Когда я был молодой и глупый, то стоило мне только намекнуть, что мне дадут, как я срывался и ехал куда угодно, только бы мне дали. Но я был бедным студентом и потрахаться мне обламывалось очень не часто, скажу даже прямо, редко. Только где-то в середине третьего курса я познал трах.

А сейчас вот сидишь ты возле компа, попиваешь пеффко или коньяк, например, и тут тебе звонок или смс, например, где прямым текстом говорится, что типа приезжай, я тебе дам. А ты втыкаешь и думаешь, что вот сейчас надо вставать, принять душ, побриться, вылить на себя какой-то одеколон, потом ловить тачку, потому что на метро ехать, во-первых, лениво, а во-вторых, поздновато, по пути забредать в какой-нибудь магаз, покупать бухла и чего-нибудь пожрать, потом в хач-палатке покупать веник и со всем этим барахлом тащиться к какой-нибудь бабе, которая, если честно, ну не то, чтобы красавица, ну так, вполне себе трахабельная особь (на реальных красавиц как-то бабла жалко, все же 10 тыр. в час жаба давит платить).



И вот приходишь ты, после разминки с бухлом и закусью ты понимаешь, что не очень то тебе и хочется трахаться. Но тетка уже стащила с тебя трусы, активно работает ртом и старый товарищ почему-то оперативно переходит в боевую позицию. Ты, удивившись такой прыти аккуратно натягиваешь презик, убеждаешься, что он хорошо сидит и только после этого позволяешь себе потрогать тетку за мокрую пелотку.

После этого идет совокупление. Она может продолжаться и 5 минут и час, смотря сколько и чего выпить. Так же все зависит от того, насколько тебя баба возбуждает. В среднем от 20-ти до 40-ка минут. Больше уже не в кайф. Вот ты кое-как кончил. В гандон ссыкотно, а вдруг порвется или еще чего так, лучше всего ей в ротешник или на грудь.

Чертовски удобны эти Богданчики. Всяко, попросторнее, чем в старых переделанных грузовых мерседесах. А еще помню, как студентом добирался до института на гордости рижского автопрома, согнувшись втрипогибели, по причине того, что советские автоконструкторы не предполагали, что в маршрутках будут ездить стоя.
А в Богданчике посвободнее. Также хорошо, когда засядешь спереди. Дорога перед тобой, никто не мельтешит и деньги передать не просит (ну, эгоист я, да). Можно еще уши укупорить наушниками и смотреть как преображается город под "Пиккардийську Терцию", снулость и серость становятся благородной патиной на стенах и окнах старой части города.
Так, кстати, где мой плеер. Вожусь в рюкзаке, ищу куда его второпях кинул и слышу.
- Дяденька, а можно я с вами до Тираспольской доеду бесплатно? Я инвалид.
Шофер кивает.
- Можно, едь.
Чуть поворачиваю голову. Паренек, лет так 15-16, в куртке-пуховике, лыжной (мне показалось, еще советских времен) шапочке. На носу очки с невообразимо толстыми стеклами.
- Там просто ребята меня подкарауливают на Косвенной, трамваи проверяют. Они меня все время подкарауливают и бьют.
Речь убыстрена, модуляция такая необычная. Пожалуй, я догадываюсь по какой причине у паренька инвалидность. Видел таких на первом месте работы. Действительно, лакомая и легкая добыча для подростков, проверяющих свою силу на всем, на чем могут ее проверить.
- Едь спокойно, все нормально будет.
Показалось, или голос водителя дрогнул? Кошусь на него. Губы поджал, хмурится. Обычный вроде работяга, может и сам в детстве таких вот гонял. А может... Кто знает какая история была в его жизни, что вспомнил, кого ему паренек напомнил.
- Вы не дадите им меня из автобуса вытащить?
- Не дам. Я же сказал, едь спокойно, все будет нормально.

Открываю ящик почтовый, а там опять повестка в суд. Заебала бабка снизу на меня заявы писать. За нарушение тишины. Уже раз десятый штрафуют. Так то сам я не шумлю, а вот когда Наташа ко мне приезжает, и я налимониваю ей пилотку и покусываю половые губы, она орёт, визжит и иногда даже хрюкает. Сколько раз просил её потише, а она всё равно, как назло прям. Недавно приехала за полночь уже, пососала мне сразу возле порога, не буду, думаю ей лизать, а губы сами тянутся к промежности, опомнился уже, когда всасывал её маленький клиторок и теребил его языком, а Наташа, кончая, уже орала во всё горло.
- Хули ты орёшь, сучка? - начал я её отчитывать - говорил же, бабка опять заяву напишет.
- Налижи бабке этой, она тогда не только все заявления заберёт, но ещё пирожки тебе каждую неделю носить будет.
- Чо, ёбнутая? - обидился я, и даже ебать Наташу не стал. Чо я ей гуманитарная помощь? Живёт с парикмахером там своим, а ко мне только ебаться приезжает. Нехуй было за пидораса замуж выходить.
- Он вообще-то стилист, а не просто парикмахер, - упрекнула и хлопнула за собой дверью.
- Чо вслух сейчас сказал, да?
В суде вспомнил Наташины слова, когда жирная судьиха штраф мне огласила. Может всётаки надо. Подумаешь десять минут потерпеть запах старушачьей пилотки, ну может глаза резать будет, зато никаких штрафов и пирожки каждую неделю. Да ну его нахуй, откуда мысли только такие, чо у меня чувства собственного достоинства нету?
И на работе пиздец случился. Уволили нахуй. Я хуем работал. Ну в интим товарах. Ходил в костюме члена перед входом, покупателей завлекал. Игорь Владимирович, когда увольнял, сказал, что такой вялый хуй как я вообще бесполезен. Сказал, что таким хуем как я можно только продажи виагры увеличить. Но это повод только. На самом деле он уволил меня из-за изодранного хуя. Не из-за своего изодранного хуя конечно, и не моего тем более. Четвёртого числа просто мне менты весь костюм изодрали. Думали, что я против ихней партии агитирую. Хорошо, что Лиза, продавщица наша, увидала, что меня пиздят, но это было уже тогда, когда залупа в канцелярский отдел улетела. Подбежала Лизонька к ментам и свиснула. Она как раз в полицейской кожаной форме была, тока юбка у неё заканчивалась за два сантиметра до начала ног. У Лизы пятый размер, силиконовые ясное дело, попка аккуратненькая и ляжки объёмные. Менты как свист услыхали, сразу пред ней в одну шеренгу начали выстраиваться, некоторые даже руки в карманы штанов позасовывали. Узнали командира, хуле. А я под последние пинки и удары палками в магазин детской мебели заполз и под столом спрятался. Просидел там час примерно.
Стою значит в магазине, расчёта жду.

