-Расскажи, ну расскажи... - не унимался Сашка.
-Что тебе рассказать? - спросил папа, отставив на стол бутылку пива.
-Сказку! - важно сказал Сашка.
-Сказку, - папа почесал затылок, сделал глоток из бутылки и закурил сигарету. - Слушай. В некотором царстве, в некотором государстве жил был...
-Царь! - подсказал Сашка.
-Точняк. Жил был - царь. И было у царя три сына. Старший - умный, средний - еще, куда не шло, а младший - дурак...
Сашка засмеялся.
-Так вот... - продолжал папа, - и, как-то раз, царь и говорит: "Надо бы вам, ребята, жениться"...
-Зачем? - встрял Сашка.
-Как зачем? Время пришло.
-А мне когда можно будет жениться?
-Не скоро еще.
-Как писька оперится?
-Ну, да как... - начал было папа, но осекся, - это ты где такого понабрался?
-Пацаны в школе так говорят. А что такое "писька оперится"?
Папа задумался. В голове нарисовался до омерзения отталкивающая картинка порхающего писюна, и он отогнал от себя эту мысль парой глоточков пива.
-Сань, ну это образное выражение... Понимаешь?
Сашка мотнул головой.
-Ну, вот смотри. Когда твоя мама говорит: "Сегодня у нас на обед будет что-то особенное" и ты и я отлично понимаем, что мама приготовит рагу из овощей...
Сашка скривился.
-Да, друг насчет рагу я с тобой солидарен, - папа открыл вторую бутылку пива.
-А еще пацаны говорят, что жениться можно, когда волосянка заколосится. Это тоже безобразное выражение?
-Образное, - поправил его папа. - Нет, сынок волосянка - это уже не образное. У каждого взрослого мужчины между ног растут волосы. В районе пупка, на лобке, на яйцах. И даже - на жопе! Это и есть - волосянка!

Свадьба была назначена на субботу. Леха и Витек начали к ней готовиться еще в четверг. Свадьба друга - мероприятие ответственное и отнестись к нему нужно было со всей серьезностью. Они так и отнеслись. Витя выгнал несколько бутылей отменного чимергеса, а Леха купил пару ящиков пива. На оставшиеся деньги они выторговали полсотни надувных шариком и за бутылку водки дядя Гриша из второго подъезда вдохнул в них жизнь, красоту и немного перегара. Витьку было поручено соорудить из надутого материала пару сплетенных сердец на стене столовой, где должно было проходить торжество. В целом он справился. Сердца, правда, были больше похожи на жопу скрещенную с сиськами, но Витек отмазался авангардным подходом и недостатком опыта. Переделывать не стали. Пора было ехать к "молодому" и оттуда к истомившейся невесте. Народные обычаи никто не отменял. В кармане у Лехи лежали несколько настоящих долларов и десяток календариков с портретом Джоржа Вашингтона. "На выкуп должно хватить" - подумал он - "Календарики тоже денег стоят"...

Верка сидела в спальне красивая и готовая к новой жизни. Все невесты красивы. Это закон, который никто и никогда не отменит. Даже если ты весишь сто двадцать килограмм, семь раз делала аборт и два раза лечила триппер. Белое платье, символизирующее чистоту и невинность, возможно, было и не к месту, но не нарушать же из-за таких мелочей традиции. Она нервно курила и думала об одном, чтобы ее суженный явился вовремя и не съебался за десять минут до бракосочетания, как ее прошлый жених. Тот понял, что попал в крепкие руки и наглейшим образом, симулируя расстройство желудка, ушел через окно туалета. Две недели, пока его искала дружная и огорченная Веркина родня, он отсиживался на заброшенной стройке, подружившись с бомжами и собакой Адольфом. Бомжи оказались очень гостеприимные и не дали ему умереть с голоду. Когда о нем начали потихоньку забывать, он свалил на какую-то дальнюю заимку в Забайкалье и больше о нем никто и ничего не слышал. Второго такого промаха Вера допустить не могла, поэтому ее брат, папа и дядя Костик, недавно "откинувшийся" по амнистии, дежурили возле подъезда будущего мужа со дня подачи заявления в ЗАГЗ. Лето было теплым. Водку им подносили регулярно. Так что наблюдательный пункт они покидали только для того чтобы отлить за детскими качелями. Чего не сделаешь для счастья любимой дочери-сестры-племянницы...

Вчера был аванс, так что пить начали с утра, как только начальство убежало на планёрку. Пол-литра "Русской" расплескались по стаканам. Ровненько, "по ватерлинии"; недаром у разливающего Корякина был шестой разряд. Мастерство не пропьёшь, даже, несмотря на дрожащие руки, никого не обделил. Яблоки порезаны, конфетки аккуратно разложены. Под столом томились в ожидании ещё две бутылки - самогон и портвешок.
- Ну, вздрогнем. За что пьём? - взял на себя обязанности тамады Корякин.
- Ни за что. Просто пьём, - нетерпеливо проворчал электрик Потапов. Трубы горели.
- Неправильно. Нельзя так. Мы же не алкаши какие, без тоста пить в восемь утра.
- Давайте за дам, - предложил второй электрик, Федька Бабарыкин. - Симаня, за тебя.
Симаня была единственной женщиной в этом мужском коллективе. Бессменная боевая подруга. Хотя неизвестно, кто был больше мужиком. Симаня, то есть, Серафима Кудрина, потомственный прессовщик силикатного кирпича, была на полголовы выше и в два раза тяжелее каждого из этих заморышей-электриков. Настоящий человек-гора.

