От остановки до почты было метров восемьсот. Февраль швырял в лицо Толика, одну за одной, пригоршни крупной соли. Твердые многоугольные кристаллы больно кололи глаза, забивали нос и уши и совсем не хотели таять. Одной рукой Толик натягивал на лицо воротник короткой болониевой куртки, а другой обхватывал себя за рёбра, пытаясь согреться. Стуча зубами и заикаясь, он материл - по отдельности и совокупно - климат средней полосы, братву, свою жизнь и архитектора, запроектировавшего для бетонного сарая без окон, именовавшегося Дворцом спорта, совершенно пустую площадь шириной чуть не в километр.
Толику было холодно. Ещё ему было страшно. Уже очень, очень давно.

Толик хорошо помнил, когда он впервые по-настоящему испугался. Ему было тогда двенадцать лет. В их классе учился Рожкин, рыхлый мальчик, с очень большой головой. Одноклассники били Рожкина на каждой перемене. Беззлобно, но сильно. Если Рожкина пинали пыром в задницу, он летел вперёд, схватившись за пораженное место и прогнувшись, как акробат. Если удар наносился в живот, Рожкин падал, смешно сучил ногами и визжал по-поросячьи "уй-уй-уй-уй". Ещё было прикольно сначала зарядить Рожкину ногой по яйцам, не очень сильно, просто чтобы загнулся, а потом ребром ладони, как каратисты в кино, по шее. "Кия!" и Рожкин падал носом на подставленное колено - элегантное завершение серии ударов. Повергнув Рожкина на пол, нужно было произнести обязательное "Всосал?" или "Впитал?" Что именно Рожкин должен был всосать и впитать, не пояснялось.

Валентин Федорович, человек ни разу не угадавший с подарком, решил в этот день поразить Любимую Женщину и одарить ее всячески.
Он неловко мялся в бутике элитной парфюмерии и бубнил:
- Я не знаю какие они бывают. Мне надо хорошие. Самые лучшие в смысле.
- Чайная роза? - издевалась над ним консультант с умопомрачительными ногами. - Побеги бамбука под шафрановым соусом? Сладковатый запах или какой-нибудь другой?
- Я не знаю. - впадал в тоску Валентин Федорович. - Хорошие надо.
- Какой запах нравится вашей женщине? - убивала надежду в Валентине Федоровиче консультант.
- Я не знаю! - сгорал от стыда Валентин Федорович. - Ни один нормальный мужчина не знает какой запах нравится его женщине. И ни одна женщина до конца в этом не до конца уверена.
- Какие вы духи ей покупали раньше? - продолжала пытку консультант.
- Я ей деньги давал. Она сама покупала. - выкрутился Валентин Федорович, который отродясь не дарил ничего кроме тюльпанов-шоколада. - Вы мне посоветуйте такое, чтобы она ахнула. Должны же быть какие-то духи, при виде которых ахнет любая женщина?

- ммм. А бюджет? - хитро покосилась девушка и подставилась.
- Не имеет значения. - молниеносно ударил Валентин Федорович. - Для своей женщины мне не жалко.
Девушка прослезилась от зависти к любимой женщине Валентина Федоровича и принялась упаковывать самые дорогие духи.

Распредложение  N1.

Возле города Каира
иль Мемфиса иль Пекина
(но не в этом суть)
Преогромная махина -
пирамида! -
преградила путь.

Вот построили ж заразы
Египтяне, ефиопцы или еще кто
И ремонту ведь ни разу (по рассказам)
Не проведено!

Вот бы дали нам гробницу
Для ремонту
обормоты эти, жмоты -
Удивили б заграницу
Мы работой:

Это утро так хорошо начиналось. Вова даже встал раньше положеного, заварил крепчайший турецкий кофе и вышел на улицу, вдохнуть свежего январского воздуха. Радость окрыляла его, давала очень сильный стимул и желание жить и радоваться.

