Дверь открылась, и в новенький, ещё пахнущий краской, офис уверенным шагом зашёл дородный мужчина. Никто не обратил на него особого внимания, здание еще достраивалось, нормальной охраны не было и по сданным этажам шлялся кто попало, и только секретарша Олечка, с трудом открыв слипающиеся после сытного обеда глаза, спросила:
- Вы к кому, гражданин?
- Да собственно ко всем к вам, дорогие мои. - Густым басом прогудел мужчина и все невольно посмотрели на него.
- По какому поводу, если не секрет?
- Да по самому обыкновенному, милочка, как обычно. - Мужчина уже по-хозяйски огляделся и подошел к Олечкиному столу. - Меня зовут Песец, а фамилия Полный.
- И что из этого следует? Вы договаривались с кем-то о встрече?- девушка всё еще не вышла окончательно из дрёмы и даже не повела глазом, когда в углу вдруг истерично засмеялся менеджер Славик.

- Договоры не моя стихия, я всегда прихожу неожиданно. - Мужчина добродушно усмехнулся. - Простите, что пришел пораньше, заранее пришлось выехать - пробки, сами знаете какие сейчас.
- А ближе к делу можно?
- Да запросто. Через десять минут этажом выше уронят сейф и вот эта стена рухнет и придавит всех присутствующих.
Славик вдруг сорвался с места и почти добежал до двери, но в самом конце споткнулся об подставленную мужчиной ногу и упал, звонко ударившись об стенку головой.

Охуенной строевой песней являецца "Спят усталые игрушки." В ней все ударения в словах - под левую ногу, можете сами проверить напевая ее и идя по коридору офиса. Очень у меня ее уважали воины в бытность мою командиром роты в одном веселом дальневосточном гарнизоне. Тут нужно сказать, что служить я любил и делу своему любимому отдавался всей душой и телом, времени и сил на любимую работу не жалел, а служба отвечала мне большой и преданной взаимностью.

Приходишь бывалоча после отбоя в ротушку свою, для проверки, как бы чего воины не натворили, дедовщины какой не накосорезили. Тихонько так, штоб стоящие на шухере духи не просекли и не заметили. Крадешься аки тать в ночи, как партизан белорусский, хуяк внезапно в казарму, а там тебе полный комплект нарушений распорядка дня: дневального нет, дедушки в каптерке чифирят, духи взлетку хуярят, на гитаре пару черпаков бренькают в дальнем углу, короче полное и окончательное неудовольствие командирскому взгляду.

" - Ясненько зайчики - говорю - не спиццо значит?". Тут надо сказать, что солдат я рукаме не бил, громкие матерные слова не кричал, а фразу "Заебу нахуй, уроды!" вообще считал присущей только долбайобам в погонах. Гнул политику КПСС и Политбюро (были такие времена), исключительно вежливостью и теплым отеческим отношением к солдату, как учил великий комрад Суворов. Это полководец такой был, для тех кто не ф теме, а не пиздун-перебежчик, написавший книжку про полярников "Ледокол". Отвлекся немного, сори.

- Я почти научилась играть! - она стояла, пафосно прижимая гитару. - Послушай!
Света затренькала по струнам, извлекая из прекрасного инструмента жалобное позвякивание. Если бы у меня были такие ногти, я бы и номер телефона набрать не смог, а не то что зажимать струны.
- Ну как? Узнал? - она восторженно хлопала ресницами, видимо, находясь от себя в совершенной эйфории.
- Ну конечно, давай еще раз, я подпою. Поехали... Жи-ли у ба-бу-си, два ве-се-лых гу-ся. Эй, ну что ты остановилась? Там сейчас моя любимая часть будет.
Я прижал руки к груди и затянул фальцетом:
- Один серый, другой бе...
Между прочим, получать гитарой по морде, хоть и не с размаху - больно.
- Не обижайся детка, у меня просто нет слуха, так что же это было?

