Как-то летом довелось мне отдыхать в деревне, где познакомился я с колоритнейшим персонажем. Звали его дед Сергеич. Внешне эдакий обеспеченный сельский житель начала позапрошлого века, старый как дубовый пень, и такой же крепкий. Постоянно употребляющий непонятные слова (кстати все знают, что "придрочить", обозначает "приласкать" по-старорусски? Я вот не знал и в свое время на деда обиделся.)

Дед этот вызывал у односельчан стойкое уважение, поскоку был танкистом, героем войны, механизатором от бога, и на удивление основательным мужиком. Но благодаря своей основательности постоянно вызывал подколки и насмешки. К примеру, однажды договорился он с соседом об организованно выпить, тока сказал в лесок ближайший пробежаться надо, дабы насест новый спроворить в курятник. Ждал сосед деда часа три, после чего забил на все, выпил всё в одного и с песнями пришел домой, от чего душевно и физически пострадал через посредство жены. А дед пришел домой тока ночью, найдя где-то абсолютно ровную жердину (два метра не то что без изгибов, но даже без сучков). Да еще и хвастался всем, какой у него евронасест таперича в курятнике. Ну ибёт ли курей, есть ли на жердине изгиб? Хотя мы сейчас не об этом.

- Ну скажи мне Николич, нахуя им столько гавна??? Начальник таможенного поста "Открытый" Шнырев пытливо посмотрел на своего зама. - Че правда, целая фура какашек??? Николаич подошел к начальнику и что-то прошептал тому на ухо. Тот встрепенулся - Да ты, что, правда??? - Да пиздят небось. Какая еще Администрация, какие шампиньоны. Да они если захотят им самого свежего привезут, а не этой хуйни.
- Ты это, Николаич если документы в порядке, оформляй декларацию и нахуй это гавно с глаз долой.
Выпускающий инспектор Петров еще раз внимательно проверил декларацию на сушеное буйволячее гавно и не найдя косяков, шлепнул штамп "Выпуск разрешен". - Все, крикнул он декларанту - Забирай свое гавно..

Фура, рыча двигателем, тронулась к воротам склада. - Открывай!!! Крикнул водитель охраннику. Охранник сверил номера машины с номерами указанными в пропуске и нажал на кнопку. Ворота с лязгом поползли в стороны. Не успела машина выехать за ворота, как на подножку кабины запрыгнул мужик в камуфляжном костюме и черной шапке-маске. - Стой, заорал он, - Стой, кому говорю!!! Управление по борьбе с наркотиками!!! И ткнул в нос водиле раскрытым удостоверением - Пошел из машины

Находясь в изгнании на острове св. Елены, Наполеон говорил: "В российской кампании у моего войска было два главных врага: морозы и русская военная музыка". Действительно, французы панически боялись залихватских русских песен про соколиков и красну девицу, не понимая, зачем так орать, да еще и на морозе. В этой десятке - курьезы, которые происходили в истории из-за музыки. 10 место: Французы. Во время Великой французской революции генералы, прося подкреплений, писали: "Пришлите два полка солдат или тысячу экземпляров "Марсельезы".

Дмитрий Иваныч ссал. Даже не так, он думал, ссал и курил. И чувствовал себя при этом Цезарем - хуясе, три дела одновременно!! Да только вот неспокойно было у него на душе. Мамай, сука, пошеп по беспределу, совсем позабыл о договоренностях, и теперь надо было его проучить.
Войско у Иваныча для того времени было невиданное - сорок человек. "а ведь скажут потом, что нас было сто пятьдесят тысяч", - думал князь с тоской.
Дмитрий Иваныч не просто ссал, он ссал и целился в солнце. Ну а хуле, он великий князь или кто? До солнца правда он не доссыкал, но ему казалось, что уже почти, почти. Великий князь затушил бычок, и посмотрел по сторонам. Слева и справа ссали его боевые товарищи - Демасег Боброк-Волынский, Тимка Вельяминов, боярская морда, Димка Ольгердыч и его брат Андрюша тоже Ольгердыч, Вася Ярославский и Федя, князь все время забывал его фамилию.
В глазах у всех был огонь, а в руках члены, потому что они ссали, а ссут из члена. Но вот только в солнце они не целились, потому как соблюдали субординацию.
- а ну ка бля, - начал Дмитрий Иваныч совещание, - повторим, кто кем командует. Вот ты, Тимка?
- а хуле я? - боярин поморщился, - я и пять бойцов обзываемся большим полком и хуярим напрямую. Всех убиваем, остальных насилуем.

