Леха греб третий час. Витек дремал на корме лодки, вздрагивая во сне. Над ними раскинулось звездное небо и полная луна, символизирующая полную жопу в перспективе. На хуй он повелся на эту ночную рыбалку, Леха не знал и сам. Когда после выдутых четыре по полкило, Витек предложил спиздить лодку с причала и порыбачить, он и не подозревал, что их плавание может затянуться. Они вышли в море еще до того как зашло солнце. Удочки забыли на берегу. Зато не забыли прихватить еще ящик пива. Рыба на пиво не клевала. Леха, как заправский флибустьер орудовал веслами, а его дружок орал морские песни и пытался изобразить танец "Яблочко". Потом они покурили. Потом как то одновременно задремали. А потом Леха открыл глаза и не увидел берега. Зато он увидел Витю, спящего в обнимку со спасательным кругом. Леха растолкал приятеля и культурно спросил:
- Где земля, долбоеб?

Витек промычал в ответ, что он не брал и вообще ему завтра на работу и ебаться он не хочет. Пришлось ткнуть его в бок кулаком и слегка поелозить лицом о борт. Витя пришел в себя.

- Мы где?

- В пизде - Леха нервничал - скажи мне, придурок, на хер мы поперлись ночью в море?

- Так порыбачить - Витя огляделся. Его мозг постепенно просыпался и начал осознавать увиденное глазами. А увидели они бескрайнее море и приближающуюся пиздюлину. Ну, последнюю, конечно видно не было, но она ощущалась... И, то и другое не сулило ничего хорошего - А я что тебя заставлял что ли?

- До хуя рыбки наловил, Костя-морячек недообработанный? Лупалы свои продирай и включай зачатки мозга. Как выгребать будем? И куда?

- А давай на юг. Там тепло и фрукты круглый год. - Витя проснулся окончательно.

- На хуюг! Ты хоть знаешь, где он находится?

- Я знаю, что мох растет на деревьях со стороны, где север. Меня дядька учил. Он геологом был и много знал. Как из БФ спирт сделать, например, или как по зарубкам дорогу к привалу найти.

- До хера ж ты тут зарубок нарубал. Давай теперь, прямо по ним... к привалу.

Жил-был султан Гжамид, хозяин огpомного госудаpства, котоpое пpостиpалось от беpега моpя до бескpайней пустыни. Султану исполнилось только тpидцать пять лет. Волосы у него были чеpные и пpямые, глаза такие темные, что зpачок от pадужки невозможно отличить. Солнце окpасило его тело в цвет темного шоколада. Гpудь, плечи и pуки заpосли густыми темными волосами.
Заняв тpон, Джамид стал абсолютным владыкой всех своих подданных. Мгновенно мог пpевpатить человека в богача, а мог пpиговоpить его к смеpтной казни.
И вот сидит султан на тpоне, баpабанит нетеpпеливо пальцами. Пеpед ним в поклоне согнулся великий визиpь. Гжамид спpашивает своего советчика:
- Чем еще ты намеpен меня мучить?
- Пpибыл посланник из Пеpсии, светлейший господин. Он пpивез тебе даpы.
Султан небpежно кивнул головой и визиpь поспешил ввести пеpсидского гостя.
Султан в сеpебpяно-голубом халате, шиpоких шаpоваpах и чеpных сапогах pасположился на тpоне поудобнее и махнул pукой, чтобы посланник выпpямился.

- Жалко вpемени, пеpеходи сpазу к делу.
- Ваше величество, я пpивез тебе даpы из Пеpсии. Это чудесные вещи, котоpые, думаю, тебе понpавятся.
Он дважды хлопнул в ладони и в зал вошли четыpе невольника, каждый из котоpых нес по большой кpасной коpзине. Посланник pазвеpнул пеpед владыкой великолепный пеpсидский ковеp дивной кpасоты, на котоpый невольники стали по очеpеди складывать дpагоценные камни и укpашения. Вскоpе на ковpе обpазовалась внушительная гоpка бpиллиантов, изумpудов и pубинов. Попадались также и опалы, и хpусталь pазличного цвета и фоpмы.
Дpугой невольник склонился у ног посланника и откpыл свою коpзину. Посланник, словно фокусник, стал доставать все новые pулоны шелка и бpосал их на сложенные на ковpе дpагоценные камни.
- Пpекpасно!Поблагодаpи от моего имени шаха Пеpсии. Это, действительно, очень ценные подаpки.
- Это не все. У меня есть еще один подаpок, котоpый по своей ценности даже не сpавним с тем, что находится здесь.
Гость тpижды хлопнул в ладони, и невольники вышли из зала. Спустя минуту они вошли вновь, деpжа пеpед собой натянутый занавес из кpасного шелка, pасшитый сеpебpяной нитью. Оказавшись пpямо пеpед султаном, они опустили шиpму, за котоpой скpывалась небольшая фигуpка, полностью закpытая pазноцветными шелковыми покpывалами.

- Александр, как вы можете жить в своем обыденном мире? - заломила руки Зинаида. - Неужели вы не понимаете, что в мире есть что-то кроме пива, еды и этого самого...
Александр дожевал обыденность в виде куриной ножки и с интересом взглянул на Зинаиду.
- Нет, я сейчас не про секс вовсе. - помрачнела Зинаида. - Давайте же вырвемся из этого порочного круга.
- Это ж небось и в наглаженное одеваться надо? - недовольно скривился Александр.
- А как же! - воскликнула Зинаида и кинула в Александра выглаженными штанами и безликой опрятной рубашкой.
- А киньте в меня еще и носками, душа моя. - пропыхтел Александр. - Я так понимаю - в шлепках из обыденности мы не вырвемся.
Зинаида кинула носками, бритвой,туалетной водой и еще чем-то.
- Это что за разноцветные бинты, разлюбезная Зинаида? - удивился Александр.
- Это летний шарф-галстук. Сейчас так носят. - сказала Зинаида таким тоном, что Александр сразу понял - шарф-галстук придется надевать.
Через какие-то пятнадцать минут Александр чувствовал себя свежим, красивым, помолодевшим и нелепым ботаником.