Он смотрел подслеповатыми глазками, моргал часто-часто, теребил неловко край засаленной куртки. Выглядел не просто дешево. Бедно. Грязные лохмы волос, одутловатое лицо, темные круги под ослепительно голубыми глазами. Стоп. Такие глаза были лишь у одного человека...
- Серега?
- Э, ну, вот, это самое, думал, не узнаешь. Здорово! - и вот уже мой лучший дружок по студенческим забавам тянет навстречу ладонь в замызганной перчатке. Она ободрана, наподобие тех, что любят крутые автомобилисты, из нее наполовину торчат серые пальцы с неимоверно длинными ногтями, кокетливо оттененными тушью грязи . БРР...

И запах. Запах такой, как будто Серега давно уже умер, умер с самый разгар знойного прошлогоднего лета, а его почему-то забыли похоронить. Вот он и приперся с того света. Почему ко мне?
Жму безвольную кисть. Непроизвольно вытираю руку о домашние штаны. В мозгу - мысль, надо забросить в стиралку. Срочно. Срочно!
- Можно ? - впервые слышу заискивающего Серегу. Двадцать лет назад он просто подвинул бы меня плечом и бессловесно поперся бы к холодильнику за пивом. Время , конечно, меняет людей. Но, чтоб настолько...
Фальшивлю.- Да! Чего это мы на пороге? Серега! Ты? Заходи- заходи. Извини, что не прибрано. Дети. Сам понимаешь, не уследишь. Трое у меня. Ага. Сам то как? Представляю себя со стороны, здоровый мужичина за сто кило что -то лепечет спертым от неожиданности детским фальцетом. Кашляю. Надо придти в себя. Не каждый год такое. Явление блудного сына, блин.
Специфический аромат повисает в прихожей густым облаком. Господи, меня сейчас вытошнит. Одутловатый зомби с непосредственностью идиота опирается о светлую итальянскую штукатурку, пытаясь стянуть с себя раскисшие от влаги полуармейские боты. Брезгливо морщусь. Помимо воли, видит Бог.
- Сереж, не надо. Заходи так. Может, на кухню? Чай будешь? Ты как нашел? Меня. А? Чудовище.
- Так это самое, через Интернет. Ща базы данных знаешь какие? Ого! При должном умении, вообще - не проблема. Все знаю про тебя. Жена, Татьяна, банкирша, трое деток, младшему пять.
- Четыре.
- Пять, Вася, пять. Без двух недель. Округляем в сторону увеличения. Так как, насчет чая?

Блин, товарищи, я замужем за этим человеком шестнадцатый год, но никак не могу привыкнуть. Каждый раз, как в первый.
Вот мы с ним едем в супер, покупаем всякое, много. Чудак лично выбирает себе из лимонной кучи два лимона, лично волокет их на кассу, собственноручно оплачивает и кладет в пакет. Пакет, не доверяя никому, тащит в машину, привозит домой. Дальше вступаю я - я кладу лимоны в холодильник и с чувством выполненного супружеского долга иду переодеваться в пижаму и халат. Возвращаюсь, падаю на диван и слышу:

- Ника, а мы что, лимоны не покупали? - озадачено так.
- Покупали.
- И домой принесли?
- Принесли.
- А где они?
- В дверце холодильника.
Дверца открывается, мужик долго долго изучает два больших ослепительно желтых лимона. Лимоны смирно лежат в дверной полочке, ровно по центру и вежливо изучают мужика. Проходит десять минут.

- Где???? - говорит мужик не отрывая завороженного взгляда от лимонов.
- В дверце. - саркастически, но еще спокойно говорю я.
Дверца с лимонами изучается еще десять минут, очень внимательно. Лимоны вянут и думают о мужике нехорошее. Мужик начинает закипать: - НИКА!!! Где лимоны?
- В дверце. - очень ядовито.
- В какой дверце?!! - орет муж и синеет.
- В дверце холодильника.
- В какой дверце, что ты мне голову морочишь, не помнишь куда положила, так и скажи! - муж трясет дверцу холодильника как лимонное дерево, лимоны очень недовольны, но держатся стойко, как Павка Корчагин. - Ника, последний раз спрашиваю, где лимоны?!!!!
- В пизде. - не выдерживаю я.
- Да? - изумляется муж.
- Да. - твердо говорю я. - В дверце.
- Ты издеваешься?! Блядь, ты мне скажешь сегодня куда ты положила лимоны?! - мужик близок к инфаркту, лимоны ржут истерически.
- Я положила лимоны в дверцу холодильника.
- Встань немедленно и покажи мне где это историческое место! - очень ехидно.
- Если я встану и найду эти лимоны там, куда я их положила, я тебе знаешь куда их засуну?! Оба. - злобно предупреждаю я. Я пригрелась на диване и вставать дико не хочется. Тем более из-за какого-то слепого придурка.
- Ага, давай давай, засунь куда хочешь, я согласен. Только сначала найди их.- опять очень ехидно, уперев руки в боки. Вздыхаю, встаю, открываю дверцу, лимоны отчаянно мне сочувствуют - с кем приходится жить - достаю один лимон, поворачиваюсь к мужу и вежливо интересуюсь: - Тебе сейчас засунуть или чайку попьешь?
Мужик напоминает сдутый и очень печальный воздушный шарик.
- Эээммм, - потеряно лепечет он. - А зачем ты на лимоны положила укроп? Конечно я их не заметил!