Хочу росказать вам, чуваки, о нелегких днях в жизне простых дворовых поцанов. Тоесть не тех дворовых, какие при крепостном праве были, а в наши дни. Нормальный поцан, ведь чем от чма и пидора отличаецца? Тем, что в обиду себя не даст и ебет все че движется женского полу и неодушевленные предметы. Тоесть, без всякого ахтунга, нуивонахуй.

Сидели мы как то с Черепом, кореш это мой, четкий поцан, мозгов мало, но все по делу. Хуле думаете, бляди офесные, ща он главный инженеришко каково-та стройуправления. Я его еще иногда подъебываю:
- Инженеришь, Череп, сука, долбоебина хуева? Зарплаты на жызнь хватает?
А у него видно мосги после триццати лет слегка проснулись, как у Ильи Муромца. Говорит:
- А иди-ка ты, Двойня, нахуй.
Хуясе, заряжает. Сразу видно, блядь, умственно неполноценный, хоть и здоровый, как, блядь, Майк Тайсон. Толька белый, сука. Шыфруеццо, блядь.
- На хуй, - говорю, - наденься своим акцыонерам., хуйня тупорылая на палке.
А че, он мне как брат. Воспитываю, елыпалы.

Собрался тут как-то Гриня жениться. А в свидетели позвал своего кореша лучшего, Сашку. Тот пацан неплохой, конечно, но в том сезоне он уже на шестой свадьбе гулял. И эти свадьбы его достали, шопездец!
- Вот нахуя ты женишься? - надоедал он Грине в машине по пути на выкуп. - Это же рутина! Отрыжка совкового прошлого! Сначала невесту выкупают, и пьют. Потом регистрируют, и пьют опять. Потом молодых катают по всяким памятным местам, пьют снова. Ну, и наконец, заваливают в кабак и нажираются до поросячьего визга. Весело, шопездец!
Гриня нихера не ответил другу, он волновался. А Сашка разошелся:
- А застольные тосты!
"Пусть солнце светит только вам,
Для вас растут цветы,
Весь мир и солнце вам к ногам -
Семьею стали вы!"

Из-за угла вынырнули два комка старческой плоти - Мария Михайловна и Дарья Никитична. Вернее, комком была Мария Михайловна, а Дарья Никитична - высохшей спичкой. Платки бабушек перекосились от судорожного и торопливого скольжения по снежной кашке. За спинами старух осталось три двора. Давление резко подскочило у обеих - они пятнадцать минут бежали изо всех своих небольших сил.
Наконец, замерли, пытаясь побороть одышку. У Марии Михайловны, менее приспособленной к длительному кроссу, сердце выдало несколько экстрасистол и потеряло обычный ритм. Закололо под левой грудью. Нестерпимо, резко. При вдохе боль обострялась, заливая половину тела. Ослабшей рукой Мария Михайловна полезла в карман и счастливо вцепилась в облатку нитроглицерина.
- Ой, Даш, что-то сердце закололо. - прорвалась она сквозь одышку.
- Сейчас, Маш. Давай, на лавочку присядем. Отдышимся трошки.
Дарья Никитична дотащила подругу до обледенелой скамейки. Когда они устроились, подложив под себя пустые продуктовые сумки, Мария Михайловна тут же сунула под разросшийся на старости лет язык таблетку, шумно втянула в себя сопли, и с облегчением провела по носу рукавом линялого пальто. Широко и щедро, оставляя склизкий блеск.