Пол-года назад,во время боевой операции, его контузило от неудачного выстрела противотанковой ракеты,неправильно выпущенной неопытным курсантом над самым его ухом. Он практически потерял слух, и был выписан из боевой части "по медицинским причинам".
Вова не унывал.Он вообще никогда не унывал, а когда всё-таки к нему приходила хандра,лечил её своими термоядерными косяками, которыми был известен на весь наш маленький городишко.Вот и на этот раз,скрепя зубами и закуривая очередной "антибиотик", Вовчик не сдался и поставил перед собой железную задачу : по истечению полу-года,отведённых ему на лечение, вернуться в свою любимую часть, вернуться в одурманивающую жару Сектора Газа и занять свой боевой пост.
Как же мы все над ним смеялись тогда.. "Зачем,тебе осталось 8 месяцов, вылечишь слух, дослужишь поваром и на дембель.." Но Вовчик только загадочно улыбался и взрывал очередной "анти-болик"..
Какими правдами и неправдами он своего добился я незнаю.Никто не знает. Бесконечные терапии и огромные суммы денег отданные на лекарства, которые не оплачивала армия, как то затерялись на фоне второй Интифады, где мы беспомощно крутились аки гавно в проруби,не понимая смысла этой жестокой бойни.

Думаю, большинство с моим мнением согласится - множество мужчин пытается спрятать какую-либо часть своих доходов от семьи - делать заначки. На что - это уже второй вопрос. Кстати, многие жены обожают их искать. Может, это атавизм, доставшийся нам от далеких предков? Ну, в этот раз не об этом - как неожиданно порой они находятся:

Об одной своей заначке я забыл, вернее не помнил, где она спрятана, так как сделано это секретное дело было по пьянке. Я не особо расстраивался - все равно найду, если уж припрет. Гостил в это время у меня мой лучший друг. И вот, надоело нам как-то сидеть за очередной бутылкой на кухне, решили провести вечер "культурно" - где-нибудь поплясать. Жене сказал, что мы пошли в музей, или в библиотеку - не важно, в тот момент мне показалось, что это убедительный повод, чтобы к нам не придираться и спокойно нас отпустить. Естественно, мне и моему другу были обещаны все кары, вплоть до физической расправы, если мы придем поздно и пьяные. Рука, надо сказать у нее тяжелая, со сковородкой. Повеселились хорошо, танцы в ночном клубе помню эпизодически, а как добрались и вовсе - темное пятно. Тяжелое похмельное утро.

Жена - само совершенство, все утро тихо ходила на цыпочках, накрыла завтрак, а в холодильнике нас ждали запотевшие бутылки с пивом. ???!!!

Друг не мог больше смотреть на то, как я мучился в догадках, тем более думать я мог с трудом и только хлопал глазами. Давясь от смеха, он рассказал, что весь сервис я оплатил: Не успела жена, как мы заявились, раскрыть рот, я молча прошел в комнату. Достав на глазах у изумленных домочадцев из-за ковра деньги, отдал их супруге с просьбой нас не беспокоить, а утром опохмелить. В тот вечер она не проронила ни слова.

        - Вы куда с собакой?
        - Я на секундочку!
        - Какую еще "секундочку"? Сказано же - нельзя с собакой!
        - Это же мопс - комнатная собака!
        - Вот и ходите со своим мопсом в свои комнаты! Вам сюда зачем?
        - Заявление вот хочу подать... На выборы.
        - Выборы еще через два месяца!
        - В том и дело. Хочу стать депутатом.
        - Депутат городской Думы - большая ответственность.
        - Я в курсе.
        - Нужно быть опытным, влиятельным человеком, умеющим принимать взвешенные решения. С электоратом общаться, наконец. А вы тут с собакой... Несерьезно.
        - Я умею принимать решения. А электората у меня пять тысяч работает - каждый божий день общаюсь.
        - Гхм... Да? Декларация у вас с собой?
        - Пожалуйста!
        - Так... Пять квартир, семь джипов и чулочно - носочная фабрика?
        - Совершенно верно.
        - Подождите, фабрика - это та самая, что занимает целых два квартала, работает на подряде у китайцев и одевает всю Венесуэлу?
        - Сам Уго Чавес мои носки носит.
        - Вот как! Гхм. Да присядьте тут, на креслице, а собачку - то отпустите, пусть побегает, разомнется... И сейчас, значит, намерены стать депутатом?
        - Что - то скучновато стало. Дай, думаю, порулю бюджетом - развеюсь.
        - Очень, знаете ли, своевременное решение! А то у нас в администрации даже мониторы старые, представляете?
        - Знаете, у меня совершенно случайно грузовик с мониторами неподалеку стоит. Заносить?

