- Вот, смотри - тяжелый глянцевый журнал упал мне на живот, я подскочил от неожиданности. Светлана не обратила внимания, и победным жестом протянула разворот толстенного каталога. Я с трудом сфокусировал зрение и мучительно взвыл.
- Еще месяц! Это 30 календарных дней почти, и чертова уйма часов и минут моих мучений...я ничего не понимаю в этом, я писатель, а не модельер!
- Ну, глаза же у тебя есть. И подобие вкуса тоже - не вомутимо продолжала она.
- Лиза мне с утра проходу не дает "Папа, хочу вот это, вот то, и те десять платьев тоже миленькие". Мне в туалет ходить страшно, вы на меня там охотитесь. Доведете меня -переселюсь на чердак ! - я ругался и ворчал, но выглядело это скорее комично, разозлиться я не мог, хоть борьба поколений за свадебный наряд дочери приобретала черты маленького такого домашнего апокалипсиса.
- Бедненький, а постель тебе будет согревать Лизины мягкие игрушки, а не жена - красавица... - она картинно задрала подбородок, став похожей на породистую выставочную кошку. Кокетливо властный взгляд, точеные черты лица, губы застыли в полуулыбке, игриво зачесанные на бок волосы.

"Она останется такой всегда. Даже если мир будет свергнут в небытие, и ядерные грибы будут расти за окном - они будут лишь отблеском в ее волосах" - мелькнула мысль под влиянием момента.
- Ты же знаешь, что я женился на тебе не из-за чувства юмора - съязвил я. Получив легкий подзатыльник, я уже растворялся в ее поцелуе.

Я курил, смакуя стойкий кофейный привкус, наслаждаясь последними секундами покоя на сегодня. Хлопнула входная дверь, затем дверцы машины.
- Девочки, откладываем цветные картинки и наслаждаемся поездкой, двери закрываются...- Две пары глаз, зеленые и голубые, пронзили меня сквозь зеркало заднего вида. Лиза с первого класса ненавидела, когда с ней говорили как с ребенком, даже в шутку. А когда злилась, была похоже на "свирепого" мультяшного грызуна или белку, даже сейчас, спустя годы, что- то такое осталось в ее личике.
Мотор взревел, и я лихо стартанул - легкая месть дамам моего сердца.

Есть у меня на одном телепроекте генпродюссер - шикарная женщина лет пятидесяти, но выглядит на 39.
Очень небедная девушка...за спиной все зовут ее Горгоной, за кроткий нрав наверное...
Но есть у нее одна странность - это ее мобильный телефон, он неприличен даже для старушки-пенсионерки...и это притом, что ноутбуки у Горгоны не дешевле трех "штук" и меняет она их сразу, как только Стив Джобс поманит ее новой моделькой.
Поначалу ей говорили:
-Выбросьте уже эту допотопную рухлядь, в нем даже дисплей черно-белый.
На что Мадам каменела, серела лицом и шипела в ответ:
- Я плачу Вам не за то чтоб Вы давали мне советы по сотовой связи! А что еще Вас во мне не устраивает!!!?
На ее дни рождения, вся компания несколько раз скидывалась на дорогущие телефоны. Мадам сухо благодарила...и продолжала ходить со своим стареньким. И так уже десять лет!

А два месяца назад во время совещания, все с ужасом заметили что задняя крышка у ее телефона отходит и перемотана скотчем ПРЯМО ПО ЭКРАНУ...С тех пор уже никто даже и не намекал Горгоне о новинках телефоностроения... В кулуарах бродили шутки типа: "у нее в телефоне яйцо, а в яйце смерть..."
А что тут скажешь, если человека повсюду возит личный водитель - глупо его учить жизни и обсуждать его перевязанный скотчем телефон.
Но я все же рискнул...
Поехал на Савеловский рынок, два часа мучил удивленных торговцев, но нашел то, что искал.
На следующий день, пока никого не было, я заглянул к нашей мадам в кабинет и сказал:

Не так давно в сети появился новый мем. За короткое время ролик набрал популярность и дал простор для народного творчества!