- Это "One" Металлика, неужели не узнал? - экзальтированное состояние моей пассии как рукой сняло.
- Ну, гитара это сложновато, солнце. Может тебе лучше на флейте играть?
- Разве на флейте легче?
- Ну, просто когда такая шикарная девочка будет держать у губ флейту, всем будет плевать, что за звуки она издает.
Я честно сказал комплимент. И чего она обиделась? Уходил я в самых расстроенных чувствах. Секса мне опять не видать. Да что за херь, живу как монах. Надо как-то исправлять ситуацию.
На следующий день при галстуке и с букетом я, лыбясь самой располагающей улыбкой, стоял у двери моей мучительницы.
- Прошу прощения, я был несносен!
- Угу, - она приняла букет, как полагается понюхала ничем не пахнущие розы. - Красивые.

В комнате почти ничего не было, если не считать старенького телика "Shivaki", табуретки, на которой лежал пакетик "Жёлтого полосатика" и стояла початая бутылка "Балтики" и раскладушки, которую занял Лунёв. На полу лежала обувная коробка, с водружённым на неё дисковым телефоном с треснувшим корпусом. Штор на окнах не было, карнизов тоже. Из соседней комнаты, смежной с этой, тянуло кошками, аптекой и чем-то неидентифицируемым, сродни запахам осеннего кладбища или веянию крыл Ангела Смерти. А ещё пахло музейной пылью, хотя это совершенно не вязалось с гулкой пустотой помещения.

Андрюха Лунёв смотрел по телику ногомяч, подогревая интерес к бездарной игре аутсайдеров "трёшкой" и вялеными дарами моря. Футболисты ползали по полю сытыми, похуистичными тварями, нарочито мазали по мячу, картинно валялись на травяном покрытии, убеждая судей, что им очень больно, выклянчивая пенальти или жёлтую карточку обидчику. Немногочисленные болельщики на трибунах стадиона копили злобу, чтобы обрушить её после фарса на ближнего своего. Было видно, что если бы им сейчас кто-то Главный разрешил реализовать свои самые сокровенные желания, то они в ту же секунду все до единого бросились бы на поле и порвали в куски игроков, судей, тренеров и обслугу, а потом начали бы мочить друг - друга до тех пор, пока на поле не остался бы последний из них - самый достойный и свирепый фанат, тифози - король, повелитель дурной крови.

Когда отправляешь людей на войну, тебе всегда страшно. Страшно за своих людей, которым вручаешь предписания и ВПД. Страшно за их жен и детей, страшно, что однажды придет "похоронка" и вместе с ней тебе, как командиру, придется идти и стучать в дверь, смотреть в глаза жене того офицера, которого ты отправил на смерть и говорить, запинаясь, а она уже все знает, только кивает потеряно. Не верит, но уже знает, и в глазах у нее боль. Такая мука, что самому неуютно и хочется сдохнуть, лишь бы не видеть наворачивающиеся у нее на глаза слезы, не слышать как ее сын, вернувшийся со школы, изумленно спрашивает:
- Мама? Что случилось? - а ты, командир, стоишь и мнешь эту бумажку в руках, не зная куда себя деть. А того человека уже нет. Безвозвратно нет.
Страшно.
Это называлось - "командировка". Первая Чеченская.

Когда Аллочка первый раз пришла на репетицию нашего любительского оркестра "Великий Удой" сжимая своими красивыми ручками, футляр от флейты, спокойствию мужской половины коллектива пришел конец. Женщины тоже не оставили без внимания ее появление. Их недружелюбные взгляды были достаточно красноречивы. Кудесница клавиш, Ядвига Павловна, или Большая Ядвига как мы все ее "за глаза" называли из-за необъятных размеров ее плодородного тела, обильно и нехорошо сплюнула на пол, осуждая возникший ажиотаж вокруг новенькой флейтистки.
Первой жертвой Аллочкиных чар стал наш ударник, Дима Волосюк. У него совершенно пропал хватательный рефлекс. Он все чаще стал ронять палочки на пол, и, нагибаясь за ними, косился на обнаженные ноги флейтистки, чуть прикрытые короткой мини-юбкой. После того, как на ответственном мероприятии Волосюк позволил себе очередной приступ вуайеризма, его с позором изгнали из состава оркестра.

