Геймер Никита, отказавшийся от друзей и карьеры ради возможности быть гномом в компьютерной интернет-игре, рассказывает о преимуществах виртуальной жизни перед реальной.

Про цель

Когда-то я был неплохим дизайнером. Я мониторил ЖЖ и видел, как реагируют на мои работы - я мог быть доволен. Меня все считали талантливым мальчиком, а года два назад мне что-то все вдруг осточертело. Я понял: все, чего я хотел в жизни, я уже добился. А что? Квартира - своя. Машина мне не нужна: я бухать люблю. Девушка есть. Я смотрю на тех, кто со мной играет, - им лет по тридцать, многие из них состоявшиеся люди. И что? У них тоже все есть: любые книги, любая информация. Я сейчас говорю только про жителей большого города. На периферии почти не играют. Я приезжаю летом в небольшой поселок рядом с Туапсе, где я вырос, и вижу, как живут мои братья и друзья. Летом вкалывают, набирают финансовый жирок, чтобы потом тянуть зиму. У них есть за что бороться. А мне уже не за что. Тогда-то я и подсел на World of Warcraft. В жизни нужно очень постараться, чтобы сформулировать себе цель. В игре цель за тебя сформулирована: есть персонаж (в моем случае гном), которого ты должен развивать, учить. Ему нужно добыть отличный нож, плащ, купить нового коня. И ты знаешь, как это сделать, и поэтапно идешь к этому.

В онлайновых играх существует глобальный сюжет, предыстория (например, в Warcraft это сражение белой стороны с темной), но она быстро уходит на второй план, поскольку каждый персонаж занят своим делом. Главная цель в любой онлайновой игре - это всегда ты сам. У каждого есть своя роль, ты становишься незаменимой фигурой и уже не можешь пропустить рейд, потому что подведешь своих. Мне звонят из какого-нибудь агентства, предлагают что-то сделать, а я отказываюсь - у меня рейд. Поначалу, чтобы прилично выглядеть на работе, чтобы кругов под глазами не было заметно, я раз в неделю загорал в солярии. А потом и на это забил, да и на работу вообще. С профессиональной точки зрения я совершенно уничтожил себя за эти два года.

Закончив институт, завязав с бандитизмом и ненадолго сходив в армию, я на год окунулся в торгово-корпоративную жизнь. Это был интересный период, с множеством своих приколов, тем более что в короткий срок я сделал небольшую карьеру, от продавца-консультанта бытовой электроники до директора магазина. Ненадолго, правда, ну да речь сейчас не об этом.
Разговор о наркотиках и о том, до чего они могут довести.

#######
Декабрь - самый хлебный месяц. Конец года, работягам выдают премии и тринадцатые зарплаты, люди покупают подарки, да и просто хотят встретить новый год с новой техникой. Торговые компании тоже хотят завершить год красиво, поэтому завозится много товара, устраиваются акции и распродажи, продавцам вводится новая мотивация и т.д.
Нагрузка на магазин резко увеличивается, проходимость возрастает, планы тоже, - короче, в декабре продавцы работают практически без выходных. Последние две недели года уж точно. При этом рабочий день, как правило, увеличивается на час.
Один из таких декабрей я отработал на ура.

Примерно числа 15-го, когда начался самый разгар предновогодних продаж, а большинство продавцов валилось с ног от усталости и недосыпа, я начал свой винтовой марафон продолжительностью в две недели. Я и раньше иногда ускорялся, но всё больше по кишке и без повторов. А тут пустился во все тяжкие.
За это время я почти не спал и не ел. Вмазывался два раза в сутки - утром перед работой и вечером после. Ночами со знакомым варщиком мутили и заморачивались на всякой хуйне. Под конец марафона я выглядел как зомби - худой, бледный, глаза на выкате, весь дерганный. Коллеги видели, что не все в порядке, но объяснения не требовались - месяц интенсивной работы, без сна и на ногах никому не идет на пользу. Похудел на десять килограмм, что при моих тогдашних шестидесяти было весьма немало.

Звукорежиссер Вова, многозначительно предупредил всю редакцию, чтобы не ходили в столовую на обед. Будет легкий "проставон"
Мы задергались - на подарок не скидывались, да вроде и не его день рождения. Тогда что?
Собрались, закусили, налили и взволнованный Володя толкнул коротенькую речь:
- Друзья мои, я всех вас собрал, чтобы поделиться радостью - сегодня самый счастливый день в моей жизни. Дочка сдала ЕГЭ на 100 баллов и практически поступила в университет!
Все стали дзенькать рюмками, пить и поздравлять, но я все же вставил своих "13 копеек":
- Вова, а почему ты решил, что успешная сдача ЕГЭ - это и есть самый главный момент твоей длинной жизни? Вот как по мне, то по гамбургскому счету, самый счастливый момент лично моей жизни, находится где-то между рождением сына, новостью, что операция у мамы прошла успешно и звонком в родную дверь после двухлетней беготни за танками...