Курила она "Беломор", материлась витиевато хриплым басом. А в плане выпивки с ней тягаться вообще бесполезно. Электрикам ничего не оставалось, как принять её в собутыльники, да так эта традиция и устаканилась. И теперь без Симани ни одна пьянка не проходила. Плюсом ли, минусом ли был тот факт, что никто не рассматривал Симаню как сексуального партнёра, поэтому никакого смущения в мужскую беседу она не вносила. К электрикам же она прибилась по вполне меркантильной причине. У них была уютная и отдалённая от основных заводских магистралей коморка, называемая в плане цеха не иначе, как "комната отдыха".
- Это где тут дамы? - сострил Потапов.
- Дурак ты, Потапов. Дурак и хам, - сказал Бабарыкин. - Симаня наша - самая настоящая дама. Леди, можно сказать. Эталон женственности. И коня на скаку остановит, и в горящую избу войдёт. Сима, за тебя.
- Наконец-то, - Потапов выпил, даже не цокнувшись со всеми.
Зашелестели обёртки карамелек. Захрустели яблоки в крепких пролетарских зубах. Трубы стали потихоньку остывать. И сразу захотелось общения.
- Сима, ну, расскажи, как ты тех двоих... - попросил Корякин.
- Да сто раз уже рассказывала.
Серафима достала папиросу, постучала по столу, умело сообразила "гармошку" на мундштуке, смачно затянулась, выпустив в воздух клубок сизого дыма.
- Ну, ещё раз, с подробностями.

- Я тебя согрею, дитятко моё, - Феодосия наклонилась к младенцу и поцеловала его в мертвые губы, - вместе нам будет теплее!
Женщина обняла ребенка и легла с ним на лавку. От холода сводило мышцы.
- Спи, мой хороший. Скоро, совсем скоро будет весна, снежок растает, и мы будем гулять с тобой по зеленой травке. А сверху на нас будет смотреть Боженька и радоваться. Он всегда радуется, когда видит малых деток. Он всех любит. И животинку любит, и зверюшек всяко разных - и белочек, и зайчиков, и мишек.
Феодосию медленно клонило в сон, говорить уже не было сил. Она посмотрела на кристаллики льда на стенах, потом скосила глаза на разбитые окна. Женщина поправила съехавшее мертвое тельце у себя на груди и обхватила его покрепче.
- Спи, ягодка моя, и я буду спать, - прошептала она немеющими губами.
В сенях послышался топот чьих-то ног, и сквозь полудрёму Феодосия услышала голоса.
- Эй, а святой отец где?
- Как узнал, что всё село тут, сразу сюда побежал. Скоро будет!
- А зачем его ждать? Федор, иди первый!
- Пусть Архип идёт, это он всех собрал!
- А чё Арихип? Всё село орало - ведьма, ведьма, пошли на ведьму! Сами открывайте!

- Да что ж вы за мужики-то такие, бабу испугались!
- Вот и иди тогда, дура, первой, а я еще пожить хочу!
- Глашка, погляди - он уже с утра для храбрости полбутыля выхлестал, а всё равно коленки трясутся, тьфу!
- Да я тебя ща!
Голоса слились в один общий гул. Через некоторое время шум прекратился, скрипнула дверь, и на пороге избы показался молодой священник. Односельчане остались у него за спиной.
- Феодосия, ты слышишь меня? - произнес он. Увидев младенца на руках женщины, священник перекрестился и снял шапку. В избе было холодно, как на улице, давно нетопленная печь блестела инеем.
- Феодосия! Это я, отец Иван!

Блядь, ебучие пробки, опять опаздываю... Вот она, стоит удивительная... Торможу, открываю дверь, улыбаюсь . Смотрю на нее, блядь, опять смурная. Блядь,че не так опять ?! Едем домой, там бутылка хорошего вина , курица , по телеку какая-то хуйня ...живи да радуйся... как же заебался я сегодня... а тут еше она с кислой рожей...
- ты чего такая ?
- Замерзла...а ты даже не поцеловал меня ... кто я для тебя?
Начинается... вздыхаю глубоко и выдыхаю медленно-медленно
-Надюш, ты же знаешь ... ну что ты...
Ага, губы кусает, типа изображает тоску и страдание ...сейчас....
- Ничего я не знаю.. ты опять ТАК смотрел на Светку вчера...выть хочется
Ну понеслось... Закаленный в общении с шизофрениками всех мастей, я всегда воспринимал подобные хуйни адекватно, преломляя через их призму четвертого размера, молодости и хорошей органолептики обьекта, но сегодня похоже не тот день.
- Ну причем тут Светка? Курицу жарить будем или в духовке? - честно стараюсь сменить тему, а сам чувствую, как внутри натягивается невидимая струна. Нимфа же с упорством дятла продолжает долбить в одну точку.
- не знаю , у тебя все не причем то, это... правда просто выть хочется...
Бзынььььь . Внутри как будто что то лопнуло и звук мерзкий и противный прям прозвучал в воздухе. Интересно, она его слышала? Впрочем похуй. На меня снисходит особая злая и веселая легкость, ну знаете, которая бывает, когда летаешь во сне или пьяный мочишься на соседний столик в кабаке.
Так, где мы, на мосту? Отлично, резко вправо, уходим под мост, гудки и мат похуй. Спускаемся, ага, вот она хитрая площадка, спрятанная в рощице за автостоянкой . Возил сюда летом отдельных гражданок на предмет контакта слизистых ...
Она с удивлением смотрит на меня
- Ты чего?
- Давай
- Чего давай ?
- Вой давай...Тебе же выть хочется.

