- Роман, вы мне уже порядком надоели. Я не собираюсь здесь с вами сидеть до вечера и слушать ваш невнятный бред!
- Ну почему же бред? Я вчера всю ночь учил! Просто немного забыл... Вы мне наводящие вопросы позадавайте, и я сразу вспомню!
- Все, Роман, мне надоело. У меня рабочий день закончился уже полчаса назад. Учить надо было лучше, вы здесь не в детском саду.
- Когда можно будет прийти снова?
- А вот и не знаю когда. Я в отпуск ухожу! А вы что думали? Все уже давно всё посдавали, а вы уже четвертый раз пытаетесь.
- Но если я до конца следующей недели не сдам, меня же отчислят! Что мне теперь делать, Любовь Александровна?!
- Это уже не мои проблемы, Роман, у вас было два с лишним месяца на подготовку, а вы даже на экзамен явиться не соизволили. А я теперь на вас свое свободное время должна тратить? Нет уж, увольте. До свидания Роман. Встретимся через год.
- Любовь Александровна, ну дайте же мне еще хоть один шанс! Я обещаю, что все выучу!
- Хм. Ладно, вот вам мой домашний телефон, позвоните мне завтра после трех, договоримся на еще одну пересдачу. Но это будет в последний раз. По крайней мере, в этом году.
- Спасибо, Любовь Александровна, я все выучу...

- Ага, где-то я уже слышала это, и не один раз.
- До свидания, Любовь Александровна.
- И не забудьте взять экзаменационный лист в деканате!

Они ехали не торопясь, всё же дорога неезженая, но и не ползли, словно обдолбанные черепахи. Транспорт уверенно, по-деловому пожирал беспечные вёрсты, километры, мили. Машина взбиралась на пригорки, съезжала в низины, проходила неглубокие ручьи и бурила снежные заносы на одном дыхании, не сбавляя темпа, не тратя понапрасну драгоценные лошадиные силы.

Олег Сигов мечтательно смотрел на пролетающую за бортом таёжную красоту - кедры, косогоры, сопки - и думал лишь о том, сколько зверья мотается по здешним глухим местам. Рай для охотника.

- Это всё неправда.
Сигов вздрогнул. Бледный, осунувшийся, молчащий всю дорогу Лёха неожиданно заговорил.
- Ты, о чём братуха? - с опаской спросил Олег. - Чё "неправда"?
- Книгу читал. Давно. - Лёха кидал скупые фразы, отвернувшись к окну. - Ну, тогда ещё. Нас приучили видеть. Видеть и называть. Мы строим картину мира по шаблонам. По готовым шаблонам.
- Лёха... бля, ты...
- Значит, выходит, мы не знаем, что мы видим! - монотонно бубнил Лёха. - Не знаем! С чего ты взял, что там лес? Может, это совсем нечто другое. С чего ты взял, что снег - это снег? И откуда мне знать, что ты - это ты?
- Алексей, я прекрасно понимаю, каково тебе сейчас, но будь другом, не грузи. Слышишь? И так хуёво. - Сигов развинтил фляжку. - На. Пей.

Лёха отрицательно мотнул головой, но до конца пути не обронил ни звука.

Сидим как-то с пацанами, кашу варим. Я, Димон Глист и братуха его, с центра. Гусём которого кличут.
Пока бадяжется, байки травим за ганжубас. Ну, типа, кто как гнал и, что слышал. Ржём, короче, и всё такое.
И тут, бля, Гусь тему начинает загонять, что, мол, раз наварили они в центре каши, в холодильнике оставили, а её дед сожрал. И, что гнать дедок начал адски. На люстру лазил и телик грыз, когда там реклама сникерсов была.
Ну, мы поржали, канеха, а потом я говорю:
- Пиздеш это всё. Если бы дед каши сожрал, он бы или кони двинул, или не выкупил темы. По первому разу никто не выкупает. И похуй - будь то дед или Пушкин Александр Сергеевич.
Димона братуха, ясенхуй, обиделся, что его слова сомнениям подвергли. Он же, типа, сам эту хуйню видел. За рубаху меня даже хватать начал и махаца за честь, достоинство и правдоподобность своего чёса.
Ну, и я не пацан. Раз сказал - отступать не буду. Короче, так бы и папизделись, если бы не Димон.
- Ша, - говорит, - паца. Нехуй нам друг другу еблеты за такую хуйню чистить. Предлагаю проверить. Давайте так.Кашу приготовим, по пару вёсел сожрём, а потом кого-то угостим. С понтом - сладость. Вот и проверим.
- Внатуре - я с Гусём в один голос, - давай.
- Только чьего деда кормить будем? - спрашиваю.