Дарья Никитична, с опаской разжала варежку и, как бы не веря своим глазам, в очередной раз взглянула на находку. Пока они санным ходом ускользали с оживленной улицы, примыкавшей к рынку, Дарья Никитична не раз тайком от подруги кривила глаз на неожиданное счастье, найденное в подтаявшем снегу.
- Уф, вроде отпустило. - выдохнула посвежевшая Мария Михайловна и заворожено уставилась на поблекшую варежку Дарьи Никитичны.
Там покоилась новенькая сотенная купюра.

Лысый отряхнул конец и застегнул ширинку, выпятив живот и щурясь, чтобы в глаза не попал дым от прилипшей к губе сигареты. Вовик не хотел ссать и молча ждал приятеля, привалившись плечом к стенке загаженного подьезда. Лысый закончил свои нехитрые действия, и вдруг хитро посмотрел на Вовика маленькими глазками, глубоко посажеными под низким неандертальским лбом.
-Слышь, давай занюхаем!
-У тебя с собой, что ли?
-Ясен хуй. С того раза половина осталось.
-Хуй знает. Мне домой пора.
-Да ладно, не ссы. Мы быстро... - бубнил Лысый, уже доставая из кармана пуховика политиленовый пакет и клей в мятом желтом тюбике.

С сосредоточенным лицом, приоткрыв рот, он выдавил в пакет липкую колбаску желтого цвета. По подьезду густою, почти осязаемой волной разливался характерный запах "Момента". Лысый аккуратно закрутил колпачок на тюбике и спрятал его.
-Держи, ты первый,- он протянул Вовику пакет.
Тот взял его двумя руками, посмотрел на свет на фоне мутного окна. Потом медленно снял с плеча школьный рюкзак и неохотно поднёс пакет к лицу. Наконец он решительно выдохнул, так же, как это делал отец перед каждой рюмкой водки, и прижался лицом к вонючему куску полиэтилена. Жирная смесь клеевых испарений тяжелым облаком всосалась в носоглотку, оседая на слизистой... почти сразу тусклый оконный проем с торчащим на его фоне силуэтом Лысого и его дурацкими оттопыренными ушами сьехал куда-то в сторону, стены вздыбились и изогнулись, напоминая сокращающиеся внутренности какого-то исполинского животного... На грани исчезающего восприятия Вовик услышал быстро нарастающее гудение и шелест. Через секунду звук заполнил всё вокруг, смыв и разметав в сгущающейся темноте остатки реальности...

Праздники выдумывают буржуи. От нехуй делать, скорее всего.
Раньше, вот, заебись было: два больших празника в году. Новый Год и Восьмое Марта имени Розы Люксембург. И с развлечениями всё понятно: на Новый Год поблевать салатом оливье с балкона, и покидать соседям в почтовые ящики китайские петарды, а на Восьмое Марта получить пиздюлей от любящего супруга. А потом кто-то, блять, начал хуйнёй страдать: Валентинов день какой-то придумали, сердечки-валентинки, романтические ебли под индусские благовония, и Хеллоуин до кучи.
Какой Хеллоуин в России, а? Вы пробовали в конце октября выползти ночью на улицу с тыквой на ебле, постучать в первую попавшуюся дверь, и запеть: "К вам детишечки пришли, тыкву нахуй принесли, дайте быра нам канфет, а не то нассым в еблет"?
И не пробуйте. Россия - не Америка. Канфетами у нас по ночам просто так никто не разбрасываецца. А вот пизды дадут определённо. В общем, буржуйские развлекухи нашему российскому менталитету чужды. И лично мне - в особенности. Я вообще празники не люблю, ибо всегда потом почему-то отмываю посуду и хату до августа.
А Хеллоуин просто ненавижу.

Чтобы жизнь не казалась скучной, Александр каждый понедельник влюблялся в свою жену, Ольгу. Встречаясь с ней на пути из ванной на кухню, он замирал и что-то бормотал себе под нос. Когда жена выходила после душа, он её уже ждал с импровизированным букетом. Потом он читал стихи, в которых обязательно рифмовал Ольгу с только и арбуз с устами сладкими на вкус. От этого жена млела. Завтракали они припасенными специально для этого конфетами. Убегая на работу, он просил продиктовать номер телефона. Жена немного ломалась и, целуя в щечку, все-таки шептала: один-пять-сорок-три-пять-семьдясят.

