Что, тебе противно, да? У тебя аж скулы сводит от отвращения ко мне. Как будто я какой-то урод, ужасный мутант из американских комиксов. Правда, так и хочется раздавить меня каблуком, чтобы из меня брызнул белёсый, желтоватый гной? Как давишь жука, да? Когда его панцирь лопается и раскрывается. Такое ощущение, будто он внутри целиком состоит из одного только гноя. И это всё брызгает на пол и вокруг. И после того, как ты раздавишь жука, тебя не покидает мысль, что его внутренности - на твоей подошве. Не знаю, как у тебя, а у меня постоянно был загон: мне хотелось помыть обувь, а ещё лучше - вообще выбросить её, сжечь, купить новую пару. Да, действительно, мерзко. Отвратно! Но я не урод. Я не жук. Я... я - человек.
Знаешь, есть такая болезнь. Или это не болезнь? Может быть, это просто какое-то отклонение от нормы. Хрен его знает. Короче, я такой же урод, как любой гипертоник или близорукий ботан. Просто что-то в моём организме не так работает. Знаешь, гемофаги... вот гемофаги - это клопы, комары, вся эта мелкая дрянь, которая кусает. Они же не просто кусают. Они протыкают кожу и пьют кровь. Вампиры. Но я не сказал бы, что я вампир. То есть, я не какой-то граф Дракула. Вообще, мне и собственная кровь вполне неплохо шла всегда. Когда у меня начинался приступ... Можно это назвать приступом? Наверное, можно. Так вот, когда у меня этот приступ начинался, я обычно просто надрезал ножом руку и сосал из неё. Просто нужно было, чтобы немножко крови прошло через пищевод в желудок. Вот и всё. А то, что она моя собственная - это уже не имело никакого значения.

Нет, людей я никогда не калечил. Сразу хочу сказать, что никогда не занимался всей этой киношной ерундой. Не убивал людей, не расчленял их, не пил из них кровь. Но вот эта вот гемофагия - она была ярко выраженной всегда. Мне постоянно нужна была кровь. Похоже, у меня была нехватка чего-то.

13 января 1992 г.
Снег валил, не переставая, уже два дня. Но мне было плевать на снег, плевать на промокшие насквозь туфли. Возможность заработать за короткий срок огромную для меня сумму отгоняла мысли о таких мелких неудобствах, как сырость и холод. Я пересек Большую Лубянку и нырнул на Сретенский бульвар в потоке таких же, как и я, серых пешеходов. Вот и нужный номер. Толкнув массивную дверь, я вошел в просторный холл. Дорогу мне преградил охранник и мрачновато-вяло спросил:
- Куда?
- К Кузьмину.
- Ты кто?
- Юрий Владимирович. Я договаривался о встрече.
- Щас. Погоди. - Охранник достал из кармана пиджака рацию. - Тут к Антону Петровичу, какой-то Юрий... Как тебя?.. Юрий Владимирович... Хорошо.
- Второй этаж. Поднимаешься, и налево. Там тебя встретят. - Это уже мне.

Антон Петрович Кузьмин, в недалеком прошлом бандит, а сегодня хозяин сети магазинов бытовой техники и директор крупного холдинга, сидел в шикарном кожаном кресле за широким дубовым столом и резался в модный тогда Doom.
- Привет, - не отрывая взгляда от монитора, сказал он и кивнул головой на стоящий напротив стул.
- Здравствуйте.
Я присел на стул, оказавшийся довольно удобным, несмотря на его простоватый вид.
- Сестра твоя говорила, что ты недвижимостью занимаешься.
- Да.
- Как успехи?

Марья встала еще до рассвета - нужно было спешить на утреннюю дойку. Кряхтя и причитая, она, загребая мускулистыми натруженными руками, неуклюже, стягивая простынь, сползла с кровати и шлепнула зад на инвалидное кресло. Креслом, в классическом понимании такового предмета обихода инвалидов, его можно было назвать с натяжкой. Сколоченное из сосновых досок, нешлифованных и смолистых, оно более походило на некую вариацию, чем на призванное заменить отсутствие ног приспособление.

Кресло было единственным, что осталось в память об отце Марьи - опытном трактористе-алкоголике с золотыми руками и чугунной головой. Он сколотил его прямо перед смертью. Таким Марья его и запомнила: пьяным, в замасленной фуфайке, с сосновой стружкой в кудрявой голове и с беззубой улыбкой на испитом, иссиня-черном лице.

В тот злосчастный морозный вечер на крещение она волокла на плечах пьяного отца, ступая босыми ногами в глубокие сугробы. Он пропил белые валенки, которые подарил дочке на Рождество, но она его любила, и ей было не важны эти мещанские ценности. Она тащила матерящегося отца домой, не дав ему замерзнуть и быть обоссаным деревенскими собаками. Дотащила, но обморозила ноги.

Ветеринар, единственный медицинский работник на селе, не имея выхода, отрубил ей ноги уже в марте, когда гангрена нависла над девочкой бледным призраком. Отец клял во всем себя, и, сколотив коляску для дочурки, повесился на ремне под потолком сарая.