Недели три назад проводились у нас внеочередные посиделки с участием особей женского полу, на коих присутствовал сам Константин. Но счастье Костику там не улыбнулось по причине хронического кретинизма и неограниченной тупости. Зато счастье практически улыбнулось мне, и этого Костет мне простить не смог. Долгое время он скрывалсо, перестал пить вотку и, вообще, мало выходил из дома. Пришлось нам с братом искать выход из сложившейся ситуации: с одной стороны нам на его пездострадания было глубоко насрать, с другой - уж больно сильно мы к нему привязались. Ну, примерно так же как к скотине домашней неразумной - вроде нахуй не нужна, а выкинуть жалко.

В поисках дармовой ебли с красивой и не сильно закомплексованной самкой я неоднократно прибегал к помощи всяческих там сайтов знакомств. Вот в один из вечеров, Костян застал меня за усиленным поиском девушки на предмет поебаццо. Его очень заинтересовало то, чем я занимаюсь, и как это работает. Всего за пару бутылок вотки я раскрыл ему тайны сего нехитрого способа, а заодно открыл глаза на окружающую нас суровую действительность: "Все леди делают это!".

От осознания страшной истины Костик немедленно ломанулсо домой и на пару суток скрылсо со всех радаров. Чем конкретно занимался Костя в эти дни - никому неизвестно, но возвращение его не принесло нам радости. После получасового стенания о вреде онанизма, кровавых мозолях и отсутствии секса, мой мозг сдался и принял решение помочь Костяну. План помощи в пианой башне сформировался довольно быстро, а после трех стаканов вотки, для экономии разбавленной пивом, принял окончательные формы. Депортировав Костяна домой, я немедленно начал приводить план в исполнение.

- Проснулся уже?

Верка сладко потянулась и с надеждой посмотрела на меня. Ебаться она хотела всегда. Вот и в это утро свой шанс не упустила.
Когда я вернулся из ванной и стал одеваться, тихо спросила:

- Что... собираешься? Остался бы ещё на денёк...
- Не могу, Вер, два дня дома не был. И в институт сегодня надо. Я к тебе на выходные приеду.
- Подожди... завтрак приготовлю.
- Не, спасибо. Что-то есть не охота. Знаешь, Вера, предчувствие у меня какое-то нехорошее. Всё. Погнал.

Вышел на улицу и поспешил к платформе Селикатная. Двадцать пять минут быстрым шагом, потом до Ждани через "Текстильщики" и на электричке до Удельной. Ещё восьми утра не было, когда в дверь постучал. Заспанная жена Танюша прямо с порога сообщила - вчера повестку из военкомата принесли. Я, говорит, расписалась в получении. В Раменское отправляйся.

- А что им нужно-то?
- Не знаю. Но сказали, как объявишься, срочно к майору Фролову в кабинет, там написано...

Добрался до военкомата. Разыскал майора. В советское время, а шёл 1975 год, почему-то во всех хуёвых учреждениях, будь то мусорская, поссовет, или военкомат, стоял один и тот же запах - табачного и винного перегара.
Фролов взял мою повестку и билет.

Сейчас, в век нанотехнологий любой прыщавый дрочер знает, что ебля это двигатель прогресса и основополагающий фактор крепкой дружбы между мальчиком и девочкой.
Я же вырос в глухой деревне, где детям про еблю ничего не рассказывали. Но если вы не знаете что такое ебля - она приходит к вам сама.
На лето в нашу деревню приехали две девочки из города и поселились в доме напротив. Я с ними сразу же подружился и дал им поиграть в свои деревянные игрушки. В благодарность они решили начить ебаться.
Они сказали.
-Вован, а ты умеешь ебаться?
-Неа. А как это?
-Вот дебил колхозный. Хочешь, научим?
-Научите. А я вам разрешу нашему коту яйца почесать. Если хорошо почесать, то он сметанкой брызгается.

