Первая.
У одного моего родственника была жена, у нее был сын от первого брака, Саша его звали, он был сапожник. Работал в маленькой мастерской "Ремонт обуви". Я его помню. Заходил к нему ставить набойки, по совету двоюродной бабушки. Мне тогда лет тринадцать было, а ему примерно тридцать.
Потом мне рассказали: он женился на молодой женщине - сотруднице паспортного стола милиции. Она к нему в комнату прописалась (была у него комнатка в коммуналке), очень скоро развелась с ним, а его, используя служебное положение, выписала. Поставила ему в паспорт штамп: "выписан". И выгнала с помощью друзей-приятелей. Он жил в своей мастерской, спал под верстаком. Там его однажды утром нашли мертвым: сердце.

Вторая.
Эта история случилась с одной замечательной советской писательницей.
Одинокая и неудачливая в личной жизни, она в пятьдесят лет встретила, наконец, мужчину, который ее полюбил. И она полюбила его, они зарегистрировали брак, сыграли скромную свадьбу, как и надлежит немолодым людям, он прописался к ней, но буквально через неделю стал разводиться и делить квартиру.
В ответ на ее слезное изумление он подвел ее, ну прямо как Сталин свою дочь Светлану, к зеркалу и сказал:
- Ну, погляди на себя, сумасшедшая ты тетка! Неужели ты думаешь, что ты кому-то нужна как женщина, как жена? Дурочка ты, вот и все.

Третья.
Одна мамина подруга, актриса, возвращалась с гастролей. Такси остановилось возле ее дома. Шофер вытащил из багажника чемодан, получил деньги и уехал.
Она взялась за чемодан, а он страшно тяжелый: много всего она навезла, потому что гастроли были зарубежные. Просто с места не сдвинуть. Оглянулась - видит, идет симпатичный молодой человек. Она ему:
- Гражданин, простите, вы мне не поможете донести чемодан хотя бы до лифта?
Он говорит:
- Конечно, пожалуйста.
Ну, сначала до лифта, потом в лифт, потом до квартиры.
Она открыла дверь, он втащил чемодан в прихожую, а потом в комнату, положил на пол, чтоб удобнее открывать и разбирать вещи.
Огляделся, на нее поглядел и говорит:
- Вы мне нравитесь. И квартира ваша нравится. Так что никуда я отсюда не уйду.
Они поженились. Он к ней прописался, конечно же.
И они дожили до глубокой старости в любви и счастье, окруженные детьми и внуками.

© clear-text

Ранним осенним и зябким утром хозяин одного из дачных домов вышел "до ветру" и, позевывая, потопал по огороду к дощатому сортиру. И вдруг увидел через невысокий забор, что его сосед с угрюмым видом возится в отдаленном углу своего участка около старого, но крепкого дерева.
-Мыкола, шо я бачу! - приветливо окликнул соседа первый дачник. - Ты зачем ладишь веревку к суку цей груши?
- Отвали, сосед, не до тебя мне сейчас! - истерично отозвался первый дачник, не прекращая возни с веревкой. - И не Мыкола, я а Николай, сколько можно повторять!
- Ну, нехай так, - согласился первый и звучно прихопнул комара на толстой шее. - Слухай, может, ты эту грушу хочешь свалить? Давай, я тебе допоможу. Тильки, чур, витдашь потом грушу мне, я з нее вешалку зроблю.
- Уйди, говорю! - рявкнул Николай.
- Та ухожу, ухожу... - замахал руками назойливый сосед. - Кажи тильки, за яким бисом ты веревку мылом мазюкаешь? Вона ж склизкой буде..
- Вот пристал, хохол! - буркнул Николай с досадой. И сделал неожиданное признание:
- Ну, удавиться хочу! А ты мне, понимаешь, мешаешь.
- Ото ж! - удивился хохол и прихлопнул второго комара. - А за яким бисом?
- Д-достало все! - скрипнул зубами Николай. - С работы турнули. Кредит нечем выплачивать! Жена ушла! И ты тоже достал - все тебе нипочем! Пошло оно все!!!
И он стал просовывать голову в намыленную петлю.
- Погодь хвилинку, Мыкола! - чуток подумав, попросил его сосед.
-Это еще зачем? - с подозрением спросил Николай. Непрочный ящик под его ногами уже начал потрескивать.
- Чого ты тут зазря болтаться будешь? - как можно более убедительно сказал сосед Николая. - Пийшлы до мэне.
- Что я у тебя потерял? - недоуменно сказал Николай.
- Да ось, учора якась сволочь спэрла противовес с журавля моей криницы, - пожаловался хохол.
- Ну и что? - нетерпеливо переступил на скрипучем ящике с ноги на ноги Николай-Мыкола.
- Та воду ж теперь нияк не достать, - пояснил его сосед. - Давай ты на моем журавеле повысишь, пока я новый балансир пошукаю. А?
- Тьфу ты, гад! - аж затрясся Николай. - Издеваешься, сволочь? Хер тебе, а не противовес. Ишь, чего удумал, бисова рожа!
И вывернувшись из петли и спрыгнув с ящика, несостоявшийся висельник вприпрыжку ушел в свой домик, жутко матерясь на ходу.
- Ото ж! - удовлетворенно крякнул хохол, и нетерпеливо потрусил к ожидавшему его сортиру...


©Sibirskie

Пациентка Т. пришла к участковому терапевту. Состоялся у них такой примерно диалог:
- Доктор, у меня там живность.
- Где?
- Там.
- Там? Внизу?
- Да.
- Какая живность?
- Откуда я знаю? Я же не вижу! - и впадает в слезы.

Терапевт совершенно адекватно сопровождает ее в кабинет психиатра. Надо напомнить (уже ранее я говорил), что "профвредность у психиатра", "профессиональная деформация личности" и "психбольной двумя путями попадает в психушку: либо как пациент, либо как психиатр" - это не дым без огня, а вполне себе гнусная реальность. Короче, диалог у пациентки с психиатром такой:
- У меня там завелась живность.
- Тогда вам сначала к гинекологу.