В тот день был сильный ветер. Почти ураган. Двери сарая раскрыло порывом, и вихри враждебные стали раскачивать, еще не успевший остыть, труп. Ремень не выдержал и лопнул возле пряжки. Тело упало аккурат в загон к свиньям.

Заебался я граждане с женой ругаццо. Бывает, прихожу домой с работы, а там уже лесопилка вовсю работает. И пилит сцуко, и пилит. Как еще мебель в квартире осталась - удивляюсь. Как ее не распилили еще на хер, со мной вместе. Сервизы там всякие раз в месяц покупать приходится.
Про поибаццо там или на клыка - даже речи не идет. Почти забыл как сиськи выглядят. Слава богу у сисадминов в комнатушке плакаты с тетками на всех стенах были наклеены. Не потрогать, так хоть поглядеть. Тока нет больше сисадминов. Поувольняли всех. Кризис паскуда!! Работы швах - нет почитай. Тут глядишь и до меня очередь вскоре должна дойти... А она сцуко все пилит и пилит. И никак гадина такая не остановиццо.
У меня считай и так депресь каждый день, а тут не только лесоплка , так еще и недавалка полная.
Кароче говорит мне тут супруга дорогая:
-Ты типа, все равно на работе хуи пинаешь. Приходи домой пораньше што-ли. Приготовь что-нить. В магаз сходи там. Пропылесось. Ну бля и окна помой конешна.. А то я так устала, что не хватает у меня времени на все это.
Я граждане, когда раньше смотрел в кино шутки "про устала и голова болит" - ржал конешна до слез. Только теперь смотрю, и даже сочувствую.

Не заметил я в общем, как из гордости компании, и вообще неплохого кстати парня, медленно начал под каблук стекать. И приготовил там и мусор выкинул, и даже окна эти долбанные помыл. И скажу я вам, с каждым таким днем ибаццо сильнее и сильнее хочется. Ан нет! Хуй вам граждане!
Пробовал подкатить - нет результата. В наглую подъехал - на хер послан был.
Тут в общем мне на глаза журнал попался о кулинарии. Полистал я его конешна, в кабинете раздумий. Наткнулся, короче на статью. Интересную очень даже. "Возбуждающая кулинария".
Там про продукты написано, которые в человеке похоть аццкую будят.
Ну и решил я в общем попробовать.

Есть у меня по дороге в мою загородную хижинку одно заповедное место.

Обычный проезжающий, мчащийся по казённой ли надобности, по частному ли произволу, минуя это место только губу закусит, творя крестное знамение. Да присосётся к баклажке с французской водкой, отмахиваясь от укоризн верной супруги своей. Да ещё и примолвит при этом некоторое-такое словцо, а то и два словца, так что супруга, захлопнувши свой красиво очерченый рот, помолчит-помолчит, глядя на проносящиеся мимо ели с осинами, а потом и сама рукой махнёт, сдвинет дорожный капор, да и усугубит за супругом остаточек в два мощных глотка. И вот уже песня, вот и объятия, поцелуи и укромные поглядывания баловника-ямщика через плечо.

А всё потому, что на одной из суетливых развилок установила деревенская ГАИ радар.

Очень раритетную вещь списали за ненадобностью с марсианского флота вторжения. Мощная боевая тренога, увенченная чёрным ящиком. Композицию дополняют комки проводов, выглядывающие то там, то сям из чуда враждебной техники. Главный, становой провод-жила неким намёком уходит в кусты, где, вероятно, находится питательный аккумулятор. Красиво. Одно время, для маскировки, это сооружение деревенские гаишники, со свойственной сметливым селянам простотой, накрывали маскировочной сетью.
Сеть набрасывалась на радарные распорки и бездушный радар сразу становился похож на снайпера, случайно севшего на кол и по этому поводу несколько замершего.

Представляю какая радость царила в домах у сельских дорожных милиционеров, когда они по блату раздобыли себе такое чудо. Я так полагаю, что и в долг взяли они немало у односельчан, и купили себе необходимые вещи из магазина "Культтовары". И всё в рассчёте на грядущие с технического прогресса барыши.

- Ир, а ты не хочешь попробовать в попку?

Этого вопроса она боялась больше всего. Уже полгода они встречались с Сергеем. До сих пор он никогда не выказывал своей заинтересованности в анальном сексе, и Ира уже решила, что ей не придется испытать его на себе. Из рассказов подруг она знала немного об ощущениях, которые при этом возникают. Больше всего ее пугала боль, которая, как она знала, неизбежна. Она не очень верила в приятные ощущения от анального секса. И вот этот момент настал. Пришла пора расстаться с девственностью и с этой стороны. Ира на секунду замерла, а потом, стараясь казаться спокойной, ответила:

- Давай. Как ты хочешь это сделать?

- Я сейчас лягу на спину, а ты сама сядешь на меня.

Час от часу не легче. Ей самой придется насаживать себя на большой член Сергея.

- Хорошо. Ложись.