Ходок пришел в село днем. Машка как раз бежала с поганым веником за еврейским беспилотником - глядит, по дороге, от Асташкинского леса, мужик идет. В лаптях и с мешком большим. Машка посмотрела, беспилотнику кулаком погрозила - и в деревню бежать, к сельсовету. А там и председатель Мироныч и завхоз Петренко и даже главный агроном Георгадзе- вся наша сельская партийная ячейка. Как раз виды на урожай обсуждают.

Новость о Ходоке тут же облетела всю деревню. Ну и я, конечно, ноги в руки - и к сельсовету. Пока Ходок по нашей главной улице шел - почитай, полдеревни у сельсовета и собралось. Стоят молча, на Ходока смотрют.

Ходок подошел к сельсовету, мужиков оглядел, и говорит, вроде и как всем, но сам на Мироныча смотрит, потому как признал, кто тут есть у нас главный:

- Здорово, православные! Слава КПСС!

- КПСС слава! Ну, здорово, коль не шутишь! - Мироныч отвечает. - Кто будешь? Куда идешь?

- Ходок я.

- Да уж видим, что не спецназ украинский!

Тут надо сказать, что уж очень в прошлом году украинский спецназ озоровал в наших местах. Лютовал просто. Но когда он у вдовы Алексеевой кабанчика увел - терпение у мужиков лопнуло. Собрались с кольями, с лопатками саперными, с винтовками М-16 - их целую подводу Витька-контрактник привез, когда с обороны Севастополя вернулся - и пошли со спецназом разбираться. Разобрались так, что до сих пор спецназ сидит в схроне своем, что у Гадюжьей балки, и носу не кажет. Только по ночам выходит - по нужде. Бабы наши отходчивые, молоко ему иногда носят, хлеб, сало опять же. Оставляют у схрона. Спецназ все съедает, даже веревочки от сала.

Еще надо сказать, что под горячую руку и завхозу Петренко нос разбили, но потом всей деревней извинились, и литром казенной водки проставились. Что правильно. Потому что дружба народов - святое, как товарищ-отец Никандр, секретарь нашей парторганизации, объяснил.

- "Меня учить, всё равно, что в жопу засучить. Понемногу доставать, так может, и начну понимать!" - вот в этом тексте весь Семён Рудаков. Сам себе голова, хозяин, авторитет и начальство. Не сказать, что бирюк, псих-одиночка, злыдень или кулак какой. Напротив. Нормальный человек. Не злой, не жадный. Страждущему нальёт. Голоднего накормит. Последнюю рубаху? Да забирайте коли надо, в наших краях телогрейка на голое тело никого не удивит. Просто человек живёт персональным умом, справедливо полагая, что коли своего нет, так на чужом в коммунизм не уедешь.

Семён вдов, отсюда плюсы и минусы. Минусы в том, что всё приходится делать самому. Постирнуться ли, стряпню затеять, убраться по дому. А плюсы? Да дохрена! Когти на ногах стричь никто не заставляет? Трусы кажную неделю менять не надо? Опять же своим бабкам сам хозяин, никакой тебе отчетности. А коли и потратишься с получки на водочку сладкую, так за дебеторку никто не предъявляет.

В доме у Семёна всё ровно. Каждая вещь имеет своё место. Чисто, убрано, заштопано и поглажено. А то! Когда никто не зундит над ухом, оно само получается, без педагогических вливаний.
Пробовал как-то Семён завести бабу, ан не вышло. Тут же начались проблемы. Носки, которые всегда стояли под телевизором, странным образом оказывались в комоде. Утюг с музыкального центра перебегал на гладильную доску. В тот раз Семёна хватило на неделю, а более уже и не затевал. От принципа "Не жили богато, не хер начинать".
То была присказка, а вот теперь и саму сказку пожалуйте:::

На дворе поздняя осень, с вечера ещё подтаивает, но по утрам хоть без песка на двор не выходи. Склизко, пакостно, мерзко.
Новенькая Приора, подарок обосновавшихся в городе сыновей, давно выпрашивает зимнюю резину. С шипами, как положено. А ну как на некованой подсклизнёшься, да в "Мицубиси" или того хуже в "Паджеру". Однозначно в шиномонтаж!
Конечно, Семён мог и сам перебортовать колёса, но кому оно надо? Семь сотен не велики деньги, зато в грязи не мудохаться.

