Началось с того, что я проспал свою станцию. Нет, ещё раньше. Это началось утром, когда я понял - мне не хватает душевного тепла. Ни в каком виде.
Во-первых, слетел с подушки двигатель и перебил силовой провод. Когда из-под капота повалил вонючий дым, я уже всё понял. Ещё немного протянув вдоль бордюра свой фиолетово-чернильный Пассат, я заглушил мотор. Вернее, мне показалось, что я его заглушил. На самом деле двигатель уже не работал, и машина шла накатом.
Разверзся капот и я поглядел на синее адово пламя. Горела проводка, горело масло на блоке двигателя, горела ещё какая-то продолговатая хуйня снизу. В салоне не было огнетушителя, это естественно. Я же не идиот какой, и не немец, чтобы возить в машине огнетушитель.
На заднем сидении валяется бейсболка моей дочки. Как потом оказалось - то, что надо. Нет ничего более подходящего для пожаротушения. Несколько минут я боролся с огнём и победил, получив небольшой ожог руки. Всё это время в заднем кармане джинсов безутешно рыдала Nokia.
Во-вторых, я узнал, что жена мне изменяет. Вернее, не я узнал, а она сама мне всё рассказала. "Не переживай, - говорит, - в основном это днём было, когда ты на работе". Наверное, она подумала, что это должно смягчить удар. Но мне почему-то не стало легче.
Я вышел из дома и сел в машину. Потом поехал. Мне надо в офис, но я ехал хер знает куда, не разбирая дороги. Ехал, пока не повалил дым.
В-третьих, ни одна сволочь не хотела останавливаться. Когда мне удалось остановить первую сволочь, она сказала, что без денег на сервис меня не потащит. А я как на грех забыл бабки дома. И документы, кстати, тоже. Наконец нашлась одна более-менее приличная дрянь, которая согласилась оттарабанить меня до ближайшего автосервиса в обмен на номер моего мобильного. Дрянь очень спешила и я чуть не поседел, пока мы доехали.
- Сколько я вам должен?
- Штуку, - отвечает дрянь и поправляет очки на носу.
- Не многовато?
Дрянь пожимает плечами и улыбается.
- Позвоните вечером, я отдам.

Сидим в колыбе у Патефона, вкушаем деликатесы закарпатской кухни. Я бутылочку красного божоле откупорил - сеанс дегустации готовлю. Геннадий нас блюдами всякими потчует, мол, национальный колорит: кнедлики с грибным соусом, пацалы в сметане, бограч-гуляш:
-С шурупами? -спрашиваю.
-Нет, традиционый. А что , уже с шурупами варят?
-Ну, это от ситуации зависит. Вот Витька, к примеру, меня в прошлом году таким бограчем накормил.
-Это как?
-Да очень просто. Приехал к Вите из Германии его школьный друг Роланд. Он в Германии шеф-поваром работает, так надумал у наших мадьяров пару рецептов национальной кухни перенять. С целью внедрения в ресторанное меню, типа, у немцев пищевой ассортимент скудный. Ну, Витька сразу ко мне, мол, шеф, помоги с культурной программой. Надо ведь заграничного гостя развлечь как то. А у нас ни оперы , ни балета, отдыхаем незатейливо: охота да рыбалка. Еще футбол у телевизора. Выбирай что хочешь.
-Ну, давай на охоту сходим, шеф. Венгерского бограча пожрем... Постреляем.
-Это я постреляю, Витя, а ты, если и пойдешь со мной, то разве что рюкзак с зайцами носить. Ружье я тебе не доверю.
-Ну хоть разок дашь стрельнуть? После охоты.
-Разок дам, если не начудишь чего...

В воскресенье я заехал за Витькой с Роландом. Они еще пса какого то зацепили. Причем, псина неустановленной породы. Я когда то "Теорию Происхождения Видов" читал, но данный пес в нее не вписывался. Шмуцтерьер облезлo-рыжий с серыми пятнами по туловищу и хвост белый. Лапы все неодинаковые. Моцартом зовут.
-Может Моцарта дома оставим? - Витьку спрашиваю, -Замерзнет на снегу.
-Нет, шеф, ему двигаться надо. Он после операции должен суставы разрабатывать, типа, реабилитационная программа.
-Что за операция?
- Да это Ролик пару лет назад на него случайно мотоциклом наехал и задние лапы повредил. А так как в Европе теперь модно собак лечить, то он его решил к жизни вернуть. За девять тысяч японский мотоцикл продал и за операцию кучу бабла немецким хирургам отвалил. Те его по косточкам собрали и даже в левую ногу титановую скобу на шурупах поставили. Спасли псину от хромоты. Теперь ему двигаться нужно.