Сергей лег на спину так, что его ноги стояли на полу. Ира сначала села верхом ему на колени, а потом приподнялась и передвинулась так, что его стоящий член коснулся ее дырочки. Сергей протянул руку и, собрав с ее щелки обильные соки, смазал ими ее анус и свой член. Ира стояла упершись руками в колени Сергея она начала медленно опускаться на его член, замирая внутри от предчувствия боли. Она с удовольствием отказалась бы от этого, но желание сделать приятное Сергею было выше. Она ни в чем не могла отказать ему.

Член проскользнул между ее пухлых ягодиц и уперся в анус. Ирина замерла. Ее попка самопроизвольно сжалась, отказываясь пропускать член. Она чувствовала, как Сергей гладит ее и иногда раздвигает ее ягодицы, пытаясь увидеть происходящее. Ира постаралась расслабить анус и еще немного опустилась. Анус начал растягиваться, пропуская член внутрь. В это момент пришла первая боль. Ирина тихо застонала и снова остановилась.

- Давайте-давайте! Пошевеливайтесь! - деловито командовал милицейский офицер, когда вертолет приземлился на крышу небоскреба. - Вы-то уже приехали, а у нас все только начинается.
- Здесь есть крысы? Есть? - допытывалась у него какая-то женщина.
- Я не знаю, - развел руками милиционер. - По идее... Вроде бы отсюда сигналов на пульт не поступало. Но на деле - никто не знает. Скажем так, что опасность нападений не исключена.
Заплакал какой-то ребенок: "Домой! Домой хочу!" Лиза почувствовала, как Димка крепко сжал ее руку.
Лиза шагнула на раскаленное от солнца гудроновое покрытие и ощутила, как кружится голова. Крыша казалась такой маленькой на фоне раскинувшегося внизу огромного города. На секунду у Лизы возникло ощущение, что она, вместе с Димкой, стоит на крохотном кончике иглы, устремленной в пустоту.
- Главное, соблюдаем организованность, - продолжал офицер. - Не разбегаемся, держимся вместе. Сейчас вас отведут на временный эвакопункт, где вы пробудете до тех пор, пока... кхм... чрезвычайная ситуация не подойдет к концу.
Спуск в здание располагался в небольшом строеньице, похожем на бойлерную или на гараж. Высотой примерно в два Лизиных роста - на общем фоне небоскреба строение казалось, тем не менее, миниатюрным.
У входа стояли хмурые эмчеэсники, врачи.
- Я понимаю, что у многих из вас там, внизу, остались родные, близкие, - продолжал офицер. - Но, пожалуйста, не пытайтесь выйти из здания. Это очень опасно. Мы сделаем все для того, чтобы спасти ваших близких и справиться с... э-э... с бедствием. Никакой самодеятельности. Как бы вам ни хотелось и как бы вы ни переживали...
"А он симпатичный, - вдруг подумала Лиза: - Жаль, что я не разбираюсь в погонах. Кто он по званию? Лейтенант? Или капитан, может быть?"
Однако в следующее же мгновение она одернула себя. Вообще-то, мир вокруг рушится, а она, получается, на мужиков заглядывается.
Офицер словно перехватил ее взгляд (а, может, так на самом деле и было) и улыбнулся уставшей, ободряющей улыбкой.
Вместе с толпой женщин и детей Лиза направилась к спуску в здание. Напоследок все-таки оглянулась.
Стальная стрекоза, рокоча моторами, оторвалась от поверхности крыши и взмыла в воздух, словно подпрыгнув.

Татьяна долго копалась в сумке, выкладывая на стол косметику, ключи, помятые рекламные буклеты, убирала всё это обратно, снова выкладывала и снова убирала.
- Неужели всю пачку выкурила? - Пробормотала она. - Это всё от нервов. Макс, дай закурить.
Максим подтолкнул к ней пачку "Мальборо". Таня маникюром извлекла сигарету, размяла пальцами и снова полезла в сумку. Макс протянул зажигалку. Он смотрел, как дрожат пальцы, как жадно она затягивается, он никогда не видел её такой. Всегда спокойная, уверенная, знающая себе цену, сейчас выглядела загнанным зверьком, пытающимся найти лазейку в клетке.
Официант принёс заказ - коктейль для Тани и кофе Максу. Таня вынула соломинку и отпила из бокала, как пьют пиво, чтобы утолить жажду.
- Макс, мне плохо. Мне очень плохо. Хуже некуда...
- Успокойся. Что случилось?
- Да ничего! Ничего! Только то, что мне тридцать два года. Понимаешь? Не восемнадцать, и даже не двадцать пять! Макс, это катастрофа!
- Тебе и вчера было тридцать два и позавчера...и что?
- А то, что сегодня я прозрела. Сегодня я покупала сок. Долбанный пакет сока. Апельсинового. И совершенно случайно наткнулась на строку - срок годности - двенадцать месяцев. Срок годности! И я...я всё поняла, понимаешь? Всё сразу стало на свои места.
- О чём ты говоришь?
- О чём? Да всё о том же! Мой срок годности истёк. Я просроченный товар, который вроде бы и выбросить жалко, и пользоваться уже не хочется. Теперь я понимаю, почему так изменился Олег. Раньше он носил меня на руках, а сейчас смотрит на меня, как на мебель. Ты знаешь, я три дня назад застала в джакузи, в моём джакузи, тёлку лет двадцати. С Мартини в бокале. Она сидела там с таким видом, словно это её джакузи. Она даже поздоровалась со мной. И продолжала сидеть там, как ни в чём не бывало. Наверное, приняла меня за горничную. Олег сказал, что это его племянница из Мухосранска, приехавшая в город и заглянувшая к любимому дяде. Помыться! Племянница. Такую племянницу за сто баксов можно на любой трассе снять, и даже не одну. Их на сотню можно целую гроздь купить. Оптом они дешевле. И как мне теперь после неё мыться?
- Тань, ну пойми, это же ни о чём не говорит. Все мы гуляем на стороне. Неужели ты думала, что Олег тебе не изменяет? Ты же не дура. Ну, подгулял, но он же всё для семьи делает, вы живёте уже сколько - восемь лет?