Вова всем налил, призадумался и ответил:
- А ведь и, правда, все эти "Бабы - ЕГЭ" просто страшилки и тараканьи бега. Штука важная, но не самая главная в жизни. По эмоциям и счастью, тот же дембель будет куда покруче.
Давайте тогда выпьем за самый счастливый момент жизни каждого из нас.
Выпили и все, покопавшись в себе, стали рассказывать, про покупку первой квартиры, рождение ребенка и даже получение в Кремле Государственной премии...
Но я не унимался и не отставал от Володи:
Раз мы все пьем твой коньяк и гранатовый сок, то давай все же проясним самый счастливый момент твоей жизни и выпьем за него.
Вова задумался, улыбнулся, поставил рюмку на стол, помялся и рассказал:
- Да, был у меня поворотный момент, когда жизнь из черно-белой превратилась в объемную.
Тут, конечно, ЕГЭ - ХРЕНГЕ и рядом не стояло.

Вы помните про свой "первый раз"? Я вот, например, нет. Но зато я хорошо запомнил свою первую попытку.

Дело было в далёких восьмидесятых. Я как раз закончил неполно- среднее и учился в каком-то ПТУ, по специальности электромонтажник. Значит, лет мне было примерно 15-16. В те времена сексуальный опыт не приходил так рано как сейчас. Из всех познавательных материалов у меня до этого времени, для ознакомления, были только порно-карты и несколько раз переписанная камасутра в тетради. Но это не суть важно.

Была одна знакомая девушка. Не скажу что моя. В принципе ничья. Мы вместе встречались, когда пили компанией в подъезде портвейн под гитару, закусывая докторской и кабачковой икрой. Конечно, мы знали телефоны друг друга.

И вот. В один прекрасный, тёплый день, общаемся мы с ней по телефону, и она вдруг говорит мне.

- Сделай мне ребёнка.

И голос такой томный и немножко грустный, как будто она хотела в него вложить всю важность этого предложения. И ещё складывалось ощущение, что это её последний шанс родить ребёнка.

Хотя это конечно не так, но видимо сказать "Давай потрахаемся", в те времена было ещё не модно.

Сей прозрачный намёк я прекрасно понял. И дабы на всякий случай прояснить ситуацию пояснил. Что ребёнка не обещаю, но сам процесс организовать готов.

Договорились на завтра. После обеда у неё дома.

Мишеньку с детства оберегали от мира. Мир большой и гадкий, а Мишенька маленький, хрупкий и ранимый, соприкосновение с миром, считали взрослые, повредит Мишеньке больше, чем миру.

Поэтому хрупкий Мишенька в самом нежном возрасте усвоил, что главная обязанность окружающих состоит в том, чтобы всячески его ублажать, а всякая попытка уклониться от этой почетной обязанности должна быть незамедлительно наказана. Когда Мишеньке было пять, он выбрасывал в окно игрушки и метко швырял тарелку с кашей прямо в бабушку. Родители спрашивали его:

- Мишенька, тебе не стыдно?

Мишенька сверялся с внутренними ощущениями. Внутренний мир был богат и изобиловал позитивными переживаниями: гармония - одна штука, удовлетворение содеянным - вот оно, готовность повторить - в наличии. Мишенька заглядывал в тот уголок своей души, где, по его прикидкам, должно было быть стыдно. Стыдно там не было. Комплексов по этому поводу Мишенька тоже не обнаруживал, хотя окружающие неоднократно интересовались, не совестно ли Мишеньке за свое поведение. Мишенька застенчиво улыбался.

Собаки во дворе обходили Мишеньку стороной, пожилой соседский кот перенес два инфаркта и с затаенным ужасом в душе ожидал третьего. Вся группа детского сада на выпускном утреннике вздохнула с облегчением и попросилась на второй год, лишь бы не попасть в школу в один класс с Мишенькой.

Но больше всех страдала семья. Когда Мишеньке было двенадцать, он с помощью обычного гвоздя превратил новую "Хонду" отца в шедевр авангардистского искусства. Сам гвоздь стал частью другой инсталляции: с его помощью Мишенька приколотил папин ноутбук к столу. Мишеньке не купили давно желанную игровую приставку, и серьезность этого преступления определила степень суровости наказания.