Пациентка попадает к гинекологу. Гинеколог охуевает:
- Вас психиатр точно смотрел?
- Точно. И направил к вам.
- То есть психиатр считает, что вам надо лечиться у меня?
- Откуда я знаю! Вытащите эту гадость из меня!!!
- Ладно. Идите в лабораторию сдавать анализы.

Пока в сопровождении фельдшера с/п она едет в лабораторию, сдает анализы, дожидается результатов, рабочий день заканчивается. Фельдшер думает: блять, как мне от нее избавиться? отведу к maroon'у. На что пациентка возражает: зачем меня к терапевту (я тогда был зав. терап. отд.)? Фельдшер отвечает: только он вам поможет, поверьте мне-нибудь.

В мире три с половиной миллиарда женщин, я знаком с несколькими. Сейчас я вам расскажу.

Со мной вместе работает девочка Саша, вчера она переводила свое имя Гугл-переводчиком на японский язык, по-японски ее имя пишется со смайликом в середине и произносится как "Сася", по-моему, чертовски мило. Японцы знают толк в няшности.

Саша встает в восемь утра, успевает умыться, одеться и накраситься за десять минут, как пожарный. Я не знаю, как ей удается попасть на работу к девяти, сам я встаю в семь, успеваю только умыться и вспомнить, как меня зовут.

Недавно Саша увлеклась рассылкой почтовых открыток по всему миру, я помогаю ей писать тексты на английском языке. Например, Саша получает на специальном сайте адрес китайской девочки, она говорит:

- Мне выпал адрес китайской девочки, что ей написать?

Тогда в дело вступаю я и диктую:

- Пиши: "Хэллоу. Май нэйм из Саша. Как погода в этом вашем Китае, тепло? Я живу в Сибири, ненавижу вас всех".

Еще Саша страстно желает меня женить, женщины не могут спокойно смотреть на неженатого мужчину, для них это дискомфортно. Это как породистый песик, живущий на помойке, его так и хочется взять домой, очистить от очисток. Глядишь, еще в люди выбьется, на выставку попадет, научится приносить тапки. Большинство женщин, с которыми я знаком, хотят меня женить, что-то в моих глазах выдает во мне потерявшегося щеночка, которому позарез нужна хозяйка. У Саши есть подружка брачного возраста, добрая, умная и красивая, Саша хочет пристроить меня к ней.

Командировка была плевая. Съездить в главк - отдать полугодовой отчет.
Можно было, конечно, послать кого-то из сотрудников. Но Олег Иванович решил поехать сам, чтобы хоть на денек отвлечься от рутинной рабочей суеты, развеяться. Казалось бы, один день всего, да ночной поезд туда и обратно, а все равно - душой отдыхаешь. Опять же - по Москве побродить.
В вокзальном буфете дернул сто пятьдесят коньяку. Командировка, ептыть.
...В его купе переодевалось семейство - мамашка лет тридцати шести-восьми и двое детей - пацанчик трех-четырех лет и аппетитная девчушка лет шестнадцати.
Взгляд Олега Ивановича одобрительно скользнул по женщине, - Ты смотри, двое детей, а фигуру сохранила. Лет на пять моложе меня будет, пожалуй.
Он подождал в коридоре, пока соседи переоденутся. Затем, когда они вышли, вошел в купе, разделся и залез на свою вторую полку.
Заснул Олег Иванович быстро.
Но быстро и проснулся. Было очень жарко. Хотя он и лежал в одних плавках и укрытым по пояс лишь простыней.
Не спалось.

Мамашка с малым пацаном легли, ясное дело, внизу. Олег Иванович скосил глава налево - на соседнюю верхнюю полку, где лежала попутчица-девочка.
И застыл. Как охотник, на которого из чащи неожиданно выбежал зверь.
Девчонке, видно, тоже стало жарко, и она сбила свою скомканную простынь набок, к стенке. Пяточки подтянула к бедрам, поставив коленки вертикально. Из-за этого ее то ли халатик, то ли легкое платьице съехало вниз, практически на живот.
И все это было бы ничего, если бы мамаша не уложила детей головами к двери.
Поскольку Олег Иванович, как обычно, лег головой к окну, перед его взором открылась замечательная эротическая картинка.
Усугубило ситуацию и то, что трусиков девчачих Олег Иванович так и не увидел. Скорей всего, они, конечно, были, но эти веревочки стрингов разве разглядишь?
Сказать, что член Олега Ивановича мгновенно вздыбился, по меткому выражению поэта, как Эйфелева башня, - ничего не сказать.
Ко всему прочему, на беду, Олег Иванович давно не ебался.
Марина, секретарша, уже полторы недели как находилась в законном отпуске. К законной жене после Марины Олега Ивановича почему-то не тянуло.
Сжав волю в комок, Олег Иванович повернулся на правый бок.
Пытаясь заснуть, лежал так долго. Часа два-три, наверное. Так ему показалось.
Одним словом, через десять минут он лег на спину и снова бросил взгляд налево.
Девочка лежала на спине, широко раздвинув бедра и согнув ноги в коленках.
Оторвать взгляд от этой бесстыжей и возбуждающей позы, казалось, невозможно.
Но Олег Иванович титаническим усилием сделал это. И уставился в потолок купе.
По которому периодически пробегали светлые пятна. Которые почему-то вызывали ассоциации то с округлым женским задом, то с полушариями молодой и упругой девичей груди.
Через пять минут он всего-лишь - всего-лишь! решил посмотреть, как бы от нечего делать, - не поменяла ли девчоночка позу?
Поменяла.
Причем поменяла так, что Олег Иванович сначала даже подумал - уж не чудится ли ему все это?

- Воэтат калбаса?, - Армэн держит колбасу в руках, облаченных в многоразово использованных одноразовых пластиковых перчатках.
- Да. Она копченая?, - переминается с ноги на ногу девушка, отмытая до скрипа, причесанная до блеска и бледная, как шампиньон.
- Ти што, канешна капчони!, - с жаром говорит Армэн.


