День подходил к концу. Метель не прекращалась третьи сутки и сугробы доходили Папаше уже до пояса. Ноги окоченели и не слушались, но нужно было идти. Он шел не один - маленькая тощая фигурка, замотанная по глаза шарфом, молча следовала за ним. Папаша очень торопился - метель не собиралась прекращаться и необходимо было где-то укрыться от пронизывающего ветра, чтобы поесть и переночевать. Голод его беспокоил сейчас даже больше, чем отмерзшие ноги. Он привык голодать по несколько дней, но прошла уже неделя с того момента, когда он проглотил последний кусок пищи. Это был пирожок с мясом. В тот день местные попрошайки сильно избили его под церковью, не забыв отобрать те несчастные пару монет, что он успел выпросить. Только что закончилась служба и воодушевленные прихожане стремились делать добрые дела, подавая нищим милостыню. Он лежал под церковной стеной, побитый и окровавленный. Миловидная молодая женщина, не сильно скрывая, однако, своего презрения, протянула ему этот самый пирожок.
Папаша шел впереди, прокладывая своим телом дорогу малышу. Несмотря на теплый шарф и более добротную одежду, чем у отца, малыша всего трясло от холода.

- Сейчас, сейчас, потерпи, Павлик, мы совсем близко. Уже близко. - Он пытался отвлечь ребенка от мыслей о холоде, хотя сам чувствовал как понемногу превращается в ледышку.
Правильно ли они шли, Папаша не знал. Впереди ничего не было видно. Им нужно было попасть на свалку и в эту метель ему оставалось полагаться только на собственную интуицию.
Полуразвалившийся дом, в подвале которого он жил с сыном, ночью кто-то поджег и они еле успели спастись. Подвал был одним из немногочисленных мест, где они могли чувствовать себя в безопасности. Никто не знал, что они там жили. Или все-таки кто-то знал? Еще одним безопасным местом, как считал Папаша, была свалка. Она служила им, как он выражался, летней резиденцией.
Под ногами хрустнуло и Папаша почувствовал, что в его промерзшую ступню что-то вонзилось. Боли он не ощутил никакой.
- Кажется, пришли.
Глаза над шарфом просияли. В последнее время это бывало так редко, что на секунду Папаша забыл и про метель, и про мороз, и про раненую ногу. Эти глаза для него - целый мир, смысл его жизни.
- Павлик, ты так похож на маму. Она тебя очень любила.
Ребенок смотрел на него и молчал. Его трусило от холода.

В Китае строя странное сооружение - гигантскую статую (?) из огромных игл!

Послеполуденное солнце заглянуло в окно кабинета и привычно поморщилось. Повсюду разбросаны скомканные листы, на ковре рассыпаны папиросные окурки. Четыре пустых бутылки и полуоткрытая банка вонючих шпрот на подоконнике гармонично оттеняли храпящего в вольтеровском кресле старичка, с обширной лысиной и профессорской бородкой.
На другом конце коридора бескрайней квартиры задребезжал звонок, послышалось шарканье и щелчок открываемого замка.
- Михал Михалыч дома?
- У себя он, Виталий Валентинович. Не велел беспокоить. Говорит - буду "Корень жизни" прорабатывать.
- Ну, ничего, я на минутку к нему только. Совет нужен.
Старичок мгновенно проснулся, в одно движение водрузил в центр лысины ермолку и снял с подоконника бутылки. Помедлив, сунул за батарею шпроты, уселся перед "Ундервудом", нахмурившись и надув щеки.