Онколог с простым именем Вася и незвучной фамилией Лопата, на работе считался почти Богом. Он обладал редким даром - вытаскивать с того света практически безнадежных больных, убеждая своих пациентов, что рак - болезнь не смертельная. В тридцать восемь Вася уже был заведующим торакального отделения и лучшим онкохирургом области.
А жена у Васи Лопаты была обычной дурой, которой Бог не дал мозгов, справедливо рассудив, что глупая баба скорее обзаведется семьей, чем интеллектуалка с диссертацией по Мишелю Монтеню. Жена Васи работала в Технологическом университете паспортисткой, заведуя заселением студентов в общаги. Большую часть года она ни хрена не делала, гоняла чаи с подругой Веркой и читала газеты-журналы. Там же, на работе, она познакомилась с Артемом Лебедевым, репортером местной газетенки - брехаловки. А поскольку отсутствие мозгов компенсировалось большими глазами и сиськами, Артем Лебедев пал к длинным ногам Лизы Черняевой (не пожелавшей записаться в Лопаты) и дело закончилось закономерным ужином в кафе и сексом в съемной квартире Артема. Васе жена сообщила, что в город неожиданно приехала подруга юности из Питера, и они будут. [next пить вино и перемывать кости бывшим одноклассникам. Вася, занятый на работе почти круглосуточно, согласился.
Когда подруга из Питера стала приезжать все чаще, Вася почесал темечко и нащупал две шишки, похожие на маленькие козлиные рожки. Потом он нашел несколько газет, в которых имя Артема Лебедева было обведено красным, и все понял. Статьи он прочитал, удивляясь их непомерной пафосности, но отметил, что писать Лебедев все ж умеет. Правда, про жизнь бомжей Вася имел свое мнение. Лебедев их выставил обманутыми страдальцами, взгромоздив на давно немытые бошки с вшами и себореей терновые венцы мучеников за идею, а Вася считал их просто алкашами, променявшими нормальную жизнь на бутылку "чернил".
Вася вспомнил однокурсницу Зину, у которой не было сисек, и ножки были толстенькими и короткими. Надо было жениться на ней. Она работала в радиологии и частенько забегала посоветоваться. Мужа не имелось, так как найти его не было времени: Зина, как и Вася, засиживалась в отделении допозна. А у Васи жена есть, но спит она с журналистом Лебедевым, у которого, видать, до хрена свободного времени. Взглянуть бы на этого хлыща, небось кудри до плеч, маникюр и одеколон "Кельвин Кляйн".

Еду я тут как-то в "маршрутке", Ехать долго, народ от жары страдает, плавятся как свечки. Окна хоть и открыты, а все равно духота. Кто-то "кимарил по тихому", кто-то музыку в наушниках слушал... Скукота, в общем.

А тут на остановке два мента молоденьких в форме залазят. Уселись рядышком, шепчутся в полголоса о чём то... Пассажиры начали внимание проявлять к представителям власти, вроде даже как-то серьезнее все стали. Ноги подобрали, выпрямились, зевать перестали. Хоть какое-то оживление в автобусе. Да и мне самому интересно стало, о чем они там шепчутся. Сижу, уши развесил... Плевать на приличия, хочешь - не хочешь, а обрывки фраз всё равно до тебя долетают. Никуда не денешься, все-таки общественный транспорт...

Один другому рассказывает:
- Так вот, товарищ майор нам и говорит: - Найди понятых, сейчас будем обыск проводить... Ну, я значит по квартирам побежал, в двери звоню... Никто не открывает. Только на пятом этаже дверь открывается, и выходит деваха в одних трусиках...

- Да ладно! Что, прям без лифчика?

- Да, бля! Я сам охуел... Стою, не знаю что сказать. А у нее титьки - во-от такие...

- Присаживайтесь, товарищ Карнишин. Вы ведь - товарищ, я не ошибся?
Угу, ошибся он, как же. Встретили после работы, погрузили в машину, привезли, поставили "пред светлы очи". А он вопросы задает. Прохаживается по мягкому ковру, трубочку небольшую набивает. Просто карикатура какая-то.
- Что, не похож, да?- усмехнулся он бритым лицом.
- На кого?
- Александр Геннадьевич, давайте уж без всяких там... Как это - околичностей, да? Просто, как два старых партийных товарища... Или - вы свой партбилет? А?
Все знает, гад. Да я и не скрывал никогда, так что каждый мог узнать. Просто не у каждого такой персонал вышколенный, не у каждого дача такая, ковер и повадки - не у каждого.
- Мой партбилет дома.
- А мой - со мной,- он сунул руку в карман пиджака, достал красивый крокодиловый бумажник, а из него выпростал красную книжицу знакомого образца. Протянул мне.
- Зачем?
- Посмотрите, посмотрите.

Ну, посмотрел, повертел в руках. Фотография старая, но похож. Фамилия стандартная, птичья. Всяких Соловьевых и Скворцовых с Воробьевыми я в своей жизни повидал даже больше, чем Ивановых. Интересно, а страниц с партвзносами нет. Все-таки другая форма. Хоть и похоже очень на мой, образца семидесятых.
- Теперь, надеюсь, между нами, членами одной партии, секретов и умолчаний не будет? Ваш партбилет мы смотрели. Стаж ваш будет подтвержден, если вы беспокоитесь о партвзносах и участии в партийной работе. Вы удивлены? Чему?
- Понимаете, я не вступаю в разные там КПРФ и прочие "бэ".
- А кто вас туда толкает?
Он приостановился, чтобы зажечь трубку длинной спичкой. Посмотрел с некоторым удивлением на меня:
- Вы же член КПСС? Не выходили из партии? Идеалы помните? Устав читали? Так? И даже, как я слышал, были в номенклатуре?
Молчу. Чего говорить? Пусть издевается. Он в силе. У него охрана с оружием. У него молодежь во дворе, как мушкетеры во дворе своего капитана.
Теперь молчит он. Курит и молчит. И смотрит.