В году две тысячи восьмом от Рождества Христова открытие весенней охоты приурочили ко дню покорения космоса простым русским парнем со Смоленщины - Юрой Гагариным.
Даты, видимо, совпали не случайно. Так как один из самых завидных трофеев - гусь - любит летать преимущественно в этом самом космосе, спасаясь от зверобоев, разгорячённых водкой и шестинедельным воздержанием от стрельбы между охотничьими сезонами.
Разрешили пулять в кривоносых вальдшнепов, сизых уток, медлительных гусей и ушлой боровой птице целых десять дней. Весенняя охота самая короткая, но она, по словам почитателей сего занятия - самая интересная. В это время года жизнь в стране замедляется. Народ требует от работодателей отпуска, берёт множественные отгулы и спешит в угодья, сознательно меняя процесс зарабатывания денег на нелёгкую стезю алкоголика-добытчика.
Неделей ранее истосковавшиеся по крови и вкусу пироксилина подозрительные лица подъезжали поближе к заказнику "Журавлиная Родина", пускали слюну в рукав, кусали локти, мелко-мелко дрожали, как при первом сексе. Наблюдали в лупатые бинокли толпы гусей, сидящие на запретной территории, и строили коварные планы - как решить продовольственную проблему в стране путём добычи летающего мяса.

Вампир умирать явно не собирался. Нашпигованный серебряными пулями, мокрый от святой воды, проткнутый осиновыми колышками в шести местах, он ворочался на замшелом надгробии, что-то глухо бормотал и пытался подняться. Оставалось последнее средство: приложенное ко лбу упыря распятие должно было выжечь мозг. Ван Хельсинг брезгливо перевернул порождение тьмы и ткнул в него крестом. Вурдалак неожиданно захихикал и непослушными руками стал отталкивать распятие.
- Этого не может быть! - ошарашенно обронил вслух охотник за вампирами.
- Может, - неожиданно отозвался упырь густым хрипловатым басом. - Крест, я чай, католический?
- Ну...
- Хрен гну, - недружелюбно отозвался вампир. - Нам от энтого щекотка только, да изжога потом. Православные мы, паря.
В доказательство вурдалак распахнул на груди полуистлевший саван. Среди бурой поросли на груди запутался крестик на шнурке, причём явно серебряный. Ван Хельсинг от неожиданности сел на соседнее надгробие. О подобном не говорилось ни в "Некрономиконе", ни в "Молоте ведьм", ни даже в пособии "Исчадия ада и как с ними бороться", изданном в Ватикане четыре столетия назад.

Свет мой, дорогое мое, золотое, серебряное, покажи мне сегодня что-нибудь приличное, - умоляла Машка, отдергивая занавеску, за которой жило зеркало.
Из зеркала смотрела проститутка. Круглые коленки над коротенькой юбкой приглашали погладить, нет, скорее, полапать; ярко-малиновые губы хотелось искусать, до боли, так, чтобы непонятно было - помада это или кровь; наглый взгляд говорил: возьми меня немедленно.
- Плесень, - зло сказала Машка, топая ногой, - плесень поганая.
Зеркало задребезжало.
- Смеешься, гадина? Над кем смеешься?
Машка бросилась к шкафу. Так. Юбку подлинней. Помаду стереть к черту. Ну, и кто окажется из нас в дураках на этот раз?
В дураках оказалась опять-таки Машка.
Проститутка никуда не исчезла. Она только зачем-то нацепила идиотскую юбку, никак не идущую к ее вызывающему виду. Впрочем, юбка эта плотненько сидела на бедрах, подчеркивая их приятную округлость.
Переодеваться не было ни времени, ни смысла
- Плесень, - еще раз, уже беззлобно, сказала Машка своему отражению и побежала на работу.