- Сережка! - прошелестела загадочно-пакостным шепотом Иринка. - Смотри ,чо я у родителей нашла!

Осторожно осмотревшись, Иринка отогнула уголок ковра лежащего у ней в комнате и торжественно извлекла маленький, продолговатый пакетик.

- У ты! - искренне восхитился я - призирватит! Настоящий!

В свои десять лет я уже знал как оно называется, а вот способ применения пока оставался тайной. Не, в общих чертах я конечно знал, но вот в волнующие подробности посвящен не был.

- А давай в него воду нальем, и с окна скинем - Ирка была девочкой шустрой и пакостливые решения всегда были наготове. Я даже подозреваю, что эти решения не приходили к ней в голову, а уже там существовали, в аккуратном порядке разложенные по полоскам и пронумерованные, что бы не разыскивать их при подходящем случае.

У меня в голове, конечно, тоже были свои полочки, может даже и побольше, чем у Ирки, но креативные решения на них были свалены в кучи, без всякой систематизации, поэтому я всегда несколько запаздывал с вариантами предложений.

- Не, Ир, давай чо нить другое - я вспомнил, как мы с другом у него дома тащили к окну раздувшийся от воды гандонную емкость, и как она шарахнула посереди зала. И как потом мы собирали по кусочкам разлетевшийся по комнате презерватив. А потом его мама нашла на люстре колечко от него и имела продолжительную, воспитательную беседу на тему "А ты знаешь, что это такое?" Друг краснел и клялся в своей необразованности касаемо применения гандона. Мама была удовлетворена. Потом пришел папа, вник в казусную ситуацию и в, резко воспитательных выражениях с применением продукции ременной отрасти, объяснил сыну, что трогать ЭТО нельзя. В дебри взаимоотношения полов папа как то не стал углубляться, не позволил словарный запас, но и не смотря на это, воспитательный эффект был сугубо положительным. Больше у него дома мы не пакостили.

Мой монтажер Алик опаздывал уже на полчаса. Это черт-те что такое.
Но вот открылась дверь, и в комнату наконец вплыло его невозмутимое индейское лицо с длинными (по плечи) черными волосами. Алик с трудом переступив через себя - наскоро извинился и важно принялся включать комп. Вообще-то он не совсем Алик, его полное имя Аламурод. По национальности Алик таджик, но очень этого стесняется. Алик не любит москвичей, но еще больше ненавидит своих земляков- гастарбайтеров, потому что его с ними постоянно сравнивают. А ведь Алик - человек с высшим образованием работающий на телевидении, да и прическа индейская, не то что у этих... и к тому же он специально отрастил пару длиннющих ногтей, которыми при желании аппендицит можно вырезать и все это только для того, чтобы не ассоциироваться с тяжелым ручным трудом...
Вообще Алик не любит никого кроме анаши, насвая и Советского Союза.
Че, спрашиваю, опоздал?
- Да эта гребанная доставка не дождалась, пока я выскочу из ванны и ушла. Пришлось через весь город тащиться на почту, чтобы забрать свои паршивые кроссовки. Бардак!
Алик разодрал посылку с мятыми заморскими газетами, извлек новенькие, приятно пахнущие кожей кроссы, и с недовольным лицом приготовился к работе.

Я оценил и сказал:
- Вот времена наступили - крутейшие кроссовки можно запросто выписать из самой Америки и называть их паршивыми, только за то что их не принесли прямо домой... Я вот сейчас вспомнил, как почти тридцать лет назад во Львове, во времена горячо-любимого тобой СССР-а, стоял в универмаге уткнувшись лицом в глухую бежевую стену. Рядом не обращая на меня внимания сновали толпы счастливых советских людей, а я все стоял мордой в бежевую стенку. Через некоторое время, ко мне присоединились несколько человек из посвященных. Один из них сказал:
- Парень, ну ты так явно в стену не упирайся, а то люди заметят и нас тут всех сметут. Делай вид, что ты просто кого-то ждешь, расслабься, мы и так поняли, что ты первый.

Сегодня хрюндель по дороге из садика в бассейн на вопрос, чем занимались днём, как бы промежду прочим сообщил, что они весь день со своим корешем Эмилем готовили план побега из садика.
Ну, то есть собственно план у них уже был, и можно было вставать на лыжи даже сегодня. Но сегодня в садике как раз был день открытых дверей, народ шарахался туда-сюда, тревожная атмосфера, тыры-пыры, и решили короче отложить.
Ну, вот интересно. Мы в этом возрасте никаких таких планов не строили. Просто бегали, и всё. Наобум. На рывок, что называется.
А тут значит план. Интересно.
- Ну, - говорю, - рассказывай, чо куда как.
И он достаёт значит из кармана четвертушку, разворачивает, а там и правда, подробная довольно схема. Станции Лось, садика, прилегающих окрестностей. В цвете, как с гугла срисовано. И маршрут так пунктиром.
Я говорю.
- Ну хорошо. А какова цель?
Цель значит - поехать к нам на мамонтовку, что б там в спокойной атмосфэре поиграть в букуганов и черепашек ниндзя на компьютере.
Ну, в принципе, достойная цель, чо. Он давно Эмиля зазывает, только мы с его папашей всё никак не состыкуем этот вопрос.
Ладно, хорошо.
- Ну а подробней? Вот поэтапно. Как вы проработали проходы там, маневры, есть ли у вас запасной вариант и пути отхода?
Тут его заклинило немножко.
- Ну вот, просто. Как вы собирались одеться мимо воспитателя? Как охранника на выходе обойти?
Он глазами хлопает, я возмутился.
- Эт чо ж блин за план такой, ё-маё? Это позор какой-то, а не план. Вас же на первом шухере повяжут. Повяжут, и расколют как последних фраеров ушастых.