- Твоего давай. - Димон предлагает - Он у тебя прикольный, на гармошке хуярит.
- Идите в хуй! - отвечаю - У меня дед зачетный. Он, бля, на Рейхстаге "Пошли нахуй пидарасы" писал. Давай лучше вашего дядьку Фёдора. Он походу не ветеран нихуя, и бабку вашу пиздит каждый день.
- Та пох, - Гусь говорит, - давай Фёдора, в натуре, заебал.
И Димка, понятно, согласился.

Смотрите, значит. Сюжет такой.

У нас родник, он у самой речки, от труб до кромки воды метров шесть наверное (для достоверности где-то даже есть фотографии)
А тут же рядом, метров тридцать выше по реке от родника - купалка. Ну, как купалка? Бочаг просто небольшой, самое глубокое место. Речка-то сама - переплюнуть можно. И мостик такой небольшой, с него то рыбачат, то бельё полощут, то пацаны ныряют. Зимой речка совсем не замерзает. Там по дну ключей много потому что, даже летом из-за этого вода ледяная. Мало кто купается, зато пиво остужать самое то. И утки круглый год.

И ещё есть у нас там два местных моржа. Муж с женой. Люди уже в возрасте, думаю даже - пенсионеры. Каждый вечер, под покровом темноты, что б никого не смущать (или самим не смущаться), они придут, возле мостика разденуться тихонько, чуть-чуть поплавают, вылезут и фыркают. От удовольствия. Пофыркают-пофыркают, оденуться, и уходят. И вообще ведут себя очень тихо. Потому что на роднике всегда-всегда народ.

Ну, местные, и те кто постоянно, все их давно знают и не удивляются, привыкли. Но есть и такие, кто или новый, или случайно. И вот намедни, в эти самые как раз лютые морозы, народу на роднике никого, времени уже часов наверное одиннадцать, и два таксиста, по пути видно, решили водичкой ключевой разжиться. И стоят наливают эти баллоны, здоровые, которые в кулер втыкают. Один налил, берёт баллон-то, а сам приплясывает аж от холода. Ну, чего, из тёплых машин-то выскочили по лёгкой, а температура-то - уши сворачиваются ещё до реки не спустился. Ну, он пританцовывает так с кулером, приятеля ждёт, и говорит как бы промеж делом "Блять! Ну и холодина же, а?! Когда же морозы эти уже закончатся нах!"

Странное женское имя Судьба. Никто ведь не сомневается, что Судьба это женщина? Каждому человеку , как говорят, предопределена своя Судьба. Мы приходим в этот мир, живем, а Судьба у нас уже есть. У кого-то красивая, удачливая, у кого-то не очень. Кому-то вообще уродина досталась. Она не растёт с нами , ни учится, не работает, она уже есть. Она иногда открывает нам ту или иную дверь, показывая куда можно свернуть, создавая иллюзию выбора. Лишь только иллюзию. Дальше определённого свыше пространства нам не выйти.
Начло осени. Только- только начинает остывать день. Прозрачный вечерний воздух доносит все звуки и шорохи. Он идёт по траве и шуршит первыми опавшими листьями. Мне сверху, как всегда, не видно его глаз. Я могу догадываться, о чём он думает, но я никогда не видела его глаз. У меня сжимается сердце, когда я слышу его голос. Мне нравится его голос.
- Привет!
Он удивлённо взглянул на меня.
- Мы знакомы?
- Да, я тебя знаю с самого рождения.
Он молча смотрел и честно пытался вспомнить меня.
- Насколько я вижу, Вы моложе меня. Не можете Вы меня знать с самого рождения. Это такой способ завязать разговор? - Спросил он.
- Нет, это правда. Я знаю тебя, я твоя Судьба. Я всегда рядом, с первого толчка твоего сердца. - Ответила я.
Он посмотрел на меня как на ненормальную.
- Понимаю, что это звучит, по крайней мере, странно. Но это так. Хотя ты никогда не верил в меня и всегда опровергал моё существование.
- Ну предположим, что Вы моя Судьба. - Произнёс он. - Но говорят, что человек никогда не видит свою Судьбу. А Вы пришли или спустились, не знаю как правильно.
- Я хотела взглянуть в твои глаза.
- Зачем?- Ухмыльнулся он.
- Я хочу попрощаться с тобой.- Ответила я.
Он заметно напрягся и посмотрел на меня уже без усмешки.
- Вы хотите бросить меня? А как же я буду без Судьбы?
- А какая тебе разница, ты же в меня никогда не верил. - Улыбаясь, спросила я.

Согнувшись под тяжестью непосильной ноши, Герасим медленно брел вдоль бесконечной вереницы деревянных заборов, вдоль слепых окон мертвых изб, в которых уже давно не жили люди.
Его корявые жилистые пальцы босых ног упрямо цеплялись за почву, руки громадными маятниками рассекали воздух. Нехорошие мысли одолевали немытую голову, укрытую буйной копною жестких как свиная щетина волос. Терзающие мужчину сомнения заставляли его морщится, словно о зубной боли; периодически он останавливался, тяжело вздыхал, однако брал себя в руки продолжал идти вновь.