От злости мне очень хочется таки засунуть, чисто в целях улучшения зрения, поэтому от греха подальше ухожу в душ.
Выхожу теплая и довольная. Падаю на диван. И слышу: - Ника, а мы что, кофе не покупали?
Мужик стоит перед открытым кухонным шкафчиком, в котором мы всегда храним кофе. Дверцы открыты, мужик задумчиво изучает банку с кофе, стоящую на своем привычном, много лет не меняемом месте. Банка с кофе истерически ржет.
Я сижу на диване, запиваю эклеры пивом и злобно размышляю о том, влезет ли банка кофе мужу туда, куда мне очень хочется ему ее засунуть.

Свою жену Вова нашел на улице. Она стояла прислонившись к уличному фонарю и что-то грустно напевала себе под нос. На часах было полчетвертого ночи Вова был очень нетрезв и решил что эта девушка может скрасить ему остаток ночи и начало утра...... Она же испортила ему жизнь какую он любил ...

Наутро тяжелобольной Вова обнаружил, что девица вовсю хозяйничает на кухне. Поначалу он обрадовался, но его в течение минуты одели и выгнали на улицу за картошкой, яйцами и кефиром. Разумеется, Вова купил пива и сигарет. Выпив бутылку пива, он ощутил прилив сил и купил еще презервативов. По возвращении Вова узнал, что у него дома есть скалка.

Вечером оккупантка заявила, что секс будет только после свадьбы. До свадьбы Вове был выделен матрас на кухне. Впервые в жизни ему пришлось ждать полтора часа, пока освободится ванная. Ворочаясь на жестком матрасе, Вова наконец вспомнил, что прошлой ночью и секса-то не было.

Утром пришедший в себя Вова решил показать, кто в доме хозяин. Получилось очень убедительно и грозно. Правда, результат оказался странным. Новоявленная сожительница внимательно выслушала его, сказала "тебе пора на работу, дорогой", чмокнула ошеломленного Вову в щечку и выпроводила за порог.

Когда "дорогой" Вова вернулся с работы, то обнаружил, что в доме появились новые занавески, идиотский коврик в прихожей и серая кошка. В ярости Вова приказал всему этому барахлу убираться из его дома. Кошка прошла мимо, равнодушно мазнула по Вове хвостом и удалилась на кухню есть рыбу. Девица выглянула с кухни, мило улыбнулась и сказала, что пора ужинать. Вова объявил, что либо уйдет девица со своим скарбом, включая кошку, либо уйдет он. Этот вялый интеллигентский ультиматум был тут же дезавуирован. "Ну куда ты пойдешь на ночь глядя, дорогой?" - спросили у него. Вова пошел мыть руки.

Сегодня заглянул к маме в гости, перепробовал все сорта варенья и заодно спросил совета по воспитанию своего восьмилетнего хитрована. Он в последнее время, с покерным лицом начал виртуозно не то чтобы врать, но несколько недоговаривать:
- Что ты сегодня получил?
Сынок как бы вспоминая:
- Так, так. У нас было пять уроков... так, математика вроде бы нет, русский тоже вряд ли, английский под вопросом... Ты знаешь, папа, я даже и не вспомню были ли вообще у меня сегодня какие-нибудь оценки...
- Ну, так неси дневник, мы сейчас и посмотрим.
- А, вот сейчас, когда ты сказал слово - "дневник", я сразу отчетливо вспомнил - точно, была, была одна оценочка по английскому, но тебе она вряд ли понравится. Да если честно, то я и сам никак не ожидал ее получить... Просто удар ниже пояса какой-то...

Мама дала простой и понятный совет:
- Все дети от природы врунишки. Им проще соврать, чем честно признаться и тут же схлопотать за свою правду. Это замкнутый круг, ведь за плохие поступочки ты не будешь все время его хвалить, только потому, что он все честно выложил...? Учи его, как я учила тебя: - "если это какая-нибудь ерунда типа разбитой чашки или порванной рубашки, то ладно, скрывай если сможешь и пусть это будет на твоей перепуганной совести, но если это что-то важное и касается жизни и здоровья, то будь добр признайся. Тут уже не до наказания, полная амнистия, лишь бы беду предотвратить..."

Это был толковый совет и я, даже, вспомнил, что со мной он вполне себе работал.
Но на обратном пути домой, в моей памяти всплыли два эпизода его работы и я понял, что педагогика, еще менее точная наука, чем уфология и в ней ничего не понимают ни наши родители, ни мы и так же мало в ней будут понимать наши хитрющие детишки...

Давным-давно, слышал в курилке...

Влад Алёшин учился в военном институте. Среди остальных парней он сразу отличился как самый шарящий.. Ком. Роты еще на первом курсе узрел в нем зам.ком. взвода и посему наградил его сержантскими лычками. На третьем курса института случилась у его взвода сессия по матану. Итоговый экзамен должен принимать лично начальник кафедры, слывший дотошным задротом в своей дисциплине, отправивший служить в батальон не одного курсанта. Весь взвод с усердием наседал на верхнюю математику. А у Влада в этот период нарисовалась любовь за забором. В общем, пока все усердно ботали матан, Влад бегал к своей пассии за забор. На вопрос - Влад как будешь сдавать матан? Влад отвечал - два за знания, бал за звание, а тройки мне по матану хватит. В институте присутствовал негласный уговор с преподавателями натягивать сержантам баллы на экзамене.
Наступил день экзаменов. Влад, как ЗаМок отправился к нач. кафедры утрясать последние организационные вопросы. Вдруг по институту проносится информация, что явилась комиссия во главе с генералом из главка, проверять ход экзаменов. Начальник кафедры объявляет, что никаких поблажек на экзамене не будет, особенно если явится комиссия. По рассказам самого Влада, в тот момент он почувствовал, как у него седеют яйца.
Всем курсантам строго настрого запретили выходить из аудиторий. Выходить строго по одному, только для сдачи экзаменов. Влад решил заходить последним. Так как время будет уже к обеду и вероятность захода генерала во время того как он будет отвечать снижалась. Все оставшееся время Влад решил посветить для изучения матана.
Идёт время, группа отвечает, генерал где-то бродит. Подходит очередь Влада. Ну, вроде бы пронесло, генерала нет, Влад последний. Может все-таки сдам - думает Влад. Заходит, представляется, тянет билет, читает про себя вопросы вопросы... И с ужасом понимает, что в билете ни одной знакомой буквы. С такими знаниями даже сержантский бал не проканает.