Мелкий - лет шести карапуз по имени Родька сопел и, основательно работая локотками, пробирался к передней двери автобуса. Следовало поторапливаться - за большими окнами мелькали "кварталы" Пискарёвки. Потолкавшись и достигнув цели, он стал на первой ступеньке, с виноватой хитрецой отворотив от кондукторши ясные голубые глазищи.
- Проезд оплачиваем, - монотонно прогудела дородная тетка.
Шкет в раздолбанных сандалетах, коротких штанишках и застегнутой не на ту пуговицу рубахе переминался с ноги на ногу. Посматривая на дверь, помалкивал и ждал ближайшей остановки...
- Проездные не действительны - автобус частный!.. - обращаясь ко всем пассажирам, напомнила та и, обратив гневный взор на младого "зайца", безнадежно повысила голос: - Оплачиваем проезд! Я кому говорю?!
Мальчуган же вместо того, чтобы пошарить по карманам мелочь или, в крайнем случае, затянуть знакомую, исполненную жалости бодягу, внезапно выкинул в проход ладошку с оттопыренным указательным пальцем и прошептал:
- РОдит!
- Чё?.. - оторопела кондукторша.
- Тетенька в вашем автобусе ребеночка сейчас рОдит! - повторил тот, тыча пальцем назад.
Толстуха набрала в легкие воздуха для выплеска накопившегося за день возмущения, как вдруг... салон огласил истошный вопль. Пассажиры слаженно закрутили головами, загалдели, заволновались. Вскочила с насиженного рабочего места и толстуха. На одном из сидений обхватив огромный живот руками, металась и орала бледная женщина...

Скоро будет год... ровно год, как я начал заниматься этим. Дело-то нехитрое в общем, но удовольствия, реального кайфа до дрожи во всех двадцати пальцах, приносит немало. Я потом сплю крепко. А мама говорит, даже сладко улыбаюсь во сне. Если б она еще знала отчего...

Практически каждый вечер, придя домой и выполнив все домашние дела, я тихонько (пока мама занимается на кухне) пробираюсь в отцовский кабинет, забираюсь в уютное серое кресло на колесиках и включаю компьютер. Всегда с замиранием сердца наблюдаю за неторопливо происходящей загрузкой этой удивительной машины. Ведь совсем скоро (вот сейчас!) я займусь тем, о чем думал и мечтал с самого раннего утра, сразу, как проснулся.

Еще ни разу родители не застукали меня за этим занятием. Осторожность и осмотрительность прежде всего. Сначала открываю пасьянс "паук". На тот случай, если зайдет мама, я всегда смогу им прикрыться. Не дай ей боже догадаться, чем занимается ее ненаглядный сыночек. Даже боюсь представить, чтО она обо мне тогда подумает. И что сделает со мной отец.

Вы еще не догадались? Все просто - я пишу. Сру, как выражаются на некоторых сайтах. Пишу письма, пишу на форумы или общаюсь с самыми злостными стервозинами на сайте знакомств. Как сообщила мне в приватном чате одна хорошая знакомая, я - гений эпистолярного жанра. Пусть не скромно звучит, но я полностью с ней согласен.

Неправильно:
- Срочно! Подойди ко мне!
Правильно:
- Когда будет время, заглянешь к нам в кабинет? С меня пиво.

Неправильно:
- У нас все сломалось!
Правильно:
- Мы опять что-то сломали.

Неправильно:
- Почему в кабинете пахнет ганджубасом?
Правильно:
- Ой! Извини, что помешали! Зайдем попозже, или лучше - завтра.

1. Если действительно хочешь чего-то добиться в жизни, придется много над этим работать. А теперь тихо: сейчас объявят выигрышные номера лотереи.

2. Спокойно, без паники, если что, заработаю денег, продав одну из своих печенок. Обе мне все равно ни к чему.

3. Дети - наше будущее. Вот почему их надо остановить сейчас.

4. Давайте выпьем за алкоголь - источник и решение всех наших проблем.

5. Если ты счастлив и осознаешь это - выругайся.

6. Образование мне не поможет. Каждый раз, когда я что-то запоминаю, это что-то занимает место, выпихнув из мозгов что-нибудь ещё. Как в тот раз, когда я пошёл на курсы виноделия и разучился водить машину.