Прошлым летом решила я съездить на родину. В Украину. И предложила составить мне компанию моей лучшей подруге, Одиль. Она - парижанка, уже несколько лет на пенсии, так что свободного времени - море, путешествия - хобби, объездила полмира, если не больше, но в Украине бывать не приходилось. Предложение было принято с восторгом, билеты на самолет заказаны тут же.

Одиль - очень компанейская, открытая, находящая общий язык сходу и абсолютно со всеми, от попрошаек в парижском метро до людей из высшего общества, имена которых часто мелькают во французской прессе. Наверняка это умение - результат многолетней работы психологом. Человек она - далеко не бедный, но в ней нет никакого снобизма и разглядывания окружающих свысока.

Поселились мы у моей родни в двухкомнатной квартире в "хрущевке". Каждый день проходил по обычному сценарию. Если у себя в Париже Одиль не ложится спать раньше 4-5-ти утра, а встает около часа дня, то тут распорядок дня был совсем иным: подъем - в 7, душ, завтрак, фотоаппарат и сигареты - в сумку, и - вперед!

Через 2 дня после приезда она впервые ввела в легкий ступор курящих под подъездом мужиков звонким:
- Привьет! Погодка сегодня - прельесть, n'est pas?
А еще через неделю впервые за всю историю существования "хрущевки" дядя Коля с первого этажа впервые был замечен трезвым...

Весь день провожу экскурсии (благо, историю Украины и родного города знаю отлично), Одиль не перестает фотографировать, расспрашивать, проводить аналогии... Вечером я падаю без сил, а она перегоняет фото с цифровика на комп и на флэшку, дабы назавтра опять наснимать кучу интересностей. Самые обычные вещи и рутинные события для нее в диковинку, разница менталитетов не перестает ее удивлять.

- Мариш, а ты майские как провела?
Дома просидела? Ну это ты зря. Погода - вон какая хорошая была!
А мы с Киреевыми и Алкой с ее хахалем - ничего, кстати, мужик оказался, ездили на природу. Мой взял с работы микроавтобус с водителем, чтобы и ребятам по-человечески можно было посидеть - не с минералкой, и рванули.
Детей взяли - Таньку нашу, Киреевы - своих двоих малых, Алка - Даньку своего от первого мужа.
Место нашли - отличное!
За Броварами, кстати.
Лес, ну как лес - лесопарк вообще-то, окультуренный такой. Столы деревянные с лавками и пеньками, над ними - деревянные крыши на случай дождя. Типа - домик. Только без окон и дверей. Есть и отдельно пеньки стоят - для двоих-троих.
Но главное - озеро.
Во-первых - большое. Во-вторых - чистое. В третьих - водичка-то хоть еще и прохладная, но окунуться уже можно. Мужики наши так вообще купались. Ну а мы по колено заходили - все равно классно!
Слушай, что я тебе сейчас расскажу!

Лежим мы на травке в тенечке сыто-пьяно, дети с Алкой в воде плещутся. Как в том старом фильме - лепота!
Вдруг я краем глаза увидела, что мимо нас кто-то проходит. Приподнялась на локтях посмотреть.
И оказалось, не зря. Посмотреть было на что.


Двое - он и она.
Время-то уже послеобеденное, народу до хренища, свободное место найти не так-то просто.
Покрутилась эта парочка - даже отдельные пеньки все заняты, а потом она ему и говорит - А давай прямо здесь сядем!
И показывает на бетонные блоки, которыми берег вроде как огорожен. Мужик смотрит - вариантов-то нет, и отвечает ей - Ну, давай!
Он - в возрасте, в очках, солидный. Но подтянутый, поджарый даже. Лысый, правда, как Гоша Куценко.
Алка сразу сказала - на преподавателя похож. Хахаль ее поддакнул, - Ага, вылитый доцент.
Но не в нем, конечно, дело. Хотя мужик, что и говорить, интересный.
А с ним, представляешь, девчонка.
Да-да, девчонка! Не женщина, и даже не девушка. Настоящая девчонка - худенькая, стройная. И очень миловидная.