Алексею Сергеевичу абсолютно не шел большой синий бланш под глазом.
Бланш не украшал, а наоборот - вызывал сочувствие. Вот бультерьера шрам украшает, а скажем на левретке, пусть даже самой свирепой, только вызовет жалость...
Мы все с удовольствием побросали работу и вокруг подбитого глаза Алексея Сергеевича устроили длинный перекур. Раненый герой, вдумчиво затягиваясь, как боец вернувшийся из-за линии фронта, начал свой неспешный, мужественный рассказ:
- Возвращался вчера с футбола, и решил срезать через сквер, а там эти шакалята - человек пятнадцать-двадцать. Нет, ну хотите драться - деритесь как мужики, по всем правилам - один на один. Я бы там любого из них положил... Так нет же, увидели на мне шарфик и давай выпендриваться. А я ведь просто шел мимо и в отличие от них не орал, что моя команда лучше всех, хотя наши и выиграли вчера... Почему это я должен прятать свой шарф!?
Все посочувствовали, но я не удержался и вставил свои 5 коп:

- Они конечно гады, но Вам, Алексей Сергеевич, еще очень повезло, легко отделались. Вы же не дома перед теликом во вражеском шарфике гуляли, а на глазах у раздосадованных соперников. Знали же на что шли, было бы странно, если бы честная драка один на один, завершилась бы Вашей полной победой и мужественным уходом в сторону закатного солнца...
Тут мы заспорили - всегда ли нужно честно соблюдать правила поединка или могут быть варианты...? По всему выходило, что да, таки нужно соблюдать неписанные законы благородного боя, а иначе ты не мужчина. Я опять имел что возразить и рассказал о своем старом студенческом приключении:
- Пришли мы с другом на дискотеку, стоим, осматриваемся в темноте. И тут, откуда ни возьмись, возле друга вынырнул Азазелло (такой же квадратный и невысокий и на каждом его плече без труда поместились бы нарды) Друг явно растерялся, я подошел и сквозь музыку крикнул: - Что случилось!? Плечистый ответил:
- С тобой пока ничего, а вот твой товарищ пялился на мою девушку. (Рядом стояло прелестное создание из наших эротических снов) Так что мы сейчас с ним выйдем и разберемся один на один. А если ты тоже такой же борзый, то и ты пошли...
Я тут- же заверил Азазелло, что я абсолютно не борзый, и меня вообще не интересуют девушки из этой дискотеки, а особенно девушки принадлежащие такому замечательному парню, как он. Плечистый удовлетворенно кивнул, сказал, что я правильный пацан и пожал мне руку.

Вторая часть

-Мужики, план простой: прикатываем в Киев, кроем мрамором все, что можем покрыть, рвем капусту и резко чешем домой. Только без фокусов и провокаций,- я сурово глянул на Витьку, нанизывающего вагонные шторки на бязевые тесемки.
-Не хер делать, шеф, -отозвался деловито Витек, - можем покрыть и мрамором, и гранитом, потом сорвать и еще раз покрыть... кто финансирует все телодвижения?
-Не твоя забота, подсобник. Заказчик - серьезный кекс. Минтранс.
-Это та контора, что паровозы гоняет?
-Она.
-Так хули ты шорохаешься, патрон. Работа будет в лучшем виде. - Витя сидел у окна и наматывал на руку медную проволочку от железнодорожной шторки, - За дополнительную плату мы им итальянскую плитку и в вагонах поставим...Все будет джуки-пуки.
*
Здание Минтранса представляло собой гигантский фалос из зеленого стекла, торчащий посреди Киева, как кочерыжка у матроса дальнего плавания, символизируя своим силуетом пофигистическое отношение ко всем возможным средствам передвижения, будь то самолеты, пароходы, лифты и поезда. А также полную аппатию ко всем, находящимся в них пассажирам. Ибо пассажир - это ненадолго, а Минтранс - уже навсегда.
"Да, я бы так не смог, - размышлял я по дороге в министерство, - они, крысы кабинетные, Егорыча на пенсию спровадили, а он им с ремонтом помогает. Золотой человек, хоть и транспортный прокурор, йолы- палы... Душевный мужик."

В министерстве нас встретили радостно. Видимо страусиные туфли в Киеве являлись чем то наподобие визитной карточки, потому что прямо у входа к Йончику подбежал оживленный толстячок и, схватив руку, принялся ее энергично трясти:
-Иван Семеныч, завхоз. А мы Вас уже заждались, товарищ архитектор,- залопотал колобок детским голосом, -Испереживались... сроки жмут, не успеваем катастрофически. Через неделю объект сдавать, а тут завал... еще грузчики подвели - зеленый агломерат вдребезги раскрошили. Пришлось списать по акту... Спасайте, ребята, - жалостно обвел нас глазами толстяк.
"Так уж и разбили? - поймал я скользкий взгляд завхоза, - Небось себе на дачу уволок? Решил жену порадовать?! Колись, гад кругломордый!"
" Ну почему сразу на дачу? - подумал робко в ответ Иван Семеныч и попробовал отвести взгляд, - К Галине Рудольфовне отправили. Строится она... к тому же - начальник отдела кадров. Нужный человек в аппарате."
"Ага, а нам теперь ваше дерьмо разгребать, ворюги аппаратные, - я цепко держал зрачками мокрые глаза завхоза, - И еще неясно: сможем ли разгрести".
-Сможете, друзья, сможете! - завхоз наконец-то выдернул горячую ладошку из моей руки. - Отблагодарю чем смогу... Денег дам... Любое желание выполню, только спасите! А завтра еще должна ревизионная комиссия нагрянуть... Приедут, а у нас конь не валялся... Надо бы до утра что то скоренько придумать.