Станислав, тщетно пытаясь изобразить энтузиазм:
- Ребята, я нашел нам новую работу: снимемся в римейке скандально известного фильма "Прометей". Вот, знакомьтесь, наш продюсер.
Продюсер:
- Сразу хочу сообщить, что фильм у нас малобюджетный, поэтому сценарий до более вменяемого мы не переписывали и на нормальных актеров денег тоже не нашлось. Впрочем, первый как-то и без этого прокатил. Так что Станислав у нас будет пофигистом-капитаном с баяном...
Станислав:
- Я не умею играть на баяне!
Продюсер:
- Вот и замечательно! Будете просто растягивать его и складывать, исторгая максимально гнусные звуки. Джилл будет начальником экспедиции, плоскогрудой блондинкой, которая всех ненавидит и поэтому сексуально озабочена.

Джилл, недоуменно:
- Почему "поэтому"?
Продюсер:
- Потому что никому не дает и от этого страдает. Ты, Полина, будешь играть чокнутую тетку-ученого, которая мечтает найти древнюю цивилизацию, а ты, Роджер - ее любовника.
Полина: - Ура!!!
Роджер: - Бляяя....
Продюсер: - Тед, Винни, Фрэнк, Вениамин и Михалыч будут расходным материалом для кровавых сцен, а ты, Дэн, будешь играть крашеного андроида со слабоумной улыбкой.
Дэн: - Не буду.
Продюсер: - Почему?!
Дэн: - Знаю я вас, людей! У вас роботы до конца сюжета никогда не доживают, меня так один раз уже на@#али.
Продюсер (фальшивым голосом): - Ну что ты! На этот раз все будет иначе!

Среда, сегодня в нашей пивнухе будет малолюдно. Пивнуха как пивнуха, я в ней наливайка, хотя по документам это паб, а я бармен. Стою скучаю за стойкой, новенькая официантка натирает столовые приборы, мне хочется ее трахнуть. Выглядит она вполне замечательно и сексуально, хотя в транду ее вон кто-то пришел...

Заёбаный

О, знакомый тип, он как-то представлялся, но я забыл как его зовут. Подошел к стойке, присел, смотрит и лыбится. Он высокий и худощавый, заходит раза два в неделю после работы, выпить пива и немного поговорить.

-- Привет, ну наливай мне своего Пауланера! -- Здрасьте, да не вопрос, щас все будет.

Наливаю типу пива, его улыбчивость не спеша исчезает с лица, это значит сейчас он расскажет о том, как его все заебали на работе. Он работает сисадмином, вокруг него в той же фирме, трудятся люди, которые вообще не знают как пользоваться компом.

─ Мне сегодня наши бухгалтера мозг вынесли, - начал он уже знакомую мне историю - звонят, говорят не могут в 1Ску зайти, пароль не подходит.
─ Неужели? - я изображаю удивление.
- Ага, млять, эти овцы даже не могут догадаться раскладку поменять!

Пока он потягивает свое пиво я узнаю, что его сегодня заебали и другие отделы фирмы, директор тоже заебал и даже грузчики заебали, которые к компам доступа не имеют. Весь такой заебаный и усталый, заканчивая с первой дозой успокоительного, он просит повторить, я наливаю. Ему надоело ныть о своих коллегах и он переключается на литературу, говорит, что современные авторы фантасты его заебали своим творчеством, что не прочтет из нового ─ все говно, писать умели только Стругацкие, остальные так и не смогли достичь их уровня. Он заканчивает второй бокал, смотрит на часы и просит счет. Рассчитываю его, он оставляет мне на чай полтинник и напоминает, что я пиздатейший человек, быстро уходит. Забавный он малый, хоть и заебаный все время.

Эпиграф:
Никогда не верьте женщинам с сиськами. НИКОГДА!