Муму была небрежным жестом переброшена через его аршинное плечо, ее маленькая голова свешивалась Герасиму почти до самого крестца. Всякий раз, во время размашистого шага, головка раскачивалась и больно билась в широкую вспотевшую спину крестьянина.

Вскоре невдалеке обнаружился небольшой деревянный схрон, небрежно прикрытый толстыми полусгнившими досками.

Герасим сбросил на землю свою ношу на самом краю схрона и достал из-за спины завернутую в мешковину лопату с укороченным черенком.
В этот момент Муму внезапно очнулась и пристально посмотрела на Герасима красными, покрытыми пленками, безресничными глазками. Ее круглое сухое личико, изрезанное глубокими больными морщинами, кривилось в немом вопросе: "Зачем?".

-Муму? - жалобно и затравленно спросило существо, обнажив громадные розовые десны, укрытые редкой цепью полусгнивших от безжалостной цинги зубов. Внутренний голос тут же нашептал засомневавшемуся Герасиму прямо в ухо:"Ты же знаешь - лишний рот в семье не нужен..."

Ненавижу холод.
Это одна из многочисленных контузий, которые на мне оставила советская армия.

Ну, хули там - средняя температура зимой - минус тридцать. Иногда сорок, реже двадцать. Щитовая казарма из гипсокартона. Где-то там в подземелье беснуется кочегар Коля, которого никто ни разу не видал на поверхности, но благодаря ему по трубам струится чистый кипяток. А толку-то? Гипсокартон - он и есть гипсокартон. Плюс пять внутри казармы - это считай ташкент. Кальсоны с облезлым начёсом и суконное одеяльце, обдроченное предыдущими военнослужащими до фанерного состояния.
Засыпать - тут проблем не было. Соприкоснулся ухом с подушкой и тут же орут "рота подъём!!!". Спрыгиваешь, ничего не видишь, ничего не слышишь и чувствуешь только внутри себя очень маленькую скукожившуюся печень, обледенелые почки и сморщенный от горя желудок.

Потом я хрустел в столовой твёрдой как айсберг перловой кашей, запивал её прохладным чаем и старался не думать про то, что впереди у меня двенадцать часов долбления никому не нужной траншеи на свежем воздухе. И ведь лом ещё хуй добудешь - за лом передерутся чечено-ингушские военные строители, ибо лом - он, хоть немного, но согревает. А я буду долбить лопатой - тюк-тюк. На каждый тюк откалывается микроскопическая крошка. Ни пользы, ни тепла.

Зато по этому именно поводу я однажды испытал истинное счастье.
Послали меня как-то со стройплощадки с пустяковым каким-то донесением в часть. Было часа четыре, то есть уже темно, лес. Ну, медведи там, волки чем-то хрустят в кустах - к этому быстро привыкаешь. Мне тогда было уже вообще всё похуй. Если бы меня съел медведь, то апостол Пётр погладил бы меня по голове и сказал бы: "Погрейся пока в предбаннике, потом поговорим".
Передал донесение в штаб, задумался. Ну, как задумался - мысли в армии все простые: да ну ё нахуй или а пошли вы все в пизду. Других мыслей не бывает.

...Нет! Им вместе бывать нельзя! Нельзя и точка.

А началось-то всё практически из ничего: Ферро что-то спросил у Андре, а тот не совсем адекватно ответил. Лёгкая словесная перепалка перешла в нешуточную потасовку, и вот уже мне приходится их растаскивать. А из-за чего весь спор? Просто один хотел интеллигентно подрочить на Шакиру, а другой настаивал на обрюзгшей старухе с небритым лобком в разделе Pregnant Ebony... И никакого стремления к компромиссу! А чем всё закончилось? Пара фингалов и неприятный осадок в моей чистой, но слегка сумрачной душе. И ведь это, смею заметить, далеко не первый случай.

С детства такая хуйня: пока Андре учится в школе на пятёрки, кипами носит домой похвальные листы и почётные грамоты, стоически переносит уроки музыки и своё бестолковое присутствие в хоре девочек; Ферро в это время гуляет с панками, рокерами и старшеклассницами в боевом макияже. Андре мечтает об одной из девочек-припевочек, уже будучи зрелым тинэйджером, в то время как Ферро регулярно трахает её подругу. Причём, всё больше раком, держась обеими руками за длинные и упругие девичьи косички, как за вожжи, и периодически разражаясь гомерическим хохотом, увеличивая скорость. Его, видите ли, в такие моменты очень смешит фраза классика: "Какой русский не любит быстрой езды?"...