- Я твою маму ебал! - заявил вдруг Жора Сароян Сереге Митрохину, и выжидательно уставился на него своими выпученными черными глазами с поволокой.
Серега опешил. Они сидели в курилке после ужина в солдатской столовой. Кроме Жоры и Сереги, "Примой" дымили, сплевывая себе под сапоги, еще рядовые Колян Петров, Серик Конакбаев и Стас Опанасенко.
Сидели и травили анекдоты - времени до вечернего построения оставалось еще целый час. Больше всего ржали над анекдотами Сереги Митрохина - он умел их рассказывать особенно комично. Жорик тоже встрял с парой каких-то нелепых баек, которые были встречены усмешками и ироничными переглядываниями пацанов, отчего он набычился и со все большим раздражением поглядывал на находящегося в центре внимания Серегу. А потом не выдержал и вот так, без видимых причин, бросил ему в лицо это оскорбление.
- Жорик, ты это мне? - на всякий случай переспросил в наступившей тишине Серега.
- Да, сука, я твою маму ебал! - с вызовом повторил Жора, вставая с места. Вскочил с жесткой лавки и Серега. С Сарояном он был одного роста, но значительно уже в кости, так что форма сидела на нем мешковато. А Жорик был раза в полтора шире, в его почти квадратной, слегка ссутуленной фигуре с покатыми плечами, толстой шее, распирающей ворот гимнастерки с белой полоской подворотничка, чувствовалась недюжинная природная сила.
Несмотря на это, Серега отважно бросился на Жору, целясь ему кулаком в подбородок. Но тот легко отбил его руку, а сам, стремительно нагнув коротко остриженную черноволосую голову, ударил ею Серегу прямо в лицо. Серега от этого чудовищного удара, сразу же разбившего ему нос в кровавую лепешку, отпрянул назад и, перевалившись через спинку деревянной лавки, вывалился из курилки и упал на землю.
Жора не спеша вышел из курилки и еще пару раз пнул пытающегося встать с земли Серегу. А потом ушел, не оглядываясь, в роту. Только после этого ошеломленные пацаны выскочили из курилки и помогли Сереге встать.
- Уйдите, на хуй! - пробормотал Серега и, растолкав сослуживцев, побрел к летней умывалке, сооруженной сразу за казармой их третьей роты. Там он тщательно умылся, стараясь меньше задевать распухший нос, еще покурил, размышляя как теперь жить дальше.
Дедовщины в их стройбатовской части как таковой не было - она была целиком из одного призыва, и была вновь укомплектована для строительства ракетных площадок в этом глухом уголке костромского леса. Состав батальона был самый разношерстный - русские, хохлы, киргизы, узбеки, удмурты, чеченцы, крымские и казанские татары, несколько армян, даже корейцы затесались. И не было среди них никакого деления на салаг, черпаков и прочих представителей солдатской иерархии по сроку службы - все были равны друг перед другом и подчинялись только своим бригадирам (они же командиры отделений, ефрейторы) и командирам взводов - сержантам срочной службы и прапорщикам-сверхсрочникам.

Удивительно не везло Степану. Стоило ему выйти из дому, как его тут же, словно мухи, облепляли какие-то сумасшедшие поэты, желающие продать ему сборники собственных стихов, жирные бабищи, пекущиеся о спасении его души или коммивояжеры со своими чудо-швабрами: "Но подождите, это еще не все! Вдобавок к этому замечательному прибору вы совершенно бесплатно получаете еще вот эти замечательные тапочки для улучшения походки и настоящую пластмассовую зажигалку-универсал!" Толпы безумцев атаковали его и на дому, замусоривая весь подъезд своими брошюрками о духовной культуре, уникальных и революционных моделях пылесосов и преимуществах клубных карт торгового центра "Потребитель плюс".
Почему все они приставали именно к нему, было для него самого огромной загадкой: он сроду ничего не покупал у коммивояжеров, не разговаривал с сектантами и не заказывал никаких товаров по каталогам. На дурачка он был не похож, в остальном никаких признаков виктимности не проявлял. В общем, оставалось решительно непонятно, почему желающие втюхать что-либо каждый раз избирали его своей мишенью. Несколько раз он пытался спросить у самих продавцов призрачного счастья, почему они всегда подходят именно к нему, но те пожимали плечами, и снова заводили свою волынку: "Вы когда-нибудь задумывались о том, сколько бактерий нас окружает?"

Между тем, Стёпа от того сильно страдал, потому что все знакомые девушки наотрез отказывались с ним встречаться больше одного раза: это ж какой женщине понравится, что каждый поход в кафе заканчивается тем, что их окружает толпа каких-то бубнящих существ?

- База К-34, вызывает Центр. Приём.
Олег вздрогнул от неожиданности, поставил чашку на стол, чуть не расплескав кофе, и нажал кнопку на пульте. Заставка на мониторе сменилась на лицо Сары. Девушка была так хороша, что Олега даже не расстроило, что ему не дали допить кофе.
- Центр, приём. База-34 на связи. Привет, Сара.
На приветствие Сара ответила еле заметным кивком и продолжала официальным тоном:
- В квадрате одиннадцать дробь четыре чрезвычайная ситуация. Требуется бригада спасателей. Код шестнадцать - четыре - четыре. Три часа, восемь минут. Точные координаты и подробности уже у вас.
- Центр, сообщение принято, но, Сара, К-36 намного ближе...
Лицо Сары исчезло, монитор секунду оставался чёрным, затем снова вернулась заставка - горная река, бурлящим потоком бегущая через лес. Здесь, на Паригресе, земные панорамы пользовались особой популярностью, хотя большинство находящихся здесь людей Землю видели только на картинках и в фильмах. А слова "река" и "лес" не вызывали никаких визуальных ассоциаций.

Олег снова нажал кнопку и на мониторе появился Серж, командир спасательной бригады, бритый наголо, широкоплечий и белозубый. Скорее всего, его и выбрали главным только из-за внешности. Чтобы хотелось на него ровняться.
- Серж, привет. Код шестнадцать-четыре-четыре. Три часа, шесть минут.
- Сколько? Три часа? Ты с ума сошёл?
- Это не ко мне.
Серж обречённо вздохнул.
- Кто там, в Центре?
- Сара.
- Привет передавай.
- Разогнался. Координаты я тебе скинул. Удачи вам.