Первоклассница Валя шла в школу по пыльной дороге и душа ее пела.
Вчера она стала совсем взрослой, ведь родители посвятили девчушку в настоящую всамделишнюю тайну, да такую, что аж голова кружилась...
И не только посвятили, но даже вручили ножницы и доверили быть главной хозяйкой тайны.
Как же хочется поделиться с подружками, хотя бы с одной, самой близкой. Но нельзя.
Это такая тайна, от которой больше веет смертью, чем геройством...

Еще вчера Валин папа, как всегда раз в неделю сел за письменный стол, включил лампу и разложил перед собой накопившуюся кипу газет. Взял ножницы и стал аккуратно вырезать большие и маленькие портреты товарища Сталина.
Валя не спрашивала, зачем это нужно, потому что и так давно это знала, но ей вдруг в голову пришел простой и логичный вопрос:
- Папа, а куда ты потом деваешь все эти портреты?

Родители переглянулись, поговорили друг с другом одними глазами и отец ответил:
- Доча, скажу тебе, только по секрету - эти портреты мы собираем, а потом раз в месяц все до одного сдаем в милицию...
- Понятно, я так и думала. Завтра Зинке расскажу, вдруг ее мама не знает куда сдавать.

Родители опять посовещались взглядами и отец сказал:
- Доча, ты уже совсем взрослая, скоро будешь настоящей пионеркой, так что тебе уже можно доверить серьезное дело. Садись вместо меня и аккуратненько вырезай каждый портретик. Самое главное - не спеши. Перепроверяй все газеты, не дай Бог пропустить. Теперь от тебя зависит вся наша семья.
И вот что ты должна твердо запомнить - никогда и ни с кем не разговаривай об этом. Никогда и ни с кем. Даже с Зинкой. Поняла?
- Да, папа.

-Ты звал меня, отец?
-Да. Мне надо сообщить тебе важную вещь, пока еще не поздно. Мы всегда с тобой плохо ладили, не как обычные сын с отцом, а сейчас, когда я одной ногой в могиле, ты только и ждешь моей скорейшей кончины ...
-Но, отец ...
-Молчи! Я все прекрасно понимаю, ты ждешь моей смерти, хочешь приблизить тот момент, когда все мое состояние перейдет к тебе.
-У тебя старческий маразм! Ты перестал видеть в людях душу! Ты думаешь, что все кругом решают твои деньги! Опомнись, это не так!
-Андрей, я не для этого тебя сюда позвал!
-Ах да, я помню, ты хотел сообщить какую-то важную вещь, видимо даже очень важную, раз уж решился на разговор со мной.
-Я должен сказать тебе, что мои деньги ты так просто не получишь! Завтра мой адвокат зачитает завещание, и я хочу дать тебе фору, возможность выиграть у других.
-Какую еще фору, отец, о чем ты говоришь? Наш разговор - пустая трата времени, я наверно лучше пойду.

-Нет, постой! Я говорю серьезно, завтра мой адвокат зачитает завещание, в котором говорится, что все мое состояние перейдет к человеку, от рук которого я умру!
-Ты хочешь сказать, что завещаешь все свои деньги своему убийце?
-Ты все правильно понял, сынок.
-Нет, ну ты точно псих, на всю голову отмороженный!
-Это моя последняя воля, Андрей!
-Так значит ты рассказал мне все это, чтобы у меня было больше шансов заполучить наследство?
-Все правильно, именно для этого!
-Да ты просто хочешь, чтобы меня упекли за решетку!
-В завещании также указывается, что мой убийца не будет осужден и останется на воле с кучей денег!
-Да откуда мне вообще знать, что ты не врешь и это не бредни умолешонного старика, который даже в туалет самостоятельно сходить не может!
-Сегодня я тебе это доказать никак не могу, я могу дать лишь слово, что, прикончив меня прямо сейчас, завтра ты будешь сказочно богат, а не сделав этого, через сутки у тебя появится масса конкурентов, которые с радостью напичкают мой тело свинцом.
-Да ты больной!
-Конечно! Был бы я здоровый, лежал бы я разве на этой чертовой кровати? А умом я пока еще не тронулся, сынок.