Я плюхнулся в старое, местами облезлое кресло, а Аня уселась на подоконник и закурила. Из открытого окна веяло ночной прохладой и редкими звуками проезжающих машин. Еще в мелодию ночных городских звуков аккуратно вклинивался старенький довольно урчащий холодильник.
Аня затянулась так, как это делают в кино самые отвязные барышни, прищурилась и спросила:
- А почему ты считаешь, что девушки, которых изнасиловали, остаются травмированными на всю жизнь? Ты в "Латексе" писал про такую. Это настоящая история?
- Нет, придумал. А про травмированных... Ну да, приходилось на тренингах с такими сидеть. Печальное зрелище. А что? - я улыбнулся. - Тебя тоже насиловали?
- Да, - спокойно ответила она и затянулась еще раз, а я неловко отвел глаза.
- Извини, я не думал, что...
- Да ничего, нормально, я не парюсь, - Аня натянуто улыбнулась. - Я этого таксиста еще заставила резинку надеть, хех. Уже понимала, что никуда не деться, и хотела просто отделаться минимальными потерями. Говорю ему: "Надень резинку", а он мне: "Я чистый!", а я ему: "Думаешь, я чистая?". Он сразу стушевался, но натянул. Потом хотел выбросить где-то под Киевом, а я ему: "Ну будь человеком, до метро хотя бы довези". Довез.
Мне стало жутко не по себе. Аня рассказывала совершенно спокойно, но было видно, насколько противно ей было. Хотя рассказывала она с гордостью, с которой ветераны рассказывают о страшных вещах на войне. Самое обидное то, что я прекрасно понимал мудака-таксиста. Мы знакомы всего четыре дня, а я уже приехал к ней в Запорожье в гости, и хочу ее. И искренне надеюсь, что желание это хотя бы чуточку взаимное, так как последние три месяца я "сношался" исключительно с 3D-моделированием, и отказ для меня будет иметь плачевные последствия.
- Ань, - я решил плавно перевести тему, - вот ты такая милая, сексуальная. И умная. Вот у тебя было хоть раз желание помочь какому-нибудь ботану лишиться девственности? - Аня удивленно подняла брови и поправила широкие дужки очков. - Нет, ну почему ты удивляешься? Ну, пускай не физической девственности, а хотя бы моральной? Многие же на себя клеят бирки пожизненных неудачников и страдают всякой фигней вместо того, чтоб семьи строить и детей рожать. Нет, ты ничего не подумай, я не намекаю ни на что, просто у тебя такие данные простаивают! Знаешь, во многих фильмах голливудских подобная идея нашла достойное воплощение?

Начальник отдела кадров Бакиев, повернув Зинку к себе спиной, драл её в задницу. Хоть и был он от природы человеком довольно добрым, однако питал странную для нормального мужика тягу унизить женщину. Вставив ей, например, не в ту дырку. В остальное же время Бакиев смирно и трудолюбиво управлял на заводе анкетами соискателей, их трудовыми книжками и объявлениями в газету. С работой своей справлялся неплохо, поэтому руководство, само далеко не святое, закрывало глаза на служебные его сексуальные шалости. Но все конторские прекрасно знали, что происходит с девочками в отделе кадров. Особенно с вновь прибывшими. Зинка не была исключением, и традициям поэтому не сопротивлялась - надо так надо.

В процессе совокупления девушка обычно курила, роняя от толчков пепел на стол. За месяц работы она привыкла к каждодневной обеденной экзекуции, да и член Бакиева, анально присунутый, не особо мешал ей. "Видали и больше", - думала она, брезливо морщась, лишь когда Бакиев кончал. Парню своему, Зинка ничего не рассказывала, но не страдала по этому поводу ни малейшими муками совести, считая пять минут стояния раком обычным производственным делом и где-то даже необходимостью. Только просила не заливать ей рот, если уж дело доходило до орального секса. Впрочем, Бакиев был не любитель подобных изысков или просто стеснялся выставлять свой маленький позор так близко к чужим глазам.

Спустя год или два, мужчина привык к Зинке и стал вызывать её реже. Половое общение теперь часто заменялось гадливой улыбкой, выкрученным мимоходом соском или щипком за задницу, которая Бакиеву всё ещё нравилась. Подвернувшееся однако вскоре направление в ВУЗ, оплаченное руководством их комбината, было торжественно вручено Зинке, чтобы с глаз долой и из кабинета вон. На её место тут же приняли свежую сисястую дуру, на которую потенция Бакиева с интересом воспряла, а новоиспечённая студентка отправилась изучать премудрости разных наук.

Каждый камень булыжной мостовой улыбался мне своим, как оказалось незабытым узором. В голове вертелась песня Стинга - "Англичанин в Нью-йорке", а из груди мягким комом выпирала сладкая грусть. Я приближался к родному дому, в котором родился и вырос.
А мой неугомонный сынок, семенивший рядом, абсолютно не чувствовал... да он вообще ничего такого не чувствовал, его только и заботило - почему на четвертом уровне, монстров больше чем патронов?
Я решил как-то заинтересовать московского хлопчика ситуацией и перевести на лирический лад:
- Ты представляешь - сорок лет тому назад, я так же ходил по этой мостовой, покупал хлеб в том магазине и устраивал штабики на этих каштанах.
- Папа, а там, в твоем доме, тебя кто-то узнает?
- Это вряд ли. Старики поумирали, а молодые родились уже после меня. Вон, видишь урну? У нее треснутый бок с заклепками. Как ты думаешь, сколько эта урна еще тут простоит? Год, Два? Пять?
- Ну, я думаю - полгода, год и развалится...
- А вот и нет, самое грустное, что она, на вид старая и никудышняя, но, как показала практика - переживет всех нас. Когда я был гораздо младше тебя - эта урна уже тогда стояла тут в таком же отремонтированном виде, хотя в ржавых заклепках, тогда еще можно было опознать гайки...