У каждого нормального ребенка папа должен быть самым, самым на свете.
И мы - миллиарды земных пап, хочешь, не хочешь, а вынуждены соответствовать.
Быть самым красивым и умным на земле - не так уж и сложно, лично у меня всегда получается с большим запасом, а вот самым сильным, тут уже нужен талант.
Вчера вот я опять смог стать для своего сына сильнейшим из ныне живущих на земле людей.

Огромный супермаркет, я качу доверху нагруженную тележку величиной с бабушкин сундук. Сверху над горой продуктов важно возвышается бюст сорокакилограммового пассажира (ну любит человек кататься в магазинных тележках, хоть ему почти уже восемь...)
Мы степенно продвигаемся по рядам и ничего особенного в этом нет кроме одного маленького нюанса - телегу я не толкаю за ручку перед собой, как это делают все нормальные люди, а держу ее правой рукой за боковую стенку, при этом спокойно, без видимых усилий продвигаюсь вперед. Я слева, телега с продуктами и пассажиром - параллельным курсом справа.
Женщины не обращали на нас абсолютно никакого внимания (физику они учили только теоретически), а вот мужчины при виде такого странного передвижения, впадали в ступор, они то мир изучают на ощупь и знают, что так невозможно вести тяжелую телегу...
Мой сынок первый заметил, как позади нас мужики с побелевшими костяшками пальцев и красными лицами, тужась изо всех сил, пытались повторить мой подвиг Геракла, но согласно законам физики, даже если у человека тиски вместо рук, его все равно будет неумолимо заворачивать вправо вокруг телеги, как луну вокруг земли.
Я обернулся и с удивлением обнаружил целую галактику смущенных планет, которые не в силах двинуться вперед, безнадежно кружили спутниками вокруг своих тяжелых телег.
Вот тут мой сын, и понял, что его папа по-прежнему самый сильный человек на свете.
Так мы и прогуливались вдоль длинных витрин, смущая остальных стокилограммовых пап, с удовольствием слушая комментарии за спиной: "Смотри, смотри, как мужик может, фига се..."

Глубокой ночью трасса была необычно пустынной. На посту ДПС, на въезде в столицу, так же было непривычно тихо, и шум приближающегося автомобиля было слышно издалека. Но приближался автомобиль как-то уж слишком медленно. Инспектор заинтересовано подошёл к краю дороги. Жёлтый свет фонарей выделил из темноты огромный чёрный внедорожник. Номер автомобиля не предполагал остановки, но тот сам подкрадывался к инспектору, буквально переставляя колеса. Взмах жезла, и машина плавно, не качнувшись и не сменив траектории, замерла.

Инспектор подошёл к водительской двери и уставился на своё отражение в наглухо затонированном окне. Стекло, мягко жужжа, поползло вниз - и ему в нос ударила смесь запахов кожи, кондиционированного воздуха и алкоголя.
- Инспектор ДПС...
- Тсссс... - Немолодой водитель и без того достаточно субтильного телосложения, а на фоне огромного чёрного кресла и вовсе терявшийся, приложил палец к губам,
- Тсссс, тихонько...
- Что? - Инспектор незаметно для себя тоже перешёл на шёпот.
Водитель показал большим пальцем себе за спину. Заглянув в огромное окно, милиционер увидел на заднем сиденье лежащего на боку, поджав колени мужчину, в растрепанной белой рубашке, прикрытого почти сползшим на пол тёмным пиджаком. Его руки по-детски были сложены лодочкой под щекой. В пробившемся через тонировку свете припостовых фонарей таинственно отсвечивал синим распущенный, свисающий с голой шеи вертикально вниз, галстук.

- Тсссс, - Повторил водитель, и пояснил, - Спят они.
- А-а-а..., счастливо. - Автоматически прошептал ошарашенный инспектор.
Двигатель зашелестел чуть громче, и, так же плавно, не качнувшись, автомобиль покатился в сторону города, на ходу поднимая стекло...

***
Шеф просил зайти к десяти, но уже без пятнадцати у меня на столе пиликнул телефон:
- Юра, зайди. - Шеф. Явно не в настроении.
- Зайду, конечно. - Разве у меня есть выбор?
Сдав в приёмной, как обычно, мобильный секретарю - через сдвоенную резную дверь вошёл в огромный кабинет.
- Присядь - Взмах руки в сторону кресла. Шеф, не поднимая глаз, перебирал бумаги на столе. Не знает, как начать. Точно ничего хорошего.
- Знаешь Юра, вчера мне позвонил один... знакомый. С Охотного Ряда. Предложил встретиться. У него в кабинете. Там был ещё один... - шеф не отрывал взгляд от бумаг - ...компетентный товарищ. Мой знакомый нас представил, извинился и вышел. Мы беседовали с этим ... - Шеф снял и начал протирать очки - ...Товарищем, около получаса. В общем, если пропустить про природу, то разговор был о том, что уже давно немодно работать через оффшоры. Вскользь были названы Барбадос, Кипр, Франция. Именно в таком порядке, ты помнишь? Прозвучали пару названий и цифры. Намекнули, что..., в общем, прошлое никому не интересно, но о нём следует помнить. Важно другое. Он озвучил желание видеть наш холдинг среди инвесторов в перспективные отрасли нашей экономики. У государства, знаешь ли, не всегда доходят руки. В общем, я сегодня дал добро. Дальше дело за тобой. Вот, возьми.