7. Женщины - они как пиво. Хорошо выглядят, хорошо пахнут, и ты готов переступить через собственную мать, лишь бы заполучить их.

8. Сынок, ты говоришь "жополиз" так, как будто это что-то плохое.

В продолжение к этому

На часах была полночь с десятью минутами.
- Аццкое время. - Ершова кивнула в сторону настольных электронных часов, которые все мои друзья почему-то называют "Бигбэн для слепорылых". Наверное потомушта они размером с тиливизор.
- А ещё и Хеллоуин, если вспомнить... - Я добавила свои три копейки в атмосферу предвкушения чего-то страшнова. - Зомби по улицам шляюцца без регистрации, упыри шастают по кладбищам, кровь пьют невинную.
- Ну, зомби без регистрации у меня самой дома щас спит. Ничего стрёмного особо. Только пьёт много, и волосатый как пиздец. У меня уже аллергия на ево шерсть жопную. - Юлька с любовью вспомнила о супруге. - А на кладбищах нету крови невинной. Там икебаны одни. Упыри сегодня остануцца голодными.
- Вряд ли. Сегодня там полюбому будет опен-эйр готически настроенных мудаков. Я за упырей спокойна.
- Ну слава Богу. Пусть поедят вволюшку. Празничек у ребяток. А готов нам не жалко. Отбросы общества.
Ершова яросто стирала празничный макияж влажной салфеткой, и принюхивалась:

Женщины реже упираются за результат, но чаще им пользуются. Мужчина - бизнесмен, женщина домохозяйка. Знакомая картина. Наоборот бывает, но крайне редко. Общество к этому почему-то относится плохо. Сами женщины, в массе своей, кстати тоже. Таких мужчин они не любят. Покусился на святое :) Это наша экологическая ниша.

Женщины понимают, что зачем упираться, если можно кричать из группы поддержки. "Давай-давай, ты можешь!". Ум тут еще проявляется и в том, чтобы заранее поставить "на ту лошадь". Чтобы стать генеральшей - нужно выйти замуж за лейтенанта. А генералами становятся не все. Но ведь становятся.

Женщины, радуются мелочам, просто процитирую: "У меня не все ладно на работе, но зато муж хороший. У меня ни мужа, ни работы, но зато ноги. И грудь. Ну да, я толстая, но зато Катька еще толще...". Женщины помнят, что нет никакого завтра, есть только сейчас. И единственный повод жить - получать от жизни радость. Сегодня.

Скажите, почему некоторых женщин так тянет в небо? Нет, я поставлю вопрос иначе. Какого хуя их манит голубая высь?
К стюардессам вопросов нет. Тут тебе и романтика, и возможность сытно есть и неплохо зарабатывать. А при хорошем раскладе - удачно выйти замуж за кого-нибудь из Абрамовичей. Меня удивляют те дамы, что стремятся стать пилотессами, убивая в себе все женское...

Мне вот выпала участь полетать бок о бок с такими гражданками. Скажу честно, нихуя хорошего. Обстановка в экипаже ненормальная. Ни ругнуться при них, ни анекдот рассказать, ни яйца почесать. Типичные мужские разговоры про баб - под запретом. Ибо она - одна из них. Хотя, если присмотреться повнимательнее, закрадываются сомнения: то ли это баба с хуем, то ли мужик с пиздой...