- Тогда мне четверть паунда, - мнется девица.
- Скока?, - у Армена колбасу покупают палками, а не четвертьпаундами.
- Сто грамм!, - пискнула девушка.
- Акей..., - буркнул Армэн и начал нарезать колбасу.
- И вот это?, - девушка тычет пальчиком в витрину, - Московская?
- Масковский!, - соглашается Армэн.
- И... тоже...
- Штотожа?, - интересуется армянский хозяин русского магазина.
- Тоже четверть, нет, полпаунда, - отвечает девушка.
- Харашо, - отвечает Армэн, и начинает нарезать уже "Московскую".
- И, пожалуйста, вот еще!, - осмелела девушка, - Вот эту, написано "Эврэйский".
- Эврэйский - говяжый, - поясняет Армэн.
- Тоже грамм двести, - командует девушка. Спохватывается и вдогонку отвернувшемуся Армэну требует, - Покажите в разрезе?
- Што?, - удивляется Армэн.
- Колбасу, "эврэйский", - девушка покраснела.
- Вот он!, - размахивает колбасой перед носом девушки Армэн.
- Ок, - отпрыгивает девушка от прилавка.
- Што "окей"?, - хмурится Армэн.
- Двести грамм!, - опять мнется девушка.
- Сто. Двести. Двести..., - Армэн бубнит под нос, нарезая колбасу.
- А творог у вас есть?, - пищит девушка.
- Тварог ест! Три творог ест!, - не поворачиваясь отвечает Армэн, - Кристянски, Детцки, и опят крыстянски нежырны.
- Детский!, - выкрикивает девушка.
- Харашо. Всо?
- Хлеб.
- Харашо. Какой хочишь?
- Черный!, - девушка оглядывается на меня.
- У мэня вес чорни. Бородынски, Чорни-чорни, Ситный, серый-чорни, рвани верх - чорни...Пакажи какой хочыш, - разрешает Армэн.
Девушка смотрит на меня. Я пожимаю плечами.

Продолжение алкотрешевого сериала

- Даааааааааааааа... - протянул Колян, пытаясь умучить вилкой одинокий скользкий маринованный маслёнок на тарелке. - Куда, бля??? - грибочек, решив избежать смерти храбрых, выскользнул из-под вилки и попал прямо в лоб ожидающему подачки коту. Кот испуганно взмявкнул, шарахнулся вбок, а потом, успокоившись, подошёл и понюхал объект. Убедившись, что гриб не представляет никакой пользы для кошачьего организма, обиженно поднял хвост и с видом оскорблённой добродетели удалился из кухни.
- Ну, мы собрались здесь затем, чтоб выпить, дык выпьем же за то, зачем мы здесь собрались! - провозгласил я избитый тост, поднял рюмку и чокнулся с Коляном, выплеснул в себя содержимое тары и закусил тончайшим лепестком сала с отчётливыми культурными слоями мяса и лёгкими, почти пастельными оттенками чеснока в аромате.
Колян также проинвестировал в организм жидкость, злобно глянув на валяющийся на полу грибочек, и обречённо захрустел зелёным луком, после чего кивнул на сладко почивающего на столе Серёгу:
- Чё делать бум?
- Именинник он сегодня, надо ему устроить праздник, ликование и фестиваль жизни! - толкнул я тему.
Виновник торжества индифферентно почивал левой частью морды лица в крабовом салате, и листик петрушки в такт дыханию нежно щекотал ему нос.
- Серёг, скажи, вот что тебе нужно от жизни? - взял быка за рога Колян, взболтав друга и собутыльника. Друг и собутыльник открыл один глаз и довольно внятно сообщил нам:
- Бабу!
Мы охуели. С нашей точки зрения закадыка уже находился в той кондиции, которую знающие люди называют "в говно".
- Ничего, хуй - не балерина, в сорок лет на пенсию не уходит! - оптимистично заявил я.
- А какую тебе бабу-то? - продолжал упорствовать Колян.
- Негритянку, бля!- конкретизировал желание именинник.
Мы снова охуели. Москва - это, блядь, не Нью-Йорк, тут негров количество ограниченное. Но тут Коляну попался номер одной из "жёлтых" газетёнок, а в нём - раздел "Объявления".
"Студентки. Все районы. С нами не соскучитесь! Телефон..." призывала одна объява. "Дамы постбальзаковского возраста, Телефон..." - соблазняло поклонников жанра "матюр" в сексе другое объявление. "Школьницы. Могут всё!" - игриво подводило под статью Уголовного кодекса третье. Ага, вот оно!

Начало 90-х, поездки за границу того времени, конечно же, не для отдыха. Туда - бензопилы, чайные ложечки, свадебные платья, мебельная фурнитура, пластинки, а оттуда - джинсы "Мальвина", небьющиеся чайные сервизы, или просто доллары США.
Я был в Польше второй раз. В вагоне познакомился еще с двумя горемыками, решили объединиться. Таскать сумки удобнее, да и вообще вместе веселей. Поехали в далекий город Щецин.
Сняли на троих комнату у какого-то поляка, стали торговать привезенным барахлом на близлежащем рынке.
Утром и вечером у нас был легкий перекус (чай и бутерброд), а хотя бы раз в день мы обедали почти по-настоящему (варили подобие домашней пищи). Один из нас был такого, простоватого вида (я дал ему кличку "Мужик" по выступлению известного тогда эстрадника). Он еще при нашем знакомстве выяснил, какие продукты есть у меня и нашего третьего товарища Паши (да, вот, колбаса копченая, подчеревок, консервы, сало, лук, бульонные кубики), и сказал так:
-- У меня есть МЯСО. - Он поднял палец. - Его готовила моя бабушка по древнему армянскому рецепту. Оно специального, длительного хранения, и не портится очень долго. Поэтому я предлагаю сначала съесть все то, что есть у вас. Ведь все эти колбасы, сало могут испортиться, правда? А потом уже можно начинать есть мое Мясо.