Чуть сероватая визитка с тёмно-синим текстом: "Андрей Андреевич". Ниже телефон.
- С этим человеком обсудишь детали. Он же - наш куратор.
Куратор? Видать, всё очень серьёзно. Я шефа своего знаю много лет. И здесь, пожалуй, нужно пояснить. Весь свой бизнес он создал сам. Никаких компаньонов, акционеров и советов директоров. Никаких инвестиций и обязательств. Сам он, хоть и был сухощав, при своём невысоком росте, человеком слыл нрава очень крутого, и взрывался даже от малейшей искры. Чего только стоит сломанный нос одного генерала на каком-то приёме. Просто за то, что он, подойдя сзади, шутя приобнял шефову жену. Да что там говорить!

- Здравствуйте! Мы не рано? - удивлённо смотрю на часы. Вообще-то мы вовремя, но нас ещё не ждали.
Мы с сыном прибыли на урок музыки. Первый урок в этом учебном году.

Сынишка скрипку пилит. Уже второй год сосед получает отмщение за караоке по пятницам в течение всей недели. И я планирую эту экзекуцию ещё минимум лет на пять.
А как же? Мы ж договорились с Мишкой! Раз начали учить скрипку - то до конца!
А Смирновы своё слово держат! На том и стоим.
Мишка это и есть мой сын. Светловолосый, круглый, сероглазый... не в меня.

В батю моего и его родню. Только уши мои - два здоровых лопуха, чуть оттопыренных сверху. Но и уши мне достались от бати, если уж на то пошло.
Вообще-то, по той линии мы крестьяне. По матери, собственно, тоже... только вот бабка (мама мамы) после войны вышла за инженера, ну и типа стали интеллигентами.
А батя сам выбился в менты. Так в Смоленске в "разбойном отделе" и осел.
Жаль с мамкой развелись. Ну да жисть она такая... Сегодня дождь, завтра снег, послезавтра вообще не будет.
Батя, как услышал, что внук за скрипку взялся - аж просиял. "Знал" - говорит, - "не зря у нас в родне такие уши!"

Как бы там не было, а факт остаётся фактом - у пацана абсолютный слух.
Нас ещё в саду определили. Прослушивание было и - бац!
- Будете ли вы заниматься скрипкой?
Не... я, конечно, видел что малой, то по ксилофону стучит что-то, то с дудочкой залипнет, но не ожидал.
Янка (жена) радуется, - мол, смотри, у него к музыке лежит!
А я упёрся. Нахрена - говорю, пацану скрипка? Ну, я там понимаю бокс... или футбол на худой конец, а скрипка?!
Я же помню как у нас во дворе чморили ботаников. Ни за себя постоять, ни слово веское сказать. Ходят как тени, очкарики сраные. Отличнички - стукачи, пионэры-комсомольцы.
Словом, против я был поначалу. Но Мишка сказал, что хочет учиться играть на скрипке. Серьёзно так заявил.
Как серьёзно разговаривать с шестилеткой?
Попытался объяснить какой это гимор. Вмешалась жена. Поругались. Она ж, дура, не понимает, на что пацана обрекает! Толку-то. Но Мишка сам решил. Тоже упёрся. Хочу, говорит. Что делать? Сказал ему, что если уж начнёт, потом пока не доучится - не отпущу. Согласился. Так мы с ним и договорились. Теперь локти кусает, но не хнычет. Если заниматься не хочет, то оттягивает до последнего, но стоит ему напомнить уговор - вздыхает, бурчит что-то, но идёт заниматься. ХарАктерный он у меня. Слово держит. Он же Смирнов.

Вот сейчас припылили на первый урок в этом году. Мне надо договориться о том, по каким дням недели у нас будут занятия и в какое время. Тоже не фунт изюму. Во вторник и пятницу у нас бассейн. В среду шесть уроков. Понедельник, среда, пятница - самбо ( я его туда не определил ещё, но тренер там вроде шарящий) - крутись как хочешь.

Мальчику сверху купили гобой.
Зачем? Зачем? Почему??
Хотя если подумать... Наш дом похож на безумный симфонический оркестр, дирижер которого по пьяни сделал харакири собственной палочкой и уполз помирать в шахту лифта. Судя по волне ароматов, по сложности сравнимой с бетховенской Пятой, сейчас он где-то на середине пути в мир иной и лучший. Мироздание решило, что раз дирижора теперь практически йок, надо усиливать духовую секцию. И послало нам гобой. Спасибо, что не тубу.
Звуки гобоя я, пенек с ушами, опознала не сразу. Сначала подумала: английский бульдог с шестого этажа похитил кота со второго, пристегнул его наручниками к батарее и заставляет слушать Таню Буланову. Кот в тоске грызет батарею и думает: лучше б он меня сразу убил. Учитывая семь кошачьих жизней, удовольствия бульдогу-садисту было бы недели на две.
Но сегодня полуденную тишину подъезда разорвал вопль, который я часто слышала в ночных кошмарах:
- Ты когда в последний раз брал в руки инструмент??