Пока Андре в одном из институтов Страны восходящего солнца грызёт гранит науки, время от времени отбегая почистить зубы - Ферро, высунув язык, составляет таблицу женских национальностей и с гордостью выводит галочки напротив каждой. Утром, чисто выбритый Андре, в костюме и галстуке, делает доклад на приёме в городской префектуре, волнуясь и поправляя очки на тонкой переносице. А вечером Ферро со знакомыми якудзами идёт в ночной клуб, беззастенчиво пользуется своей популярностью у самой красивой филиппинки, и вальяжно развалившись в кресле, наблюдает, как конец галстука ритмично ёрзает вверх-вниз. После чего, спорит с хозяином заведения на ящик пива, что отрежет самому горластому в компании якудзе мизинец.

Андрей Анатольевич, микробиолог, профессор, доктор наук, шел из института, как школьник получивший двойку - повесив нос. Он шел и не замечал ничего вокруг себя: ни здоровенную крысу, перебежавшую дорогу среди бела дня, ни птичьих фекалий на левом плече, ни расстегнутой ширинки брюк. В общем, видок у него был еще тот.

"Надо же, командировка" - думал он,- "заполярье, хуевые дела. И как быть, ведь уже не откажешься. Ссылают словно. Будто другого никого не нашлось". Он дошел до своей квартиры и позвонил в звонок. Жена открыла быстро, как обычно, и, увидев мужа, ахнула. Обтирая птичьи выделения с его плеча, спросила:
-Что-то случилось? - её тон выдавал тревогу.
-Эмм... Ах, да! Меня в командировку посылают! За полярный круг. - Грустно промолвил Андрей.
-Ох уж этот институт! - словно кому-то жалуясь, произнесла Ирина Викторовна. - А с кем?
-С Митькой Семеневым, ну, с помощником моим, ты должна знать его. Мы с ним давно вместе работаем. - Ответил Андрей Анатольевич, а сам подумал: "вот же баба, её в первую очередь интересует ни на сколько я поеду и куда, а с кем, думает там ебля будет какая-либо".

- Командировка в заполярье куда-то, на год! - "Мне больше стоит беспокоиться, как бы ты не привела мужезаменителя сюда. А то приеду и жить негде будет".
-Да ты что?! - округлила глаза Ирина, но Андрей понял: "притворяется, сучка!" Он был большим интеллигентом и считал моветоном нахлобыстать ебло жене без доказательств, поэтому сделал вид, что не заметил её притворства. Решил подождать до возвращения и получения достоверных сведений от соседей и знакомых. - А когда выезжать? - решила спросить женщина.
-Послезавтра вылетаем. - Заявил Андрей Анатольевич, сверкнув глазами. - Ну, тридцать шесть часов у нас есть на сборы и прощания.

Остров Даманский... В марте 1969 года из-за этого небольшого острова на Амуре произошел конфликт между Китаем и Советским Союзом. Китайцы Даманский заняли, наши пограничники их выбили. Страна услышала о подвиге сержанта Бабанского, который принял командование вместо убитого командира и сумел организовать оборону, а вскоре подошли наши моторизованные части... Но вот о том, что было потом, в справочниках и учебниках ничего нет. А продолжение у этой истории было, да еще какое!

К границе с "партизанами"

В середине мая 1969 года я закончил "учебку" и прибыл в Свердловск. Нас, вчерашних курсантов, закрепили дублерами к "дембелям". А меня как отличника "боевой и политической подготовки" и комсорга взвода в "учебке" прикрепили к механику учебной машины. А у него возьми и случись приступ аппендицита! Вот так и вышло, что из всего нашего призыва на Дальний Восток я поехал один...
В конце мая дивизию подняли по тревоге, наш батальон вышел в район развертывания, где принял недостающих членов экипажей: из Свердловска к нам привезли "партизан" - так звали тех, кого призвали с гражданки. И тут до нас стало доходить, что это совсем не игра и даже не учения: в танки загрузили полный боекомплект, выдали личное оружие. Батальону придали взводы разведки, связи, противотанковый взвод, еще несколько вспомогательных подразделений. На построении нас уже было несколько сотен. Мы были убеждены, что едем на учения, но "партизаны" твердили, что едем на войну с Китаем.
То, что это не выдумки, стало понятно при погрузке. На станцию внезапно прорвались женщины. Помните сцену проводов из фильма "Летят журавли"? Что-то подобное творилось и у нас, причем картину дополняло то, что солдат "грузили" не в пассажирские вагоны, а в товарные. С раздвигающимися полотнами дверей и трехъярусными полатями. Никаких постелей не предусматривалось, спали прямо в одежде. Плач на той станции стоял такой, что ни в одном фильме не увидишь, прямо мороз по коже...