Полупустой хвостовой вагон московского метро, кольцевой линии. Середина буднего дня.

По вагону в инвалидной коляске едет человек в камуфляже. На груди фанерка, на фанерке коряво написано, что человеку надо подать денег.

Подают неохотно.

Остановка. Человек в камуфляже пытается выехать на коляске из вагона, но коляска передними колёсами застревает в щели между поездом и платформой, и у инвалида не хватает сил сдвинуть её в какую-либо сторону. Как назло, в эту дверь никто не входит и не выходит, только у самой двери в вагоне стоят два южного вида не русских человека, о чём-то переговариваются на своём языке, и с любопытством смотрят на инвалида. На одном из не русских надета шапочка, практически не оставляющая сомнений в его вероисповедании.

...Сидящий до этого мужик славянской внешности возмущённо подрывается к инвалиду. Проталкивая в дверь его коляску, он громко кроет матом фактически всех присутствующих:

- И не поможет никто, блять! Сидят все, смотрят, интересно им! А с чурок и взять нечего - нелюди, зверьё! Хуле смотрите стоите?! Ублюдки! - это он говорит прямо нерусским в лицо. Инвалид быстро укатывает по платформе. При слове "чурки" возбудились именно те, кому было адресовано:

- Э-э, ти кого тут чюркой назваль, ти, ишак, блеать?! - говорит один из них. Мужик, успевший ворча вернуться к своему месту, с готовностью вновь подрывается: чувствуется, что человеку очень хочется почесать кулаки. Не сказать, что мужик здоровый, но агрессия в нём так и гуляет, он более всего напоминает закипевший электрочайник, у которого забарахлил паровыпускной клапан, и он бурлит-бурлит - никто не знает, когда стенки сосуда не выдержат и взорвутся, и тогда искалечит всех окружающих знатным кипятком. Рядом лучше не стоять...
- Что, блядь?! Тебе сказал, тебе! Чего? Иди сюда! Чего, ссышь?! - буквально наскакивает грудью мужик на нерусских, которые явно не ожидали такой готовности к атаке. - Ссышь, падла! Ты, черножопый, только тогда смелый, когда таких твоих чурбанов за тобой ещё человек 20 стоит, да?! ДА?!

У нас выпал снег. Мы собирались пойти гулять, Даша сказала, что хочет пойти с нами.

- Я возьму деньги, по дороге купим пирожных с кремом, - сказала Даша.

У Даши теперь есть собственный кошелек, в нем два рубля сорок копеек. Вообще, по сложившейся традиции, деньгами в нашей семье распоряжаются женщины, именно они решают, кому их зарабатывать, а кому - тратить. Но Даша заработала свои деньги сама и собирается сама же их потратить, она независима, как амазонка. Дело было так: Даша с мамой пошли в магазин, там Даша полюбила маленький розовый кошелек. На уговоры понадобилось меньше двух литров слез, даже истерика оказалась почти не нужна. Вступив во владение кошельком, Даша крепко схватила его двумя руками и ходила так до конца дня.

- Зачем тебе кошелек, у тебя ведь нет денег, - сказала ей Катя. Аргумент был слабым, Катя сама понимала, что даже четырехлетняя девочка без труда парирует его.

- А я заработаю, - ответила Даша, прижимая к груди кошелек. В данном вопросе я с ней солидарен, был бы кошелек, а деньги найдутся.

Вообще, в кошельке можно хранить не только деньги. В нем несколько отделений, Даша сложила туда несколько красивых бусинок, портрет Винни-Пуха, вырезанный из журнала, и зуб, который выпал на прошлой неделе. Зуб Даша положила в специальное отделение для выпавших зубов. Кошелек у нас роскошный, там даже для зубов есть специальное отделение, оно закрывается на "молнию", чтобы зубы не выпали.

В отделении для денег поначалу было пусто, но Даша быстро сообразила, как поправить дело. Всем известно, что заработать кучу денег очень легко. На тумбочке в прихожей всегда лежит какая-то мелочь, она ничья. Даша спросила меня, можно ли положить эту мелочь в кошелек, чтобы она не потерялась, я разрешил. Потом из кухни подала голос Катя, оказалось, нельзя дарить ребенку деньги, даже девочке, иначе Даша будет слишком легкомысленно относиться к деньгам, так же, как я. Будет позволять своим детям забирать с тумбочки мелочь, когда им вздумается, и вообще сорить деньгами направо и налево, когда самой Кате не на что купить себе даже новую плойку.