Когда он произносил это слово, то чувствовалось, что он его произносит с очень большой буквы. Он относился к нему с внутренним трепетом. Когда он упоминал о нем, то упоминание это было таким весомым, значительным, что мы заранее чувствовали: нас ждет свидание с необыкновенным. При упоминании о Мясе он поднимал глаза кверху.
Мы с Пашей согласились сразу на его предложение, почему бы нет? И с первого момента стыковки в поезде мы стали есть мои продукты и Паши, просто для того, чтобы они не испортились. При каждом удобном случае Мужик напоминал нам, съедая нашу едьбу, что скоро он достанет Мясо, и тогда мы все, наконец, его попробуем. И на следующий день, и на следующий. И когда мы, стоя на рынке, вспоминали, что хорошо бы сейчас бутербродов с чаем, он живо откликался и говорил, что уже скоро, когда мы доедим всю эту лабуду, копчености и прочее, мы наконец... оно такое... вы пальчики оближете. Мы с третьим товарищем с нетерпением ждали наступления великого момента - нашего счастливого знакомства с Мясом, приготовленным заботливыми руками армянской бабульки.

Натурную съемку прервал сильный дождь, мы спрятались в "Газели" и ждали у МКАДа погоды.
С футбола и баб, разговор плавно скатился на театральные премьеры этого сезона:
- ...Абсолютно не на что сходить. Все вторично, а временами и третично...
- Есть пару свежих постановок, но в основном соглашусь - театр стагнирует.
- Зритель не идет. Все возня и топтание на месте, нет новых идей. Причем это уже несколько сезонов подряд.
Оператор Андрей неожиданно влез в разговор заядлых театралов:
- Театр как жанр давно умер, еще сто лет назад, когда изобрели синематограф. Тупиковая ветвь искусства. Вы меня простите, но я на своем веку снял не одну сотню постановок и ни на одну из них не купил бы билет за свои деньги... Просто не существует спектакля, который эмоционально возместил бы мне потраченные на его просмотр время и деньги!

Только заядлые театралы набрали воздуха, чтобы возразить оператору, как тот внезапно заржал. Смех был абсолютно не в тему предшествующего пафоса, поэтому и сбил всех с толку.
Отсмеявшись, Андрей продолжил:
- Простите. Вспомнилось. Беру свои слова обратно. Все же был один спектакль, на который я бы купил билет за любые деньги, хоть и был тот театр бесплатным.
Году в семидесятом, мама повела меня во дворец пионеров на новогоднюю премьеру сказки, которую я не забуду до конца своих дней. Насколько я помню - это был самодеятельный театр, приятный уже тем, что детские роли в нем играли не лилипуты, а самые настоящие дети...
Мне было лет десять, может двенадцать. Сижу смотрю.
Там вся бодяга крутилась вокруг педофилически настроенного Кощея Бессмертного и его жертвы - маленькой принцессы лет восьми.
То принцесса спрячется от злодея в зрительном зале, то кощей сам спускается в публику, чтобы выпасать оттуда девчонку (но добрые зрители сдавали его как стеклотару...) и маленькой жертве всякий раз удавалось ускользнуть и укрыться либо у доброй волшебницы, либо у зайчика, который жил почему-то с морковкой... Ну да не в нем суть.

Продолжение сериала о трёх весёлых раздолбаях.

Мне пришло приглашение. Практически официальное, блять... Правда, его принёс не камердинер с седыми бакенбардами на серебряном подносе, типа: "Милостивый государь! Не благоугодно ли Вам будет посетить наше суаре, имеющее место быть сего числа в особняке князя Голицына?
P.S. Четвёртая кадриль вам обещана некоей таинственной незнакомкой!"
Хренушки!
Просто на мобилу пришла SMS-ка от от моего заклятого друга и родственника Серёги-2, сотрудника ну ооооооооооооочень силового ведомства, причём содержание было интригующим донельзя: "Бросай всё пиздуй ко мне на дачу".
Обычно он просил приехать туда для производства всякого рода садово-огородных работ, но с той же частотой был посылаем на половой орган, причём пешком, поскольку на пейзанскую жизнь у меня была стойкая аллергия, ибо ни пропалывать корнеплод морковь, вызывающий фаллические ассоциации, ни вести незримый бой с долгоносиком желание напрочь отсутствовало. Более того, агрофитнес с неизменным копанием в недрах грядок кормою кверху под прицелом кровожадных комаров и волочение на себе в рюкзаке невъебенных размеров продукции натурального хозяйства, удобренной собственным потом и фекалиями, причём с последующей демонстрацией нескольких полудохлых морковок и гордой фразой: "Вот, с СОБСТВЕННОГО огорода", откровенно говоря, мне претил.
Я прикинул в уме другие причины, побудившие Серёгу вызвать меня на плэнер - и не нашёл... Каким-либо милым и радостным семейным торжеством, вроде скоропостижной кончины горячо любимой тёщи, не пахло, ананасы с папайей у него на участке ещё не были акклиматизированы, манго тоже не колосилось... Словом, донельзя заинтригованный, я решил в очередной раз взять на искус судьбу-злодейку и направился на остановку "Нижние котлы" Павелецкого направления. В скобках замечу, что соответствующего топонима "Верхние котлы" я, как не разглядывал карту города-героя Москвы, так и не узрел.
На станции барражировали местные БОМЖи, источающие отнюдь не ароматы "Хьюго Босс", вымогая у сердобольных граждан небольшие транши, почему-то строго в размере семи рублей, сновали какие-то сектанты с брошюрами, на которых были изображены некие овцеёбы с даунскими улыбками, держащие на руках предметы своего вожделения, парочка блядей самого низкого пошиба в поисках клиента, возжаждавшего фееричного минета в туалетной кабинке, воры-карманники, нахальные менты. Словом, бурлила жизнь. [CUT]- Ваши документы! - раздался суровый голос за спиной.
- Пошёл нахуй! - не оборачиваясь, отвествовал я, потому что третьему члену нашего триумвирата, Коляну, наебать меня до сих пор не удавалось, ибо последний, царь и бог в вопросах починки всего, что включается в розетку, был по-детски наивен в житейском плане и в дедукции. Так, взяв как-то с утра в ремонт мой убогий служебный компьютер после того, как наши бравые кретины с информационного центра чуть не угробили его, смазав кулер оружейным маслом, вечером жалобно вопрошал: "Серый, а какой у тебя там пароль стоит?", и, услышав ответ: "Пиздец", заорал: "Бляяяяяяяя! Это слово весь день в воздухе висело!".
В сумке у Коляна что-то многообещающе звякнуло.
- Ну, давай, на ход ноги!