Дверь с грохотом распахнулась. Усатый круглолицый мужчина в чесучовом кителе влетел в кабинет и завопил, заламывая руки и отчаянно жестикулируя портфелем: "Вы что, воробьи, раскричались? И люди сегодня всю ночь шумели, спать не давали. Что такое случилось?! Тьфу! Простите, Михал Михалыч, не хотел, само вырвалось...".
Старичок задумчиво косился на него мутным глазом и молчал, тупо глядя на пишущую машинку, в каретке которой белел лист с заголовком "Зеленый шум".
"Михалыч? Эй? Это я, Бианки. Ты чего? Опять?!", - озаботился круглолицый. Старичок нашарил под задницей изрядно погнувшиеся очки, нацепил их на нос и прошамкал, похмельно причмокивая: "Вы, э, мнээ, ко мне, эээ? Пришвин моя, мнэээ, фамилия, мня". "Ах ты, вот незадача, - забормотал круглолицый, - вот как не вовремя-то, а?" Рука его ловко нырнула в портфель, выуживая бутылку "Мартовского".
Старичок весь подобрался, унял поднявшийся тремор и хищно выхватил чебурашечку темного стекла, моментально сковырнув заскорузлым ногтем крышку. Три громких глотка щелкнули в тишине, зазвенела пустая тара, отброшенная в угол. "Ааа, бля, - протяжно выдохнул Пришвин, - вееещщщь!" И уже осмысленно воззрился на Бианки:
- Сколько времени?

Знаете, я вот в последнее время всё чаще замечаю, как люди хвастаются своей отроческой глупостью. Вот я мол, такой дурак был, что аж ух! Такие глупости вытворял, что аж ах! Ну, меня это как-то за живое начало задевать. И я тогда в памяти порылся хорошенько и выудил оттуда замечательную историю, которая приключилась со мной и моим лепшим другом Жорой, в классе эдак шестом-седьмом.

Учился с нами такой персонаж как Гена Чувиков. Уже тогда он был выше всех нас как минимум на голову. Всегда слегка сгорбленный, он носил своё тонкое, хрупкое тело на не менее тонких и длинных ногах. Маленькое круглое лицо, слегка оттопыренные уши. И в довершение, под узким лбом обиженно поблескивали два маленьких чёрных глаза. В общем, Гена - это такой себе ослик ИА, только если его не кормить месяц, а потом за еду заставить ходить на задних лапах. Так вот, всё Геннадий норовил к нам с Жорой в компанию влиться, за что, надо сказать, частенько ему доставалось.

В день когда приключилась эта история, мы придумали Гене "задание", после которого он, в случае успеха, навсегда стал бы нашим другом. "Всего-навсего" ему нужно было просидеть урок физики в шкафу. Ну и что, скажут многие, что тут сложного? Да, ничего, если только не считать, что учительницей физики у нас была Хромова Нина Максимовна - величайшее творение зла на земле! Мы её боялись так, как глисты и вампиры чеснок. На её уроках даже мухи старались не летать, а мы дышать аккуратней, так, чтобы не привлечь её внимания. Когда она вызывала к доске, лично мне всегда хотелось с криком сигануть в окно и убежать подальше, зарыться глубже, свернуться калачиком и тихонько молчать. А ещё я помню, как она однажды заболела, так в школе карнавал был похлеще бразильского.

Белорусский общественный совет по нравственности требует от организаторов концерта Rammstein в Минске сделать предварительный просмотр программы выступления группы. В совете считают, что музыканты будут "разрушать белорусскую государственность". Чтобы убедить министра культуры отменить концерт, председатель ОСП Николай Чергинец принес Павлу Латушко порнографические снимки из клипа Rammstein.

Концерт немецкой группы, основная часть билетов на который уже продана, запланирован на 7 марта. Однако сейчас выступление музыкантов оказалось под вопросом. Общественный совет по нравственности выступил со специальным заявлением, опубликованном на www.interfax.by. Каждая его цитата заслуживает отдельного внимания:
- Решение везти в Минск Rammstein - это ошибка, которая может нам дорого обойтись. По убеждению членов совета, творчество этой группы является неприкрытой пропагандой гомосексуализма, мазохизма и других извращений, жестокости, насилия и непристойной брани. На концертах группы зачастую вживую демонстрируются акты совокупления, семяизвержение и подражание нацистам.
-Что будут делать эти немецкие ребята, выступая на Минск-Арене, которая является одним из новых символов современной Беларуси и которой гордится вся страна? И как это все соотносится со спецификой исторического момента: 65-летие Великой Победы, Великий Пост и, наконец, праздник 8 марта (кто читал тексты песен "Рамштайн" из последнего альбома поймут, в чем дело с 8 марта)? Ответ один: они будут крошить и уничтожать еще очень хрупкое белорусское самосознание, топтать память о Победе и ее героях и, в конце концов, разрушать белорусскую государственность...