- Где же шарф, Александр?! - возмущенно округлила подведенные глаза Зинаида.
- А вот он! - Александр торжествующе достал из кармана шарф-галстук. - Со мной. Сроднились мы с ним уже.
- Ему место на шее! - совершенно справедливо заметила Зинаида. - Не портьте мне вечер, мужлан!
- Выйдем со двора - нацеплю. - твердо сказал Александр. - Потому как, я сомневаюсь, что мои приятели со двора в курсе последних модных веяний и смогут удержаться от, до крайности обидного для меня, определения "Петух". Уж и не думаю, что мордобой с моим участием позволит нам достойно вырваться из опостылевшей обыденности. Посему - только в двух кварталах от дома.
- А и шут с вами. - сдалась Зинаида. - Пойдемте срочно в другой мир. В новый и незнакомый. В мир искусства.
- Не в кабак таки. - вздохнул Александр. - Чуяло мое сердце.
Ласковым щебетом и ледяными взглядами Зинаида погнала Александра по городу на встречу с неведомым. Неведомое притаилось в каком-то промышленном здании исписанном графити.

Однажды на школьном уроке я заснул. Удивительного в этом ничего не было. Вот вы, если бы бухали всю ночь напролет на днюхе у Верки из параллельного класса, то тоже бы заснули. Мало того что там все бухали, так еще и и трахали эту Верку на кухне. Кухня была маленькой. Верка - большой. Желающих много. Водки и пива тоже. Около десяти вечера Верка сказала, что не намерена в шестнадцать лет ходить в старых девах и отдастся первому встречному. Около одиннадцати из первых встречных выстроилась небольшая очередь. Я был в этой очереди, где-то четвертым. Когда я наконец то попал в ее крепкие объятия, то Верка была уже опытной женщиной. Настолько опытной, что выйдя из кухни я, покурив, занял очередь еще раз. Потом еще/...Именно поэтому на первом же уроке, я заснул под монотонное бухтение химички, рассказывающей об тонкостях синтеза высокомолекулярных соединений.

- Гарпер! Гарпер, ты совсем обнаглел, скотина?

Я открыл глаза и увидел перед собой сиськи.

- Быстро встал и повторил, что я только что сказала. - проорали сиськи

- Не кричите на меня, Говорящие Сиськи - пробормотал я и тут же выхватил подачу в голову, от которой мозг просветлел, а сон съебался в небытие. У Зинаиды Степановны была крепкая рука, а удар она оттачивала все годы замужества на учителе физкультуры и своем муже. Первый частенько пытался затащить ее в спортзал на предмет показать свое мастерство на новых тренажерах. Зинаида Степановна была не прочь посмотреть, как он прыгает через козла или крутит сальто на турнике, но когда физрук попытался поставить ее раком и использовать как спортивный снаряд, она взбунтовалась, и Геннадий Регондович огреб подвернувшейся под руку теннисной ракетой по ебалу. Он потом еще очень долго радовался, что прибрал накануне все гири и гантели в подсобку. Второй же, ее муж, получал просто по своему статусу. Ну и по морде тоже.

- Иди к доске и расскажи нам хоть что-нибудь. Но только это "что-нибудь" пусть будет из области химии, а не из твоих снов.

Магистраль пустынна: вот уже полчаса, как не встретилось ни одной машины.
- Здесь сворачивай налево, - хрипит с заднего сиденья Лысый.
Я не вижу, где здесь можно свернуть - дорога серой полосой разрезает бесконечный луг.
- Где? - спрашиваю раздражённо.
Лысый, скорее всего, бредит. Вообще, удивляюсь, что он ещё не умер с таким ранением. Вся машина пропитана вязким запахом крови. Даже открытые окна не помогают.
- Вот здесь. - Он стучит кулаком в окно. - Давай же.
- Но там нет дороги.
- Плевать.
Действительно, не всё ли равно. Притормаживаю и выворачиваю руль. Машина съезжает на обочину и оказывается по окна в траве, забрызганной полевыми цветами. Аромат смятых колёсами полыни, душицы и дикой мяты врываются в салон. Автомобиль, на удивление идёт ровно и гладко.
- Ты как? - спрашиваю Лысого.

- Лучше всех, - слова выходят вместе с кровью. - Помнишь песенку про ёжика с дырочкой в правом боку?
Он пытается смеяться, но вместо этого свистит и забулькает, словно закипающий чайник.
- Куда мы едем? - спросил я.
- Просто рули, ладно?
- Они всё равно достанут.
- Там - нет. Там нас никто не достанет.
Зря я ввязался в это дело. Но винить некого, никто силком не тянул.
Деньги лежат в сумке на заднем сидении угнанного старенького "Форда". Столько бабла мне не заработать за всю свою никчемную жизнь. Но ирония в том, что мы ими даже собственные похороны оплатить не сможем. Это чужие деньги, были чужими, и сейчас нам не принадлежат. Когда нас убьют, сумка снова вернётся к своему хозяину. А то, что мы покойники - никаких сомнений не вызывает. Слишком большие деньги и слишком большие люди, чтобы нам сошло с рук. Мы засветились, всё пошло наперекосяк, и вот итог - два живых трупа.
Небо бледное, почти прозрачное. Ни одного облачка, и даже, кажется, что здесь воздуха нет, настолько пустым и бездонным кажется небосвод.
- Слышь, Лысый, зачем лодка?
- Что за странный вопрос. Зачем лодки бывают?