Вот ведь бывают в жизни обстоятельства, которые от тебя не зависят. И ты вроде бы не хочешь , чтобы что то менялось, но силы свыше уже решили это без твоего участия. Такая ситуация произошла со мной и моей семьей когда мне было 15 лет. В один прекрасный весенний день мой, только что вышедший на пенсию папа в возрасте 38 лет изрек:
- Надоела мне городская суета, мы едем жить в село!
Сказать, что мы охуели, значить промолчать в тряпочку... Мы начали щипать себя за разные части тела в надежде, что это сон. Но слово военного офицера, хоть и в отставке нихуя не воробей. Чем была вызвана такая паника спросит уважаемый читатель? А тем, что в силу папиной службы мы поколесили по многим странам СНГ, пережили более 10 переездов, но всегда это были города. Ни кто из нас и в теории не представлял как это жить в селе и , что вообще там надо делать. И через месяц все мое семейство (папа, мама, я и брат возрастом 18 лет) уже мчались на встречу прекрасному и чистому. Прекрасным и чистым оказалась деревушка в Луганской области. Объект был выбран не случайно, в этом селе жила часть маминых родственников, в частности ее родной брат по имени Вася, фигура которого и станет ключевой в повествовании.

Дядя Вася - личность заслуживающая отдельного описания. По специальности он был медиком, работал в ближайшем городке в поликлинике рентгенологом. Часто веселил очередь сначала задумчивым взглядом на снимок руки снятой от локтя до кисти, а потом фразой:
- Блядь, да с какой стороны тут кисть!
В селе дядя Вася пользовался непоколебимым авторитетом, так как гордо именовался ВРАЧ! И людям там все равно рентгенолог ты или проктолог, они шли с язвами, переломами, чесотками и ушибами. А еще и могли и корову на обследование привести. Ну а че? Все мы твари Божьи. Не сильно то и отличаемся. Но дядя Вася, помнил о клятве Гиппократа и не отказывал никому. Так при мне к нему пришел мужик, которого по башке крепко стукнула крышка какого то насоса. Скажу от себя реально крепко, шишка была преогромная. И наш герой рассказа, оценивающим взглядом смотрит на пациента и выдает:

Раннее утро.
Веселый толстый Реваз мчался в сторону Москвы на своем черном "порше каене". Сбоку дремала жена, а на заднем сидении храпел десятилетний сын.
Они возвращались со свадьбы дочери армейского друга. До дома еще 600 километров и Реваз спешил, ведь завтра на работу.
Тут откуда не ждали, из жидких кустиков у автобусной остановки выскочили два партизана - один с автоматом, другой с радаром.
Реваз затормозил, опустил боковое стекло и стал ждать.
Появился гаишник:
- Ну че, ара, нарушаешь? Смотри - 115.
Реваз:
- Во первых здравствуйте, во вторых я не ара, а в третьих почему Вы мне тычете? Я старше Вас.
Мент:
- Слез с ишака и решил права покачать? Тут дружок тебе не Москва... Какие будут твои предложения?
Реваз:
- А какие могут быть предложения? Составляйте протокол, а я в свою очередь напишу о вашем абсолютно хамском поведении.
Подошел второй партизан и весело сказал:
- Биджо, у меня есть к тебе предложение - продай мне свою тачку, прямо здесь даю три лимона. Сколько прошла?
Первый мент:
- Погоди, пассажир не понимает во что вляпался. Вместо того, чтобы выпендриваться, ему нужно было постараться решить вопрос. А теперь уже поздно.
Понаехали, понакупали себе тачек и думаете, что короли? Вы хачевские морды у меня кровью умоетесь. Быстро все из машины.

В период моего дрочибельного деццтва и юности, в наш город, вместе с видиокасетами содержащими записи документальных фильмов, про межполовую йоблю немецких фрау, и яркими иллюстрированными журналами типа "Умелые руки- пособие ананиста", пришла сексуальная революцыя. Революцыонерами тогда себя ощутили буквально все поголовно. Даже наша квартальная, баба Зоя, ветеран труда и член коммунистической партии с 1926 года, иногда интересовалась, почему ее чорно-белый ящик так хуево показывает ночной канал "Веселые картинки", и писала письма в редакцию, с просьбой перенести показ на более ранее время. Но самым беспесды знаковым событием, обозначившем полную и безоговорочную победу сексуальной свободы личности, было открытие в нашем населенном пункте ниибацо диско-бара "Садко", главным достоинство которого был разнузданный порностриптиз, в самодеятельно исполнении местных проституток. На торжественном открытии этого аццкого гнезда похоти и разврата присутствовал лично мэр города, который дрожащими руками перерезал красную ленточку у входа бывшей пельменной, говорил пламенную речь о важности подобной богадельни для всей просвященной апщественности города, и о своем личном вкладе в ее строительство, а потом долго и проникновенно жал руки и задницы каждой стриптизерше.

На тот момент попасть в этот хитрый диско-бар было так же почетно, как при жизни получить звание Героя Совецкого Союза или анально выипать Саманту Фокс, правда это требовало нехуйственных денежных затрат. А с деньгами, в эту эпоху перемен, песдецкак туго, если не сказать еще хуже. Но однажды, вороне как-то бог..., в общем, мне с корешем Валерой повезло получить на руки существенное количество денежных знаков. Вопрос куда идти в пять часов утра двум таким долбойобам как мы, перед нами не стоял в принципе. "С А Д К О", это слово манило нас, как запретный плод, который как известно был сладок и апасен.