На том порешили и пошли в сарай заниматься повышением моего культурного уровня. За нами увязалась рыжая Светка, которой было всего пять лет. Но взрослые девочки из города выгнали её. Сказали что ей ещё рано. Это я потом понял, что бабы всегда отсекают тех, кто моложе. А Светка с рёвом помчалась жаловаться маме, что её ебаться не берут. Так в моей жизни случился первый облом, потому что её толстожопая мама примчалась в наш сарай, и всё обучение сорвалось. Она надавала нам по сракам и выгнала из сарая. Потом, когда я ложился спать, то услышал разговор родителей. Мать говорила.
-Ты представляешь, эти городские малолетние проститутки хотели научить нашего Вовика срамному делу. Хорошо Нинка узнала об этом и их разогнала.

"Ксюшка, ёбтвою мать, хватит спать!" - раздается бодрый голос бабули в моей трубке. "Да, булечка..." - зеваю в ответ. "Собирайся давай, на дачу пойдем" - командует она. "Ба, 8,00 утра, воскресенье... я вчера работала, дай поспать, а,и вообще, я не ослик-огородник, сколько можно тебе говорить!". "Нехер спать, собирайся давай, я через полчаса зайду!" Лениво потягиваясь, я начинаю собираться. Ненавижу рыться в земле, вообще, ненавижу нашу дачу: мало того, что до нее нужно идти пешком часа два, так еще и домик у нас чудный, ему жить осталось полтора понедельника, водоёма нет никакого, позагорать можно разве что на крыше сортира. Однако, я иду... иду, потому что нужно помочь моей Вероничке. Иду, зная, что, попав на участок, я в позе радикулитницы простою до вечера, знаю, что буля, раздав ЦУ и периодически проверяя качество прополки, просидит у тети Гали, попивая коньяк. Знаю, что умотаюсь по самые уши, испорчу маникюр и в общем-то бездарно проведу выходной день, вместо того, чтобы валяться в кровати. Однако, взамен я получу тарелку восхитительной окрошки с домашним квасом и кусок белого хлеба со сгущенным молоком. Бабуля знает, что у меня руки трясутся, когда я вижу заветную баночку с голубой этикеткой и потому это лакомство всегда ждет меня в погребе. Она никогда не ест со мной, просто сидит рядышком и делится последними сплетнями, она может болтать часами, рассказывая жуткие и веселые истории из жизни совершенно незнакомых мне людей. И я буду с упоением слушать ее, поскольку речь, приправленная виртуознейшим матом, не может не вызывать улыбки и моего смеха.

Всю ночь лил дождь. Как из ведра. И как-то не по-летнему холодно. Я просыпался, молча говорил себе: кайф, и, оставив на воле только нос, засыпал снова.
С утра впервые за два последних месяца надел рубаху. А то почти всё лето, как босяк, с голым пузом. "А каково было Хемингуэю?", - сонно спрашиваешь ты. А хрен его знает? Спи. Ещё рано.
Сентябрь. Скоро осень. Примерно месяца через полтора. А если повезёт, то через месяц. А сегодня суббота. Все покинули зону Интернета ради водно-пикниковой химеры и курят. Надеюсь: не нервно.
Дворовый кот вот уже пятый день к ряду забирается с утра пораньше на довольно сомнительную конструкцию из тоненькой ветки ракиты и цветущего чёрным водопроводного шланга и, с наслаждением балансируя, сидит там по несколько битых часов. Кто избил время? За что - понятно: часы то останавливаются, то идут. А вот кто? Не грех познакомиться бы.
Изредка поглядывая через окно на кота-эквилибриста, Александра Николаевна - москвичка 65 лет от роду - развлекается тем временем тем, что, словно неутомимый лентяй - герой повести Селинджера, в перерывах между сном и морем вытаскивает из мёда полуутопленных пчёл, отмывает их от клейкой сладкой массы и выпускает на волю. В большую жизнь. Спасает. Как бестолковых детей над пропастью во ржи. Интересно, что она носит в своей голове, кроме номера 911?