Алиса подошла к странному домику в форме приплюснутого котелка, вывеска на двери которого гласила:
"Безумный Шляпник. Шляпы - с 10-00 до 17-00, безумство - круглосуточно"
Алиса робко потянула шнурок звонка. Дверь распахнулась мгновенно, словно ожидающий за ней сидел в засаде уже трое суток.
- Привет!!! - радостно завопил тот, кто прятался за дверью.
- Здравствуйте! - сказала Алиса. - Вы торгуете шляпами?
- Как вы думаете, девочка, - спросил Безумный Шляпник (а в дверях стоял именно он), - если на моей вывеске написано "Шляпы", чем я ещё, по-вашему, могу торговать? Полосатыми енотовидными цыплятами? Семиногими деревянными сковородками? Огрызками розовых блестящих траурных лент? Разумеется, я торгую шляпами. Безумными, само собой.
- Мне нужна шляпка, - сказала Алиса. - Пожалуйста, - вежливо добавила она.
- Об чём речь! - завопил Безумный Шляпник, подхватывая Алису под локоть и увлекая её вглубь лавки. - Вот, пожалуйста! Вершина новой модной коллекции, совершенно не носящаяся в данном сезоне! Самая безумная из безумных шляпок!

Алиса критически оглядела предложенный ей головной убор. Расцветка в ярко-красно-зелёную клетку с вкраплениями фосфоресцирующих жёлтых пятен вызывала сильные опасения в здравом уме дизайнера.
- Действительно, вполне Безумная Шляпка,- вежливо согласилась Алиса. - А почему она так называется?
- Странный вопрос, - удивился Шляпник. - Потому что точно такую же шляпку носит Королева.
- И какая связь? - спросила Алиса.
Шляпник начал терпеливо объяснять:
- Королева, купив эту шляпку, издала указ. Если кто-то покажется в такой же шляпке - ему отрубят голову. Нет головы - нет ума. Поэтому шляпка и называется Безумной. Логично?
- Логично, - согласилась Алиса. Покупать шляпку ей совершенно расхотелось. - А можно примерить у вас что-нибудь другое? Берет, например.

Коля любил ебацца. А ебацца с Колей никто не то чтобы не любил, но как то не хотел что ли, хуй знаит. И Коля, заработаф законный отпуск в ебучем ПАТП, все лето шароебился по городу в поисках ну хоть каких нибудь самых задрочных пелоток, лижбы у них была песда и две сиськи. Ну или рот на крайняк. Только он стеснительным был - хуле, воспитание то совковое, в сэсэсэсэр жи сэкса не было - тока ебля. Не мог он так распиздяйски подойти к ебабельной бабе и сказать прямо в ебло: Хей, превед, детка! Пошли поебемся! Я доставлю тебе незабываемые ащущения и никому не расскажу! - и так стать как Казанова, выставив вперед ногу, вставив большой палец за ремень и запиздячить длинную струю дыма в смазливое личико. Вот хотел он так делать, но не мог нихуя Тренировался перед зеркалом, но производил такое жалкое впечатление, что будь он бабой с песдой, никада бы себе не дал.
Вот, какабычно, шатаясь по вечернему ценральному парку и щелкая еблом, боковым зрением заметил на лавочке двух пелоток средней паршывости. Они хихикали чо та и изредка на него косились. Коля продефелировал мимо них с таким видом, что типа ебать вас в сраку, я вас в упор не вижу, на меня и не такие вешаютца и то перебираю. А в это время в голове у Коляна свирепствовал мозговой штурм на тему: "Бляаааа! Как быть? Надо шо та делать! А как подойти? Как завязать беседу?"

С этими мыслями Колян взгомоздился на лавочку неподалеку в позе статуи "Срущий мыслитель" и закурил. Не прошло и двух минут, как свет от фонаря заслонила какая-то фигура и дыхнула на Колю перегаром. Коля медленно, усилием мысли пытаясь сдерживать трепыхающееся в предсмертных судорогах кольцо жопачного сфинктера, поднял глаза и увидел перед собой одну из подруг. Она была ростом с Колю, с зачотными сиськами и яебу какой шырокой спиной. Одну ногу выставив чуть фпиред, руку уперев в поясницу, пелотка поигрывала сигаретой в зубах и выжыдательно всматривалась в Колино испуганное ебло.
- Привет! - пробасила девужка. - Хочешь, пошли поебемся! Только нас двое.