Слесарь-сантехник Дмитрий Наркисович Мамин не выспался. Почесав поросшее седыми волосами правое ухо он встал, распахнул окно и уставился на большую пчелу мутного вида. Недвижно висевшая в воздухе пчела крыльями не двигала, а в задних ногах держала по дорожному булыжнику.

- Ты что ли стучал? - слесарь-сантехник выглянул в окно, осмотрел окрестности со своего тринадцатого этажа, и никого, кроме пчелы, не увидел, - взяли моду ни свет ни заря барабанить. Развею вот сейчас, ей-ей развею. У меня рабочий день с восьми начинается, а сейчас пять.
Дмитрий Наркисович легонько подул на пчелу, от чего та недовольно заколебалась.
- Не надо меня развеивать, меня и так сносит, булыжники вот приходится с собой таскать, - заявила пчела, перестав колебаться, и погрозила слесарю камнем, - у меня к вам срочное дело. У нас там, - пчела махнула крылом вверх и в сторону, - аварийная ситуация. Потек патрубок правого двигателя. Нам лента ФУМ нужна. А у вас, как мы слышали, запас вот и побеспокоили.
- Лента ФУМ? - удивился сантехник, - кто же патрубки правого двигателя на ФУМ сажает? На лен надо. На лен с масляной краской...

- Попрошу не учить! - нагло оборвала Мамина пчела, - в документации записан ФУМ в виде ленты. Никаких "льнов" и красок. ФУМ есть?
- Есть, - проворчал сантехник и попытался закрыть окно, - у меня все есть в рабочее время. Вот в восемь и придешь за своим ФУМом. А сейчас - брысь.
- Не надо "брысь", - несколько нематериальная пчела заклинила окно совершенно материальным булыжником, - надо ФУМ. Извините, пожалуйста, я больше не буду.
- Не будет он, - смилостивился Мамин и полез под кровать за ящиком с инструментом и материалами, - все говорят "больше не буду", а ходят и ходят по ночам. Сил моих больше нет. Уволюсь к чертовой матери. Или на пенсию уйду, как положено. Вот твой ФУМ, и чтоб я тебя больше не видел.

В следующей жизни я обязательно выйду замуж за сантехника! Они и умные, и талантливые и бабки ведрами гребут! Правда, если конечно рожусь в Москве. Потому что в других городах я сантехников не тестировала. А тут пришлось.

Воскресенье. Заходим в квартиру после шопинга и слышим, что из ванной комнаты вода хлещет. Открываю дверь в ванную - шум воды ужасный, даже с попискиванием и гудением в трубах, а потопа нет. Тут влетает в ванную муж, потом бежит куда-то вглубь квартиры и этот водяной шум исчезает, зато появляется новый, исходящий из моего мужа:
- Значит завтра тебе задание - найти сантехника и устранить течь.
- Какую течь? - спрашиваю я и указываю на желтенькую плиточку, сухую как лист.
- За душевой кабинкой течь. Там прорвало трубу. - Спокойно объясняет муж, хотя глаза кричат "Господи, угораздило же мне на ней жениться" . Я отворачиваюсь, чтобы не видеть его глаз и продолжаю:
- Да ну перестань! Хорошая течь себя всегда проявит...
- Пойдем, я покажу тебе, где этот волшебный краник, который остановил поток воды и, благодаря которому, тетя Рая с первого этажа еще нас не убила - перебивает он.
И я иду...

И был понедельник. И начались поиски сантехника. И искала я его по интернету. По-другому я уже не умею искать. Сделала первые пять звонков и все пять сантехников оказались занятыми. Или в тот день в Москве у всех трубы прорвало, или этих сантехников на всю Москву пять штук, что все оказались заняты до среды, а то и до субботы... не знаю...
Наконец-то шестой звонок привел меня к Оресту.
- Ща буду! - промяукал он, и действительно появился минут через 10.
Вначале были попытки доказать мне что ничего не течет и я просто дура. Но как только я включила заветный краник, он заорал "Выключай, огого, выключай скорей!" Потом подошел ближе к душевой кабинке, скрестил указательный и средний палец и как Зорро в воздухе перечеркнул кабинку. Что там Зорро чертил? Букву З? Мой Орест нарисовал "Букву Х!" и, икнув, посмотрел на меня.

Соня, подружка моей жены - обычная безумная мамаша из тех кому за тридцать, решила отдать свою дочурку в фигурное катание. Отдала.
Через день, боясь диких пробок, моталась к ледовому дворцу на метро, чтобы не опоздать и уж тем более не дай Бог не пропустить ни одной тренировки. Только все напрасно.
У ребенка фигурное катание вызывало гораздо меньше положительных эмоций, чем у мамочки, по правде сказать и получалось оно у дочки не особенно фигурным. Одним словом - холодно, скользко и твердо падать, вот и все впечатления за мамины деньги...
Однажды тренер отвел Соню в сторонку и вкрадчиво начал:
- Вы только не переживайте относительно своего ребенка, она замечательная девочка но я как тренер должен сказать Вам прямо: фигурное катание не для нее. Нет, извините, данных. Попробуйте отдать ее в какой-нибудь другой спорт. Тут нет ничего страшного, я это девяносто пяти процентам говорю, но факт - есть факт. Поищите, есть виды спорта и попроще.
Соня для порядка всплакнула (имела право) и ответила старому тренеру:
- Как жаль, а я ведь так хотела хоть из дочери сделать чемпионку мира по фигурному катанию.
Тренер от неожиданности не удержал смешок и переспросил:
- В смысле хоть из дочери?