На правах рекламы - пора делать строительные работы, пока цены еще не подскочили.

...Никелодеон все-таки соединился с Джетиксом, и полки уродцев разворачивались в боевой порядок. Пятачок этого уже не видел, развороченный бок не оставлял ему шансов, и только толстая лапа друга держала его в этом мире.

- Винни, - спросил он вдруг, - а мы и правда англичане?

- По рождению, - сумрачно отозвался медвежонок. - Только по рождению.

- У меня штаны клетчатые. Наверное, я шотландец. - Кровь точила по боку тонкой струйкой и говорил Пятачок все тише.

- Конечно, шотландец. Они же самые стойкие воины! - Винни безуспешно попытался сглотнуть комок, вставший в горле. - Я всегда подозревал, что ты Мак Пятак!

- Нет.. О`Пятачок. Так правильнее... и красивее... О`Пятачок вступает в бой... Ты же напишешь... - Пятачок шумно выдохнул. И не вдохнул.

- О, Пятачок... - Медвежонок замер, боясь потревожить друга. Время просто остановилось, пропали и звуки и запахи, пропал весь мир. Пропал и сам Винни, уставший на этой безнадежной войне, и казалось ему, что там впереди ему приветственно машет лапой небольшого роста воин в клетчатых штанах, и надо нагнать его, сказать, чтобы он вернулся, ведь это же ужасная ошибка, да и О`Пятачок скорее ирландская фамилия...

Частенько встречаю здесь споры на тему тюремной жизни. Потому и решил коротенько рассказать о личном опыте пребывания за "колючкой". Никому не желаю туда попасть. Берегите себя, камрады.

Этап пришёл в Соликамск рано утром. Конвоиры долго не выводили нас из вагона. Видимо, встречающая сторона не соблюла какой-то пункт из инструкции, с перрона доносилась ругань вперемежку со ржанием прапорщика - начальника конвоя. Эта толстая и неуклюжая скотина за трое суток выпила с нас столько крови, что могла бы смело создать нехилую конкуренцию какой-нибудь донорской конторе. Вместо положенных шести оправок, он приказал солдатам выводить заключённых в туалет три раза в стуки. А чтобы мы меньше заморачивались со саньём, прапор придумал дополнительное испытание: нам выдавали два раза в сутки по полкружки воды. К концу этапа заключённые готовы были покупать воду у конвоя по цене бутылки водки, причём по цене не магазинной, а "столыпинской".

После "столыпина" тюремная камера всегда кажется люксовым номером в пятизвёздочном отеле, тем более, что перед "заселением" заключённых ведут сначала в баню. Поэтому когда автозак въехал на территорию зоны, все облегчённо вздохнули.
- Наконец-то, блядь, - выругался старый зэк дядя Миша. - Ебал я в рот такие этапы, совсем мусора охуели...
Дверь распахнулась и молоденький конвоир звонко скомандовал:
- Выходим по одному, руки за спину. Стройся!

И по хую этому конвоиру, что у тебя в руках вещмешок - положено руки за спину, крутись, как хочешь. А не выполнил приказ, получи дубиналом по спине.

Ты лежишь на диванчике и бесцельно пялишься в потолок. Одиночество мягко навалилось на плечи... Вставать готовить - лень, читать - не интересно, пялиться в телевизор - бессмысленно. Единственное, что ты еще можешь делать - думать. Но лучше бы не мог.
...Ты перебираешь свою жизнь как нищие перебирают горсть мелочи, ты ворошишь кучу воспоминаний, как палые листья, тщась найти там что-нибудь стоящее - брезгливо, носком ноги... Но ничего не находишь, да и откуда?
...Одиночество - страшное слово. Вслушайтесь в эти звуки. Слышите? От них веет безысходностью и немного отдает кислинкой на послевкусии... Одиночество - это не просто когда ты один, одиночество - это когда нет никого, кто может тебя хотя бы понять...
...Одиночество обвивает тебя кольцами, чуть слышно шипя, и уже поздно дёргаться, поздно что-нибудь делать, ведь теперь ты, признайся, уже не хочешь ничего другого. Тебя погребает под обвал безразличия, лишая желания бороться...
...Ты лежишь и думаешь, что все могло бы быть по-другому. Если бы год назад ты сделал шаг, всего лишь один маленький шажок, то у тебя уже была бы семья, а, может быть, и дети...
...Ты лежишь и думаешь, что так нельзя, что если не сделать что-нибудь, то одиночество сожрет тебя целиком. Ты собираешь остатки силы воли и встаешь...
...Ты думал развеяться в шумной суете кабака, но ты ошибался. Ты сидишь среди гомонящей толпы и одиночество - теперь тебе кажется, что оно было с тобой вечно - лишь разрастается...