Прошлым летом было дело. Сняли мы с мужем дачу в поселке Кратово на отпуск. К даче бесплатно прилагалась кошка Фрося - идеальное кошачье существо: пушистое, красивое, ласковое и самостоятельное. Хозяйка пояснила, что Фрося считает дачу родным домом и регулярно сбегает туда, если попытаться забрать ее в город. Так что нам оставили мешок кошачьей еды и строгий наказ позвонить хозяйке, если Фрося пропадет из видимости больше чем на два дня.
В один дождливый темный вечер, наблюдая, как Фрося пристально разглядывает что-то в углу веранды (нам невидимое, но кошки-то особенные существа), разговорились мы с мужем о домовых и прочей деревенской нечисти. Так хорошо разговорились, что я всю ночь глаз не сомкнула, а посещение "удобств во дворе" под утро состоялось в сопровождении мужа: одной было до слез страшно.
А утром - началось. С трюмо на той самой веранде исчезла одна моя серьга: я каждый вечер складывала украшения в блюдце на трюмо и точно помнила, что вчера обе серьги были на месте. Из комнаты окликнул муж: не брала ли я пятьсот рублей со стула у кровати. Он их с вечера специально положил, чтобы на заправку съездить.

Целых две недели из дома пропадали самые неожиданные вещи. Я недосчиталась бус, флешки и начатого вязания, муж - наушников и майки. Нечисть обнаглела вконец: пропалало то, что всегда клали на одно и то же видное место. А Фрося продолжала в упор разглядывать темный угол веранды, чем страшно нас нервировала. Регулярное чтение крипипасты с ноута только подливало масла в огонь.
И вот - отъезд. Пьем чай с хозяйкой, она приглашает приезжать еще, муж со смехом рассказывает про домового... и хозяйка, всплеснув руками, кричит: "не сказала же я вам!" - и бежит в сторону тех самых удобств во дворе. Там с обратной стороны - кладовочка, где хранится садовый инструмент и всякие старые тряпки.
На полу кладовки мы обнаружили целую сокровищницу. Бумажные купюры - помятые, но целые. Резиночки для волос, в которых я опознала только одну свою. Шишки, маленькие луковицы, рваная бумага, тряпки, среди которых и майка мужа, наушники, бусы, пропавшие серьга и флешка. Вязание тоже нашлось, хотя было уже непригодно к продолжению. Из неопознанных вещей почему-то особенно запомнился резиновый пупс.

Похотливая весна располагает к подвигам на фронте отношений полов. Дело было в школе, выпускной одиннадцатый класс. Класс у нас был небольшой, двадцать человек, из них шесть пацанов, тринадцать девчонок и один лох. Неформальный лидер класса Вован, слыл девственником. Пацаны это знали, но молчали, негоже авторитету говорить о его упущениях. Просто Вова как-то имел неосторожность, под пиво рассказать о своих неудачах. Остальным с этим свезло, вылазка, которая состоялась прошлым летом, увенчались успехом, хотя кто-то может и пиздел. Вован с нами на вылазку не поехал, у него был свой круг общения вне класса.

Суть вылазок была в том, чтобы расстаться с девственностью и выйти в мир взрослых людей состоявшимися в этом плане мужиками. Я и четыре моих одноклассника, уговорили сверстниц поехать с нами на природу, с ночёвкой. Взяли палатки, пиво, закусь к пиву, мясо и другую нужную для вылазки хрень. Согласившиеся сверстницы были из другой школы, познакомились с ними когда-то в парке и далее практиковали совместное употребление пива. Дюжим умом и моралью сверстницы не обладали и это нас всех сблизило. Мы не хотели загоняться по поводу того куда поступать, не хотели париться по поводу учебы, было лето, мы хотели пива и вкуса взрослой жизни. Девочки были из разряда: "ничо так", были одухотворены окончанием школы и приверженками веселой и беззаботной жизни.