- Вы понимаете, я еще совсем маленькой девочкой смотрела по телевизору Ирину Роднину, все мечтала, когда выросту тоже стану чемпионкой мира и тоже буду стоять в коньках на пьедестале почета, с золотой медалью на шее. Но у дочки вот не сложилось... Послушайте, а может, попробуете потренировать меня!? Я буду очень стараться. Ну, пожалуйста. Какая Вам разница за кого деньги брать?
- Стоп, стоп, стоп! Успокойтесь, пожалуйста. Как какая мне разница? Я тренер, а не аниматор. Хотите кататься на коньках - езжайте в любой торговый центр и нарезайте круги в свое удовольствие.
- Ну, я же хочу не просто кататься, а чтобы Вы меня серьезно тренировали - всякие там фляки - шмяки. Я очень старательная, вот увидите.
- Какие там шмяки? Вам извините уже хорошо за тридцать, Больше двадцати лет назад, еще до перестройки, Вам - уже было поздно начинать. Разыгрываете меня что ли?

Дрищ.
Пальцем ткни - развалится на запчасти, пособие для патологоанатома.
Легко затарится за леской от удочки, если в прятки играть, а уж за шваброй - половина взвода таких заныкается.

Товарищ его нашел на помойке, у бачка. "Гляжу, - говорит, - глазья: во! и пищит, дрищ."

Товарищ у меня циник. Отсидел 16 лет за разные там убийства. То тут пристали к девочке, он вписался - итого два трупа, третий идиотом заикается до сих пор, то ограбить его хотели - обратно два холодных, двое убежали; если на драки-разговоры кого позвать надо, я сразу стараюсь, чтобы товарища рядом не было, уронит всех в могилу, нафик-нафик. Плохо крыша прибита к верхней части головы, чуть што - срывает напрочь. Но в жизни - милейший человек, и бабушку через дорогу переведет, и пенсионеру пенсию притащит, и ста рублями всегда выручит - золото, а не человек, если перед ним кулаками не махать.

Так вот. Дрищ.

Лежит такой у помойки, поскуливает. Собак. Помесь еврея с чукчей, то есть порода непонятна. Щенок.
Мы как раз мусор после стройки выносили.
А Дрищ скулит. То ли матушку его какой-то доброхот ухайдокал с ружжа, то ли еще чего.
Ну, этот он как все мы - с одной стороны: яврей. С другой: чуваш. С третьей: таджик. С пятой: гарнiй хлопец хохол. Итого - русский.
У меня в этом плане вообще простые понятия - живёшь в России? говоришь на русском? думаешь на нём же? русский, йопта; а вся эта блажь - навроде паспортов, национальностей, - тьфу. От лукавого.
Про собак, я думаю - такая ж фигня.

Истории, вроде совершенно разные, тем более между ними такие промежутки времени, что долго не мог решить - соединять ли в одну.

Конец восьмидесятых. Отправились как-то за грибами. Приехали далеко не первыми. На протяжении нескольких километров на обочине гравийки стоят машины. Народ весь в лесу. Наконец, пригнездился в хвост какому-то жигулёнку. На задней полке, под стеклом, лежит милицейская фуражка.

- Вот, - говорю, - рядом с ментами и машину оставлять безопасней.

Выходим, разбираем вёдра и углубляемся в лес. Вся придорожная территория давно проверена и истоптана. Пока нашли первый гриб, ушли чёрти куда. Потихоньку стали появляться нетронутые полянки. Ну, не в грибах дело. Когда, усталые, но довольные вернулись к машине, перед нами открылась картинка: возле шестёрки, что с милицейской фуражечкой, трапезничает такая же компания, как и мы - два мужика со своими дамами. Грибов у них побольше, чем у нас, но настроение куда похуже. Хреновое, прямо сказать. А причина угрюмости ихней в том, что машина у них левой стороной стоит на колёсах, а правой на брюхе. Верней на бревнышке, которое кем-то использовалось, как домкрат.

Поздоровались. С чувством тревоги я обошёл свою машину. Слава богу, всё в порядке. Даже дворники на месте.

- Вот, - говорит один из мужчин, - специально фуражку товарища под стекло положил, а паразиты - воры, видимо, не заметили её и обворовали. Если бы фуражку эту увидели, то точно пострадали бы вы, а не я.

- Да вряд ли, - говорю, - скорей, фуражечка ваша, милицейская, как предмет охраны, действует в городе и то только на честных людей, а в лесу, для преступного элемента она, действует, скорей, как красная тряпка на быка.

- Вот, бля! - повернулся водитель к своему другу. - Лучше бы ты напялил её на башку эту свою фуражку и собирал бы в ней грибы. Вот только грибы тебя бы точно испугались и поразбежались бы.

Бессильной его злости не было предела. Товарищ его, видимо, и сам это понял без моей иронии и кивает с виноватым видом. Я полез в багажник. У меня всё на месте.

- Доставай запаску и не горюй.

Довелось мне в начале восьмидесятых поработать инструктором по туризму на одной из многочисленных волжских турбаз. Кстати, почему они назывались турбазами, а не домами отдыха или санаториями, для меня до сих пор непонятно. Контингент там очень был далек от этих "одногорбых верблюдов", которые "днем и ночью от Карпат и до Курил..." Обычные отдыхающие.