В зоопарке американского города Локаст Гроув в штате Джорджия лев Лео, бенгальский тигр Шер-Хан и медведь Балу живут вместе. Недавно всех трех переселили в новый вольер с деревянным домиком и искусственным озером, где их могут увидеть посетители. На новое жилье для хищников потратили $25 тыс.

Для открытия нового магазина в Чикаго, компания Puma поручила британскому дуэту дизайнеров
Wilson Brothers создать в натуральную величину автомобиль Формулы Один из обувных коробок

1.
Вот все орут: "Рокеры, панки, блядь, - музыкальные солдаты в войне с хуевой жизнью, властью, пидарасами и прочей атрибутикой тоталитарного режима!" Эти смелые и талантливые граждане разбивают в кровь пальцы о лезвия струн и мрамор клавиш. Они несут новое и заглядывают "за горизонты". Они - лакмусовая бумажка общества и, когда становится совсем кисло, они краснеют не только от пива.
Пиздежь. Заверяю прямо: пиздежь и утопия!
В рок попадают те, кому в "попсе" дали по жопе мотком шнура "Proel". Не заработав реального "бабла", эти диссиденты принимаются зарабатывать ореолы (мучеников, героев, революционеров и пр.) Ну, хуле, я знаю, что говорю. Ведь в начале 90-х сам с подельниками устраивал кошмарные рок-сейшены, квартирники, пьянки с политическим подтекстом, и не вылезал из местных райотделов. Мы плевали на общество, и общество плевало на нас.
Но вскоре мы заметили, что общество плюет как-то увесистей и точней. У нас в руках гитары "Музима" и "Диамант", а из барабанов - незабываемый набор "Энгельса" (да, тот самый, где приходилось привязывать "бочку" и "хай-хет" к стулу, чтоб они не разъезжались). И еще орган "Vermona", самопальные "гробы" с "кинаповскими" динамиками, да пульт "Электроника-ПМ01", со скрипучими фейдерами. Микрофоны МД заставляли нас, "свободных", выдавать такие протесты, что мама родная... А если мы не выдавали протесты, то микрофоны выдавали хуйню. Вот и вся революция.
А у кабацких лабухов - Gibson'ы и Shure'ы, самоиграйки Yamaha и лавэ в каждом кармане. Ведь они лабали всякую продажную поеботину не собственного сочинения, и все были "в шоколаде".
Но мы - гордые, блядь: у нас барабанные палочки за 1 р. 30 коп и белорусские струны, после которых надо тщательно мыть руки! Мы призывали к деструкции, рвали оковы и блевали дешевой закуской, типа,жвачки "Турбо".
Но в один дождливый вечер бас-гитарист Боря сел на край сцены в актовом зале "Агропромпроекта" и, допив странный алкогольный коктейль "Ореховая ветвь", грубо сказал: "Идите вы нахуй!"
Вся рок-банда застыла в непонимании момента и слов. Ведь нельзя же так вот просто взять и послать всех нахуй. То есть, без причины...
Блондин, пошатываясь от того же напитка, оставил прощальный аккорд на клавишах и подошел к Боре.
- Ты чо, охуел, да? - попытался успокоить он депрессирующего басиста.
- Это вы охуели, - ответил тот, и глубоко в нос засунул талантливый палец.

Эти горячие девушки приняли участие в довольно экзотических соревнованиях
- в спуске на санках в обнаженном виде. Гонки прошли в городе Браунлаге на севере Германии

У этой игрушки есть только одно отверстие - это рот и задница одновременно,
создатели уверяют, что обладатель такой мягкой игрушки будет всегда на позитиве.

Не успел весь мир порадоваться за Дубай, который завершил строительство самого высокого здания (больше 800 метров), как арабы замахнулись на новую высоту. И будут строить башню высотой в километр!