И как-то сразу стало понятно, что одним маленьким страдальцем на свете стало больше.
Инструмент, что он сгорел. Музыкальный, мать его. Орудие пытки.
У меня было пианино, которое я ненавидела, как мало чего в жизни.
Я была обречена просиживать за ним два часа в день. Гаммы, аккорды, арпеджио. Этюды Черни. Дальше со всеми остановками: фуги Баха, Моцарт, Шостакович. Учительница музыки, колотившая линейкой по пальцам - по моим, блин, но артрит теперь почему-то у нее ахахахаха.
- Ты что, не любишь музыку? - с притворным сочувствием спросила мать, когда я в очередной раз прогуляла сольфеджио.
- Не люблю, - бодро ответила я в надежде, что она, как взрослый человек, все поймет, продаст пианино и купит магнитофон. - Совсем.
- Значит, по улице с собаками взапуски бегать ты любишь, а музыку не любишь, - логично ответил взрослый человек и достал ремень. - Нет, ты у меня будешь заниматься.

Универсам, касса.

- Девушка, у меня мелочи много. Хотите, я вам разменяю?

С тоской смотрю на пустой лоток с мелочью, потираю ладошки в предвкушении размена. На монетницу высыпается горстка мелочи. Пересчитываю - сорок рублей.

- Тут сорок рублей. Может, у вас будет бумажная десятка?
- Нет, не будет.
- К сожалению, я вам ничего не смогу поменять.
- Почему?
- Потому что у вас тут сорок рублей.
- Ну так поменяйте на сорок рублей! Бумажкой!
- Не бывает сорокарублёвых бумажек.
- Как не бывает?

* * *

Женщина купила бутылку вина, расплатилась по безналу. Потом вспомнила, что забыла дать дисконтную карту, требует возврат. Ладно, желание покупателя - закон. Делаю возврат, потом снова пробиваю вино, но уже со скидкой. Разница - четыре рубля.

- Девушка, а деньги где?
- Деньги вам на карту вернут, вы же не наличными расплачивались.
- А-а-а... Ну да. А когда?
- В течение месяца.
- Хренасебе! Какого ещё месяца?
- К сожалению, правило установлено банком.
- Нет, девушка, это неправильно.

Отходит в сторону, думает, изучает чек. Подходит снова.

Мы с Катей отводили Дашу в детский сад, она сказала:

- Вы там без меня скучать-то вообще будете, пока я в садике?

Мы с Катей ужасно скучаем по Даше, когда она в садике. Катя скучает дома, у нее отпуск, а я скучаю на работе, специально через каждый час делаю перерыв на пять минут, чтобы поскучать.

- Ну, вы сильно не скучайте, - разрешила Даша. - Пирогов можете пока напечь.

Сама Даша в садике не скучает, там много дел. Подруга Таня обещала ей принести наклейки с поросятами, это самые лучшие наклейки в мире, если приклеить такую наклейку дедушке на очки, то двумя руками не оторвешь. Танин дедушка, во всяком случае, не справился.

Еще предстоят разборки с мальчиком Мишей Никитиным, у них с Дашей кровная вражда. Теперь уже сложно установить, кто первым плюнул другому на сандалики, Монтекки или Капулетти, важно, что такое не прощается. Миша вчера кидался песком, а Даша укусила его за палец, оба были по-своему правы.

Вообще, мальчики Даше пришлись по вкусу, в прошлом месяце она покусала Диму и Олега. Воспитательница Ирина Викторовна поставила нам вчера ультиматум, либо мы воспитываем Дашу в лучших традициях человеческого общества и строгой пуританской морали, не поощряющей каннибализм даже в легкой форме, либо приводим ее в сад в наморднике. Про намордник она, правда, умолчала, но было ясно, что других альтернатив она не видит. Она устала возвращать матерям искусанных сыновей.

Я пообещал, что больше это не повторится, но честно говоря, я на стороне Даши. Я считаю, раз укусила - значит, за дело, наша девочка просто так не кусает.

- А у Иры новые красные ботинки, - говорит Даша. - Можно, мы проколем мне уши, я тогда буду носить сережки?

Свадьба в России по какойто причине всегда превращается в тупое совковое говно - какой бы крутой не была задумка - всё в итоге сводится к мордобою и "Невесту украли!"
Вот Вам одна такая история:

Один мой знакомый случайно попал свиедетелм на самую что ни на есть плебейскую свадьб (а отказываться то примета плохая) - "тамада с баяном", Сердючка в магнитофоне, восьми пудовые бабищи - родственницы "у люриксе и стеклярисе". Каким ветром занесло на эти галеры интеллигентного Андрюшу, вопрос отдельный, но на определенном моменте нажора раздался традиционный, для быдлятника боевой клич: "Невесту украли!" С другой стороны и хуй бы с ней - жрать захочет - прибежит, ни куда не денется, но коллектив жаждал зрелищ и затребовал выкупа, предложив свидетелю "НАКАТИТЬ ШТРАФНУЮ" Теперь представьте себе жертву: при росте метр семдесят пять весит Андрюша 70 кг вместе с тапочками, имеет морду классического ботана, тихий голосок и предпочитает классическую одежду...Орфей в аду бля:))) что он первую чеченскую снайпером отработал - вопрос отдельный, но стакан держать не мог никогда.

Тамада с улыбкой доброго гестаповца поднес "вторую скульптуру Мухиной" - старообрядческий граненый стакан до краев наполненный огненной водой, Андрюша накатил, скукожился и опал, как озимый...жертву свадебного гона, подняли, усадили на стульчик и все бы хорошо, но тут свеже выкупленная невеста решила отблагодарить красавца - запечатлела на мутной физии свидетеля смачный поцелуй...