Жили мы в стандартном щитовом домике, громко именуемом коттеджем, коих на территории турбазы стояло несколько десятков. Разбросаны они были в беспорядке среди живописного леса. Жили втроем. Я, еще один инструктор, Антон, и Леха. Спасатель. Время, свободное от организации досуга отдыхающих каждый проводил в зависимости от собственных пристрастий. Но сводилось все в основном к двум интересам: выпить и пофлиртовать с отдыхающими.
Антон имел постоянную пассию. Лену, официантку из столовой. Но главной его страстью все-таки была не она. Если где-то брезжила хоть какая-то перспектива халявной выпивки, женщины отодвигались для него на второй план.
Леха, наоборот, использовал любую возможность закрутить романчик. Отдавался этому знятию полностью и всей душой. Являясь беспросветным романтиком, в каждую свою очередную пассию влюблялся по уши, чуть ли не до предложения руки и сердца. Плевать, что длилось это от одного до пяти дней. Главное же - отношение? Из-за чего терпел постоянные насмешки со стороны Антона.

Я же, будучи малолетним сопляком, набирался опыта у старших. Кидаясь поочередно то в одну, то в другую крайность. То беспробудно квасил с Антоном. То таскался вместе с Лехой за каждой юбкой.

Проблемы, куда вести девушку, когда знакомство достигало нужных высот, у нас не возникало. К себе, естественно. Чтоб не случалось накладок, у нас было заведено правило. Если кто-то приводил в номер даму, в окне рядом с входной дверью вывешивалось полотенце. Это был такой сигнал остальным, что тут сегодня занято и идите ночевать куда угодно. Впрочем, никаких особых проблем с поиском ночлега не возникало. Теплой летней ночью на турбазе хорошему человеку найти уютный уголок не представляло труда.

Последний раз я срал в штаны, наверное, в первом или втором классе школы. Нет, все-таки в первом. Помню-помню: линейка, 7 ноября, заунывные речи завучки в трещащий микрофон через трескучие колонки на плацу под школой. И классуха, напомаженная, надутая, с дурацкой брошкой, изображающей жука, а вместо брюха кусок желтой полупрозрачной пластмассы, изображающий янтарь. Рядом стоит, прямо от меня слева, я выше всех в классе был. В парадно-выходном трикотажном платье бурой нити. Точь-в-точь как говно. И нить-то такая, смешанная - даже вроде что-то желтенькое в ней виднеется.

"Татьяна Леонидовна, можно в туалет?"

А она сквозь зубы тебе: "Стой, мерзавец, я тебе запрещаю".

Ну стою, раз запрещает. А сам понимаю, что пропал, погиб, очку-то не прикажешь, и тем более завтраку, активно вертящемуся в кишечнике и состоявшему из позавчерашней творожной запеканки вприкуску с портретом Ильича над раздаткой. Как он, интересно, так хитро с портрета смотрел-то? Вроде и ни на кого, а вроде и на всех одновременно, и самое главное - на тебя, прямо в глаза, ехидно так, с прищуром, под нетерпеливый шип классухи: "Мерзавцы, а ну быстро закончили!" И что-то еще про "общество чистых тарелок" припоминаю. Мол, Ильич всегда позавчерашнюю запеканку доедал. Ну Ильича вряд ли заставляли после завтрака на линейке торчать, когда с животом плохо. А в штанах уже такая дрожь характерная пробирает, как будто пытаешься на турнике пятнадцатый раз подтянуться, руки уже ходуном ходят, мышцы сводит, и чувствуешь, что вот-вот лопнут они, эти мышцы, разожмутся пальцы, и шмякнешься ты прямо в пыль носом под хохот физрука. А ты все себя обманываешь: ну еще чуть-чуть, еще совсем малость осталась... Себя-то обманешь, а мышцы - нет. Совсем малость осталась. Помню, думаю: может, плюнуть, незаметно из строя выйти и тихонько в школу? Да как тут выйдешь-то, если эта рядом стоит и зырит на тебя, как на опарыша. Так как-то вроде и брезгливо, но с интересом. И, честное слово, страшно в глаза ей смотреть, так что смотришь ей в бок, изучая говняную нить ее платья, в которой, кажется, что-то желтенькое просматривается. Какие-то такие прожилочки.

Второй час я подпрыгивал в кузове, сидя на бумажных цементных мешках в новенькой дембельской парадке.
Нас было четверо жестоко обманутых дембелей едущих в неизвестном направлении.
Еще утром все было так чудесно: мы - герои шестой части суши, спустились с горы после титанического "дембельского аккорда" (за полтора месяца ведерками залили миллиард тысяч тон бетона и таки построили секретный объект "Х") выстроились около штаба, от радости и предвкушения не касаясь хромовыми сапогами земли... Вот-вот должны вынести наши военные билеты с волшебной синей печатью.
Но в один миг жизнь перевернулась.
Вышел зам начальника штаба - худой грузин в высокой эсэсовской фуражке, отозвал нас четверых и сказал:
- Товарищи солдаты, нужно будет, так сказать - на благо... и чтобы оставить о себе добрую память.
Короче работы на полдня всего. Я накормлю, не переживайте.
Мы робко, но резонно возразили:
- Спасибо, товарищ подполковник, но как-нибудь без нас. Не обижайтесь, но наши мамы накормят нас не хуже и если Вы не возражаете, то мы получим наши военники, проездные документы и поедем пока по домам, а там видно будет...
Подполковник рассвирепел и его грузинский акцент стал еще заметнее:
- Отставить разговорчики! Вы пока еще солдаты Советской Армии и я вижу, что вы мечтаете задержаться в части до нового года! Не заслуживаете вы первой партии. Не заслуживаете.
- Как так... Товарищ подпол... Нам же обещали и мы успели... Мы же...
Зам нач штаба сменил гнев на милость:
- Ну что вы как дети? Сегодня не поедете - завтра поедете. 730 дней ждали, а тут из-за ерунды сопли распустили. Давайте, давайте залезайте в машину, я сейчас подойду.
С этого момента из счастливых дембелей мы превратились в военнопленных.