Продолжение алкотрешевого сериала

Я сидел на скамейке в сквере и пил портвейн из горлышка.
Многие читатели будут, конечно, шокированы: "Фи, портвейн!"
Плевать! Пусть генералы, сверкая красными лампасами и красными от красной же икры мордами жрут "Хеннеси", пусть продвинутая молодёжь с лейтенантскими погонами, понтуясь друг перед другом по поводу размеров полученных взяток, лакают "текилу-бум", мне похуй! Я пил портвейн! "Три семёрки", он же "Семь в кубе", он же "Топорики"! На душе было противно и тоскливо, по ряду весьма веских причин, поскольку:
1. Грохнули моего друга, начальника "убойного" отделения нашего ОУРа, грохнули подло и погано - задушили бильярдным кием и труп вывезли в Московскую область.
2. Супруга сделала "тысяче первое китайское предупреждение" и в очередной раз выперла к маман за то, что в результате очередного этапа мероприятия "Вихрь-Антитеррор" муж появлялся дома только на "пожрать-помыться-поспать".
3. Меня в очередной раз прокатили со званием подполковника, поскольку адекватную должность ушлые кадры продали совершенно непричастному лицу.
Жизнь казалась собачьими какашками, вынырнувшими из-под талого снега.
Пью... Ну и что? В конце концов, и Шиллер творил своих "Разбойников", надувшись шампанского, и незабвенный Чехов, после того как по-немецки прошептал "Мне пиздец", потребовал того же шипучего напитка, и Есенин, кинув палку Айседоре, шёл в кабак, и незабвенный Веничка Ерофеев весь путь от столицы до Петушков не просыхал...
Впрочем, пох....
Я в очередной раз глотнул портвейн. Возле лавочки воробьи устроили нечто вроде монгольской джирги, над перипетиями их дискуссий лениво наблюдал кот.
Голуби лениво кадрились, и иногда очередной самэц, добившись от самки благосклонности путём выпячивания изумрудного зоба, кратко исполнял обряд совокупления.
Старушки, проходящие мимо, метали взгляды, достойные Медузы Горгоны или голодного ротвейлера.
Бродячий кабысдох со свалявшейся на боках шерстью и прошлогодними репьями на хвосте задрал заднюю лапу и презрительно обоссал ножку скамейки, где я совершал возлияния.
В кармане запищал томагочи, обещанный младшей доче, но в результате вышеописанных обстоятельств так ей и не отданный.
Я достал яйцеобразную игрушку. Монстрик на жидкокристаллическом экранчике в очередной раз пискнул, обосрался и сдох.
Я вздохнул.

Как то раз зашёл к родителям в гости (мальчик я вполне взрослый, живу отдельно). Сидим с мамой на кухне, пьём чай. Вдруг слышу дикий, душераздирающий вой, переходящий в заунывное поскуливание. И снова протяжный вой, такой, что мурашки по коже. И так - бесконечно. Спрашиваю у мамы:

- Откуда это?

- Да вот, сосед сверху, Витька, завёл себе псину огромную, бойцовскую. И каждый раз, как Витька уезжает по своим делам, псина воет. Целыми днями воет, покоя никому нет.

А надо сказать этот Витька - местный бандюган. Качёк тот ещё - под два метра ростом, почти метр в плечах. Короче, управу на него не найти, к участковому ходить бессмысленно, а сам он, Витька, нормального, человеческого, языка не понимает. И мне, хоть я и не робкого десятка, связываться с ним не с руки как-то, лишних хлопот потом не оберёшься. Да и опять же, родители-то здесь живут. Решил я это дело исправлять хитростью.

Для начала поехал к товарищу, заядлому охотнику, и взял у него кусок невыделанной медвежьей шкуры с остатками сала на внутренней стороне. Завернул в газетку и через пару дней вновь приехал к родителям. Подождал, когда собака наверху вновь начала выть, значит, Витька уехал.
Вышел из квартиры, прихватив заготовленную медвежью шкуру, и поднялся на верхний этаж. Как только я приблизился к Витькиным дверям, собака замолчала, потом рыкнула и затихла. Я намазал медвежьим салом весь дверной косяк по периметру, саму металлическую дверь. После этого спустился на первый этаж и то же самое проделал с дверью подъезда.

Вернувшись в квартиру к родителям, кусочек шкуры я положил в холодильник, с целью повторить процедуру на следующий день, и ещё через день, и так в течении недели. Именно так я и поступал, каждый день приходил к родителям и подновлял медвежий запах у Витькиной квартиры и у двери подъезда.

Шестнадцатого августа ровно в полдень я пилил сухое дерево. При этом у меня было одухотворенное лицо, размеренное дыхание и в заднем кармане брюк находилось ровно двенадцать тысяч американских долларов. Вокруг, как бы сопровождая тихий визг пилы, мирно жужжали пчелы и напротив меня стоял босой Григорий с мобильным телефоном во рту. Каким образом я, выпускник столичного университета, оказался в незнакомом городе спиливающим сухую вишню на чужом участке пояснить было не просто. Еще сложней было свести в один логический ряд внезапную кучу денег в моем кармане, Григория с занятым ртом, а также улыбающегося Витьку, стоявшего рядом с бензопилой в руках. Впрочем, учитывая паталогическую витькину жадность, или как он говорит "бережливость", можно объяснить многие загадки в этом мире... А если учесть витькин дар незаметно менять судьбы людей на расстоянии и во времени, то вся отечественная экстрасенсорика тихо скукоживается на глазах, бледнеет конструктивный психоанализ и на поверхность бытия всплывают тайны человеческого подсознания. Ведь Витька, этот неуемный творец-разрушитель, покруче любого телепата: вот, к примеру, этому Григорию в корне жизнь изменил. Кардинально. Можно сказать, наизнанку вывернул. Григорий, он же Жорик, ко мне обратился пару месяцев назад за профессиональной помощью. Это его Патефоныч направил:
-Валдис, там к тебе мой корешок подъедет. Совсем не бедный. Надо ему ремонт забульбенить. У него трехкомнатная на Корзо в Ужгороде... Там Славик взялся поначалу, но, как всегда, бабосы сдернул и в сторону... Нужно помочь, типа. Только ты ему поменьше вопросов задавай - здоровее будешь.
-Ноу проблем, - отвечаю,- любые пожелания клиента претворим в реальную жизнь. Закочевряжим хату по полной, Патефоныч, и будет твой дружбан пребывать в нескончаемом восторге.