Андрюша приоткрыл косые очи ... И выметнул свадебное меню в немаленькое декольте невесты... Как рассказывали очевидцы - долина гейзеров - нервно курит за дверью:)))) невеста была заблевана ТАК качественно, что невольно закрадывалась мысль, что он гад специально тренировался.

В одном из минских неформатных клубов.

- Девушка, можно угостить вас коктейлем?

Оксана посмотрела на подсевшего к ней Олега оценивающе. Неплохо одет. Включенный айпад, оставшийся за его столиком. Очки в толстой оправе и модно взъерошенные волосы.

- Да. Меня зовут Оксана.
- А меня Олег. Очень рад.

У него был приятных голос. У нее - огоньки в глазах. А между ними вдруг - искра.

- Чем вы занимаетесь?
- Я преподаю французский. В лицее. А вы?
- А я фотограф. То есть, фотография - мое большое хобби. А так - программист.
- О, это так необычно. А где можно увидеть ваши работы?
- Ну, мы делали сайт для Aud..
- Нет-нет, я о фотографиях.

Они вместе смущенно рассмеялись.

- Пока что нигде. Фотографирую, что называется, в стол. Впрочем, в интернете есть пара страничек, где их можно посмотреть.
- Это какие-то конкурсы, да?
- Не совсем, пока что только в моих блогах - в живом журнале и на сайте лукэтми.

..Тем временем, на другом конце города, в Серебрянке, Василий закончил два пива по ноль пять, загрузил еще три литра в багажник своей бэхи и засобирался на ночную дискотеку..

...Муж навалился на Марину, как колода и, воняя перегаром, дрыгнулся на ней раз пятнадцать, довольно хрюкнул и, отвалившись к стенке, тут же захрапел
Женщина, раздраженно сопя, встала с постели, рывком стащила со спинки кровати свой халат, накинула его поверх голого тела и босиком прошлепала во двор.
- Козел, импотент! - мрачно сказала Марина в пространство, присаживаясь на лавочку под любимой яблоней и нашаривая в кармане халата сигареты и спички. - Ну что ж мне теперь, любовника себе искать?
Стояла теплая июльская ночь, полная рябоватая луна старательно поливала своим неживым светом этот небольшой поселок Чубаровку на полтыщи душ, в котором жил всяческий простой и не очень люд, со своими радостями и горестями, в том числе и продавщица коммерческого киоска Марина со своим Егором.
Было уже далеко за полночь, и почти все чубаровцы спали праведным сном. А вот Марине вновь приходилось маяться, как какой-нибудь девке-перестарке, от сексуальной неудовлетворенности. И это при живом-то муже!
Им обоим было за сорок. Егор был вторым мужем Марины. Первый и любимый, Степан, погиб семнадцать лет назад - разбился на мотоцикле. С ним она родила и вырастила дочь Олесеньку, которая сейчас была замужем и жила в областном городе. Со Степаном у Марины было все хорошо. И пил в меру, и не бил ее, и в постели был мастеровит. А чего еще надо бабе? Но вот судьба распорядилась так, что врезался ее Степушка в столб на своем мотоцикле. И выпил-то в тот день немного, да вот, видать, расслабился. Реакция подвела. И сам до смерти покалечился, только "А-а-а!" и успел сказать, когда подняли его из кровавой пыли, и навсегда закрыл свои ясные очи.

Мотоцикл тоже расхреначил, одно днище от коляски вон осталось целым, и второй муж Марины, Егор, приспособил его потом его для перевозки чернозема да навоза на грядки, смастерив тачку. И столб еще тогда свалился, порвал провода, и Чубаровка на целые сутки осталась без света. И всяк чубаровец в тот день не столько жалел, сколько проклинал ее бедного Степоньку. Ну дак а как же: у кого футбол был на вечер с пивом запланирован, у кого сериал с семечками. А тут на тебе - тьма кромешная. И еще долго вспоминали чубаровцы тот день не как печальную дату гибели Степана, а как аварию на линии, которую он же, Степа, и должен бы по-хорошему сам устранять как электрик. Вышло же вон как - ни электрика людям, ни ей мужа.

В конце 50-х годов один молодой курсантик залез в танк.
Шли годы, менялась политика партии, да и сам курсантик мужал и рос по службе.
Успел жениться, произвести на свет двоих мальчиков и девочку (от девочки я и услышал эту историю). Менялась конструкция танка и его дислокация, а танкист все продолжал сидеть внутри - всегда готовый честно выполнить любой приказ Родины. Менялись генсеки, поддували ветры перемен, началась и развалилась вместе с Советским Союзом перестройка, наступили безумные 90-е, но в танке все было по старому - так же пахло соляркой и белые стены создавали в полумраке тот же привычный спартанский уют.
Неожиданно по башне постучали маленьким гаечным ключиком, танкист вылез щурясь на свет и ему улыбаясь объявили:
- Товарищ полковник, освободите пожалуйста казенный танк. Все. С этого дня Вы больше не командир нашего полка, а военный пенсионер. Разрешите от имени и по поручению, проводить Вас из ворот части на заслуженный отдых. Аплодисменты.
Командирский уазик последний раз подвез полковника к подъезду хрущевской пятиэтажки, так он и заявился домой средь бела дня с грустными глазами и бутафорской подарочной шашкой подмышкой.
Полковник был хорошим солдатом и честным командиром, он даже свою жену - почтальона, стеснялся устроить прапорщиком в часть, хоть многие офицерские жены сидели на хлебношерстяных должностях. На самые мелкие просьбы супруги, он неизменно отвечал:
- И не проси, городок у нас маленький, слухи пойдут, я командир полка, что обо мне подумают мои офицеры, если я притащу ватман из клуба? Нет - это стыдно. Купим.