Раз в полгода Виталий увольнялся с работы. У него оставалось сбережений на ближайшие три-четыре месяца, а дальше надо было заново начинать искать халтуры, крутиться, одалживать на неопределенный срок.
Он уходил с работы поздней осенью, или весной, когда ВСД особенно обострялось и становилось невыносимо тревожно, ухудшалось самочувствие, болели ноги, решительно ничего не хотелось делать.
За окнами растекались серые помоечные акварели, от которых хотелось выть. Практически круглые сутки в квартире у Виталия горел свет.
Он лежал в наушниках на кровати, которая превращалась в месиво из тряпок постельного белья, и слушал нескончаемый дабстеп. Где-то в ногах валялся ноутбук. В квартире орал недовольный кот Гоша.
К 4-рем часам дня Виталий находил себе силы и выходил из дому. В это время в Карусели выбрасывали, свежую выпечку, и он топал 15 минут пешком, до Руставели, за батоном с грудинкой и сыром, или за пиццей, или за сдобными пирожками.

Впрочем, время непоколебимо застывало на месте. Виталий смотрел в темную полоску коридора и вспоминал что-то из святого Августина, и думал, что вероятно так и есть, и если взглянуть чужими глазами, из космоса, если взглянуть на нас с точки зрения какого-нибудь чужого инопланетянина никакого времени не увидишь, увидишь - начало, конец, середину - увидишь все одновременно и непрерывно - увидишь землю как бесконечную линию, на которой все происходит сразу. Как? - он не мог этого объяснить, но чувствовал таким инопланетянином себя. Поэтому и невозможен контакт с пришельцами, и поэтому он не мог контактировать в такие минуты с людьми.

Незаметно подкрадывалось лето. Друзья, а такие ещё оставались, начинали беспокоиться. Они непременно считали своим долгом, вытащить Виталия на какую-нибудь тусу, на какое-то суетное и безумное мероприятие. Они сопровождали свои звонки и сообщения обязательным - "Харе, уже дома сидеть!" "У тебя, что денег нет, так и не надо мы тебе все оплатим!" "Веталь будь уже мужиком, хватит хуйней маяться, пойдём тусить."

- Тетенька! Тетенька! Дайте рубль, мне кушать нечего! Ну, дайте! - на женщину смотрели глаза, полные страдания.

- Отстань, оборвыш! Небось, мамка с папкой пьют, а тебя за деньгами посылают! Иди отсюда!

- Тетенька, ну хоть хлеба, - мальчик еле сдерживал слезы, в руке он мял старую грязную клетчатую кепку, - пожалуйста...

Женщина кинула на землю корку хлеба и, резко развернувшись, кинув презрительный взгляд, завернула за угол. Мальчик быстро, озираясь, то и дело по сторонам, поднимал размякший хлеб из лужи. Он успел спрятаться за мусорными баками, когда к автобусной остановке подошли люди.

- Что опять задумал этот брошенный? - спросил у своих спутников самый высокий парень.

- Наверно, снова где-то жрет на наши деньги! - с раздражением ответил ему парень в черной немного короткой куртке.

- Быстро найдите мне его, иначе..., - и высокий сплюнул на землю.

Его приказ выполнили сразу - двое ребят отделились от толпы и быстрыми шагами, заглядывая за каждый кирпич, обошли весь переулок. Вскоре они, держа выше локтя за руки, привели того самого мальчика с оборванными штанами и старой кепкой. Высокий пристально смотрел на него, потом, взяв парня за плечо цепкими пальцами, произнес слова, противоречить которым в их компании было нельзя:

- Что поесть собрался, Павлуша, а что ж нас не позвал? Мы же, как ни как семья, - при этих словах он усмехнулся и еще сильнее сжал плечо мальчика.

Летнй ночью тормозят меня на Свердловском проспекте две девицы. Уверенно открывают дверь и "ни здрасьте, ни разрешите" плюхаются на заднее сиденье. Смотрю на них удивлённо, а одна подруга уже начинает мне рассказывать:
- Вы представляете, нас сейчас таксист из машины выкинул.....
- Так, стоп, - говорю я - давайте опустим мелкие детали. Вы мне главное скажите, куда вам ехать надо?
- До горбольницы.
- Это стоит 100 рублей и деньги я беру вперёд.
- Конечно, конечно, Вот возьмите. - и она протянула мне стольник.
Какое-то время ехали молча, но потом она опять начала свой рассказ:
- Вы представляете, нас сейчас таксист из машины выкинул! Мы с Ленкой в "Галактике" отдыхали, потом решили домой ехать. Подружка нам вызвала какое-то такси. Приехала "Волга". Едем мы, значит, я жувачку жую и пузыри надуваю. Ну фигли, я всегда так делаю. Надую, а потом лопаю его, прикольно же. Ну и здесь тоже. Надула и кааак лопну. Водила, придурок, кааак шуганётся. Чуть в столб не въехал. И говорит, если ещё раз так сделаешь, я вас из машины высажу.