На следующий день встретились в Росвигово, сижу в Тойоте Прадо, складки на затылке у клиента считаю. А клиент, веселый такой дядька лет пятидесяти, в цветастой рубашке и красных шортах, подбородок на руль положил и волосатые ноги чешет:
-Твою работу видел, дизайнер, у Патефоныча. Понравилась. Хочу дома такую же красоту создать. Сколько будет проект стоить?
Я на затылке у него семь складок насчитал, говорю задумчиво:
-Семьсот долларов... и половину вперед.
-Да что мы - дети? - смеется,- зачем половину? Я тебе сразу все заплачу.
Вытаскивает из целлофанового пакета жменю американских денег. Семь купюр выдернул:
-Держи, только не пропади..., а то дал тут одному мукачевскому Славику три штуки - до сих пор прячется.

Продолжение алкотрешевого сериала

- Серёг, в жизни, знаешь ли ты, всегда есть место подвигам! - глубокомысленно сбаянил Колян фразу классика из "Старухи Извергиль" или как её там, хлебнув тепловатое пиво из двухлитровой пластиковой баклаги "Очаковского", закусил "курятиной", то бишь затянулся "Винстоном Лайтс", и ловким щелчком отправил окурок на утилизацию в кусты. Видимо, попал, потому что из кустов раздались звуки возни и невнятный мат.
Я посмотрел на свои же нижние конечности с двумя шрамами от пулевых ранений и послал Коляна в эротический пеший тур.
Подвигов совсем не хотелось.
Мы возлежали на побережье подмосковного Пироговского водохранилища, куда выбрались, дабы наполнить выходные единением с природой. Ноздри щекотал запах кошкошашлыка, который жарили золотозубые предприимчивые азербайджанцы.
"Где-то далеко идут дожди,
Ну и что, пускай себе идут..." - похуистично бубнил Кай Метов из распахнутых дверей припаркованной неподалёку "девятки" с областными номерами и быдлотюнингом, принадлещащей, по всей видимости, "чиста канкретным поцонам", которые, сверкая фальшивой "голдой", щупали за выпуклости экстерьера своих так же фальшиво повизгивающих лахудр.
Погода стояла прекрасная, лёгкий ветерок еле заметно шевелил листву деревьев, солнце присмаливало распростёртые на пляже тела, которые периодически, как бройлерные куры в гриле, лениво поворачивались с боку на бок. Несмотря на обилие тушек женского пола в тряпочках, только из приличия именуемых купальниками, либидо молчало. Просто хотелось лежать, ничего не делая, пить пиво, периодически погружая нагретое тело в водную стихию, чем, собственно, и занимались.
Помимо нас с Коляном был ещё третий член экипажа, мой заклятый друг и даже родственник Серёга-2, представитель невъебенно серьёзной силовой структуры, который на момент начала повествования употребил литр водки в одну фотографию и теперь блаженно похрапывал, прикрыв лицо трусами, на которых имела место быть свиная камасутра в картинках. Картинки под воздействием дыхания трусовладельца периодически приходили в движение, хрюшки похотливо совокуплялись во всевозможных позициях, между тем как сам он возлежал неподвижно, иногда пуская газы, от звука и запаха которых Колян, сидевший с наветренной стороны, изрядно морщился.

Борис Петрович увидел в газете объявление: просили помочь больному ребенку. Таких объявлений он видел много, но не обращал внимания. А сейчас почему-то жалко стало малыша. Борис Петрович был человек небогатый, но пара тысяч у него бы нашлась. Возиться с банковским переводом не хотелось, он позвонил и спросил, можно ли приехать и отдать деньги в руки.

Квартира была бедная, заставленная коробками. Неподвижный мальчик в кроватке. Мама без мужа. И еще там была одна женщина. Представилась: соседка и подруга по несчастью.
Борис Петрович отдал конвертик и подошел к ребенку. Ребенок был изможденный, весь белый, глаза мутные. И такая страшная, нестерпимая жалость вдруг охватила Бориса Петровича, что он положил руку ребенку на грудь, а тот посмотрел на него, поднял голову, сам сел в кроватке и весело позвал маму.
- Как это вы, как это вы? - повторяла она, не веря чуду.
- Не знаю, - смутился Борис Петрович. - Просто жалко стало.
- Может, моего тоже пожалеете? - сказала подруга по несчастью. - Мы тут рядом, на седьмом этаже.
- Пойдемте, - сказал Борис Петрович.

Потом эти две женщины - Алла и Наташа - все организовали. Взяли на себя материальные дела и вопросы. Потому что с работы ему, конечно, пришлось уйти. Жена от него тоже ушла, и сына забрала.
Но ему было некогда страдать и писать ей письма.
Принимал он у себя дома. Восемь человек в день, не больше. Но зато каждый день, без выходных. Пробовали по десять, но оказалось, что девятого и десятого он уже не может как следует пожалеть.
...
Потом очередь стала уменьшаться.
На четверг было записано всего четыре человека.
Троих он пропустил до обеда. Потом съел окрошку на кефире и кусок вареной курицы. Вернулся из кухни в кабинет и пригласил ожидавшую в другой комнате семью - маму, папу и ребенка.
Ребенок был почти безнадежный: какой-то редчайший синдром. Родители рассказывали подробности, перебивая друг друга. Борис Петрович погладил ребенка по голове и вдруг понял, что не жалеет его. Вообще ни капельки. Первый раз за все эти годы.
- Минутку, - сказал Борис Петрович и вышел в ванную.
Он умылся холодной водой и посмотрел на себя в зеркало.
Как он постарел! Весь седой. Волосы редкие. Морщины, мешки под глазами. И никого рядом. Алла и Наташа не считаются.
- Извините, - сказал он, вернувшись. - Не смогу вам помочь. Уходите.
- Мы так надеялись, - заплакала мать. - Ну, пожалуйста...
- Ах ты, гад, - зарычал отец и схватил его за горло. - Лечи! Лечи сейчас же!
Борис Петрович обмяк в его руках; какие-то лица плавали перед ним в светло-желтом тумане.