Комсомолец Виктор Петухов задумчиво жевал бутерброд, глядя в полузамерзшее окно, когда его позвали к телефону. Привычно зацепившись в темном коридоре за висящий на стене велосипед, он взял трубку:

- Алло...
Трубка ответила звонким голосом комсорга Клюквина:
- Витя, здорово. Сегодня в шесть тебя ждут в райкоме комсомола, комиссия,- и с деланным воодушевлением добавил- На повышение пойдешь.
Виктор пробурчал что- то недовольное про субботу, и, не дожидаясь ответа, повесил трубку.

Вернувшись в комнату, допил остывший чай и опять уставился в окно. Подходил к концу декабрь, но праздника не ощущалось. В следующем, семьдесят пятом, ему будет двадцать шесть, а чем он занимается? Чертит в бюро химавтоматики какие- то трубки под двенадцатизначными секретками, а куда они- начальник отдела при этом вопросе делает обычно круглые глаза и бормочет:
- Петухов, да вам то что за дело, главное- на благо советского общества!

Какого нахуй блага общества, ботинки югославские через профком опять Ивану Арсентьичу достались, а ты, Витя, молодой специалист, вот будет у тебя рацпредложений, как у Арсентьича- так и ботинки будут, и в санаторий в Крыму путевка. Заебало короче все, еще сегодня в райком переться, хотя... С той поры, как Таня уехала на БАМ, делать ему в выходные было решительно нечего.

Таня... Вспоминать о ней было больно, поэтому Виктор бросился на диван, рывком спустил треники до колен и подрочил, представляя белую рыхлую задницу, которую он, впрочем, так и не успел увидеть- они всего пару месяцев встречались, ходили в кино, на концерт и даже один раз поцеловались. Но богатая фантазия помогала представить повариху- хохотунью в таких развратных позах, будто на черно- белых фотках с голыми бабами, которые ему тайком показывал один знакомый в институтской общаге.

С самого детства Ивану Никифоровичу настойчиво внушали страх и стойкое отвращение к некоему недоказанному явлению потустороннего мира, в простонародье именуемое бабаем* . Всякий раз, когда двухлетний Иван Никифорович отказывался есть манную кашу, баловался ножиком или срал в колготки, мама легонько шлепала его веником по копчику и повторяла одну и ту же фразу:
-Не будеш слушаться -придет бабайка и заберет к себе в хатку! На все вопросы о том, как выглядит и где живет бабай, мама отмалчивалась и странным пугливым взглядом смотрела куда-то в угол.

Бабушка Маняша -юродивая старушка, которая жила с ними в одной квартире и по факту являлась маминой мамой, была более разговорчивой и рассказала маленькому Ивану про домашнее чудовище. Она поведала мальчику что бабайка живет в шкафу, питается печеньем , мышами, а иногда и непослушными ребятишками. Выглядит он как маленький покореженый уродец с волосатыми ушами и большими глазами БЕЗ ЗРАЧКОВ.

Вскоре разговорчивую старушку обнаружили мертвой при довольно странных обстоятельствах. Прямо посреди кухни ее нашли повесившуюся на прочных довоенных панталонах отечественного производства. Первым ее обнаружил Ванюшка, когда пошел утром на горшок помалехо* покакать. Тело Маняши медленно, со скрипом, раскачивалось под высоким потолком сталинской квартиры,одежда на старухе была порвана, а один тапок сполз с ноги и упал на пол. Маленький Иван с интересом рассмотрел синюю распухшую бабку с вывалившимися из орбит и закатившимися кверху глазами и понял, что означает выражение " без зрачков".
Мама по поводу самоубийства выразилась довольно туманно -она сказала что это бабай наказал бабушку за то что она пожирала в доме все печенье. А папа тИхонько засмеялся в усы, потер ладони и сказал облегченно: "Наконец-то антресоли освободились-будет куда банки поставить". При этом они одновременно с мамой как-то странно и пугливо посмотрели в угол комнаты.

- Девушка, а вы не подскажете, пожалуйста, как мне перейти? - пожилая женщина из тех, что уже лет десять как на пенсии растерянно смотрела то на указатель, то на эскалатор, - Я уже совершенно ничего не помню. Два года здесь не была. Если я поднимусь, я смогу там спуститься?
- Вам на "зеленую" ветку?
-Мне на "Сокол", - женщина улыбнулась.
- Это Вам на "красную", сейчас нужно перейти на Театральную, там пройти всю станцию, опять подняться по эскалатору и главное не пропустить спуск на "красную"... Хотя, "Сокол"? Я Вам наврала, да, сейчас наверх и потом вниз, пойдемте со мной, вот по этому эскалатору.
- Они перестроились? Сделали что-то новое?
- Н-нет, так и было, просто официальный переход через низ - очень долгий, этот проще, но указателей на него нет, наверное, чтобы не перегружать. Вы извините, я уезжала на три месяца, только сейчас вернулась, все позабыла!