- Ничего себе.
- Не то слово. Людям кажется, что жизнь вечна и они бы очень удивились узнав, что какая-то маленькая пуговка, которая еле держится на ниточке, переживет не одно поколение своих хозяев.
Вот например, мой дом построили сто с лишним лет тому назад, когда Львов еще принадлежал Австро-Венгрии. Так вот он помнит, наверное, восемь поколений своих жильцов, а может и больше и меня в том числе. Да что там помнит, даже квартирные двери и то с тех пор не поменялись.
- Такие старые? А почему жильцы их не заменят?
- А зачем? Представь себе - толстые дубовые двери высотой в три метра. Они не хуже современных металлических, ну ты сейчас сам увидишь. Глупо такие менять. Мало того, в них еще старые, австрийские замки. До сих пор работают сволочи и еще сто лет прослужат пока дом не снесут...
Закрываешь замок и стальные штыри расходятся вверх, вниз и в стороны, как в сейфе.

Васисуалий вышел из метро, вдохнул пахнущий сиренью утренний воздух, и пошел в толпе народа к бизнес-центру на углу. "Круто я устроился в Тубус, самую крупную компанию по продаже канцелярии в городе" -- подумал он, глядя на бьющую в глаза отражением Солнца стеклянную стену. "Первый рабочий день, надо себя проявить"... Он всю жизнь мечтал о работе в такой компании. Войдя в здание, нажал кнопку лифта. За дверями послушно загудело.
-- вы куда? -- сорвался с места молодой охранник.
-- на Кудыкину гору -- отшил его Васисуалий -- не твоё собачье дело, куда менеджер по продажам идет. Я Manаger, для тупых охранников перевожу: управленец это значит, это ты должен передо мной отчитываться, а не я перед тобой.
-- Пройдите, пожалуйста, на стойку регистрации, предъявите паспорт и назовите цель визита -- произнес вышколенный охранник, подавляя гуляющие по лицу желваки -- иначе нажму тревожную кнопку, в отделении поговорите...
Васисуалий понял, что парень не шутит, и подчеркнуто вальяжно выполнил требование.

Поднявшись на лифте на четвертый этаж, целиком занятый "Тубусом", он увидел на ресепшене секретаршу и, достав из объёмной спортивной сумки несколько пар грязных носков и трусов, бросил всё это девушке. Поймав её шокированно-вопросительный взгляд, сказал:
-- Стирать!
-- Чё?
-- Марш стирать!
Шокированная секретарша молчала.
-- Я сказал! В чём я завтра на переговоры пойду? От этого, сука, зависит ТВОЯ зарплата! Я тут самое главное дело в нашей фирме делаю, ПРОДАЮ, а все остальные -- его лицо покраснело -- обслуживающий персонал! Как уборщицы! Когда я уборщице велю унитаз помыть, она же не смотрит на меня такими глазами!
А девушка так и сидела с остекленевшим взором.
Васисуалий прошел на свое рабочее место, включил компьютер. Посидел минут пятнадцать. Спросил:

Сергей проснулся утром понедельника за пять минут до звонка будильника. Проснулся и решил. Надо что-то в этой жизни менять. Так дальше нельзя.
Во первых, он теперь будет Сергеем Николаевичем. Только так и никак по другому. Хватит. Пора заставить окружающих относиться к себе с уважением и должным почтением. Теперь никаких Сергей, Серёжа, Серёженька и тем более Серый. А что это за обращение?
- Эй, Серый! Лови пенделя!
Собственно Серый ещё не так унизительно, в вот пенделя словить, это уже чересчур. В моём то возрасте и словить пенделя...
Во вторых, нужно заставить коллектив прислушиваться к моему мнению. А то, какое бы важное решение не принималось моего мнения как будто то бы и нет. Словно я в воздух тихо пукнул и стою в сторонке наблюдаю - не заметил ли кто вдруг? Нет. Я конечно бывает что пукаю, но в основном действительно в той сторонке. Как-то неловко мне пердеть громко, как это делает Виктор. Виктор может прям в обеденный перерыв встать из-за стола на стул и предварительно сделав объявление "Товарищи! Я щас пёрну!", собственно пёрнуть.