Посторонним людям о причинах своего развода Натаха говорит интеллигентно: не сошлись, ети его мать, характерами.
Я объясню, что это значит на языке деревни Шухарёвка.
Да, пару слов о самой Шухарёвке. Двадцать дворов где-то между Тамбовом и Воронежем, утопающие то в грязи, то в пыли, то в снегу. Сельсовет, магазин "Росинка" с водкой и стиральным порошком, малокомплектная школа, Пятак. Автолавка с китайским ширпотребом по выходным. Топливный статус последние пятьдесят лет - "В ожидании газификации". Ближайшие менты и пожарные в райцентре, это тридцать километров. Из врачей - вкрай сбухавшийся ветеринарный фельдшер. Работа только у бьющихся в кредитных судорогах фермеров, которых шухаревцы ненавидят и считают "зажравшимися буржуями". Развлечения: телевизор, добрососедские войны, сплетни. И Пятак.
Значит, о Натахином разводе.
Муж ее Вадя, за которого она пошла во-первых, чтоб все, как у людей, во-вторых, по любви, лет через пять после свадьбы жестоко запил. Не сказать, чтобы это кого-то удивило. Учитывая, что Вадя происходил из семьи потомственных алкашей, удивлял скорее его поздний старт. Нет, ну употреблять он начал, как полагается, лет в тринадцать, однако же с первым серьезным запоем тянул аж до двадцати пяти. Это обстоятельство даже стало причиной серьезной смуты в семье. Наблюдая нетипичное поведение сына, Вадин папа публично усомнился в своем биологическом отцовстве, за что был поколочен сначала женой, а потом и самим Вадей.
Однако, в полном соответствии с утверждением веселого ветеринара - он врач, он знает! - "природа науку одолевает", Вадя запил, причем без всякой видимой причины. По деревне поползли слухи: мол, Натаха виновата, довела мужика, заела, запилила, замордовала. Ну да, характер у Натахи не сахар, и росту в ней метр девяносто, но душевная организация тонкая, а психика подвижная. Поэтому ее грязные инсинуации соседей крепко обидели.
- Да ты мужик или нет? - взывала она к Ваде. Тот сидел на крыльце, подпертый для устойчивости флягой с самогоном, и безуспешно пытался сфокусировать глаза на разъяренной супруге. - Меня в каждом дворе склоняют, а ты слушаешь? Ты жрешь, как скот воду, а виновата я? Дома чисто, скотина обихожена, ребенок сытый! Чево они?

-Ты что дибил? - этот вопрос прозвучал через 45 минут после знакомства моего папы с маминым братом дядей Васей.
- Дибил. Но в его случае это комплимент. - за брата ответила мама.
- Паниковский, бросьте гуся! - процитировал классиков Юра.
***
Эта история произошла через месяц после того как мои родители поженились. Папа, мама и одногрупник папы по училищу Юра собрались к родственникам в деревню на два дня. Покупаться на речке, позагорать на пляже и пожарить шашлычок. Ну и с родней познакомится.
Все шло просто замечательно: лето в разгаре, солнце греет, в сумке свежие овощи, замоченное на шашлык мясо, хорошее домашнее вино. Вчетвером весело шагая, они дошли до речки, быстро раздевшись сразу решили освежиться. Василий заявил, что пока купаться не хочет и вызвался сервировать стол и разжигать костер.
- Я пионером в походы ходил! Одной спичкой все зажгу! - заверил он.
По выходу на берег, настроение улучшилось. На скатерти развернутой, на тенистой поляне были разложены всякие вкусности, костер уже догорал, в стаканы уже разлили вино.
- Ну, за знакомство и за молодых! - толкнул Вася оригинальный тост.
- Блин, на природе так аппетит разыгрывается! А после вина вообще жрать захотелось как медведю бороться!- сказал Юра.
- Все, давайте жарить мясо! Вася, неси! - батя взял шампуры.
Дядя Вася начал суетиться, бегать по поляне, а минут через пять подошел со странным выражением лица.
Я для себя впоследствии начал выделять подобных экземпляров термином "человек - халэпа". Мне не нравится, как звучит по-русски "беда-человек". Как то сильно зло звучит. А с дядей Васей постоянно, какие-то халэпы случались.
- Вася, ты меня пугаешь. Последний раз у тебя такое выражение лица было, когда ты обосрался в 5 лет. Залез на подоконник и не смог с него слезть. И жопу вытер об мамины любимые шторы. - заподозрила мама.
- Мясо сперли.- смотря в пол пробормотал он.
- Приехали. И кто это сделал? Ты же говорил, что не отходил с поляны!- спросил папа. Все сильно погрустнели.
- Да не знаю. Собаки наверно. Или белки. Я кулек с маринадом и луком под деревом нашел.- тем же тоном ответил Василий.
- Он же полный идиот!- шепотом сказал Юра отцу.
-Родственников не выбирают - так же шепотом ответил отец. А вслух добавил - Да ладно, сейчас овощами подкрепимся, а вечером уже нормально поужинаем.
Вся компания явно погрустнела. Дядя Вася под гнетом вины сказал, что хочет прогуляться и ушел. Остальные, молча, хрустели огурцами терзаемые единственным вопросом КАК???

- Скажите, а зачем вообще существует сучество? Что кроется за ним как за биологическим механизмом?
Консультант совсем не удивился. Видимо, он хорошо представлял возникающие у клиентов трудности.
- Вы знаете, Дамилола, это такая непростая тема, что говорить о ней можно двумя способами. Либо корректно, но непонятно и сложно - и мы немедленно запутаемся в психоаналитических терминах. Либо некорректно, но понятно и просто - и тогда мы утонем в цинизме самого низкопробного пошиба. Ваш выбор?
Я объяснил, что я боевой летчик CINEWS INC, поэтому утонуть в цинизме мне не грозит.
- Хорошо, - сказал консультант, - тогда зажмурьтесь.
Он провел себя ладонью по лицу, словно сдирая с него все человеческое.
- Уже около ста сорока лет у выпускаемых нами сур высшего класса есть регулировка "bitchiness", - начал он. - Как и все остальное в их симуляционной психологии, это имитация определенных женских черт. Вы спрашиваете, зачем природа изобрела сучество. Но знаете ли вы, что это такое?