Итак. Далеко за городом, там где вялотекущую реку окружал смешанный лес мы разбили свой лагерь. Установили палатки, мангал, добыли дерева для углей и вели ненавязчивые беседы. Вкушали заветное пиво в предвкушении шашлыка. В положительные особенности пива будет сказано: оно умеет сближать противоположные полы, души раскрывается для чувств, слова приобретают легкость и порой льются из тебя бесконечным словесным поносом, а все слушают и понимающе кивают. Девушки становятся еще более красивыми и желанными.
Пары сформировались сами собой, это стало совсем явно и понятно, когда все было приготовлено к трапезе, все взаимосимпатизируюшие друг другу особи сели рядышком за стол. Хотя какой это нафиг стол, тупо скатерть на земле. Когда все были пресыщены яствами и пивом, каждый выбрал себе занятие по душе. Тут гармония поселилась в наших душах, все шло по намеченному пути; солнце уважая нашу надежду светило ярко и интенсивно. Если бы солнце было пацаном мы бы и ему начислили пиво и дали отведать шашлыка. Васек с Олькой долбились в десна в кустах; Ромыч с Иркой сидели у палатки, он ей что-то шептал на ухо и гладил по загорелой коленке; Ваня со Светкой играли в бадминтон, интеллигенция бля; Санек и Машка были вне поле зрения и хрен его знает чем занимались, эту тайну хранят деревья, которые спрятали их от посторонних взглядов. Я с Ленкой купались в речке, я взял ее на руки, она обняла меня и мы тоже начали сосаться. Я поглаживал ее спину, потом не спеша, опуская руки ниже, и уже жамкал ее упругую задницу. Слава были не нужны, когда похоть охватывает нутро, слова могут все испортить. В жопу слова, мы выбрали альковное наслаждение. Таким макаром, день близился к концу, мы продолжали веселиться и пить пиво.

Дом.
Три утра. Глаза слипаются, чертовски хочется спать, но, как говорится, труба зовет.
Проверяю, неторопясь, оборудование и снаряжение. Металлодетектор, прозванный "Асей". Запасная катушка. Лопатка саперная, лопата штыковая и совковая. Кисти малярные штук двадцать. Фляжка с водкой, фляга с водой. Сигареты, консервы разные, спальник. Сапоги резиновые и плащ-палатка.
- Палатку возьми - подсказывает Санек, копошащийся рядом в вещах
- Ага - отзываюсь я и укладываю в "Патруль" брезентовую сумку

Трасса.
Шумит теплый ветер. Солнце еще далеко за горизонтом.
"Патруль" легко несется вперед. Сашка колдует над навигатором, я же, лениво развалившись на сиденье, правлю машиной.
- Поворот лево, двести - бурчит Санек
Я скидываю скорость и двигаюсь накатом.

Левый поворот, машина скатывается в кювет.
На нас мало обращают внимание гаишники - машина почти вся в наклейках ралли-рейдов, трофи и прочих внедорожных мероприятий. Ясно с первого взгляда, что два парня на "заряженном" "Патруле" несутся в калмыцкую степь за порцией адреналинчика. Это нам на руку.
"Патруль" резво несется по степи, из-под колес выскакивают птицы, ящерки и прочая живность.
- Здесь - кричит, перекрывая рев двигателя Санек
"Патруль" замирает среди трех холмов.
Я закуриваю и смотрю на холмы.
Идеальная позиция для огневого рубежа. Впереди на десяток километров просматривается степь. Рогатка дорог впереди и солевое озеро сзади.
- Точно тут?
- Ну да - Санек выпрыгивает из машины и потягивается до хруста
- Ну что, Санек, тачку окапывать будем? - Этого совсем не хочется, но безопасность, прежде всего
- Надо бы

Он привлек мое внимание на перекрестке у "Ленты". Отсутствующий взгляд, не по-детски, серьезных и уставших от жизни глаз.
Мимо него равнодушно текла толпа людей, готовящихся к празднику. Полные сумки снеди, дорогих бутылок и подарков.
А он сидел один.
Я включил левый поворотник и, развернувшись, остановился рядом с остановкой. На скамейке, которой он сидел.
Я приблизился и сел рядом.
- Привет
Он посмотрел на меня и, шмыгнув носом, простужено спросил:
- Чё надо, дядя?
- Хрен знает, племяш - признался я - В пробке полчаса за тобой наблюдаю.
- Педик, что ли? - он настороженно покосился на меня
- Да нет - я достал сигареты и протянул ему открытую пачку - Жена, сын. Все как положено.
Он аккуратно выудил сигарету грязными пальцами и закурил.