Даже свой старенький безколесый "москвич", за много лет, он так и не отважился оттащить в автопарк, для переборки движка. А теперь уж и поздно...

- Не дразни барана!

Вам часто приходилось слышать эту фразу? Мне - ни разу. А Витьке ее сказали раз пятнадцать, но разве Витьку удержишь от глупостей? Витька живет под девизом "Без приключений как без пряников", этот девиз выдумало нижнее полушарие Витькиного мозга, оно принимает все важные решения.

Так вот, Юрка сказал Витьке:

- Вить, не дразни барана!

Потом Саня сказал:

- Слышь, Витек, я понимаю, что ты нашел себе собрата по разуму, но мне кажется, он не оценит твои попытки войти в контакт.

Потом Света тоже сказала Витьке:

- Витя, отстань от барана, не дразни его, он какой-то дурной. Ну, Витя!..

Женька сказал:

- Эй, баран, не дразни Витю, - и разразился веселым смехом. У Женьки чувство юмора как у гиены, смеется он часто и не всегда понятно, над чем именно.

А Витька сказал: "Беееее!" Он сказал это барану. И только баран ничего не сказал, он молча глядел на Витьку и не спорил с ним, видимо боялся, что люди могут не увидеть между ними разницы.

Витька - житель городской, чудесный мир сельских развлечений открылся ему впервые. Мужики позвали его с собой на шашлыки и он откликнулся с радостью. Витька предчувствовал праздник души, и не обманулся в своих ожиданиях.

В Кирюхино приехали с утра. Кто не знает, это по дороге на Ильинку, на девятом километре надо свернуть налево, через двести ухабов будет сарай, а за сараем озеро, там отличное место для пикника. Мужики поставили мангал, Саня между делом закинул спиннинг, а Светка расстелила на траве пару одеял и красиво поставила посередке салат в кастрюльке. Воздух был прозрачен, как слеза, стрекозы порхали с камышинки на камышинку, на другом конце деревни гавкала собака. Пейзаж вокруг расстилался совершенно буколический, завидев этот дышащий пасторальной тишиной уголок, какой-нибудь Левитан или Рубенс немедленно расчехлил бы мольберт и кисти. Даже Саня не удержался и пару раз щелкнул своей мыльницей, правда, запечатленную им элегию несколько портил Витька в шортах и с высунутым языком.

Рядовой Адамов присел на корягу, из кисета насыпал на бумагу табак и долго, основательно скручивал "козью ножку", зализал край, чтобы держался и достал зажигалку, сделанную из пулемётной гильзы. Бензиновую, с клапаном, гасящим фитиль, зажигающуюся в любую погоду, хоть дождь, хоть ветер, хоть снег. Сколько он передалал этих зажигалок за год, который провёл на фронте. Даже запустил примету, что дарить зажигалки нельзя - только выменивать. Мол, принято так. Народ не спорил, и отдавали, кто сахар, кто табак, один даже портянки новые отдал. Адамов не из жадности менял, просто для стимула.
- Слышь, Адам, дай прикурить. - Рядом подсел Кирик, рыжий, конопатый солдат, лет на десять младше Адамова. Кирик был родом из глухой уральской деревни, парень добродушный и недалёкий. И вечно что-то просил - то табачка, то прикурить, то помочь ему что-то нужно. Так, вроде по мелочи, но надоел уже всем своими просьбами.
- Ну, на, прикури, - Адамов протянул ему зажигалку.
Кирик затянулся, покрутил в руке гильзу.
- Ладная какая, сильная вещь. Адам, а сделай и мне такую.
- Зачем тебе?
- Ну, как зачем? Прикуривать.
Адамов отобрал зажигалку, сунул в карман.
- Посмотрим на твоё поведение.
- Слышь, а ты плавать умеешь? - спросил Кирик.

- Да так, вроде умею.
- А я нет.
- Не повезло тебе. Тогда, тем более, зачем тебе зажигалка?
- Да и то правда. Не знаешь, когда переправляться будем?
- Когда прикажут.
Оба, не сговариваясь, посмотрели на реку. Берег, на который им нужно переправляться, весь изрыт воронками. Из камышей торчит башня подбитого "Тигра" с искореженным дулом. Похоже, пытались сбить огонь, заехав в реку. Что-то дымится в лесу. Несколько трупов бесформенными пятнами лежат на песке у самой воды.
- Отбили таки наши берег, говорят, народу полегло немеряно.- Кирик вздохнул и замолчал, уставившись на воду.

Случилась эта маленькая жанровая сценка в самом наверное дорогущем магазине Российской Федерации - в московском ЦУМе, еще до реконструкции (тогда он тоже был самым дорогим).
Отдел бытовой аппаратуры.
Над снующими людьми возвышается здоровый мордатый продавец этого отдела.
Маленькие нахальные глазки, подчеркнуто недовольное лицо - торгаш и торгаш. Торгаш беседует по телефону, теребя в руках связку ключей от витрин и не сразу замечает подошедшую к его наглаженным брюкам маленькую старушку с самодельной палочкой. Бабулька очень старая, она наверняка старше даже своего затертого довоенного ридикюля с синей изолентой на ручке
- Добрый день Валентин - сказала старушка из под белой панамки.
Торгаш глянул на бабку:
- А, это Вы... (посмотрел на часы) Мы уже Вас не ждали сегодня.