Едем дальше, я чёта задумалась и опять пузырь лопнула. Этот дурак как начал орать и нас из машины выкинул. А Ленка у него в машине пакет забыла с туфлями. Новые почти, 3500 рэ стоят. Вы не скажите как нам его теперь найти, чтоб туфли забрать? Жалко, новые почти же!
- Позвоните диспетчеру, она свяжется с водителем, если пакет в машине, то он завезёт его в офис, где вы его сможете потом забрать. Только шансов, что он так поступит после ТАКОГО расставания у вас очень мало.
- Почему???
- А ты сама подумай.
Она видимо сильно задумалась, потому что вдруг в машине раздался сильный хлопок. Я от неожиданности чуть головой крышу не проломил.
- Сцуко, блйаать. Это что такое было???
Прижался к обочине, оборачиваюсь и смотрю на эту мышь. Она вся сьёжилась и лепечет:
- Я пузырь лопнула.
- Сцуко, второго шанса я вам не дам. Ну ка, пошли вон из моей машины!!!
Они, видимо, уже привыкли к такому, поэтому сквозанули быстро, даже дверью не хлопнули.

Вот, видимо, вредно некоторым девушкам сильно задумываться. Теряют контроль над собой напрочь.

- Ванька Иванофф

Беда пришла, откуда не ждал: хворь со мной приключилась. И не какая-нибудь лёгенькая гнойная ангина или завалящая бугорчатка, а натурально бледная немочь. Двадцать пять процентов моих сперматозоидов потеряли подвижность. То есть, вероятность зачать что-либо резко упала. В студенческие годы, слава яйцам, не было таких проблем, и я один раз даже отдал часть стипендии на аборт одной тупорылой прошмандовке. Тогда я был приверженцем высоких идей и убийство это совершил из чисто гуманных побуждений, дабы такие грязные животные не размножались и не пачкали без того засиженный уродами облик планеты Земля. Скидывались всей группой, чтобы старосту нашу, Вкладышеву, от нежелательной беременности избавить. Ебали все и даже профессор кафедры грунтов Глинка, а мне, как самому активному участнику студенческой весны под названием "порви Вкладыш", по абортариям пришлось шароебиться, выискивая, где есть акции и скидки.

А тут такая напасть. Я на глаз сразу и не разглядел. Это всё Ленка, сожительница моя, на зуб распробовала, определив, что "не то пальто". Она у меня в этом деле мастер, сомелье по сперме. С одного глотка определяет сорт, литраж и дату разлива того, что я накануне выпил, и мешал ли с еще какой гадостью и в какой пропорции. Порой так в масть угадывает с последующим скандалом, что последнее время кончаю ей в волосы или на плечи, чтоб без палева. Правда, говорит, ей такие погоны и кокарды нихуя не нравятся, она, видите ли, глотать любит. Умничка...

Погнала она меня на анализы, в общем. Ладно, надо так надо, хуле - понес своё мутное добро аналитикам. Семя, в отличие от гавна, сдавать приятно. Пришел, в комнатке специальной расположился, дивидишник включил и сдаешь. Я три раза за один присест сдал - увлекся чота. Да и кино прям за душу взяло. Один фильм из моей домашней коллекции попался. Ну, это вообще кайф, как со старой, проверенной знакомой. Мужики из очереди нихуёвой на меня прям с уважением посмотрели, когда я почти полную баночку на анализ понес. Несу гордо так, на вытянутой руке, нате, мол, проверяйте, мне скрывать нечего. А тут хуяк - недостача активных головастиков при таком-то литраже.

...Мимо меня с криком пробежал мальчишка лет шести - с блестящей сабелькой в руках, в шортиках и сандаликах на босу ногу - жарко, не спасают даже кондиционеры в супермаркете.

Идущая впереди пара, забравшая с молочной полки все дорогие сыры с благородной голубой плесенью, приостановилась, глядя на малыша. Точнее, остановилась она - хорошо одетая дама на исходе четвёртого десятка, судя по одежде и фигуре, чуть сутуловатая на вид, с тонкими запястьями - большего сзади не разглядишь. Её спутник уже сделал несколько шагов, затем обернулся, чуть поморщился, дождался её, почему-то вздохнул и сказал:

- Не начинай... Мы же договорились...

Она пожала плечами:

- Ты сам всё знаешь.

- Что - знаю? - отвлечённо, будто играя в надоевшую игру, вяло спросил он.

- Что сейчас могло быть, - подчёркнуто кротко ответила она.

- Да сколько же можно повторять! - он раздражённо схватил с выкладки перед кассой какую-то шоколадку и бросил её в корзину. - У нас была си-ту-а-ци-я! Это же не только меня касалось, но и тебя! И решение было - об-ще-е!

- Решение... Да, на все три вопроса у нас было одно решение, - ты прав.

Цыганская семья впереди нас начала выгружаться. Оказалось, что у них целых две тележки, наполненных доверху. Продукты выгружали двое младших, лет десяти, и мама. Глава семьи стоял рядом со старшей дочкой, пожирая глазами большегрудую блондинку на кассе и время от времени утирая лоб под хэбэшной, - не махеровой, как во времена моего детства, - кепкой.

- П-почему - три? - он посчитал не сразу, поняв только сейчас какие-то нестыковки.
Она посмотрела на него, чуть обернувшись и по-прежнему стоя спиной ко мне.

- Потому что так получилось. Ещё до тебя... Какая теперь разница.

- Ты же говорила, что я у тебя... - у него перехватило горло, он прокашлялся, но не повторил вопроса.

- Говорила.