Я затруднился с ответом. Но он, похоже, на него и не рассчитывал.
- Сформулировать действительно непросто. В первом приближении можно сказать так: это иррациональное вроде бы поведение женщины, как правило, молодой и красивой - ибо некрасивые суки подвергаются принудительному переформатированию на очень ранней стадии жизни, - которое вызывает в мужчине желание...
- Взять ее за уши и долго бить затылком о стену, - перебил я, - Или лучше об пол. Он тверже.
- Возможно, - улыбнулся консультант. - Согласитесь, что самое главное в таком поведении - его оскорбительная иррациональность. Женщине ничего не стоит вести себя по-человечески там, где она создает мужчине максимум неприятных переживаний. Больше того, это чаще всего не требует от нее усилий - наоборот, серьезные усилия нужно прилагать, чтобы быть сукой... И подобное, конечно, существует не только в нашей культуре. Вы, наверно, не знаете, что у орков есть книга "Дао Песдын" для гадания перед боем...
- Отчего же, - сказал я, - отлично знаю. Даже видел само гадание.
- Там есть один отрывок, который так и называется - "о женском сердце". Хотите, я вам зачитаю?
- Нет, - ответил я, - спасибо. У меня аллергия на оркскую мудрость.
Консультант не обиделся.

В детстве я с родителями ездил в Ленинград и там в метро услышал объявление - "Если вы увидите человека с белой проседью, помогите ему - это инвалид по зрению..."
Я ходил, пристально вглядывался в лица людей и никак не мог понять связи между сединой и слепотой? Даже у родителей спросил. Они, помню, долго смеялись. Ну не знал я тогда слова - "трость"...
В это же время в нашем 3-м "Б" учился Сашко. С пяти лет он серьезно занимался футболом и к своим девяти годам, уже лихо раскачивал и ронял огромных лосей- десятиклассников на школьной футбольной площадке.
В отличии от нас, у Сани была настоящая цель в жизни, он мечтал стать членом сборной СССР. И стал бы наверняка, если бы не стройка, бутылка из под шампанского и карбид.
Уж сколько каждый из нас навзрывал этого дерьма, хватило бы на небольшой пограничный конфликт между Кенией и Сомали, но ему не повезло...
Сашок лишился обоих глаз.
Поначалу мы всем классом ходили его проведать, потом составили график дежурств, а через полгода уже не пошел никто.
Уж больно жутко и нелепо выглядели Сашкины вымпелы на стенах и венгерские футбольные мячи на шкафу. Мы ежились под его невидящим взглядом, стараясь в него не попадать, да и Санина мама хоть улыбалась и кормила конфетами, но все же плоховато скрывала жгучую зависть к нашим глазам.
Мы и Саня, оказались в разных, непересекающихся мирах.
Это как самых верных друзей-абитуриентов в одно мгновение навсегда разделяет список поступивших в институт...
Но с тех самых пор, я никогда в жизни не пройду мимо слепого. Либо помогу и выведу, либо просто выведу на чистую воду, если он шарлатан-поберушка.
Разоблачать мнимых слепых очень просто - сижу, жду пока он с шапкой не спеша продвигается вдоль вагона. Двумя пальцами держу купюру, но не на его пути, а чуть в стороне. Если он как танк пройдет мимо, то метра через три догоняю и отдаю, а если, как бы невзначай сделает боевой разворот к денюжке и выжидательно остановится, то под всеобщий смех прячу деньги обратно в карман, а фальшивый слепой тут же теряет к нашему вагону всяческий финансовый интерес и бойко продвигается к выходу.

Продолжение алкотрешевого сериала, последний здесь

- Новый год скоро! - обрадовал нас животрепещущей новостью Серёга.
- Угу... - меланхолично прогудел я, ибо в зрелую пору жизни новогоднее опивалово-обжиралово было уже не в радость, а приносило похмелье с изжогой, да тоскливо-щемящее чувство осознания, что стал ещё на год старее и дряхлее.
- А хуле! - оживился Колян. - Давайте в Анталию махнём!
- Анталия-хуялия, - как нельзя удачно срифмовал Серёга. - После моей "конторы" мне выезд за рубеж заблокирован лет на пятьсот! То же относится к Египту-хуипту!
- Не ссы! - успокоил я друга. - Один хуй, ты столько не проживёшь!
- Спасибо! - поблагодарил кореш, взглядом разлагая меня на аминокислоты.
- "Евгения"... - мечтательно пропел Колян, намекая на свою любимую пульхерию, где он периодически, в зависимости от степени нажратости собственной и оппонента, а также от других не менее важных факторов вроде весовой категории, уровня общефизической подготовки, получал или давал пизды. - Водка в запотевшем графинчике, эскалопчики, тающие во рту, салатики, шашлычок по-карски... И бонус в виде ебли пригодных на то гражданок...
- А то! - осадил я друга. - То-то ты в прошлый раз назюзился так, что тебя самого впору ебать было, если бы не сугубо гетеросексуальная направленность твоих друзей! - я переглянулся с Серёгой. Тот кивнул и выдал рацуху:
- А чё, поехали ко мне на дачу в Расторгуево, а?! Водка, банька, морозный воздух Подмосковья, танцы вокруг ёлочки?
- И бабы? - с надеждой поинтересовался любвеобильный Колян, очевидно, вспомнив мой весьма натуралистичный рассказ о ебле Серёгиных прапорщиц пару лет назад.
- А ля писон не лизе? - французисто подъебал я Коляна, ибо солидно насоливший мне в году уходящем женский пол, с моей точки зрения, был бы персоной нон грата на намечавшемся саммите.
- Ну, это уж кого подснимешь, - загадочно ухмыльнулся Серёга.
На том и порешили, как говорится в сказках.