Окрыленный, он убегал на работу. Звонил около пяти и робко просился заглянуть на огонек, оправдывая поспешность клокочущими в груди чувствами. Возвращался с огромной сумкой провизии; жена встречала его в маленьком черном платье. Готовил рыбу, открывал шампанское и говорил, говорил, говорил. Ему было удивительно легко говорить, а ей по-настоящему приятно слушать. Потом вспоминал, что забыл купить презервативы и краснел. Но её это не останавливало.

Однажды папа взял меня, брательника Пашку и Алису, сеструху маю, в Питер. Мы сели на поезд и паехали. Папа сразу напился пива и уснул. Когда он захрапел мы с Алиской пошли пакурить, вытащив из папиной пачки две сигареты "Честерфильд". В тамбуре стаяли какие-то ребята маего возраста. Они начали предлагать маей сестре паибаться, но я пасматрел на них недобрым взглядом и те отстали. Когда мы вернулись в купе, то увидели, что Пашка пьёт недапитае папино пиво. Я забрал у него бутылку и дал фофана, а Алиска атругала, потому что Пашке всего восемь лет и ему нельзя бухать. Пашка всегда нас слушается, потому что баится пиздюлей. Мы легли спать, а когда праснулись, поезд уже приехал в Питербурк.

Первым делом мы решили сходить в Эрмитаж. Папа сказал, что там пиздато. Он был там очень давно, ещё когда училса в школе, поэтому мы долго искали Эрмитаж, пока какая-то тётка не подсказала куда идти. Папа вежливо поблагадарил её и ласково потрепал за правый сасок. Я сделал вид, что ничо не заметил, но придержал через карман вставший хуй. И мы пошли по улицам в нужную сторану. Мы во все глаза смотрели вакруг. Было очень много красивых домов. А ещё я заметил, что здесь много пиздатых девчонак. Наконец, добрались до Эрмитажа. Там была охуенная очередь и папа сказал:

Скажу вам честно, меня заебало то, что нас мужиков в последнее время опускаю в разных СМИ и вообще создают общественное мнение, что блять, мужиков то нормальных не осталось. Типа бабы охуенно эмансипировались, заделались феминистками. Карьеру делают и всякое такое. Детей одни рожают и воспитывают. Типа большинство мужиков, ни на что не способны кроме как дома перед теликом валяться, пиво сосать и нихуя не делать. И вообще мужики не стремятся к карьерному росту в целях повышения своей самооценки, обретению финансовой независимости и обеспечению семьи материальными благами.
Мое мнение, что это блять, все ебаное тлетворное влияние запада. И пиздеж всяких лесбофеменисток. Вы посмотрите на все бабские сериалы, содранные по их образцу и подобию, где создается образ обиженной сукамикозламимужиками телки, которая в гордом одиночестве, ну иногда с помощью верных подруг вся в соплях и слюнях справляется со всеми жизненными перепитиями.

Небоскрёбы качаются. С земли это незаметно: просто стоят огромные башни, абсолютно равнодушные к царящей внизу суете, незыблемые и циклопические, как египетские пирамиды. Люди внизу суетятся, бегут куда-то, падают, проносятся мимо в машинах или наоборот - стоят уставившись в одну точку, но и их неподвижность кажется смехотворной рядом с монолитной незыблемостью небоскрёбов. Но небоскрёбы не неподвижны - они в постоянном движении.

Изнутри это тоже трудно заметить. Когда вокруг тебя вертится хоровод сослуживцев, щёлкают ксероксы, гудят компьютеры и изредка порявкивает начальник, ты не ощущаешь особой разницы - в подвале ты сидишь или на пятидесятом этаже какой-нибудь башни из стекла и стальной арматуры. Но это днём.