- Палыч - уважительно обозвал он "Парламент" - Неплохо, видать, живешь.
- Не жалуюсь - я выдохнул дым - Есть хочешь?
- Кто ж не хочет - он улыбнулся
- Двинули - скомандовал я и направился к "Форду"

***

"Форд" сыто заурчав двигателем, помчался по проспекту к "Сабвэю".
- Николай, можно Коля - я протянул ладонь
Он вытер свою руку о куртку и пожал мне руку:
- Михаил Сергеевич - представился он - Можно Мишка.
Я усмехнулся
- Чего ржешь? - он насторожился
-Просто президент такой был, Михаил Сергеевич - я рассмеялся - Кстати, у тебя случайно фамилия не Горбачев?
- Нет, Савенков - он насупился
- Ладно - махнул рукой - Проехали. Ты, Мишань, не принимай близко к сердцу.
Минут пять мы ехали молча. Потом Мишка завозился на сидении и выдал:
- Да, Колёк, а тачка у тебя говно
- Так не моя - пояснил я - В прокат взял.
- Значит, у проката говно, а не машина.
- А какая же по твоему должна быть машина?
- Инфинити - он задумчиво почесал затылок - На крайняк Лексус.
Он затих, глядя в окно, где за стеклом мелькали огни города и сновали нарядные люди.

Заспорил как-то Анатолий со своими друзьями на ящик пива, что запросто, хохмы ради, проведёт в одиночестве ночку в местном морге. Дружки сильно засомневались и пари заключили.
И лишь потёмки набросились на город, четвёрка приятелей подошла к дверям морга. Дверь была прихвачена примитивным замком и отомкнуть его гвоздём для способных ребят оказалось делом пустяковым. Прошли в усыпальницу, осветили фонариком стеллажи и обе стороны, и, убедившись, что коротать ночь товарищ будет не в одиночестве, спешно оставили помещение, захлопнув дверь и опять заперев её на замок. Перед рассветом приятелям надлежало Толика из заточения вызволить и, если тот окажется живым, вручить выигравшей пари стороне коробку живительного напитка.
Будучи человеком смекалистым, Толян схитрил: неприметно для друзей пронёс с собой за пазухой литровую фляжку первача. И только противная сторона удалилась, жадно, в два приёма, опорожнил пол - фляжки, а , маленько успокоившись и покурив, припал к горлышку сызнова. Охватившее, было, его мандраже отпустило и он, окончательно освоившийся, прилёг на вакантное место осмыслить произошедшее, да и отключился махом.

Через два часа к моргу двое санитаров на носилках доставили из терапии недавно отошедшего старца. Санитары - мужики бывалые, много чего повидавшие. Их скелетом или черепом стращать - пустое занятие. Отворили они дверь, затащили деда, а потому как свет в помещении отсутствовал, извлекли из определённого места огарок и, воспламенив его, принялись осматривать стеллажи - куда бы новобранца пристроить. Пристроили. Стал один, что помоложе, при тусклом свете свечи рассматривать покоящихся. Поднёс огниво и к Толику, осмотрел его:
- Ба! Впервой ханурика потного вижу!
-То не пот, Паша. Конденсат это. У водоёма ведь живём, влага...А гляди - ка, у него на руке, никак, часы тикают! Ну - ка, присвети, я гляну. Может, стоит стырить?
Подвёл санитар пламя свечи под свисающую с лежака кисть Толиковой руки... Толяну подобное деяние пришлось явно не по душе и он, зловеще рявкнув, наполнив помещение страшными проклятиями, соскочил с лежака. Людей в белых халатах из морга словно ураган вынес.
Пламя с обронённой свечки переметнулось на простыни. Не понявший в чём дело, Анатолий спьяну да ещё в потьмах решил, что находится в своей общаге и по пьяной лавочке, куря в постели, совершил поджог комнаты (а случай такой ранее у него уже был). Кин улся Толян "жильцов" комнаты будить, а когда из этого ничего не вышло, стал выносить их из очага пожара, отнёс всех троих подальше, в кусты, свалил рядком, поначалу не придав значения тому факту, что его "соседями" по общежитской комнате оказались старик со старухой, да ещё какой - то незнакомый бомж, причём, все, как один, голёхоньки.