Да так, что позавидует Белорусский тракторный завод. А девчонки носы жмурят и смеются, как будто он им букет альпийских фиалок подарил на восьмое марта.
В третьих, нужно всё таки уже решить вопрос с женской половиной коллектива. Сколько я уже тут нахожусь, а ни с кем из девчонок у меня так и не было. Не то что бы чего-то серьёзного, а в принципе, совсем ничего не было. Я конечно проявлял знаки внимания и даже однажды, одной, особо понравившейся, нарисовал и подарил открытку. Но тут, душевные порывы и рыцарей без доспехов видимо не жалуют. Меня, можно сказать, прилюдно унизили. Она попросила, что бы я вслух прочитал свою открытку. Мне то что? Я встал и прочитал. В ответ меня подняли не смех и забросали скомканными бумажками. Злой всё таки коллектив. Девчонки тут, все поголовно, предпочитают грубое обращение. Пищат, орут, но хлебом не корми, а подавай им какого нибудь грубого самца, который их будет с утра до ночи лупить.
В четвёртых, нужно поднять вопрос питания. Я конечно неприхотлив, но что это за комплексный обед состоящий из комплексов чьей то неполноценности.
В пятых нужно сделать что-то, что бы меня заметили. Нужно выделиться. Как в пятницу Женька. Женька, с гордым видом, демонстрировал свой новый BMW X5. Все поголовно, женская и мужская часть коллектива восхищались. А Лиза, так та вообще, пообещала что-то особенное ему, за то, что он даст ей прикоснуться к прекрасному. Новая иномарка мне конечно не скоро светит, хотя я давно уже присматривался к чёрному блестящему Mercedes CLK. Но я обязательно что нибудь придумаю.
С коллективом разобрались. Теперь дела домашние. Сколько можно жить с родителями? Мне уже всё таки не пять лет и держаться за мамину юбку бесконечно нельзя. Прямо сегодня скажу - "Мама. Я ухожу жить отдельно. Мне уже не пять лет". Она конечно поплачет, но поймёт повзрослевшего сына. Помахает мне вслед платочком и скажет напутственное - "Не забывай нас сын".

Дед Алексей умер весной. Как раз на Байкале начал гулять лед. Смерть эта стала для многих неожиданностью, как будто Дед Алексей был бессмертным. Наследник у усопшего был, и дом Алексея однозначно переходил сыну, но правда сын был каким-то начальником в Москве, и наследство это вряд ли было для сына чем-то б0льшим, нежели головняком с оформлением и перепродажей: чужие они люди были друг для друга. Духовно не сошлись.
Несколько дней во дворе захлебывалась воем Альма, алабай. Дед любил охоту, точнее, не мог не любить, и они вместе с сукой частенько уходили в лес. Их было не видно порой и по три, и по четыре дня, а потом они возвращались, и заполняли собою свою ячейку бытия. Поселок сразу изменился после смерти Алексея, словно вырвали зуб из ряда: третий дом от края опустел.
Альма ревела несколько дней. Пока обнаружили покойника, пока оформляли, пока хоронили, она сидела во дворе, не в состоянии сорваться с пятачка в несколько метров, куда позволяла добраться стальная цепь.
Потом сухая жизнь все-таки взяла свое измором - собаку надо было куда-то девать.
Калидонов (некто главный), тоже охотник со стажем, романтика которого давно была похоронена под гнетом хозяйственных вопросов в поселке, решил просто - собаку надо застрелить. Не многие стали с ним спорить (точнее никто), потому что все понимали, что сука Алексея - это ненужная никому головная боль.
- Я возьму ее себе. - Сказал я.
- Ты не понимаешь, дурак. - Сказал Калидонов. - Она с тобой не пойдет.
И посмотрев внимательнее на Альму, заключил:
- Надо ее стрелять.
Собака лежала на земле. Она уже устала плакать, в нее вселилась молчаливая печаль.
- Нет. - Уперся я. - Нельзя ее стрелять. Я ее забираю.
Калидонов внимательно посмотрел на меня, и сказал:
- Забирай. Но если не сдюжишь с ней, стрелять ее будешь сам.
Рваное весеннее небо низко и медленно двигалось за горизонт.
И я ответил:

Ехал я как-то летом поездом в плацкарном вагоне старого типа. Окна были открыты там где их можно было открыть. Ночь. Станция Варилка (уже должно быть смешно). Поезд очень долго стоял. Но. Пассажиры которые не спали, среди них оказался и я, получили незабываемые впечатления и наверное все вспоминают эту стоянку, но я решил ею поделиться.

Видимо станщия оказалось такой, где сортируют товарные вагоны. На стрелках были установлены репродукторы, из которых женщина-диспетчер вещала непонятные нам смертным слова. Теперь слушайте:

- 13-ый на 4-й путь с разворотом!!!

Через минуты 2 с грохотом проеезжает маневрированный тепловоз (в народе его называют почему-то мотовоз, на любом крупном вокзале он вытаскивает и затаскивает вагоны - ну вы поняли о чем речь).

- 13-ый в другую сторону!!!

через 2 минуты снова грохот этого тепловоза в обратную сторону.

- 13-ый, с разворотом!!!

тишина

-13-ый, ты куда поехал????? Щас по этому пути состав пропускаю!!! Ты что мне стрелку сломал???