Кто мне вот щас позвонит и нахуйблять скажэт - Генчег, довай мол кидай свои кости в штаны, сцука пожывее, шобашка есть, то я этого будущева инвалида зашлю так далеко нахуй, что дажэ моя геаграфичка ахуеет бы от таких неведамых науке палюсоф. Так как, ребята, ебал я в рот и другие половые отверстия эти шабашки нах. Вы конечно поинтрисуетесь, а схуйли ты мудачилла выебуесся. Патерпевший чтоле? Все трудяги так и зарабатывают на всякие ништяки, а ты бля чо, инвалид? Впрягайся типа и паши гандон молча. Джамшут ёбаный. Или можэт у тебя дедушкой значицца Рокфеллер? Ни то бля и ни другое. Просто нах единственная в моей жызни шобашка прецтала преда мной ва всей сваей гатичной красате.

Ну началось с того суко, что звонит мне как-то вечером фпятницу мой таварищ па школе Калёк Шнырин. Вы знаете Калька? Да хуй вы знаете этого чимпиона по утилизацыи спиртосодержащих раствороф. Я ищо его в те времена смутныйе знал когда люди друг друга товарищами обзывали. Бывало нах он меня тащил за ноги домой. Бывало я его. А бывало в такой асфальт накидывались, что храповецкого включали прямо на месте распития. Калян конечно храпел так, что менты нас трогать баялись. Я да сих пор в нефпонятках как нас в те времена не забрали нахуй иноплонетяне и как ващще нашы печени смогли выдержать такую экзекуцыю. Вот бля такой друх децтва бля.

Ну звонит он вопчем и говорит, что начальнику на даче надо зафоршмачить ремонт типа. Напарник его колдырит ужэ неделю и нихуя нетранспортабелен. Говорит, помоги мне друх ямы там пакапать, палы бетоном залить и другую мелкую строительную терминологию, я её всю нахуй не запомнил блять. Ну думаю потужусь-попердю, но на новый куртафан себе нахимичу. Зима жэ блять не за горами ёпта. Ну говорю, помогу раз такая тема.

Так уж у нас на Руси повелось - старость нужно уважать. И мы уважаем. Пожалуйста, ездите в трамваях по неполному тарифу согласно заслуженным льготам. Или в крайнем случае купите билет. А то вот был случай.
Запрыгивает как-то в трамвай пожилая старушонка. Сухонькая такая, интеллигентная: букли на косой пробор, блуза с манишкой, на лице - умиление с высоты прожитых лет. Ладно, эка невидаль. Едем. Кондуктор, ясное дело, интересуется посмотреть в развёрнутом виде бабушкину льготу - порядок такой. Но вместо льготы слышит в свой адрес какие-то слова , легонько искажается обликом и громко требует расплаты. В салоне оживляются: что случилось. А случилось: эта самая пожилая пассажирка, не имея отчего-то права на безбилетный проезд, отказывается платить. И в доказательство приводит такие аргументы:
- Я щас заплачу из своей пенсии, а этот трамвай ссыплет всех на такой-то остановке и нагло попрёт в депо - сколько раз было! А в другом вагоне опять плати? Не буду по два раза платить!

Логика, конечно, есть. Известно - трамвай дело ненадёжное, склонное ломаться, лишаться тока в любой момент или даже задымляться по пути следования. И деньги при таких техногенных катаклизмах, действительно, не возвращаются. Потому как задымление, как правило, не зависит от воли сторон. Но всё-таки популярностью трамвай пользуется в виду наличия отдельной колеи на дорожном полотне. Короче, в пробке не стоит. Вот и эта бабулька, зная все нюансы, влезла.
Кондуктор, молодая идейная девица, от такого непонимания транспортных процессов соскакивает с вагона на улицу и оттуда продолжает свою тихую беседу, грозясь остановить движение. А трамвай, не имея внутри кондуктора, в самом деле не едет - порядок такой.

"Меня всегда поражал железнодорожный переезд: стоишь перед ним, и думаешь, что за шлагбаумом - совсем другая жизнь. Я проезжаешь - такая же ерунда" - говорил один мой знакомый. Не знаю, почему мне запомнилась именно эта фраза, но с некоторых пор я стал относиться к переездам, как к объектам из области метафизики. Каждая полосатая доска, преградившая мне путь, стала вызывать иррациональный трепет. Причём лидером по деморализации - меня, как начинающего параноика - был Карачаровский переезд. Во-первых, на нём вполне можно было простоять минут, эдак, сорок, будучи отрезанным другими машинами от путей эвакуации из затора, а во- вторых, в каждой проезжающей электричке, мне мерещился мечущийся по тамбуру Венечка, исполняя каждый раз "на бис" главу "Серп и Молот - Карачарово".