Каждый год 9 мая в нашем доме накрывался праздничный стол. Бабушка с дедом одевали свои боевые ордена и медали и сразу как-то преображались. Они распрямляли свои ссутулившиеся спины, голоса их звучали звонко, а в глазах появлялся юношеский блеск. За этот день они в своих воспоминаниях заново проживали всю ту страшную войну от самого первого сообщения о нападении и до великого Дня Победы. На долю моих стариков выпало самое страшное испытание - пережить блокаду Ленинграда. Не просто пережить, а воевать и защищать свой город, свой народ, свою Родину.
- Бабушка тебе помочь?
- Да андюлмой, хлеба нарежь и отнеси на стол.
Я взял квадратную буханку черного хлеба и начал резать её большими ломтями. Нож был не очень острым и хлеб по краям крошился.
- Внучек, аккуратнее! С хлебом, нельзя так...
- Бабуль, я сейчас вытру стол, - сказал я и потянулся за тряпкой.
Бабушкина рука остановила меня...

* * *

В темном утреннем морозном небе шарили лучи прожекторов, выискивая немецкие самолеты. То там то тут в небо взметались столбы огня от разрывов бомб, по крышам домов с шипеньем разбрасывая в разные стороны искры, катились зажигательные бомбы. Анннушке выпало сегодня ночное дежурство и при первых звуках заводской сирены, она схватила клещи, ведро с песком и полезла на крышу своего цеха. Бомбежка длилась уже полчаса, но пока что бомбы ложились в стороне от завода в районе мукомольни. Вдруг несколько лучей от прожекторов сошлись в одной точке, как будто в черном небе выросла елка из света. И на вершине этого дерева засияла звездочка в виде самолетика. Тут же к ней потянулись "гирлянды" трассирующих пуль, а рядом стали загораться новогодними шарами разрывы от снарядов. Самолет стал заваливаться на крыло, за ним потянулся огненный след а с крыш соседних цехов неслось громкое "Ура-а-а !!! Сбили!!!!" Анна подхватила этот крик. Радость от этой маленькой победы немного оттенила чувство постоянного голода, мучавшего её уже второй год Блокады.

Толстая Зу приковыляла к пещере шамана на закате.

- Эй, шаман! - окликнула она.

- По воскресеньям не принимаю! - проворчал шаман.

Красное вечернее солнце уже почти скрылось за скалами на западе, длинные тени деревьев протянулись вдоль тропы. Шаман сидел у самого входа в пещеру, на куче сухой листвы, и вырезал кремневым ножом фигурку из кости. Зу подошла поближе, тяжело дыша. Крутой подъем к пещере заставил ее немало попотеть.

- Шаман! - снова позвала Зу, не обратив никакого внимания на слова шамана. - Мне нужна твоя помощь.

- А мне нужны четыре медвежьи шкуры и горшок сала, - отозвался шаман. - Но я ведь не иду к тебе, чтобы их потребовать, не так ли?

Зу ничуть не смутилась. Она уселась на большой плоский камень неподалеку от входа и шумно вздохнула.

- Это касается Агу, - сказала она. - Моего сына.

Шаман удовлетворенно кивнул, не глядя на Зу.

- Отлично, - сказал он. - Рад слышать, что меня это не касается. Еще что-нибудь?

Вопрос поставил Зу в тупик. Она несколько секунд непонимающе смотрела на шамана, потом спросила:

- Чего?

- Риторический вопрос, - пояснил шаман. - Отвечать не обязательно.

Зу помотала головой, пытаясь собраться с мыслями.