тишина. через 20 секунд

У моей знакомой есть муж, он не умеет готовить.
То есть, вообще не умеет. Любые трансформации продуктов в блюда для него являются такой же загадкой, как происхождение жизни на Земле или пропажа носков в стиральной машине. Эта знакомая однажды уезжала в командировку на неделю, пыталась научить мужа, как делать яичницу с сосисками и картошку-пюре, написала ему инструкцию на двух страницах, даже нарисовала комикс. Когда вернулась, оказалось, что он всю неделю питался куском сыра, рыбными консервами и пивом. Даже пельмени в морозилке оказались нетронутыми, муж сказал - он не мог их есть, они были сырые.
И вообще, сказал он, стряпня - не мужское дело. Откуда ему, мастеру по ремонту сотовых телефонов в третьем поколении, знать, как правильно подвергать пельмень термической обработке? Откуда человек, не отягощенный энциклопедическими знаниями, может знать, как пожарить яичницу? Однажды утром, в четверг, ему захотелось гречневой каши. Даже у мастеров по ремонту сотовых телефонов случается порою такое желание. Он открыл шкафчик на кухне, там было восемьдесят четыре пакета с разными крупами, из какой именно крупы следует варить гречневую кашу, он не имел ни малейшего представления. Пришлось закрыть шкафчик и давиться бутербродом с майонезом и колбасой.

Дело было во времена моей юности или молодости. Я сейчас даже как-то затрудняюсь с определениями. Когда тебе под сороковник, двадцать два - это какой период?

Но суть не в этом. Хрен с ними с определениями.

У моего друга намечалась свадьба. Причём не когда-нибудь, а уже завтра. И тут меня посетила мысль. Пиджака-то у меня нет. А я промежду прочим не какой-то сраный гость, а непосредственный свидетель этого события. Впрочем, помимо пиджака у меня не оказалось и прочих атрибутов, соответствующих этой завуалированной под громкое событие, пьянке. Как-то не бывал я на свадьбах.

Звоню своему другому другу Серёге и говорю.

- Поехали со мной на рынок, костюм выбирать. Мне завтра свидетельницу ебать, а я без галстука.

Серёга, хоть и не планировал заниматься соитием со свидетельницей, но тоже зануждался, как минимум в галстуке.

В те времена бутиков и прочих торговых молов не было, а большевичка доверия не внушала. Единственным проверенным местом был Чиркизон. Естественно, первым делом, мы успели нажраться до состояния жопинга. Именно в таком состоянии нас встретили и окружили плотным кольцом группа цыганок. Далее полагающиеся песни про позолоти и прочую хуйню. Я как человек с железными яйцами и зашитыми карманами на все эти приблуды не введусь, но слушаю всегда с интересом.

Закончив свои предсказания и поняв, что от меня хуй чё получишь, они выбросили свой последний козырь.

- Дай сколько не жалко. Я тебе очень важную вещь скажу.

Не жалко мне было по нынешним временам рублей пятьдесят, что я собственно и пожертвовал.

Слушайте, я всерьез ненавижу трамвай номер 1. Я не знаю более вредной колымаги, это ископаемое на колесах все время появляется не вовремя. Но я к нему еще вернусь позже, потому что вообще-то этот рассказ о русской кухне.
Моя любимая попросила меня написать рассказ о русской кухне. Она листала мои блоги и обнаружила у меня ужасные литературные лакуны, у меня нет ни одного рассказа про пельмени. Вообще ни одного! Зощенко в моем возрасте уже написал о пельменях пару фельетонов, у Гоголя галушки - одни из главных персонажей в "Вечерах на хуторе". У Булгакова тоже был масштабный замысел гениального романа про пельмени, но он остался в черновиках - помешала работа над "Белой гвардией". На творчество Лермонтова пельмени наложили неизгладимый отпечаток. Этот отпечаток, очень четкий, можно найти на четвертой странице рукописи "Мцыри", куда поэт уронил с вилки пельмень, перечитывая рукопись за ужином. Даже у Пушкина в его "Евгении Онегине" были строки про дядю, который был самых честных правил:
...Когда не в шутку занемог,
Он всех пельмени есть заставил,
И все их ели, видит Бог!..

Но все это не пропустила цензура, и пришлось пельмени заменить на какие-то вялые, невразумительные строчки. Любой школьник подтвердит вам, что эта строфа самая непонятная из всей дюжины, что он прочитал.
Так вот, моя любимая сказала:
- А где твои рассказы о пельменях? Я не требую поэму, оду, или, скажем, роман. Но рассказ-то написать надо? Хотя бы просто отдать дань традициям русской литературы.
Вот я и пишу.
У нас в городе есть пельменная, я вам не скажу, какая. Там делают пельмени с чем хочешь, даже с рыбой и грибами. Мы пришли туда, заказали пару порций пельменей и немного
вареников. На моей любимой была розовая футболка, а на носу у нее появлялась весенняя смена веснушек. Она их не любит, ей кажется, нет ничего милого в пятнышках на коже, но мне нравится ужасно. Я гадкий человек. Пятнышки на коже, с моей точки зрения, выглядят чертовски привлекательными. Она с ними такая юная и прекрасная, будто саму Весну одели в розовую футболку.
Она сейчас пишет диплом, скоро у нее защита. Она очень волнуется, защита диплома - штука ответственная. Сам текст диплома она напишет без проблем, главный вопрос, который надо решить - можно ли пойти на защиту в новом розовом платье с вырезом на спине, или одеться менее вызывающе? Для докторской диссертации платье было бы в самый раз, но насчет защиты диплома есть определенные сомнения.