- Вы, верно, москвичка? - улыбнулась женщина, - Я тоже, я тут родилась, но все стала забывать! Мы с однокурсниками встречаемся раз в два года... А, ничего не изменилось, я же всегда тут ходила! А там мы выходили гулять на улице! Да-да-да, все то же!
- Я рада.
- Да, именно тут! Знаете, раньше мы встречались каждые пять лет, причем только наша группа из всего МАТИ. Но сейчас, когда все стали старыми, мы решили сделать встречи чаще, а то мало ли что...
Я попыталась представить себе людей, которые всю жизнь встречались с промежутком в пять лет. Они меняли места работы, образы жизни, семейное положение, что уж говорить, вокруг них изменилась страна, а они все равно встречались. Традиция, неизменная в течение всей их жизни. Что вело их? Позавчера была моя встреча выпускников, я бы не сказала, что она была особо запланированной. Я не знала когда будет следующая встреча.

Звонок в дверь прозвучал прозвучал не вовремя. Я редактировал диссертацию товарища, озаглавленную так: "Мастурбация и шизофрения как элементы поэтического мышления лихих 90-х в контексте среднерусского андеграунда". Дисер был так себе, не особо увлекательный, поэтому можно сказать, что позвонили-то как раз вовремя.
Накинув сальный халатец, густо посыпанный сигаретным пеплом, я направился к двери. Пока я путался в тапочках, позвонили снова. Вот же какие нетерпеливые. Ну да ладно - может, и случилось чего, пожар там или выпал кто из окна. Дом у нас весёлый, дружный.
На пороге стояла тётя Люда. В глазах - привычный вопрос. Глаза, разумеется, виноватые, поскольку в курсе моя блудливая соседка: с шести до десяти вечера я работаю. Всегда, то есть и сегодня тоже. Кстати, я всех соседок называю тётями, даже тех, кто помоложе меня. А Людка лет на десять меня помоложе. Двадцать ей с хвостиком.
Глаза у Люды хоть и виноватые, но игривые. Эх, голубоглазая моя конфеточка. Девка фигуристая, но туповатая. Она в школе училкой работает, русский язык преподает. Ну вы понимаете, в лицо я ей никогда такого не скажу, ибо куртуазен я до крайности. Да и пользую иногда Людочку в качестве корректора. Бесплатного, бесплатного. Приходится, конечно, за опечатки ей трубы прочищать, но это справедливо.

- Чего тебе? - хмуро так говорю, чтоб губы не раскатывала. - Занят я. Дисер товарища вычитываю. Он про симулякры не догоняет...
- Приходи в гости. Сегодня так одиноко... Я купила пива немецкого.
И глазками так стрельнула!.. Да и груди аж прилипли к футболочке - в обтяжку, в обтяжку футболочка. А вы как думали. Если Людка в дверь позвонила, - не отвертишься. Точно говорю: секс-киборг. Неутомимое дитя порока. Такое родное и милое, - когда раз месяц, не чаще... Ладно, чёрт с этим товарищем, пусть сам ковыряется в своих шизофренических маргиналах... Хотя нет. Нельзя так: мы с корешем знакомы с предавних времен - с самого что ни есть детства.
- А ты дашь поговорить с волшебницей? Мне ведь врать придётся товарищу, если подведу... Так хоть будет за что краснеть...
Морщится Люда. Не любит, когда волшебную дырочку всуе поминаю. Дело в том, что у нее под левой мышкой есть потайное влагалище. Натуральное такое влагалище, только говорящее. Про него только мы с Людкой и знаем.

Щелчок закрывшейся двери за спиной прозвучал резко. Как выстрел. В висок.

Министр обороны невольно съежился.

- Ну же, Дик, хватит торчать в дверях, - восседающий за столом президент махнул рукой, - Иди-ка сюда, дружище.
- Да, сэр? - министр обороны подобрался и сделал шаг вперед.
Президент сложил руки домиком и поверх получившегося сооружения угрюмо посмотрел на гостя:
- Теперь, когда мы отбоярились от прессы, Дик, самое время твоему боссу узнать главное. Я хочу услышать, как все было... на самом деле.

Министр обороны осторожно пристроился в кресле напротив президента. Молча положил на полированную поверхность стола свой бювар. Тяжело вздохнул. И только потом начал говорить:
- Сэр, сначала все шло четко по плану. В 2 часа ночи мы объявили "красную тревогу" и через десять минут выпустили по противнику свои первые МБР. Еще через восемнадцать минут НОРАД предупредило об ответном ударе. Хотя слово "удар" тут вряд ли уместно... С учетом количества и качества той рухляди, что состоит на вооружении российских РВСН... Впрочем, я продолжу, сэр. Наши заранее развернутые системы ПРО сумели перехватить и уничтожить все до единой русские боеголовки...
- Дик, - президент поморщился, - Не надо мне хвастаться тем, что я и без тебя знаю. Что произошло потом?
- Потом? - машинально переспросил министр обороны, испытывая сильнейшее желание оказаться где угодно, только не там, где он был сейчас, - Потом?
- Да, чёрт возьми, ПОТОМ.
- Потом... сервер World War III Online упал.
- Что?! - президент побагровел.
- Вернее, - речь давалась министру все с большим трудом, -...Вернее, его уронили.