Дрожащими руками он откупорил бутылку и отхлебнул обжигающей жидкости прямо из горла. Поперхнувшись водкой, он долго кашлял и отплевывался. Денег на закуску не было, хватило только на водку, потому пришлось черпнуть горсть воды из реки, что бы сбить противный привкус алкоголя. Ругаясь вполголоса, он опять отхлебнул. Лицо, помятое жизнью, расправилось, а глаза подобрели. Он посмотрел на окружающий его мир светлым взглядом опохмелившегося человека.
Зима постепенно вступала в свои права. С неба сыпалась мелкая крупа, претендующая на звание снега, и сразу таяла - мороза не было. Немногочисленные прохожие неслись в свои теплые дома, перескакивая лужи и грязь.
- Эй, милок - обратился он к пробегавшему мимо парню в дорогом костюме - Угости сигаретой, земляк.
- Не курю - с брезгливостью бросил парень и удалился.
- Ну и дурак - поставил диагноз он.
Предновогодняя суета не раздражала его, а наоборот радовала.
- Понимаешь, Шарик - он обратился к дрожащей от холода собаке, что жалась у его ног - Это хорошо, что люди заботятся не только о себе, но и о своих родных.
Он хлебнул вновь.
- Плохо, что о других не заботятся - он почесал грязную бороду в задумчивости - Плохо, но исправимо.
Старый бродяга сидел на краю реки и смотрел на прохожих.
- Сумки, елки, подарки - он мечтательно причмокнул губами - Тепло, на столе оливье и курица.
Псина, названная Шариком, при этих словах, тихо взвизгнула и заскулила.
- Что Шарик? Тоже жрать охота? - бродяга почесал псину за ушами - Нету, брат, денежки - он горько вздохнул - Нет и еды.
И тут среди радостных лиц, несущихся к своему дому, бродяга увидел молодого человека. Угрюмо смотря себе под ноги, он брел, не обращая внимания на окружающее. Бродяга, погладил собаку и задумчиво произнес:
- Вот и кандидат.
Дождавшись, когда молодой человек поровняется с ним, бродяга сказал:
- Угости сигаретой, брат
Парень вздрогнул и непонимающее посмотрел на бродягу.

Свой старый, но пока исправно работающий холодильник, я подарил еще более старому, но тоже пока работающему угрюмому деду - нашему консьержу. И человеку приятно, и мне не тащить на помойку. Холодильник отличный, вот только дверь отваливается. Старик сквозь толстенные очки изучил проблему и быстро увидел пути решения:
- Тут и тут просверлю, прикручу петли, у меня от ворот остались. Дверь будет на века.
Настроение у деда приподнялось и он впервые в жизни захотел поболтать со мной о чем-то большем чем "здрасьте":
- Зять мне его в деревню отвезет, в Смоленскую область. Там у нас как раз Немецкая дорога к зиме потверже стала. Проедем небось... Другой-то дороги к нам все равно нет.

Я не ухожу, понимаю, что разговор нужно немного поддержать и спрашиваю:
- А почему Немецкая дорога, ее что пленные немцы строили?
Дед беззубо заулыбался:
- Нет, совсем наоборот, ну то есть строили конечно немцы, только не пленные.

Когда они в сорок первом перли в своих танках на Москву, то наш лес и поломали. Образовалась просека. Какая-никакая, а все ж дорога. Так и ездим по ней до сих пор. Она нас малых ребяток, в сорок шестом от голодной смерти может спасла...
- Как спасла?
- А вот так. Там есть одно сложное место - поворот от оврага и сразу в горку. Горка небольшая, но крутая и перед ней после поворота никак не разгонишься. Грузовиков за день проходило может три, может четыре всего, но каждый второй застревал на том подъеме в жидкой грязи. Шофер назад, вперед, толку никакого. Так погазует, походит вокруг, помучается с полчасика, тут как раз наша сопливая банда и подходила. Пацанята - лет по шесть, по семь. Человек пять всего. Говорим: "Дядя, а как мы тебя из грязи выпихнем, че дашь?"