То, что она не такая, как все, Леночка поняла еще в детстве, когда, истерически рыдая и судорожно всхлипывая, колотила об пол только что подаренной куклой. И не потому, что кукла не понравилась - просто она была ей не нужна. Ей нужны были деньги, за которые эту гадкую глупую куклу ей купила мама. Леночка с младенчества очень любила деньги. Она могла днями напролет сидеть на полу в детской и складывать монетки в высокие, идеально ровные столбики. Родители поначалу были безмерно счастливы: им нужно было просто обменять несколько купюр на мелочь, чтобы ребенок затих надолго и не донимал их капризами. Однако счастье вскоре омрачилось осознанием того, что их возлюбленное дитя с недетским цинизмом и проворством ворует деньги. Наказывать и увещевать было бесполезно: до крови закусив губу и глотая злые слезы, Леночка клялась, что "больше никогда", однако это повторялось снова и снова. Она воровала деньги в доме, у родителей и гостей, в детском саду у воспитательниц, а затем и в школе - у всех, кто хоть на мгновение терял бдительность. В конце концов, измученные родители пришли к выстраданному решению: проще Леночке деньги давать. Сколько бы она ни просила. Справедливости ради нужно сказать, что просила Леночка редко. Все, что ей было нужно - это иметь постоянный, никем и ничем не ограниченный доступ к дензнакам...

...Страсть ее со временем несколько видоизменилась: к монеткам Леночка охладела, теперь она трепетала при виде бумажных купюр, сладко замирая от их божественного шуршания. К моменту, когда ей исполнилось восемнадцать, Леночка научилась с закрытыми глазами, на ощупь определять, откуда банкнота родом и ее достоинство. А к двадцати годам она и вовсе стала городской достопримечательностью: лишь только проведя острым кончиком языка по купюре, Леночка безошибочно указывала на фальшивки.

Таких точных результатов не давал никакой, самый современный и навороченный детектор валют.

- Алечка, ты представляешь, дед из 519-й опять обосрался... - в глазах и в голосе молоденькой санитарки Ирочки дрожали слезы. Ирочка была из интеллигентной семьи, никогда не сквернословила, поэтому слово "обосрался", так неожиданно обогатившее Ирочкин лексикон, заставило Алевтину насторожиться.
- Ну так пойди и помой его, - стараясь выглядеть как можно равнодушнее, ответила Алевтина. Маска равнодушия держалась на лице плохо, все норовила сползти, потому что Алевтина прекрасно знала, что дальше скажет Ирочка.
- Алечка, так я же одна не справлюсь... Его еще перестелить надо, да и пролежни обработать, повязки ведь тоже закаканные... - Ирочка интеллигентно шмыгнула носом и застенчиво-злорадно посмотрела на Алевтину. Недобрав летом несколько баллов при поступлении в мединститут, Ирочка с благословения родителей пошла работать санитаркой. Почему для этих целей она выбрала не физиотерапию, а травматологию, где надежно и надолго зафиксированные больные не обременяли себя диетами и насирали Монбланы дерьма - до сих пор оставалось для Алевтины загадкой.
- Ладно, иди, мой его. Как вымоешь - позовешь. Помогу белье перестелить, да и повязки сменить действительно придется. Не показывать же его на обходе такого красивого.

Алевтина вздохнула и отправилась готовить инструменты и материалы для перевязки дедовых пролежней.
Дед лежал в отделении уже очень давно. Его привезла "скорая" прямо с обледенелой улицы с переломом шейки бедра. Судя по тому, что родственники около деда появились только один раз (с нотариусом и договором дарения на дедову квартиру), палата ?519 стала для него последним пристанищем, ибо дед сдался без боя и договор подписал сразу же. Очень скоро его крестец начал выглядывать из безобразного пролежня, старческий организм уже ничего не переваривал и дед обсирался от любой съеденной пищи. Вообще-то дед был тихий и невредный, никого не донимал, вот только необходимость мыть его по десять раз на день доводила санитарок до исступления.

21 февраля на вооружение ВВС Армии обороны Израиля был принят новый беспилотный летательный аппарат "Eitan" (производство Израиля). Данный БПЛА, являющийся самым крупным в мире, превосходит по размеру, дальности, максимальной высоте и полезной нагрузке беспилотники класса "Heron-1" и американские аналоги.
Длина данного БПЛА составляет 15 метров, размах крыльев - 26 метров. Собственный вес беспилотника "Eitan" составляет около 4 тонн. При этом он может поднимать в воздух еще 1 тонну "полезного груза". Известно, что "Eitan" может продержаться в воздухе до 36 часов и при этом работать на высоте до 13 км