- Зиночка , грамм четыреста сосисок "Детских" свесьте мне пожалуйста
- Может "Докторской" возьмёте , диетическая , свеженькая , продавщица
подбросила розовый батон на руке...
- "Докторской " ? - губы плотоядно причмокнули.. - А что за доктор ?
- Дык , стоматолог .
- Еврей?
- Упаси бог. Доктор Румянцев евреев осматривал, коронок золотых у них надёргал. В гебитскомиссариат донесли и его первым приказом пустили на фарш.
- Ну коль русский , не оскоромишся. Батон Свесьте мне весь батон, Зиночка.
Пальцы стали мусолить невыразительные оккупационные купюры.

- А чтой -то ассортимент жиденький у Вас , Зиночка ? совершив покупку покупательница по хамской традицыи решила покритиковать витрину мясного отдела. Вот эту презрительно не называя сорт и тыча мизинцем в батон "Останкинской" давно уж не беру , пусть её москвичи едят , ногти больно часто попадаються , и тут же заискивающе улыбнувшись и подмигнув Зиночке , постукивая мизинцем по стеклу витрины спросила
лисьим голосом : - А "Охотничьей" сейчас не завозят ? Новый год скоро , хотелось бы встретить по - людски ...
Зиночка , сделав слегка удивлённое (брови округлились и поползли вверх)
выражение лица . поняв что можно щёлкнуть по носу заносчивую любительницу сырокопчёных деликатесов , немного испуганно ответила :
- Бог с Вами, какая сейчас "Охотничья" , время то какое ? и переходя на шопот прошелестела : - " Партизанскую" на рынке у спекулянтов , у них и консервами можна разжится и лендлизовскими и вермахтовскими и даж "Гвардейской" тушонкой , без этикеток канешно , ну Вы понимаете... Поспрашивайте, а об "Охотничьей" можете и забыть на время , всё что мясобойня вырабатывает в опечатанных ящиках вывозят прямо на аэродром, а там бог весть . Вот ещё гематогенчику возьмите , кутая дефицитные батончики в страницу "Нового слова", добавила Зиночка, для Васьки , он такой сладкоежка у вас , да и народ такой худосочный теперь, гематоген никому не повредит
- Ну с наступающими , спасибо и будьте здоровы , покупательница кутая подбородок в успевший оттаять пуховый платок , впустив клубы пара вышла вон.

Неожиданно стало холодно. Еще только вчера было каких-то "минус пять", как, уже, проснувшись и сразу (не завтракая и не умываясь, а быстро накинув треники и куртку) выйдя на улицу, он чуть не отморозил крайнюю плоть. Забыл зашить штаны между ног. Ветер хлестал по самому дорогому, по самому чувствительному и больному месту. По яйцам...

Ветер. Ледяной ветер Питера промораживал до костей. "Какие-тут дети?" - подумалось нечаянно. Все потенциальные дети насмерть перемерзли вместе с несчастными яйцами, которые оба, вопреки пословице, были положены в одну корзину дырявых штанов.

Володька шел по улице, было девять утра и тело требовало немедленного опохмела, который как обычно грозил перерасти в новую пьянку. Достав пачку "Луча" из кармана треников, Владимир со смаком закурил и тут же, издав привычное "хххххрррррр!", густо сплюнул зелеными соплями на читстый снег. Он шел в магазин. Ему было 50 на вид(из-за плеши и длинной бороды топором), по паспорту- сорок, а в душе- все двадцать пять(потому что хуй стоял).

Обычный, среднего роста, низколобый мужик, с носом картошкой, и огромным, лягушачьим ртом, который впрочем, не выделялся на фоне огромных лопоухих ушей, всегда чем-то привлекал баб. У него не было ни денег, ни работы, ни постоянного жилья, ни банального чувства юмора, но женщины к нему так и тянулись. Володька и сам не знал почему.

Он осознал себя и понял, что лежит на раскалённой плите.
Над ним вздымались чёрные закопчённые кирпичные стены, а жар вокруг был просто непереносимый.
"Я родился в аду???" - подумал он.
Заслонка отодвинулась и гигантская чёрная рогатина подхватила его под бока...
- Не-е-е-е-ет!!!! - закричал он.
- Чего орёшь? - отозвался сверху ворчливый старушечий голос.
Выставленный на подоконник остывающий Колобок только тихо всхлипывал, вспоминая пережитый ужас...