В подъезде нашего дома жила бабушка. Бабушка Люба. Ей было 97 лет. Милая, приятная старушка, всегда в хорошем настроении, улыбчивая и приветливая. Для меня она - Просветленный Лидер. Спокойно! Я в с своём уме, и не падала ниц, когда видела её, сидящей на скамеечке около подъезда. Объясню почему я так думаю.
Сначала бабушка Люба украсила подоконники на нашем этаже в нашем подъезде горшками с цветами. Красиво. На следующий день самые яркие цветы, те, что с бутонами, украли, и около метро можно было увидеть прытких торговцев с горшками с бабушкиными цветами. Соседи решили поставить замок и домофон на входную дверь. А она повесила на стены рамки с изречениями великих, пробуждающие совесть и действующие, как заповеди. И снова поставила цветы на подоконник. Уютно.

В подъезд стали проникать шумные подростки. Бабушка Люба вышла и ... предложила им воды или чаю. Они долго смеялись. Пообрывали цветы, и перевернули рамки.

На следующий день, она снова поставила цветы, вернула рамкам прежний вид и положила на подоконник книги. Классику. Пришли подростки. Галдели, шумели. Она вышла и ... предложила им чаю со своими плюшками, аппетитными и вкусно пахнущими. Ребята не смогли отказаться. И даже уволокли с собой книги с обещанием прочитать. Цветы они не тронули, рамки тоже.

На следующий день она вынесла пластиковую бутылку с водой, чтобы каждый, кто решил позаботиться о цветах, смог полить. И ... новые книги. Вечером пришли подростки, обливали друг друга водой, хохотали и галдели. Бабушка снова вышла к ним и предложила чаю, плюшек, забрала бутылку, наполнила её водой и попросила их полить цветы.

В далеком детстве мне как-то удалось пробраться на кирпичный завод.
Я шел вдоль конвейера за длинной квадратной колбасой и оставлял на ней отпечатки пальчиков и спичкой рисовал маленькие картинки.
Заигравшись, чуть даже не попал под проволоку разрезающую глиняную колбасу на отдельные кирпичи.
Меня заметили, пора было валить. Я бежал и думал - а ведь теперь после обжига глины, мои картинки и пальчики останутся на кирпичах в неизменном виде навсегда. Даже время над ними не властно. Оно может их разрушить, но изменить - никогда...

В нашем дружном классе учился обычный веселый мальчик Рома.
Он ничем не отличался от других. Так же дрался на переменах и так же принимал участие во всех индейско-ковбойских хулиганствах класса.
Когда Роме стукнуло восемь, у него умерла мама.
Но жизнь берет свое и уже через полгода мальчик совсем оправился от горя, став прежним и веселым, но тут папа привел в дом мачеху. Дальше все как-то разладилось, отец начал пить и вскоре навсегда ушел в неизвестном направлении, а Рома так и остался жить вдвоем с новой мамой. И все бы ничего, но мачеха плотно сидела на жесточайшем религиозном привете.

В доме под запрет попало все, что хоть как-то могло служить развлечению, исчезли: телевизор, проигрыватель, все книги кроме школьных учебников, про машинки с солдатиками и говорить нечего. Даже радиоточка оказалась на помойке. Гулять на улице тоже было запрещено. Единственными Ромиными развлечениями было ходить в школу, учится на пятерки, а вечерами сидеть у выходящего во двор окна.
Мы, как все нормальные жестокие дети, слегка подтрунивали над тихим и забитым одноклассником, помню, очень веселились, когда во время очередной обязательной подписки на газеты и журналы, Рома, не глядя на названия, просто выбрал в графе "стоимость" самое дешевое - копеек девяносто всего. Это оказался один номер журнала "Кругозор" с гибкими пластинками...
Но после одного случая уже никто и никогда не смеялся над Ромчиком.
Как-то он прибежал в школу с выпученными глазами. Ему срочно нужно было выговориться.
Это было удивительно. Обычно Рома тенью стоял в сторонке и только впитывал наши разговоры, загадочно улыбаясь как Джоконда, а тут у него явно было что нам рассказать...

- Я решил жениться!
С такой новостью пришел ко мне в гости младший братишка. Мы сидели на кухне вдвоем, ели жареную картошку, как в детстве, вилками прямо из сковородки. Поддерживая куском хлеба висящую на вилке гроздь хрустящих ломтиков, он, как бы между делом, вдруг огорошил меня новостью. Хоть в этой области не должно было быть сюрпризов, но во избежание дальнейших недоразумений, я поинтересовалась:
- А на ком, если не секрет?
- Как на ком, на Тане, естественно.
Я с облегчением вздохнула. Таню я знала хорошо - они уже почти год жили вместе с братом, и, по его рассказам, жили неплохо.
- Тогда поздравляю. Когда?
- Ну, мы пока с датой не определились, возможно, осенью. Так что начинай шить платье, сестренка.
- Подожди, платье мое - это тут дело десятое. Ты лучше расскажи, как вы живете? И почему такая спешка?
- Да не, не волнуйся, не по залету. Просто люблю я ее, и она самая лучшая.
- Прям таки идеал? Как Наташа, Оля и Света?- съехидничала я.

- Не ерничай, в этот раз все серьезно, - обиделся брат. -Ну, не идеал, конечно, но без недостатков же людей не бывает, да?
- Ну вот, слова не мальчика, а мужа. Теперь я за тебя спокойна.
Брат помолчал, а потом добавил:
- Вот если бы она еще готовить умела, тогда бы и до идеала недалеко.
Только после этих слов я поняла, зачем он пришел, но торопить события не стала, ждала, пока сам все расскажет.
- Понимаешь, сестренка, я как и все мужики, поесть люблю. Особенно домашнее, и обязательно с мясом. А Таня не готовит, говорит, что не умеет, что лучше куда-нибудь сходить и поесть, чем травиться неумелой стряпней. Или в магазине полуфабрикаты купить. А я вот как подумаю, что и после женитьбы буду как в холостой жизни сосисками и пельменями питаться , или в лучшем случае бутербродами с чаем, так на луну выть хочется. Слушай, может ты поговоришь с ней, объяснишь, что только ее красивыми глазами сыт не будешь. Ну и готовить научишь, а?. Да вот хотя бы эту же жареную картошку, ее же нефиг делать: почистил, на сковородку кинул и все, через двадцать минут готова.