Кошку звали Жмурка. Эту странную, но весьма меткую кличку ей дала дворовая алкашня. Они, в свое время, были свидетелями как минимум четырех случаев трагической гибели этого облезлого помойного чуда. Один раз ее задавил грузовик, другой раз забили камнями малолетние живодеры, потом ее растерзала собака, и, наконец, отравили работники СЭС. Каждый раз кошка была мертвее некуда, но после каждого такого зажмуривания она каким-то невероятным образом оживала. Как ни в чем ни бывало, она продолжала шариться по двору, самим своим существованием подтверждая поговорку о девяти кошачьих жизнях.
Дворник Мустафа, фактурный плосколицый азиат всегда с готовностью рассказывал желающим подробности этих происшествий.
- Силющай, сам вечерме этой зверька в кунтейнир бросал! Кылянус! Сапсем неживой бил. Холодный коченелый бил. Рука-нога не шевелялся, языка рот висел. Дохляшка - тьфу! А утыром улица выходил, смотрю - ай-вай! Живой опять кощка! Ногам ходит, голова двора нюхает. Эй! Этот кощка внутрях сам шойтан сидит. Ц-ц-ц! Вот будишь смотреть - скоро совсем от нее щопа всем будит.
Конечно, все эти смерти не прошли бесследно для Жмурки. У нее отсутствовал правый глаз, левое ухо, половина хвоста и еще у нее периодически заедала одна из задних лап. Тем не менее энергичности, с которой она вела свое нелегкое кошачье существование, можно было только позавидовать.

Была у этой Жмурки еще одна особенность. Измордованная суровостью жизни замухрышка, она оказывала какое-то магическое действие на всех котов в округе, включая избалованных вниманием породистых домашних пушистиков. Коты сходили с ума, толпами оккупировали двор по вечерам. Они устраивали безжалостные потасовки и так надрывали ночами глотки, что активировали автосигнализации. Все это, само собой, не добавляло симпатий у жителей ближайших домов. Но самое интересное, что, несмотря на такое обилие ухажеров Жмурку ни разу не видели ни беременной, ни, тем более, с выводком.
Григорьич, чемпион двора по домино и потреблению дешевой водяры, авторитетно прокомментировал этот факт:
- Ну а чего вы хотите. Кишки-то ей может грузовик-то и отдавил. А вот натура-то блядская, она никуда не делась. О как!
Так продолжалось несколько лет. Борьба за спокойный сон не приносила никаких результатов, и неуничтожимую кошку оставили в покое, привыкнув к ней как, пусть и к досадной, но все же местной достопримечательности. И когда однажды летом Жмурка стала шляться по двору с подозрительно раздутым брюхом, весть эта стала широкой сенсацией в узких кругах дворовой общественности. Главным разносчиком новости, как обычно, стал все тот же Мустафа.
- Ай-вай! Совсем нехороший! Не был, не был, а тут бурюхатый стала! У такой кощка не мог быть ребенка! Опять шойтан напомог! Силюшай мене, когда не мог быть, а бурюхатый стал, никто хороший родиться не будет. Да и какой мать перед зима-холод будет маленькая ребетенка делать? Эээх! И зачем я в тогда не сжег дахляшка?!

- Алло! Здравствуйте. Это брачное агентство "Гименейка"?

- Да. Здравствуйте, чем могу помочь?

- Девушка, я ищу жену. Для себя. Меня зовут Николай, мне тридцать пять, и у меня есть несколько обязательных требований к кандидатуре. Вы можете записать?

- Да, уже пишу.

- Мне нужно, чтобы она не умела готовить. Да, совсем. Например, друзья на Новый Год пришли, а на столе блюдо с холодцом и из него лапы куриные с когтями торчат. Или вермишель "Доширак" запаривала мне каждое утро, а она у нее слипалась. А в идеале, просто духовку зажигала, а утварь всю оттуда забывала доставать, чтоб у меня на ужин были только горелые сковородки. Дорого и со вкусом. Со вкусом тефлона.

- Понятно. Записала. Что еще?

- Хочу, чтобы она не брилась. Совсем. Или только одну ногу, а на другой такие жесткие волосы росли, что ею наличники можно было шкурить. А в остальных местах специально отращивала, и я бы зимой руки грел в зоне бикини, как у медведя в паху.

- ...в паху. Есть, записала.

- Еще чтобы она косметикой не умела пользоваться. Когда красилась, на Гитлера или на Вуппи Голдберг становилась похожа.

- Да, да, конечно, это без проблем. Записала.

- Очень нужно, чтобы она была нечеловечески тупая. Это одно из основных условий. Чтобы даже читать не умела, точнее, во время учебы в ПТУ разучилась. Чтобы путала правую ногу и левую руку и в театре в ладошку подошвой хлопала. Чтобы грецкие орехи зубами колола и только скорлупу ела. Чтобы думала, что "патиссон" - это такой граммофон, а что такое граммофон, вообще не знала. Чтобы...

- Поняла, поняла...Есть у меня одна такая на примете. Дальше.

- Хочу, чтобы мозг мне выносила с утра и до вечера. Каждые пять минут на мобильный звонила и спрашивала, когда я дома буду. А потом сразу на рабочий перезванивала и проверяла, не спетлял ли я куда.

С утра кто-то притащил на детскую площадку огромный рулон больших, ярких ценников на жутко прилипчивой самоклейке.
- Ого! - сказал другой кто-то. - Здорово! А давайте играть в магазин?!
Возражений не последовало. Если есть такие клёвые ценники, то открыть магазин сам бог велел.
Рулон тут же поделили, написали крупным синим маркером цены, и торговля пошла.