Стоит ли говорить, что когда в нашу фирму поступило предложение об участии в тендере по ремонту нескольких объектов - железнодорожных переездов, я очень взволновался. Мне непременно захотелось получить этот подряд. Наверное, я просто хотел избавиться от комплекса. Хотя и объём предстоящих работ вызывал приятную истому, после того, как я накидал черновую смету. Даже не смету, а так, примитивный расклад. Я даже (алчен и самонадеян!), начал уже прикидывать, на что я смогу потратить свои комиссионные за этот подряд. Предварительное смакование ништяков, неполученных и пока ещё совсем эфемерных, придало мне бодрости. Как говорит народная мудрость, для того, что быть сытым, надо не меньше срать, а больше кушать. Этот заказ должен быть у нас.

Придя к такому выводу, первым делом я задался вопросом - а как? Со стратегией всё понятно, а вот с тактикой - полная неразбериха. Даже с чего начать - не знаю. Обычно в таких случаях есть верный способ запустить процесс размышления - выпить. Ну, хоть какого-нибудь размышления: годится любое. Я потянулся в шкафчик за бутылкой.
О, чудо! Сама только идея пьянки уже сработала: я понял, с чего надо начинать.

Винограда в тетушкином саду в этом году уродилось много, были приглашены все родственники, по принципу - кому надо, приезжайте, собирайте, увозите. Я приехала с детьми и подругой, дети бесились, мы с Натальей собирали виноград. Рядом паслась жена дальнего родственника Анька, она постоянно заглядывала нам в подмышки, морщила лоб и не решалась о чем-то спросить.

-Чё бля она смотрит? - шипела я на ухо Наташке.

- Да у нее сисек нет, она нам, наверное, завидует, - ухмылялась Наташка.

- Девчонки, вы что болеете? - наконец-то решилась спросить Анька.

- Схуяли? - хором спросили мы в ответ.

- А почему у вас волосы под мышками не растут? - Анька в очередной раз заглянула нам в подмышки и покосилась на свой свалявшийся мох наглым рыжим мочалом торчащий из рукава джинсового платья.

- У нас растут, но мы их бреем, - спокойно сказала я.

- Причем везде, - гордо добавила Наташка.

Анька выглядела огорошенной дурой и почти плакала, мы с Наташкой потихоньку ржали и исподтишка наблюдали за мечущейся по даче Анькой.

- Ща она найдет мачете и обкромсает себе лобок до колен,- предположила я.

- Да и топором пока будет брить подмышки, руки себе покалечит, - важно добавила Наташка.

Откуда-то полетели рыжие лохмоты, это Анька нашла дедовскую бритву с лезвием "рапира" и делала себе эпиляцию в сельских условиях и на сухую.

- Ебанутым нет покоя, - сказала Наташка.

32 года назад я закончил школу. И до сих пор её ненавижу, хотя уже не так сильно как раньше. Годы, проведенные там, остаются самыми худшими в жизни. Пока самыми худшими... Жизнь-то ведь ещё не кончилась, а я оптимист.
Да, много гавна было в школе, вспоминать не хочу. Но ведь была и любовь. Детская, а значит настоящая. Единственная любовь, другой такой у меня не было и уже точно никогда не будет.
Но обо всем по-порядку. Год назад я зарегистрировался на сайте Одноклассники. Ну и поехало... Кто-то написал мне, кому-то я. Потом от виртуального общения решили перейти к физическому и договорились встретиться в ресторане "Аврора".
Собралось нас аж 24 человека. Не пришли только 8 человек и то двое из них по очень уважительной причине. Они умерли.
Постаревшие рожи, животы, лысые и седые головы. Некоторых мне так и не удалось вспомнить. Впрочем, кое-кто, был еще ничего. Ничего для своего возраста. Начались вопросы - Ну ты как? Где? Дети?
Я уже было начал жалеть, что приперся. Но мы сели за стол, выпили водочки и стало как-то повеселее. И только тут я увидел ЕЁ. У меня перехватило дыхание. Чтоб как-то расслабится, я выпил ещё две рюмки, одну за другой. Воспоминания чередой понеслись у меня в голове...

Я влюбился в неё в первом классе. Наташка сидела через проход сбоку от меня, и я не знаю, как я не заработал косоглазие. Однажды она попросила меня дать ей красный карандаш, нарисовала им что-то у себя в тетрадке и вернула его назад. Чтобы никто не заметил я аккуратно завернул карандаш в промокашку и спрятал его в ранец. Придя домой, я первым делом заперся в ванной, осторожно развернул промокашку и целовал-целовал-целовал этот красный карандаш. Еще бы! Ведь сама Наташка держала его в своих ручках! Семилетний фетишист!
В другой раз учительница нас разбила на пары, чтобы отвести в актовый зал. Валентина Александровна велела всем взяться за руки и подниматься по лестнице. И чудо, мне в пару досталась Наташка. Я ощущал её мягкую ладошку, шел и не дышал, боясь спугнуть своё счастье. От волнения моя ладонь вспотела. Она на миг разжала свои пальчики и убрала руку. И в этот миг моё сердце остановилось. Но Наташка протянула мне свою ручку опять, и кровь снова заструилась по венам.

- Алло! Ну ты где? Уже половина седьмого! Ты где? Что значит подъехал и ждешь? Посигналь! Посигналь и пусть выходят. Сигналь пока не выйдут. Никто не спит - уже полседьмого! Даже если ошибся домом - сигналь. Даже если окна с той стороны. С той стороны тоже слышно. Сигналь и пусть выходят... Кто-то да выйдет...