На улице ужасная жара, я и сама хотела отсидеться дома, но подумала, что если не приду - отстану, в голове все перемешается, потом уж точно ничего не пойму...
Торгаш молча кивнул и ушел в подсобку, через минуту он не спеша выкатил за спинку офисный стул. Бабушка вскарабкалась на сидение, открыла ридикюльчик и достала оттуда две маленькие карамельки, протянула торгашу и сказала:
- Вот Валентин, одна для Вас, а другую передайте Людочке.
Торгаш, протягивая огромную лапу за конфетками, обрадовано сказал:
- Вот спасибо. Можно я потом съем? Только вот Люды сегодня нету...
- Боже мой, а что с ней!!?
- Так она в отпуск пошла, но Вы не переживайте, я брошу конфетку в ее шкафчик, Люда после отпуска вернется и съест.
Мужик направил пульт на черную стену, которая неожиданно осветилась и только тут я понял, что это не стена, а нереально огромная плазма стоимостью как квартира. Вот найдена нужная программа, по экрану поползли начальные титры, из-за своей величины скорее похожие на лозунги.
Торгаш сходил в подсобку, вернулся, вручил бабушке холодную воду в пластиковом стаканчике и водрузил на голову огромные беспроводные наушники, которые абсолютно ей не шли...
Наконец начался сериал и старушка на целый час растворилась в бразильском коварстве и любви, забавно вертя головой по огромному экрану (как это делают только дети и собаки...)
Торгаш по одухотворенному выражению лица бабушки убедился, что звук идет, а чтобы больше никто не ходил перед экраном, отделил ее от окружающей действительности, желтой лентой с надписью: "ОПАСНАЯ ЗОНА".

Вот с чем пришёл Иван Ильич к своему шестидесятилетию: поселковые собаки его ненавидели, жена с каждым годом становилась всё более похожей на режиссёра Эльдара Рязанова, а сын лежал на кладбище, за которым Иван Ильич и сливал фекальные воды.
На похоронах сына жена Ивана Ильича спрыгнула в могилу; её с трудом вытащили оттуда, и с не меньшим трудом оформили в местную психбольницу. Закончилась первая чеченская война, и в палатах было много живых ровесников мёртвого сына. Ночью они кричали. Сын никогда не кричал по ночам. Он просыпался, стоя у стены, с разбитыми и окровавленными кулаками и стиснутыми зубами. Жена разжимала зубы, Иван Ильич разжимал кулаки. Крики ровесников сына огранили и отшлифовали безумие жены, и через две недели Иван Ильич забрал её, безупречно сумасшедшую. Он приехал за ней на своей ассенизационной машине.

В записных книжках клиентов Иван Ильич значился как "Говносос". Едва ли в посёлке нашёлся бы человек, сумевший правильно написать "Ассенизатор". Да это и не было нужно.
Иван Ильич привык к дерьму. Привык к запаху сливных ям, к бесновавшимся цепным псам, к использованным презервативам, к тампонам, к окуркам, к мёртвым котятам, кружащимся в водовороте. Привык к дерьму. Это была работа, и она кормила его и жену, что уже пятнадцать лет не выходила из дома, даже к сыну на могилу, в которую когда-то спрыгнула, на кладбище, за которым сливал фекальные воды Иван Ильич.
Он не помнил лиц клиентов, не помнил их имён. Сориентироваться по номерам домов было невозможно, их просто не было. Люди водили за нос газовые службы, водоканал, и горсвет. Исправно они платили только Ивану Ильичу. Людям не нравилось, когда дерьмо вытекало наружу. Они звонили Ивану Ильичу и говорили так: "Бетонные кольца, возле свалки", или "Цистерна, за вино-водочным", или"Покрышки от ?МАЗА", около школы". Иван Ильич никому не отказывал. Он приезжал, откидывал люк, включал насос и опускал рукав в яму. Он смотрел, как убывала вода. О чём он думал? Ни о чём.

Народ интересуется, кем я теперь работаю. Отвечаю. Я работаю ёбтвоюматью.
Где бы я не появилась, в какой уголок производства не заглянула бы, все радуются и говорят друг другу шёпотом, уважительно:
- Опять пришла ёбтвоюмать!

***
Однажды вернулась с работы пораньше.
Пришла домой, покушала. Дай, думаю, в аську загляну. Вдруг мне повезёт и там окажется кто-нибудь молодой, красивый и с нечистыми помыслами.
Обуреваемая страстями и томимая надеждами, побежала в ванную мыть руки (особено левую), после чего элегантно уселась перед монитором и залогинилась в аське, предвкушая предстоящие неземные удовольствия.
И в ту же секунду аська мигает жёлтым огоньком, возвещая о сообщении.
Сообщение пришло от директора и содержало всего два слова: "Чем занята?"
Тьфу ты, мать честная, не та аська. Вместо развлекательно-болтательной я залогинилась в рабочей.
Не буду же я директору рассказывать о своих неприличных планах? Ответила ему сухо и официально: "упорно работаю". Но то ли от раздражения, то ли от накатившего на меня приступа вожделения, то ли из-за того, что давно пора менять клавиатуру... в общем, пропустила я в своём ответе букву "у".
Вот теперь директору радость. Ежедневно, на каждом собрании, звучит один и тот же вопрос:
- А что нам поведает наш порно-работник?