* * * * *

- Мамочка, давай поедем отдыхать в Гоа! - капризничал юный Сашенька.
Олимпиада сокрушённо качала головой.
- Сыночек, это для нас очень дорого. И потом, Индия - это слишком далеко.
- Всё равно хочу! - кричал Сашенька и топал ножками.
Когда Македонский вырос, он таки попёрся в Индию. И прививки не сделал. Зря.

* * * * *

Пушистый зверёк мчался сквозь джунгли. Его чуткий нос ловил запахи, уши крутились, как тарелки локаторов... Мимоходом он хватал сонных насекомых и совал их в рот. Но любимой его едой были апельсины. Вот он почувствовал волну цитрусового аромата...
Ах, какое богатство! И не нужно лезть на дерево... Апельсины были насыпаны в коробки огромными кучами!!!
Зверёк забрался в ящик и принялся жрать, чавкая и разбрасывая кожуру во все стороны. Объевшись, он задремал...
Очнулся он от тряски в темноте. Целую неделю он провёл в ящике, пытаясь растянуть остатки еды на подольше.
- Не понял, млин, а апельсины где? И что это за чучело? - раздался над ним грубый голос.
Так Чебурашка оказался в России.

Свежий воздух и вода
Не помогут никогда.
Только секс и онанизм
Укрепляют организм.
(неизвестный автор).



Пару лет назад, дабы наладить регулярную палавую еблю и не стать почетным членом клуба "Великий дрочер", решился я жениться. Ну, хули нам кабанам, сказано - сделано. Женился, живу, не жалуюсь. Все в принципе путем, то я жену за какую-нибудь хуйню разъебу, то она мне пиздяшек вставит за то что всю ночь где-то шароебился. Нормально, в общем, все как у людей, жить есть где, работа нормальная, поэтому решили мы с ней детишек завести, поднять так, сказать, генофонд страны. Решили и решили, мне как бы от этого мало что изменилось, процесс зачатия ребенка от простого секса ничем не отличается. Зато супруга моя подошла к этому делу атвецтвенна. Начала она мне мозг выносить на тему "как нихуева было бы обследования у докторов пройти, и анализы сдать". Мне бы насторожится тогда, да нет, махнул рукой, мол "делай че хошь, деньги в тумбочке возьмешь, только меня не заебывай". С этого-то все и началось.
Начала она обследования проходить, я утром на работу, она в клинику, а вечером мне рассказывает, какого доктора посетила, какую процедуру прошла, отчитывается за лавандос так сказать. Я ее жужание как то мимо ушей все время пропускал, а зря. Блять встретить бы мне того "хипократа в шляпе", который ей напел, что не только она, но и я должен позаботиться о здоровье своем, я бы его быстренько к коллегам в реанимашку отправил, да поздно уже. А дело было так.
Возвращаюсь я как-то вечером домой, разуваюсь, раздеваюсь, ужин там хуе мое сижу, ем никого не трогаю и вдруг нате вам из под кровати, она мне заявляет:

В приоткрытую форточку хрущевки залетел утренний ветерок и заплаканная Настя автоматически натянула на свои голые плечи большую часть одеяла, оголив при этом волосатые ноги Николая, который курил в постели, сбрасывая пепел в майонезную банку пристроеную у него на поджаром животе.
- Коля, ну давай все забудем, как страшный сон, я прошу тебя, Коля! - голос тридцатилетней запуганной женщины буквально молил о пощаде.
- Забудем? Ты ахуела блять. Квартиру мою пропила с ебарями, мне за пять лет ни разу сраной карамельки не прислала, на свиданку не приехала, а мать мою в общей могиле зарыла, крыса ебучая? Заебись, ты тварь, устроилась. Только вот пиздец тебе настал - я тебе за мать родную зоб вырву, сука рваная, отвечаю.
Настя безнадежно зарыдала и уткнулась распухшим от слез носом в мятый пододеяльник..

- Коля, я если тебе денег дам! Много. Десять тысяч долларов! У меня от квартиры на книжке остались, дочке на учебу сберегла. Не хватит - я еще займу, мне Лизка даст! Возьми, Коля, я тебя прошу, я тебя умоляю! Купи ты себе машину и если не можешь сердце свое пересилить - расстанемся по хорошему...

Николай задумался, почесал пятерней запортаченное темно-синими наколками предплечье и цедя слова произнес:
- Все отдашь, сука. Все до копья. И хату эту подпишешь на меня - тогда отвалю от тебя, лярва ебучая. Но смотри бля, филки чтоб сегодня же были - 15 штук, иначе порву как грелку. А ща становись сука раком, пизду свою вонючую руками раздвинь и стой так - меня жди. Я схожу поссу, побреюсь и ебать тебя, паскуда, буду.