьки пукать.
Везет глава семьи деньги в дом!
Юлька довольна! И Димку боготворит!
А у Димки - проблема. Аккумулятор. Он всегда разряжается.
Его приходится домой таскать, на подзарядку (зарядное устройство у отца взял!) Аккумулятор - кило 12. Из 80- годов выпущенный, чёрный такой, необслуживаемый. Юльке такие тонкости знать не положено. Долго объяснять. Работает Димка и работает. Зачем в подробности вдаваться?
Но благодаря одному случаю, вникла Юлька в тонкости профессии бомбиловой. А было это так:

Наказывай сына каждый вечер; если ты не знаешь за что, он-то уж точно знает.

Притча.


- Ром, возьми свининки вяленой, - Милош многозначительно взглянул на худощаевое тело своего друга.
- Ну ты и долбоеб, Милош, - ответил тот, многозначительно сплюнув - Кто ж "ягу" закусывает? - и жадно хлебнул из красно-черной банки.


Вообще, Рома уважал Милоша за его огромную силу воли. Тот был убежденным мусульманином и даже совершал намаз в те дни, когда не засыпал где-нибудь на улице, забывшись от действия спиртосодержащих напитков. Вот и сегодня Милош сказал, что не будет сильно нажирать, купил себе пивко и спокойно закусывал его вяленой свининкой, которая, судя по ее виду, была старше его самого. Дружили они достаточно давно, года 3, и с уверенностью могли сказать, что они друг за друга "рот поставят" кому угодно. За годы дружбы разное бывало: и стариков били, и у ребят помладше в школе деньги отнимали, но приближалось лето, на улице ребята проводили все больше и больше времени. В общем, стало скучно.


Диалог ребят прервала лезгинка, заигравшая на мобильнике Милоша.
- Алё!
- Ща мы с Ваней подскочим, - раздался в трубке голос Яна - Вы у желтого коробка?
- Да, на лавке тут сидим! Оболони мне литруху купите, а то у меня кончается.
- А хуй тебе на воротник не купить? - вопросил Ян и скинул звонок.
- Вот жид, сука, - возмутился Милош, обращаясь к Роме - Развелось их тут у нас.
- Это да - согласился Роман, доставая сигареты.
- Дай мне тоже.
- Ты заебал, покупай свои, раз куришь!
- Последний раз, тебе че, жалко чтоли?
- Нет, иди в пизду, у меня всего четыре осталось.

Голые сиськи колыхались в опасной близости, прямо напротив глаз. Огромные, не меньше четвёртого размера, мокрые, в стекающих струйках воды, белоснежные, с твёрдыми розовыми сосками и маленькой родинкой. Руки взяли мыло "Земляничное" и стали настойчиво натирать эту роскошь пеной. Потом спустились ниже, к животу, и пропали из виду. А сиськи остались обтекать белыми мыльными струйками. Ооочень правильные сиськи!

Петрович потел, терпел, но не мог отвести взгляд от этого чуда природы. В штанах торчал лом, которым в молодости он прокладывал БАМ. Челюсти свело, а колени уже подгибались от неудобной позы. Не выдержав напряжения, Петрович визгнул молнией своих затасканных "Левайсов"-клёш и попытался сунуть правую руку в ширинку. Но законы физики предотвратили неминуемую дрочку. Рука держала положенный по штату разводной ключ со следами ржавчины. Ключ в ширинку не пролез. Пальцы от неожиданности разжались.

Ключ выпал и, громко звякнув о трубу, рухнул на босую ногу, на пальцы торчащие из шлёпанцев:
- Аййй блядь, чтоб тебя перегнуло-свернуло, и медведи выеблиииии! - не сдержавшись заорал пострадавший.

Сиськи исчезли. Вместо них, напротив щели, появилась симпатичная молодая девчачья физиономия с короткой стрижкой полубокс. Голубые глаза встретились в выпученными помидорками Петровича, а запах земляничного мыла смешался с его перегаром.
- Ааааааа! Мужиииик!!! Там! - включилась сирена, к ней прибавилась другая, третья... Вся душевая главного корпуса ОУСЦ "Спартак" превратилась в заражённый бешенством обезьянник. Сантехник Вадим Петрович понял, что пропал.

Шиномонтаж. Типичные вопросы:

- Работаете?

Нет, просто вбухали кучу бабок и сидим. Сидеть негде, понимаешь, и деньги девать тоже некуда.

- Колёсики ремонтируете?

Да ну, мы ж просто сидим, какие колёсики?

- Колесо посмотрите?

Выглянул в окошко, посмотрел. И что?

- Балансировка есть?

Вопрос непременно задаётся мастеру, стоящему перед работающим балансировочным станком, на котором вращается колесо. Для уточнения следует подойти и упереться в станок. На ответ "Нет" удивлённо спросить: "А это что тогда?"

- А он работает?

Нет, нам просто так сидеть скучно, вот и поставили станок за сотню тыщ. Смотрим, как колёсики крутятся. Чем-то надо заниматься - не работать же!

- Почём колесо сделать?
- Пятьсот.
- А чё так дорого?!
- А чё делать?
- А я откуда знаю...

- А сколько стоит?

Так спрашивают, пройдя мимо двух прейскурантов на листах А3 и упираясь носом в третий.