26 июня 2012 года в 20:01
К слову сказать, закона нет, чтобы все были богаты, и бедняков, кстати, тоже не сеют. Сам человек пробивает себе дорогу. А дорога бывает извилистой и ухабистой.
Молдавская семья из восьми человек, муж с женой и шестеро детей, останавливаются возле заколоченного домика. Они уже прошли всю деревню и увидели более или менее опрятную хатку - открывай дверь да живи!
Глава семьи смотрит на соседний дом, где лает собака. Смуглый, чернявый - ему лет сорок, жена истощена и, кажется, выглядит старше мужа. Дети - мал мала меньше.
- Есть кто? - кричит он во двор.
- Чего, милок? - выходит старушка.
- В дом, что напротив, вселиться пустите?
- А чего нет - вселяйтесь. Ничейный он. Жил здесь в прошлом году Степан. Ремонт сделал - к слову, к рукам прибрал. Но от чертовщины сбежал. В доме этом цыгане жили. Сами его построили - решили стать оседлыми, да только жить с соседями мирно не хотели - воровали, хулиганили, шумели, могли собак отравить. Вот люди тогда собрались всем скопом и сказали: "Уезжайте, а то биты будете". Цыганская семья без поддержки табора решила на рожон не лезть и съехала, а нам всем сказала, что в их доме никто из чужаков русских жить не сможет, - повторяет старушка известную всему селу историю. - Проклятый дом - в этом убедились все - быстро избавляется от русского человека. А вас, смотрю, примет. Даже если говорите вы по-русски, а чужаками будете.
Глава семьи чешет загривок, сомневается.
- Жену свою и ребятишек любишь? - спрашивает старушка между прочим.
- Знамо, люблю...
- Не врёшь?
- А что врать, если я с ними до сих пор по миру блуждаю. Вон, сотни километров прошёл и проехал, не сбежал... - как-то неуверенно отвечает глава семейства.
- Верно, милок, верно. Чего стоишь тогда, иди во двор, открывай дверь. Степан с собой из домашней утвари ничего не забрал. А наши, деревенские, - не тронули, ибо боятся входить в дом.
- Как зовут-то тебя?
- Стефан меня зовут.
- А маму как зовут? - обращается старушка к женщине, окружённой детьми.
- Мария, - отвечает за жену Стефан. - За детей не спрашивайте - сам путаюсь с их именами, - и открывает калитку, идёт в дом. За ним семенит всё семейство.
Нет смысла справляться, как они жили, так как местные жители деревни посматривали на многодетное семейство с опаской, сравнивали с цыганами - и для этого имелись все основания. Ибо отец семейства частенько вместо хлеба угощал детей оплеухами да затрещинами, и во дворе их частенько стоял крик и плач. Дети были вечно голодные и грязные, на людей смотрели исподлобья и воровали все подряд в садах да в огородах людских. Сердобольные люди жалели детей, но открыто это делать боялись, - это еще больше сердило Стефана, поэтому прятали угощения где-нибудь в траве или сене, а дети находили поклажу, радовались.
Правда, воровать не прекращали.