Теплое пиво с трудом протолкнуло комок жеваных семечек по пищеводу, попыталось подняться обратно, но Петя усилием воли все же протолкнул адскую смесь в желудок. Петя поморщился и отхлебнул еще крепкой "Охоты". Все Лысый, сука! Поехал с корешами на шашлык, прихватив с собой Любку-Сифу. А ему места в машине не нашлось. Вот же пидор,а еще кореш! Теперь Петя сидел на корточках в родном дворе, подперев спиной стену, грыз сэмки и давился теплым, выдохшимся пивом. В гордом одиночестве, костеря корешей, в данный момент жаривших шашлыки и Любку.
Вдруг откуда ни возьмись, появился...
- В рот ебись!- выдохнул Петя, глядя на возникшие из ниоткуда две фигуры в черных комбинезонах. Со второй попытки наш герой сумел сфокусировать взгляд на одном из незнакомцев, затянутых по горло в костюм из материала, похожего на латекс.
- Пидоры, бля...- растянул еблет в щербатой улыбке Петя,- Хуяссе, еще и вырядились бля... Вы тут чо? В в моем дворе ебстись собрались?! Я чет не понял... вы чо, бля?!
Похрустывая затекшими конечностями, Петя выпрямился, попряви кепку и сжал кулаки.

Это даже не крик, это - хрип души.

Что такое компьютерщик? Нет такой профессии! Что вы вообще привязались, компьютерщик, компьютерщик... В штанах у вас компьютерщик!

А я - программист! А еще бывают системщики. Админы, асушники. А компьютерщики - такие долбоёбы прыщавые, по журналу "мегакулхацкер из бибирево" взломавшие домашнюю страничку турфирмы-планета, написанную во фронтпейдже и размещенную на домашнем компе.

И тот факт, что моя работа связана с компьютерными технологиями, вовсе не означает, что я умею ремонтировать любые ваши китайские хуйни, на которых есть экранчик и кнопочки! Поэтому отъебитесь от меня с вашими мобильниками, тамагочи, калькуляторами и прочей электронной хуйнёй, я не стану хватать паяльник и с ним наперевес нестись ремонтировать ваши говны!

В тот вечер они крались по крышам домов, тенями скользили по улицам, ныряли в подвальные окна, спускались с чердаков. Они собирались вместе и ложились в тени возле стен, в кусты вдоль заборов, под днища рыночных подвод. Они смотрели. Смотрели на то, как горят кресты, как текут по улицам нечистоты, как выбрасывают из трактира пьяных, как режут на улицах запоздавших, как трясут деревянным чашками калеки, как бредут по мостовым черные рясы. Они переговаривались.
- Надо взглянуть правде в глаза -- контакт провалился.
ДОМОЙ, ДОМОЙ, ДОМОЙ.
- Можно было бы попробовать колонизаторскую тактику как в Египте, но что бы это изменило.
ДОМОЙ, ДОМОЙ, ВОЗВРАЩАЙТЕСЬ ДОМОЙ
- Вчера в Брюгге за ночь сожгли три сотни наших. За ведьмовство и связь с сатаной. Диалог бессмысленнен, да и не с кем его вести.
ВОЗВРАЩАЙТЕСЬ ДОМОЙ

- И на самом деле мы просто устали. Мы очень, очень, здесь устали.
ДОМОЙ

Профессор Ухо Лося окинул аудиторию внимательным взглядом, улыбнулся и присел на краешек стола.

Жила-была, а точнее сосуществовала одна такая беспантовая баба, которую жизнь обидела. Была у неё значится на хуй аллергия. Стоило насадиться на нефритовый стержень, как тут же в организме начинали проистекать беспезды загадочные химические процессы, в результате чего клоунесса распухала так что просто пиздец!
А нефритовому стержню Антону, слесарю и стружковозу промышленного предприятия, в тот вечер уже всё приелось.
Бухать не хочется, жрать не хочется, срать вроде тоже. И не уснёшь ведь, абсолютно не спится, ага.
Решил он для разнообразия что-нибудь выебать.
А тут как раз эта баба безымянная подвалила типа подъезд помыть.
Она и одежду носила своей бабки, чтобы мужики внимания не обращали и значится не соблазняли на подобное действо.
И выглядела пиздец как страшно - но это уже природа ей даровала. Че уж там, природа вообще над ней от души поглумилась.
Чего стоят только оттопыренные уши и верхняя заячья губа.

Мужик значит сидит на кухне. Сидит и потихоньку созревает до того, как свой план реализовать и как вообще кого-то выебать в пределах коммуналки без летального исхода, путём естественного умерщвления руками супруга выебанной тёлки.