Вечер 2го января.Институтская общага.Всеобщий коматоз с выкидыванием из окон крупногабаритных вещей,груповым сексом и груповым же мордобоем.Часам к 12ночи всеобщая оргия катится к закату. И тут в общаге появляется призрак. Выглядит он как Абсолютно голый чел в кирзачах и фашистской(!!)каске.Из приемлемых деталей гардероба имеет пузырь водяры,который потягивает из горла.
Санёк(так звали призрака) давно у всех вызывал серьёзные подозрения по причине полнейшей пизданутости.А ежедневное долбление гонджубаса ему интеллекта не придавало ни грамма.
Эта душа держалась в институте каким-то чудом,которое давно распухло и болело,как и голова декана,который искал малейщую возможность предать этого студиозуса в цепкие руки военкомата.
Какая муха це-це его укусила,заставив бросить родной"мокрый" бульбулятор и,зачемто раздевшись,напялив кирзачи и купленную у чёрных копателей каску,отправиться в путешествие по общаге-останется загадкой для потомков.
Итак в обзначеное время этот призрак тени отца Гамлета,ползая по общажным катакомбам и пугая институток фашистскими лозунгами типа"алис юден-газенваген"(всем евреям-газовая камера)и болтающимися мудями,забредает на Nный этаж.
В холле резвится маленький мальчик(в ощбаге все так плотно перееблись,что детей хватало на каждом этаже),видимо выгнаный родителями из комнаты,дабы не мешал отдыхать.К нему то и направил свои стопы Санёк.Подойдя,задал только один вопрос:

У меня был творческий ступор. Ступором, правда, назвать это сложно, я исчеркал кипу бумаг, но нужного добиться так и не смог. Ну никак я не мог нарисовать взъерошенного треххвостого чешуйчатого зубарога. Вообще-то, я иллюстратор детских картинок. Зайчики там, белочки... А тут заказ на этого треклятого зубарога.
Работы в этом месяце было мало. То ли июль не располагал к рассматриванию картинок, то ли все родители закупили DVD-плееры для своих чад. Так или иначе, но за подвернувшуюся работенку я схватился всеми своими длинными пальцами. Иллюстрации к модному журналу сулили прибыль как к двум обычным книжонкам, а работы раза в 3 меньше. Но приспичило же автора написать рассказ про какого-то зубарога! Ну что это за херь? Писал бы как все современные писатели о дерьме и кровище... нет, понесло его на смесь детской фантастики и Кунцевской мистики.
Я пил пиво и рисовал ящериц с тремя хвостами и анимешными глазами больше чем сама голова. Мои рисунки были странно похожи на мутировавшего Змей-Горыныча, которому наступили на яйца. Ну, по крайней мере, так мне вчера сказал мой редактор, а родитель зубарога качал головой: "нет, не то".
Я жаловался другу в асе, что не могу вообразить, что это за зверь такой. Друг присылал "лолы" и откровенно ржал над моими мучениями. За час было рассмотрены тысячи версий возникновения нашего зубарога. Начиная с сообщений: "жертва лабораторных исследований в страхе держит планету Ящер-370" и, заканчивая: "вырастанио рогов на зубанио! - кричал Гарри Поттер, мучая в саду лягушек". Когда история сообщений приобрела вид диалога двух укуренных шифровальщиков, свихнувшихся после многих лет работы, я решил, что пора развеяться.

Эти джинсы нафаршированы жопой, их распирает стокилограммовой любовью. Эта женщина бескомпромиссно раздвигает пространство, она плывет, как пароход. Монументальные ноги давят до писка несчастный асфальт, чуть выше спрятан от лишних глаз, обтянут сначала джинсами, а потом безмерными в мире мер трусами, сакральный центр ее тела. Там алчно чавкает её пизда.
Это моя женщина.
Я мерзну на продуваемой всеми ветрами троллейбусной остановке где-то в центре яростной зимы. В моих чахлых руках дрожит букет цветов. Желтые и красные пятна бутонов бессмысленно дрочатся в пространстве, с трудом перенося кару стандартного женского опоздания. Она могла на десять минут раньше начать ритуал скрывания своей наготы, могла отказаться от бездарной мазни косметической настойкой спермы. Могла не причесывать свои химически засушенные волосы, могла не надевать каблуки, могла чуть быстрее шевелить своими ногами. Но нет! Она знает, что умирающие цветы будут бессмысленно дрочиться на остановке в ожидании её. И поэтому делает ВСЁ.