Было это перед самой Германской войной. Под вечер возвращался один молодой холостой казак по имени Илья домой с ярмарки. Когда расставался с друзьями да родственниками хорошо выпил на дорожку. Так хорошо, что в дороге стала одолевать его тяжкая дрёма. Боролся с ней казак, да дрёма сильней оказалась. Конь его вороной по кличке Бандит дорогу ту до самой хаты знал, и решил казак, что может чуточку подремать, и отпустил вожжи. Бандит неспеша топал в стону родного хутора по петляющей меж степных буераков дороге, а бравый казак Илья отдыхал после удачно проведённого дня.
А уже и вечер наступил. Опустились сумерки, а потом окутала землю чёрная мгла. Если бы не большая белая луна на восходе, дороги бы совсем не разобрать. Но Бандит шёл спокойно.
Казак лежал в повозке с закрытыми глазами, пребывая в сладком полузабытьи, вроде и слышал всё и чувствовал, как под колёсами тянется ухабистая грунтовка, как скрипит на каждой кочке телега. И виделись ему белые круглые плечи солдатки Анфисы, руки её ласковые, и налитые груди вдовы Натальи, бёдра её крутые и сильные. "Вдов и солдаток на мой век хватит!" - с улыбкой думал Илья.
Вдруг всё разом прекратилось - и скрип и подрагивание повозки. Другие появились звуки - полные тревоги: где-то близко проухал филин, потом захохотала ночная птица и наступила тишина. Казак открыл глаза. Стояла ночь. Бандит - спокойное дружелюбное животное - трясся и хрипел, норовя попятиться на повозку. "Волки?" - пронеслось в голове казака. Он нащупал рукой ружьё, что рядом в повозке лежит.
Огляделся Илья хоть и темно, видит, знакомое место: до дома рукой подать, пару вёрст всего осталось. Рядом хуторской погост. А дорога мимо лежит по старому мосту через речку с запрудой. А по берегам стоят высоченные дубы да вербы, за которыми луна прячется. И в слабом свете луны разглядел казак на дороге что-то белое, величиной с собаку.
А конь дрожит, рвётся встать на дыбы. Посмотрел Илья на завалившуюся кладбищенскую ограду, на проступающие в темноте очертания покосившихся могильных крестов и жутко ему стало. Потом вспомнил, что казак он всё-таки и отец его был казак, и дед, и прадед. Матернулся Илья про себя, взял ружьё и спыгнул с телеги. Сделал шаг к белому предмету на дороге, выругался вслух, не сумев вспомнить ни одной молитвы, и взвёл курки. А предмет этот возьми, да и тихонько так пойди к казаку.
Присмотрелся Илья - и не волк вроде, так - небольшая собачёнка. "Фу, ты, чёрт!.." - в сердцах сплюнул казак, а у самого пот холодный по спине сбегает, палец на курке не слушается совсем и страх какой-то животный к горлу подступил. Протрезвел Илья окончательно, смотрит, широко раскрыв глаза на белый приближающийся предмет и пошевелиться не может.

Как-то в самый лютый мороз, я со съемочной группой приехал в город-герой... Впрочем одной милой девушке я обещал не выдавать подробностей этой истории, поэтому хочешь не хочешь, а слово нужно держать. Да и неважно что это был за город, обычный русский город, главное сама история хороша, она о том что люди проверяются деньгами и властью...

Милая девушка Мария - одна из секретарей Николая Николаевича - генерал-лейтенанта ФСБ, второй час поила нашу группу чаем с лимоном и сушками.
А генерал как назло все не возвращался от губернатора. Пришлось тупо ждать в жаркой приемной, ведь он мне был сюжетно важен для фильма.
Снег с наших ботинок успел растаять и даже высохнуть.
Милую девушку мы заметно радовали, видимо выглядели повеселее на фоне торчащих здесь обычно - молчаливых и неулыбчивых полковников. Сегодня были только мы... Вот она и не утерпела, поделилась, выговориться то охота и уж лучше нам - заезжим москвичам, чем своим коллегам с крупными и благодарными ушами...
Мария взяла с нас слово, что мы не подставим шефа тем что от нее услышим, приоткрыла дверь в коридор, чтобы слышать чужие шаги и начала:
- Вчера рано утром прорывается на прием какой-то армейский генерал-майор. Я таких чую за версту, они все обычно что-то просят - от лопаты, до строительства столовой. Но почему нужно просить у ФСБ, а не у своего министерства обороны толком объяснить не могут. Задолбали уже. Николай Николаевич обычно таких и на порог не пускает, перенаправляет к заместителям, а если и примет, то секунд за десять, парой ласковых объяснит, что проситель обратился не по адресу и напрочь отобьет охоту приходить в следующий раз...
Но этот генерал оказался настырнее других. Сам маленький такой, лысенький. Его уже отшил заместитель, а он все сидит и дожидается самого Николая Николаевича.
В приемную начинает подтягиваться народ на расширенное заседание. А этот все сидит, не уходит. Я даже пожалела его. Ну что он время теряет? Заседание уже через минуту, продлиться может до вечера. И не выгонишь его, хоть армейский, а все же генерал.
Дай, думаю доложу о нем, чем раньше зайдет, тем быстрее улетит как пробка в родную дивизию.
Доложила, шеф скривился, но кивнул: "Пусть зайдет"