Крякин был крут. Очень крут. По-настоящему. Круче Эвереста, если верить некоторым личностям, которые после задушевного разговора с Крякиным готовы были не только штурмовать этот самый Эверест без веревки, кольев и другого альпинистского снаряжения, но и жить там, наверху, - лишь бы никогда больше не иметь таких бесед.

Поэтому, когда Крякин пригнал свой любимый спортивный "Мерседес" на станцию техобслуживания, все, включая начальника, отнеслись к этому с должным уважением, а именно: зашуршали так, как будто от этого зависело все их будущее. И в чем-то это было справедливо.

Как бы то ни было, сегодня шикарный автомобиль стоял чистый, проверенный, смазанный везде, где только можно было смазать, и ждал своего владельца. Да и сам Крякин уже позвонил на станцию, и предупредил, что приедет за своим любимцем к ночи поближе.

Ночью начальник станции поджидал своего важного клиента в полном одиночестве, нервно куря сигареты, одну за другой, и, каждые пять минут, поглядывая на часы, - клиент опаздывал, и опаздывал серьезно, как и все, впрочем, что он делал. На площадке оставались только начальник и охранник у ворот, остальные, по причине окончания рабочего дня, быстро сбежали по домам. Уйти самому - у начальника и мысли не возникало.

Наконец, где-то около часа ночи, раздалось пилимканье клаксона, и у ворот, из притормозившего такси, выпал долгожданный Крякин. Выпал - это еще мягко сказано, ибо на окончившемся банкете, в честь чего-то там, он так основательно приналег на спиртное, что остальные гости разошлись, практически, трезвыми.

Не люблю я эти ебучие диваны. Не люблю и точка. Не то чтоб у меня там какая-нибудь серьёзная фобия. Или синдром. Нет. Просто одна история, раз и навсегда предопределила моё к ним отношение. Грустная, в общем-то, история. История о том, что основной закон преферанса "Не берётся - не бери", придумали не лохи от зависти, а умудрённые опытом люди.

Встречался я тогда с Лариской, симпатичной кареглазой блондинкой, лет двадцати. Мозги она мне парила с месяц. Я как последний придурок терпел её выходки, балдел как пятиклассник от любой возможности пробраться поближе к её шикарным сиськам и мучился перестоем, сдрачивая в туалете, когда припирало в край. Не знаю, что удерживало меня. То ли тупое желание всё ж забраться к ней в трусы, то ли осознание того, что наконец-то я встретил подругу, которую хочу по настоящему. А может быть и то и другое. Не знаю. Но, где-то как раз через месяц, моё терпение лопнуло окончательно, и я решил, что хватит этого мазохизма, когда тупое упрямство изгаляется над физиологией.

В тот вечер, я проводил Ларку до её подъезда, и видя как она готовится к отражению моих атак, поставил вопрос ребром. Или-или. Почему-то я был уверен, что получу от ворот поворот, и именно поэтому никак не подготовился. Просто объявил ей: "За-дол-ба-ло", и предложил расстаться как в море корабли. К моему крайнему удивлению, Лариска повелась, но предупредив, мол либо прямо сейчас, либо никогда. Месяц воздержания и полюций сделал своё дело, и я принял её условия.