- Алло! Ты что не слышишь, как сигналят? Ты мужчина или нет? Сигналят, сейчас детей разбудят... Сделай что-нибудь. Крикни ему, что он мудак. Кинь чем-нибудь! Бутылкой кинь. Ты посмотри на свою рожу - у тебя обязательно должна быть бутылка в доме. Кинь и поскандаль. Да! В полседьмого! Он сигналит, а ты молчишь...

- А вы, Софья Павловна, шагом марш к банкомату. Вам же нужно. И ни в коем случае сразу пять сотен не снимать. Даст одной бумажкой ведь. А вам потом - ни сдачу получить, ни в транспорте расплатиться. Поэтому - снять полтинник, взять чек, проверить остаток. И так десять раз. А еще лучше - двадцать пять раз по двадцать. А эти все - пусть ждут. Вы имеете такое же право как и они...

- Алло? Я слышал, что вы, Зиночка, утром купили шоколадку за три минуты и вышли. Вы что себе позволяете? Вы в супермаркете что ли? А попросить почитать пачку макарон? А поговорить с продавцом? А спросить состав колбасы? А узнать от какого числа кефир? А попросить показать дату? А спросить калорийность маслин? Ну и что, что нужна была только шоколадка? Вы ж покупатель! Вы имеете точно такое же право, как этот пацан, который за сигаретами забежал.

1.
В обед состоялась казнь, вечером вознесение, а утром (вернее, не совсем уж утром, а как бы после очень позднего обеда) я уже шагал на работу по утрамбованной, покрытой инеем щебенке и жадно глотал кровь пивную. Нет, похмелья не было, то есть оно было, но не в острой, патологической форме. Просто ненормативный метаболизм слегка потряхивал тело и туманил душу. После второй бутылки я понял, что нынче работать предстоит мало или вообще не предстоит. Сегодня 31 декабря, и если бы мы вчера не распиздячили трубу центрального водоснабжения, то... Ну, вы понимаете.
У канавы собрались все преступники и красными глазами смотрели на начальника строительства. Я не захватил его речь полностью и успел только услышать резюме.
- Короче, пять часов, иначе пиздец вашей зарплате и моей должности, понятно? - тихо сказал он, теребя галстук под пальто. - Воду перекрыли на четыре часа, я съебываюсь, а как приеду, бля...
Он махнул рукой как Гагарин и направился к урчащей Волге. В канаве плавали окурки и шапка тракториста Голикова.
- А давай ее бетоном зальем нахуй и закопаем, - честно предложил Ваня Савин. - Пока протечет уж съебемся отсюда.
- Прекрасно. Сам же вчера "глаз-алмаз" тракториста направлял и два стакана раздавил! - воскликнул бригадир Толик. - А сейчас залить и закопать... Согласен, но только закапывать будем вместе с тобой.
- Может, хомут вырежем из "тройки", резину на прокладку и болтами стянем? - скромно произнес подсобник с высшим художественным образованием Игорек.
- Дело говоришь, Пикассо. До лета продержится, а там уж и трубы менять будут один хуй, - согласился бригадир.
Я с тоской посмотрел в мутную воду и увидел модель современного государства.
- Тогда я пошел в магазин? - окончило дебаты мое тело и направилось по соответствующему вектору. За спиной раздались производственные движения и чирканье зажигалки. Прохладно.

Киллер, ловко орудуя ножом, резал яйца для оливье. До Нового Года ещё шесть часов. По телевизору, как всегда, ничего интересного - или безголосые певцы, или не смешные юмористы. Осталось в сотый раз смотреть Иронию судьбы.
Киллеры Новый Год, как и все остальные праздники, отмечают в одиночестве. Ну кто додумается пригласить к себе убийцу в гости? С киллерами никто не хочет дружить. Наш герой - не исключение. Но его это особо не угнетало. Он накроет нехитрый стол - пара салатов, селёдка с маринованным луком, жареная курица, водка, шампанское. Посмотрит поздравление президента, кусочек голубого огонька и заснёт на любимом диване, даже забыв подложить подушку под голову.
Вдруг эту идиллию взорвал телефонный звонок. Кто бы это мог быть - подумал киллер и снял трубку.
- Аллё - говорящий был явно навеселе,- это агентство по услугам?
- Можно и так назвать.
- Короче, я хочу заказать Деда Мороза. Можно?
Киллер никогда не задавал лишних вопросов. Не в его правилах было обсуждать, а тем более осуждать заказчика.
- Какого-нибудь конкретного?- спросил он.
- Да не, любого. Только чтоб нормальный был, ну ты понял, да?
- Понял. Вы знаете тарифы?
- Приблизительно да. Но учитывая срочность, плачу двойную таксу. Он нужен к одиннадцати вечера сегодня по адресу Улица Цветочная, 9 квартира 18. Это реально?
- У нас всё реально,- сказал киллер, - ждите.
Киллер ехал по городу на своей грузовой "Газели " в поисках Деда Мороза. Мела метель, люди тащили домой запоздавшие ёлки. И вот, проехав два квартала, киллер видит клиента. Качаясь из стороны в сторону, пьяный в дым, идёт Дед Мороз. Борода съехала набок, шапка набекрень, мешок тащит по снегу. Киллер выходит из машины, сжимая в руке пистолет, лежащий в кармане пальто. Подходит к Деду Морозу, приставляет ему к животу дуло и говорит :
- Прости, Сизый нос, ничего личного, работа такая. Я сейчас тебя убью.
Дед Мороз сразу трезвеет:

- Ни хуя себе! Не, ну это просто пиздец какой-то! У меня нет слов. Да это ж ни в какие ворота не лезет! Как так можно, люди добрые?! Да ни один даже самый конченный отморозок такой подляны не придумал бы. Была у меня чуйка, была, что не чисто что-то, что замышляешь ты хуйню какую-то, интриги против меня плетешь, яму роешь... И это мне, бля, самому близкому тебе человеку! Нет, думаю, быть того не может - всю жизнь жили душа в душу... А ты - вероломно, исподтишка, втихаря, без объявления войны... И что характерно, на днях мне какая-то хуйня приснилась: вроде иду я по мостику шаткому через речку глубокую, а мостик на самой середине - хрясь, и сломался! Как наебнулся я в воду, а там мелко, по колено, да еще камни торчат. Уебался об них со всей дури, и так мне больно, сука, так больно... Проснулся, весь в холодном поту. Думаю себе: да в жопу эти сны, ни хера, бля, не сбываются никогда. С утра уже и забыл про него. И тут нА тебе, снова здрасьте... Ну один раз я простил тебе, неужели не дошло?! А ведь просил, умолял, чтоб это больше не повторялось - насрать, значит, на мои слова... Говорил, говорил - что в лужу пердел... Ну как с тобой после этого жить, а? Взять вот сейчас, да и отбить тебе голову к ебаной матери! Как ты тогда, интересно, запоешь? И что самое обидное - пожаловаться, бля, некому! Что там пожаловаться - просто рассказать неприлично. Ты видишь, в какую срань ты меня втягиваешь, говнюк? Все, игрушки закончены: с этого дня - строгий режим! Больше никакого алкоголя, курева и жирной пищи, вставать будешь в семь утра, а в десять вечера на горшок - и спать. И никаких баб! Пока. А там посмотрим. Тренировки два раза в день, утром и вечером, и попробуй только отлынивать - я наберу хуеву тучу порнухи, так что спрашивать с тебя буду по серьезному, понял?..

На Жорика из кулака единственным глазом виновато смотрела посиневшая от асфикции залупа. Он еще раз строго потрусил хуй, а потом немного ослабил хватку и снова попробовал подрочить. Растекшийся по организму коктейль из шампанского, водки и коньяка, казалось, висел на хую пудовой гирей, не оставляя никаких шансов. И вдруг Жора представил себе, как должно быть по припезденному выглядит, дрочащим в новогоднюю ночь здесь, в туалете, когда в его спальне лежит нихуя не выебанная красота - Ленка, которую он укатывал целый месяц встретить с ним Новый год...

Эта история, так же как и сотни других невероятных историй, приключилась тёплым и снежным декабрьским вечером, в акурат под рождество. И по стечению обстоятельств именно в этот день Вовке исполнилось, ни много ни мало а ровно пятьдесят два года. Две трети из которых он просто проспал, а оставшеюся треть практически и не помнил. Свой первый день рождения он встретил на ступеньках местного УВД замотанным в потёртую синтетическую шубу леопардового расцвета. После чего в его жизни замелькали больницы, приюты, снова больницы и наконец, интернат для умственно отсталых детей, где он собственно и вырос, возмужал, и где ему разрешили впоследствии работать дворником.

Жил Вовка в небольшой комнатушке в северном флигеле интерната, который располагался на территории старинной усадьбы графа ... Какого именно графа он, к сожалению, не помнил, да и это мало относится к нашей истории, так как историей Вовка не интересовался. Он вообще ничем не интересовался, а просто любил бабочек, компот из сухофруктов и старую игрушку "калейдоскоп".
Вот и сегодня, как в прочем и всегда по вечерам, он сидел на табурете у окна, пил горячий компот и рассматривал причудливые и разноцветные абстракции, рождающиеся в глубинах его подсознания и состоящие из разноцветных стекляшек, привычно пересыпающихся в недрах "калейдоскопа". За окном размеренно падал снег. Было удивительно тихо и если очень прислушаться, то можно было расслышать как при встрече, нежно касаясь друг друга, здороваются большие и пушистые снежинки, игриво разлетаются в стороны и медленно опускаются на землю, превращаясь в первый рождественский снег.

-Ээээхххх, - грустно вздохнул Вовка и, протерев рукавом свитера оконное стекло, с тоскою посмотрел на зелёную красавицу ёлку, растущую прямо посередине двора. Ему было по-настоящему обидно и тоскливо. Обидно потому, что ему снова не разрешили наряжать ёлочку, а тоскливо от того, что у него не было друзей, которые могли бы прийти к нему на день рожденья.