Валера - мой друг и одноклассник, тяжеленный, но такой легкий на подъем - простой еврейский мужик с полотенцем на плече, шел по коридору дорогущей индийской гостиницы.
Слышит, позади возня и визгливые женско-мужские крики. Это истерично ругалась итальянская пара, пытаясь расшатать закрытую дверь своего номера.
Валера спросил на английском:
- Я могу помочь?
Итальянцы:
- Синьор, дверь случайно закрылась, а внутри остался наш шестимесячный сын! Слышите кричит? Он там может скатиться с кровати!
Валера не долго думая, раздвинул ноющих родителей, разогнался и как стосорокакилограммовый айсберг, сокрушительно врезался в дверь Титаника. Несчастная дверь с хрустом открылась вовнутрь, хоть до этого дня ее обычно открывали наружу...
Бешеная мамаша бросилась к орущему младенцу, схватила на руки и скороговоркой принялась учить его итальянскому языку.
Папаша протянул айсбергу руку, горячо поблагодарил, представился (звали его Альфонсо) и предложил:
- Синьор Валерио, вечером, после океана, я приглашаю Вас на террасу в наш ресторан. Выпьем, поболтаем.
На том и порешили.
Вечер, океанский прибой, маленький столик на двоих, огромный жизнерадостный еврей и худенький итальянец - метросексуал со стриженной бородкой, романтика...
Много пили и сложно беседовали о политике. Набор тем незамысловат: экономический кризис, агония Евросоюза и арабские революции.
И тут Валеру со второго литра понесло:
- Чтоб ты знал Альфонсо, весь мир держится на нас, на русских. Войну кто выиграл? Мы! В космос кто полетел? Тоже русские. Мы даже блоху подковали. Может слышал? Просто нам всегда катастрофически не везет, таков наш крест, хотя мы самая работящая и образованная в мире нация. Это научный факт.
Вот взять хотя бы меня. Да, сегодня я очень не бедный человек, бизнес по всему миру, но чего только я не умею вот этими руками? Я и дальнобойщиком работал, Альфонсо, вот ты можешь ездить на фуре с двумя прицепами?
Пьяненький итальянец с готовностью согласился:
- Нет, не могу.
- А кирпичную кладку сложить смог бы?
- Нет Валерио, не смог бы.
- Вот, а я и это умею, я, кстати, еще и снайпером был, видишь во-о-о-н там индус в чалме? С одного выстрела из СВДэшки сбил бы ему шляпентох, хотя это к делу не относится. А вот ты приехал из Италии со своей семьей не в самую дешевую гостиницу, а сам-то что ты можешь в этой жизни сделать своими руками?

Андрей.
...Первый раз Ленку я увидел в клубе на дискотеке летом 2000 года. Тоненькая, стройная как березка, с льняными волосами, она поразительно отличалась от остальной "публики". Они пришли компанией, три девчонки и четверо парней, студенты четвертого курса института физкультуры. Как потом узнал, целых три кавалера имели виды на Аленку. Не только я обратил на нее внимание: от бара отошла группа ребят и направилась к танцующим. Один из них поднял руку и щелкнул пальцами диджею. Быстрая мелодия резко оборвалась и полилась "Lady in red", талию Алены уверенно обхватила рука центрового из подошедшей бригады. Я узнал его - это был Миха или Малóй Монгол, невысокого роста, коренастый, с перебитым носом и белым шрамом возле уха. Он был младшим братом Большого Монгола, под которым "ходил" весь район, и слово которого было законом для трех сотен бойцов.
Девушка резко дернулась, но вырваться из крепких волосатых лап сявки не смогла. Гоша, один из студентов, человек-гора, серебряный призер Украины среди юношей по толканию ядра, и по совместительству претендент на Аленкино сердце, рванулся к танцующей паре и положил тяжелую руку на плечо Монгола. Тот, словно ожидая нападения, сунул руку в карман и резко, с разворота писанул Гошу финкой по глазам. Толпа танцующих расступилась, в центре круга стоял Монгол, выставив левую руку с ножом вперед и крепко держа правой за талию остолбеневшую Алену. Гоша упал на колени, закрыв лицо ладонями. Больше ни один из спортсменов не дернулся. Миха, кивнув своим пацанам, потащил девушку к выходу. Пятеро здоровых лбов своеобразным эскортом сопровождали парочку. Окружающие молча и с каким-то облегчением смотрели вслед уходящей компании. Крис де Бург, в момент стихшем гвалте, одиноко плакал в динамиках...

...Мы пришли в клуб вчетвером, был повод. После окончания школы милиции по нашей просьбе всех направили в один подрайон. С Лёнькой я знаком был со средней школы, вместе с ним учились и вместе решили идти в милицию. Уже там, во время обучения, близко сошлись с Саней и Валеркой - Валерманом, как мы его звали. Вообще, интересная подобралась компания. Добродушный увалень Валера, чем-то похожий на актера Пореченкова, не блистал умом, но улыбка и располагающая внешность просто не позволяла преподам ставить ему "неуд", да и мы с Саней ему помогали. Лёнька - так тот, по-моему, уже родился ментом, типичный "сэржант Пэтрэнко", правда, пока, без пивного пуза. Глядя на него, просто не возникала мысль о другой специальности. Маленький, цепкий как бульдожка, он то, что не мог постигнуть разумом, догонял феноменальной интуицией, наверное это и есть то самое, так необходимое сыщику, чутье. Сашка из всей нашей компании, был мне ближе всех по образу мышления. В милицию он пошел за романтикой. Погони, перестрелки, дедуктивный метод, настоящие друзья, такие как гардемарины или мушкетеры - вот чем он грезил. Габаритами он не уступал Валере, к тому же, у него неплохо работала голова. Такого аналитика еще поискать надо.