Ровно в три пятнадцать Алекс Черных сошёл с ума. Вернее тогда он был уверен, что это произошло в три пятнадцать когда он стоял в пробке на пути домой и хотел подключиться к "1010WINS" чтобы послушать погоду. Kак раз бросил взгляд на часы. 3:15. Вдруг в его голове заиграл симфонический оркестр. И не просто заиграл, а наполнил весь череп бравурными звуками - взбесившиеся визжащие скрипки, кричащие трубы или тромбоны, Алекс не был силён в музыке, вступившая неожиданно в бой виолончель, буркнувший что-то контрабас, ударили литавры...

Черных с ужасом огляделся. Все водители соседних машин спокойно сидели тупо вперившись в стоп сигналы впередистоящих. Только его голову продолжала разрывать классическая музыка неизвестного композитора. Алекс ещё повертел головой, проверил выключенное радио и пришёл к выводу, что стресс на работе сделал своё дело.

1.

Был час ночи. Солнце давно уже скрылось, будто боясь темноты, надвигающейся на город. Геша уже собирался лечь спать, когда раздался стук в дверь, даже не стук, а грохот инфернальной силы, от которого затрясся весь его домишко. Первое, что подумал в этот момент Геша: "Какой идиот долбится в мою дверь, да ещё так настойчиво, если есть звонок? В час ночи..." И тут ему стало страшно.

Геша Пирогин проживал чуть ли не на окраине города. Вокруг никто не жил (кроме бомжей). Лет десять назад здесь начали строить новый жилой комплекс на месте деревянных одноэтажек, да так и не закончили. Это стало одним из самых неблагополучных мест города, которое сразу же облюбовали бомжи, маньяки да наркоманы. Тут и днём ходить было страшно, не то что ночью. Ночью здесь лучше и носу не показывать (если вы, конечно, не самоубийца). Почти каждую неделю в этом районе кого-нибудь да убивали или насиловали, или и то, и другое вместе. Геша давно бы переехал отсюда, если б средства позволили. Но средства не позволили, и теперь он понял: всё - попал.

В 89-ом поступил в техникум. 15 лет мне было. Через три месяца учебы банально влюбился в одногруппницу, самую красивую девченку на курсе, да и не я один, почти все пацаны влюбились. Я и не претендовал особо ни на что. Я в шерстяной олимпийке отечественного производства щеголял, а она в черном левайсе 501. Я тогда впервые узнал что джинсы черными бывают. Не знаю уж как все получилось, но через два года мы начали спать вместе, а еще через два, поженились. В тот же день с банкетного зала уехали ко мне в квартиру, жить, которая мне от бабки, царствие ей небесное, досталась

По первости даже по ночам на пару от страха тряслись. От того, что родителей теперь в соседней комнате нету. Потому, что когда кто нибудь из нас простужался, и с температурой ложился, мы даже не знали какие таблетки в этом случае пить надо. До этого же достаточно было маму ночью разбудить.

Ну лиха беда начало. 93 год. Те еще время. На работу устроились, как ни крути, молодые дипломированные специалисты. Ну и понеслась. То накопим, холодильник купим, в другой раз телек. И рады до соплей были. Первые достижения взрослой самостоятельной жизни. Ну родители конечно что её, что мои, поддерживали не хуево на первых порах.

Житие великого митька Иисуса по кликухе Хpистос и о том, как он тащился и как его замочили вpаги.

ГЛАВА 1

1. Вначале все было до фени.
2. И до фени было Богу.
3. И до фени был всем Бог.

ГЛАВА 2

1. Хиповал тогда чувак Иосиф, плотничал и напpягался.
2. А когда пpишло вpемя, пpиспичило ему жениться на тусовой геpле Маpии.
3. Да и сестpенка была не пpочь.
4. И взял он ее к себе на хату, но сам оказался слаб.
5. Входил к ней по нескольку pаз в день и уходил ни с чем.
6. И потеpяла надежду Маpия поймать кайф.