Прекрасно понимая, что у большинства втыкателей данного ресурса транспортная проблема заключаицо толька в том, чтобы выбрать между каеном и ламбарджыни, хмуря благородное чело, стоя в шестиместнам гараже и паправляя здаровье марокканским гашышем после вчирашнева, решил патешить вас баечкой о чуде дватцатого века - митрапалитене имени вождя всех народов, камарада Ленина.
Нам, митранпажам, денек платят больше чем учитилям канешна, но на машынко не хватаит, пасему основным видом транцпорта являются одинатцатый тралейбус и митро. Вот так, одним прекрасным дождливым утром, слушая виселую музычку, погрузилсо я в падзимелье, выждал паложеные палтары минуты, технична прапустил талпу огалтелых бабок и труженикаф всех мастей и вашел в вагон. Двери закрылись. Вот тут и поткрался мелкий пушной зверек. В вагоне было смачно наблевано, пряма пасередине. Ароматы валили с ног, глаза слезились и хателось выпрыгнуть в форточку. Бабкин спецнас, ни маргнув глазом расселсо па местам, вот веть до чего доводит желание примастить жопу. Я же настроилса использавать любимый прием карате - махи нагаме в сторону падальше отсуда.
Двери распахнулись и увидал я прекрасную незнакомку, собиравшуюся савершить маю недавнюю ошибку.
- Стойте, мадемуазель! - воскликнул я, - не хадите туда, пайдемте в саседний вагон и я не медля ни сикунды все вам поясню.
Изабразив на лице працесс мышления, дама всеже праследавала са мной. Отдышавшись я паяснил:
- Там, понимаете ли на полу эта... писча, исторгнутая из организма, пад ваздействием этиловава спирта, вот, - проговорил я ужастно смущаясь.
- Чо? - недопоняла меня леди.

Случилась эта история в январе, года три или четыре назад. Я как раз в институт на зимнюю сессию с работы съебался и прожигал жизнь. Погода в ту зиму была хуёвенькая: дожди, слякоть, бррр. Вот я и простудился немного, приболел в общем ОРЗ.
Дай ко думаю, схожу в поликлинику к айбалиту какому? Пускай пилюль хороших пропишет, банок может с горчичниками, кампресса спиртавово, витамин С - сальцэ, маслицэ, винцэ. Рвачам им виднее как амбулаторно оздоровить падонка.
И веть не ради закоса от работы в больничку побёг, говорю ж вам - на сессии я был, а учился по профилю в педагогическом институте, с работы меня отпустили, фсё по закону короче. Не ради больничного листа я туда ноги направил, а токмо ради поправки пошатнувшегося здоровья.

С утречка вместо того чтоб пиздавать на лекции по "методике преподавания русского языка" я отправился к товарищу одному по погонялу Упырь. Его как раз с завода уволили по собственному желанию в добравольно-принудительном порядке за систематическое пьянство.

Упырь этот по имени Вадег после репрессивного увольнения вёл довольно уединённый образ жизни, стал отшельником и соблюдал аскезу. А хули денек то уже не было, по два литра сорокаградусного пойла в сутки потреблять, мдя. Пил он теперь только когда в гости захаживали добрые люди, но их не так много, к сожалению, встречалось на его тернистом жизненном пути.
Ничтоже сумняшеся мы с Упырём быстренько замутились на полкоробки шишек и я ему сообщил:
- Вадег давай счас у тебя дунем и съездим в поликлинику к терапевту, а то у меня время по талону подходит.
- Забивай. - Сказал Упырь.

ПРИСУТСТВУЮТ НЕПЕЧАТНЫЕ СЛОВА.

(или  Девятая история про Саню)

Перечитал я туточки свои истории про Саню на некоторых точках юмора в сети и понял - фигня получается, я бы даже сказал жёстче  - предвзятое отношение может сложиться у несведущего фтыкателя о сем достойном (пера и клавиши) персонаже жизни.
Да, просто - к моему глубокому огорчению - кому-то может показаться, что любовно вышеобгаженный мною со всех сторон Саня - перманентный алкоголик, беспринципный йобарь и хронический раздолбай!
Так?
Ну, да так оно и есть.
Да!
Но это, как говорится, только одна сторона изнанки!
Потому что, кроме всех этих положительных качеств, Саня обладал и обладает ещё более качественными талантами. И я это вам докажу. Прямо сейчас.

Например, Саня - невЪ&бенный боксёр.