Через час все припаркованные в окрестностях автомобили наконец-то обрели свою истинную стоимость. Самым дорогим оказался ржавый рыжий опель. Он стоил аж двести рублей. Для сравнения, новенькая красная четвёрка ауди ушла за сотку.
Когда с машинами было покончено, настала очередь недвижимости.
- Почему так дёшево?! - возмущённо бухтела бабка вслед малолетнему маклеру, отковыривая с калитки неподдающуюся бумажку с надписью "ТРИСТО рублей". - Это где ж такие цены?!!
- Так АКЦИЯ же, бабуся! АКЦИЯ у нас! - прокричал находчивый шкет и побежал дальше.

Ближе к обеду в деревне не осталось ни одного кота, не снабженного яркой этикеткой на боку или между ушами. Особо упёртых метили сразу в нескольких, треднодоступных для лап, местах. Когда закончились даже дворовые собаки, взгляд рыночных воротил волей-неволей стал задерживаться на усталых припозднившихся прохожих. Неучтённый живой товар гулял сам по себе туда-сюда, и это было в корне неправильно. Тем более что ценников оставалось ещё дофига.

Едем вторые сутки.
Вчера еще ничего - дождик, зелень, свежий ветерок, а сегодня с утра проснулись в горячем, наглухо задраенном вагоне. Такое впечатление, что наш поезд стал личным врагом самого солнца. За окном песчаный марсианский пейзаж. Марсиане попадаются очень редко и в основном на верблюдах из зоопарка.
Мне лет двенадцать и я еду с родителями к бабушке во Фрунзе. Все вагонные дела переделал - облизал дверные ручки с микробами, належался на разных полках, побегал по коридору. Все. Я накатался. Меня уже бесили и поезд и жара и унылые марсианские просторы, а ехать еще двое суток. Единственная радость - это местные кладбища. Красивые и цветные, как города из восточных сказок, а вот живые на этой планете обходятся маленькими, грязными, глиняными хибарками.
Липкие пассажиры, обмахивались журналами и начинали роптать:
- Товарищ проводник, откройте у нас в купе окно, хоть ветерком обдует.
Проводник со снисходительной улыбкой пояснял:
- Не положено, в вагоне работает кондиционер.
- А когда ближайшая станция, хоть на воздух выйти?
- Через четыре с половиной часа, стоянка две минуты.
А и то правда, на Марсе обитаемых станций мало, вот и полустанки так редки. Спасибо, хоть железная дорога еще не провалилась в зыбучие пески.
Народ изнывал и еще за два часа до остановки начал создавать в коридоре живую очередь, чтобы быть в первых рядах тех, кому достанутся долгожданные 120 секунд свежего марсианского ветерка.
Последние десять минут юмор у очереди закончился, и она особо ревностно следила за чистотой своих рядов: "Э! Але, мужчина! Вы вышли из туалета, так и идите к себе в купе! Самый умный что ли!? Пристроился первый!" "А Вам, бабушка, кипяточку набрать? Проходите пожалуйста, только потом не спрячьтесь там за титаном..."
Проводник, конечно же знал - что будет дальше и эта очередь его заметно забавляла.
Поезд остановился.
- Ну, открывайте уже дверь. Что так медленно?! Невозможно уже!
- Не толкайтесь, на всех хватит... Уже открываю.
Дверь открылась и первый в очереди счастливчик полной грудью хапнул обжигающего легкие марсианского кислорода.
Эффект такой, как подышать под одеялом над картошкой, но визгливый хвост очереди напирал, ведь он еще не знал, что на две минуты открылась дверь в паровозную топку.

У девочки Тани день рождения, ей исполняется пять. Даша обиделась, она хотела справить свое пятилетие раньше Тани, кто бы мог ожидать такого коварства от лучшей подруги.
- В прошлый раз у нее день рождения тоже был раньше! - возмущается Даша. - Это нечестно, почему ей всегда все достается первой?
Катя утешает ее, кому, как не Кате, знать, что это пройдет. Не далее как месяц назад сама Катя радовалась, что ее подруге Ирке уже тридцать, а Кате всего двадцать девять. Катя не уверена, есть ли жизнь после тридцати, каждый раз, когда она встречает Ирку, я замечаю, как она исподтишка придирчиво осматривает ее на предмет глубоких морщин, седины и маразма. Катя уверена, что весь этот ужас обваливается на женщину внезапно и единовременно, без объявления войны, так что несчастная и пискнуть не успевает, как уже обнаруживает себя дряхлой старухой.
- И день рождения у Тани почти летом, а у меня опять, наверное, зимой! - негодует Даша.
Здесь Кате возразить нечего, в этом исключительно ее вина.
- Извини, доченька, - говорит она. - В следующий раз рожу тебя летом. Зато тебе на день рождения можно дарить красивые варежки, а Тане их никто не подарит. Как-то глупо дарить варежки летом.
- Ну, тогда ладно, - говорит Даша, на этих условиях она согласна примириться с несправедливостью окружающего мира. - А можно мне розовые варежки?
Потом мы идем покупать подарок.
- Что любит Таня? - спрашиваем мы Дашу.
Даша пожимает плечами, откуда она может знать, что любят пятилетние девочки, ей самой только четыре.
- Мягкую игрушку? Или, может, куклу? - спрашивает Катя.
Даша глубоко задумывается и вспоминает, что в дни своей молодости Таня любила природу.
- Давайте подарим Тане крысу, - предлагает Даша. - Танина мама разрешит, честно!
Катя решительно отвергает крысу, она понимает, что уже довольно скоро пятилетие Даши, и уж Танина мама сумеет выбрать для Даши подходящий подарок. Месть сладка, а Танина мама любит все сладкое.
Мы ведем Дашу в "Детский мир". Там Даша влюбляется в сиреневого кенгуру.
- Кенгуру-у-у-у! - говорит Даша, голос ее дрожит. Кенгуру обладают особой привлекательностью для девочек, потому что у кенгуру есть на пузике кармашек, в котором помещается еще кенгуру, поменьше, кенгуру - это австралийская разновидность матрешки.
- Кенгуру - сумочное животное, - авторитетно заявляет Даша.