Я мял валенками грязный снег и в волнении теребил за спиной букетик тюльпанов. Ожидание встречи. Ожидание через много, много лет. Одна головка оторвалась и упала в жижу перрона Белорусского вокзала.
- Успокойся - сказал я себе. - Ну ведь ничего страшного не происходит. Возьми себя в руки, старик!
Оглядев свой жидкий кустик в целлофане, понял, что два цветка для церемонии встречи не годятся. Вытащил пару стеблей и бросил на шпалы. Пусть будет один.
- Поезд "Бобруйск - Москва" задерживается из-за заносов на полотне и забастовки "желторотиков"* - проговорили сотни динамиков. Я понял, что ждать придётся долго и начал глазами искать что-то наподобие лавочки. - Эх достали эти "желторотики". Ну почему все взяли привычку бастовать и митинговать, когда мне, именно мне, что-то нужно.

Тут как-то решил поехать в метро. Навестить старого товарища и выпить с ним ряженки по поводу победы нашей сборной по бадминтону, посмотреть любимый сериал... Так что вы думаете? Забастовка дежурных по станции. Остановили и забаррикадировали эскалаторы, а кто умудрялся спуститься, МУМы, калечили уборочными машинами или сбрасывали с платформы. А мне как? Старый артрит практически не даёт быть подвижным. И если и удалось бы спуститься вниз, то от разъяренных работников метрополитена вряд ли получилось бы увернуться.
Было еще дело, не гулял десять дней и, не кормил синичек в парке, когда АКР (Ассоциация Консьержев России) объявили войну. Сами запаслись продуктами и заколотили подъезды. Отключили домофоны, а их мобильные отряды перерезали интернет с телефонной связью. Заварили выходы на пожарные лестницы. Под шумок в долю вошли сотовые операторы. Вот тогда погибло много народу. Не находя выходы, многие вязали из простыней верёвки и пытались спуститься, что б не опоздать на работу. С каждым годом с трудоустройством становилось всё сложнее и сложнее. Срывались, разбивались. Ребята из МЧС тогда не успевали убирать тела, рассыпанные вдоль домов. Но и спасатели потом забастовали. Летом дело было. Жара, вонь. Чуть эпидемии не случилось. Да ладно. Что об этом вспоминать. Слава Богу всё прошло, но вот "желторотики"... Надеюсь царь московский договориться с ними и они разгребут обледенелый путь. Путь, по которому ко мне едет моя старая знакомая. Которую я не видел уже тысячу, как мне казалось, лет.
Когда-то, в далёком две тысячи девятом, в одном из сообщений по скайпу был текст от неё. "рома сцкнх... я уезжаю в Бобруйск с друзьями...пока!"
Я успел лишь отписать единственную фразу: "Привези мне магнитег на холодильнег жевотнае йобана"

- Дорогие друзья! В этот скорбный день мы собрались, чтобы почтить память безвременно покинувшей нас эрекции Юрия Михайловича. Слово предоставляется Юрию Михайловичу.
Перед собравшимися встал пожилой мужичок с покрасневшими от слез глазами.
- Дорогая моя... Единственная...
Голос Юрия Михайловича дрогнул и едва не сорвался в рыдания. В последний момент он сделал над собой усилие и взял себя в руки.
- Нет таких слов, которыми я бы мог выразить всю горечь своей утраты. Покойная была моим компасом и моим рулевым. Благодаря ей я шел по жизни, гордо подняв обе головы. Она была осью, на которой крутилась вся моя жизнь. И кстати говоря, некоторые из присутствующих.
Часть собравшихся скорбно покивала, некоторые не сдержались и заплакали.

- Она всегда была на полкорпуса впереди меня. Заставляла познавать мир, глубже проникать в людей, познавать их с самой необычной стороны. Она всегда была легка на подъем. Особенно если в результате ей светил гарантированный спуск. Она никогда не падала духом, даже когда её накрывало пиздой. Или жопой. Смотря по обстоятельствам. Теперь её не стало, и я как слепой щенок в этом бушующем океане жизни.
Юрий Михайлович достал носовой платок и обильно в него высморкался.
- Честно говоря, в начале нашего знакомства отношения у нас не заладились. Она была прирожденным лидером. Я сразу понял, что она пытается подчинить меня, взять надо мной верх, и стал бороться с ней изо всех сил. Каждый день я задавал ей хорошую трепку, стараясь вымотать её морально и физически. Она держалась очень стойко. Я душил её по нескольку раз на дню. В ответ она бодро отстреливалась, стараясь замочить меня. Или хотя бы забрызгать. Постепенно я начал уважать её за твердый, несгибаемый характер. И в конце концов мы подружились. С тех пор, куда бы я ни шел, где бы ни находился, она повсюду была со мной. Дома, на работе, в гостях. Мы были неразлучны. Бывало, стою в очереди за колбасой, и она со мной за компанию встанет. Стою, скучаю, а она начинает веселиться. То упрется хуем в спину впереди стоящей бабки, то продавщице из не застегнутой ширинки залупой подмигнет. Как-то раз мы вместе с ней и сженой на юг ездили. Море для неё было чем-то неописуемым. Она была готова стоять в нем безвылазно. Но я-то не ихтиандр. Наплаваюсь до икоты, и на берег. Лежу, на солнышке греюсь, на полуголых баб поглядываю, а она уже снова тут как тут. Пойдем, говорит, в море постоим. И за хуй прямо чуть ли ни силком тащит. Ну как ей откажешь. А какая заботливая была. Бывало, с утра подергает тихонечко за хуй. Мол, вставай, соня, вставай. А то обоссышься. Вообще, она постоянно присматривала за мной, не давала сидеть без дела, ведь вокруг было столько людей, которым была нужна наша помощь. Если кому-то надо было заткнуть пробоину в днище или распахать борозду, мы были тут как тут. Или, например взрыхлить чьи -нибудь заросли, покормить чью-нибудь киску колбаской, фаршировать какую-нибудь курицу перцем. Она говорила - надо! А я отвечал - надо, значит надо.