Тот рейс не заладился сразу. В порту Севастополь у причальной стенки у нас спиз...забрал кто-то мотобот. Здоровая, 4-х весельная шлюпка с дизелем 2-Ч. Кто видел, тот поймет, что упереть такую дуру тихо невозможно.
Тем не менее, факт оставался фактом - вместо шлюпки в воздухе болтались пустая шлюп-балка и два троса.
- Ну и? - задумчиво произнес кэп
- В самом деле! Чё за хуйня?! - заорал Понос
Остальные молча посмотрели сначала на Поноса, а потом на место, которое должен занимать мотобот.
- Хахлы! - призывно заорал докерам, идущим по причалу, Понос - Где шлюпка, мать вашу?
- Пийды у хуй, москаль паршивий - вежливо ответили снизу
- Они незнают, где мотобот - перевел Понос, выглядя чуть смущенно
Из угнетенного экипажа было тока две радостные рожи - у меня и 4-меха, Ромки. С меня сваливалась обязанность заряжать и следить за аккумулятором, а Ромке меньше головняка - нет мотобота - одной проблемой меньше.
Неделю портнадзор нам полоскал мозги, не желая выпускать в море, наше недоукомплектованное спас. средствами, судно. Папа ерепенился, ругался, но добиться ни чего не мог - чиновники портнадзора были неумолимы.
Я спал.
- Электромеханику подняться в ходовую рубку! - заорал над ухом динамик.
Матерясь в полголоса и пытаясь причесаться, я поднялся со своей кровати. Глянул на время и обалдел - 8 утра!
- Охренели что ли? - спросил я динамик и, был очень удивлен, когда в ответ динамик прохрепел - Монтер! Давай быстрей!!!
- Монтеры по столбам лазиют - огрызнулся я и вышел из каюты.
В рубке плыл туман из сигаретного дыма. Командный состав был в сборе. Судя по выражениям на мордах лиц - спорили уже давно и безрезультатно.
- Вызывали?
- Серёга, мы вот тут спорим - старпом Лом протянул мне чашку кофе
- Предмет спора портнадзор, што ле? - поинтересовался я
- Ага
- Бабок хочут, стопудово - выдал я
- Эт мы и без тебя знаем - отмахнулся кэп
- Так дайте - посоветовал я
- Давали. Трешку зеленью. Не берет, сука.
- Не берет говоришь? - обозлился я - Телефон хмыря портнадзорского есть?
Быстро набрав, продиктованные кэпом цифры, я нажал "вызов" и приложил телефон к уху.

У Сашки папа милиционер, а у Пети - космонавт. У Танечки папа тоже космонавт, но он еще с космоса не вернулся. У Борьки папа чемпион мира по боксу, а у меня папа - волшебник. Я это и раньше подозревал, только никому не говорил, но теперь знаю точно. Волшебник.
Сегодня папа пришел меня проведать. Я живу у бабушки, это папина мама, и каждую субботу он приходит спросить как мои дела.
-Как твои дела, сынок? - спросил папа.
Я молчал.
-Опять твой "моряк" сегодня ночью "плавал", - вздохнула бабушка. - Я ему клееночку под простынь стелю, пить не даю перед сном, а он "плавает".
Бабушка была добрая. Она кормила меня сырниками, мазала губы маслом в мороз и плотно закутывала шею. Еще она стелила клееночку под простынь на ночь.
-Плавал? - удивился папа. - Нет, нам моряк не нужен. Ты ведь не хочешь быть моряком, правда сынок?
-Не хочу, - сказал я.
-А кем ты хочешь быть? - спросил папа и положил руку мне на плечо.
-Каскадером! - ответил я.
-Вот, бабушка, он будет каскадером, - папа прижал меня к себе, - и клееночку больше не стели. Ночью ты проснешься и пойдешь в туалет, - прошептал папа мне на ухо. А потом оделся и ушел.
Той ночью я упал с кровати на пол, проснулся и пошел в туалет. После этого бабушка перестала стелить клеенку под простынь, а кладет матрасик у кровати. Чтобы падая, "каскадер" не будил соседей снизу. Так я не стал моряком и перестал плавать. Правда, и каскадером я потом не стал. А вырос и стал волшебником.

Yodli

- 421-й, ваша высота?
- 421-й, 50 метров
- Сохраняйте до удаления 20 километров, далее 100 ко второму развороту.
- Понял, 421.
Два штурмовика рассекали воздух перед собой на предельно малой высоте как-будто связанные невидимой нитью - все маневры выполнялись четко и слаженно, ведомый синхронно повторял действия ведущего.
Мы возвращались парой с Толей после полета в интересах ПВО - проще говоря, подыгрывали им для тренировки расчетов батарей ЗРК. Все шло нормально: после КПМ (конечного пункта маршрута), упали на 50 метров по заданию и летели на аэродром.
- 421-й, 422-му, - запросил меня ведомый.
- Ответил, 421-й.
- Готов.
- Выполняем, - ответил я, отклоняясь влево от маршрута.

Перед полетом, мы с Толиком, моим лучшим другом и постоянным ведомым, договорились немного "пошалить", отойдя в сторону от ЛЗП (линии заданного пути) и пролететь на 50 метрах над сосновой вырубкой, которая протянулась длинным коридором почти до самого аэродрома. Частенько мы, да и не только мы, любили показать класс полетов, любили летать на грани фола, когда уже нельзя, но еще можно по уровню нашей подготовки.
Да... Если летчика спросить о его ощущениях во время полета и вообще, зачем ему это надо, он не сможет ничего рассказать - точнее рассказать то он расскажет, только толку от этого вам не будет никакого. Надо быть с ним одной крови, читай - одной профессии, чтобы понять всю красоту полета, чувство единения с крылатой машиной, которые многие пилоты считают вполне одушевленной и даже, что таить, разговаривают с самолетом как с человеком. Не сможет летчик передать словами и свои впечатления во время полета на предельно-малой высоте, когда поля, леса, деревушки и дороги, которые на большой высоте кажутся узенькими ленточками, проносятся под тобой со скоростью 700 километров в час, когда "встречные" фуры моргают тебе дальним светом и иногда поспешно сворачивают на обочину "уходя от столкновения", когда смешно от того, что коровы на лугах подпрыгивают, выкидывая в своем коровьем ужасе задние копыта высоко в вверх, пытаясь лягнуть источник грохота и свиста у них над головой, да и, в конце концов, когда люди, стоя на крыльце своего дома или во дворе, машут тебе руками и что-то кричат - может ругают, может приветствуют.