В наше время было бы не так страшно, хотя нет, все равно страшновато.
А тогда, в 96-ом, мы с Серегой, чуть в штаны не наложили.

Друг Серега, попросил съездить, помочь перегнать ему из Тольятти в Москву новую "девятку". Одному жутко, времена-то были очень не спокойные.
Купили, едем.
По пути решили сделать маленький крюк и заскочить в глухую мордовскую деревушку к Серегиной бабушке.
Узкая, разбитая лесная дорога, шириной - впритык с нашу девятку (если мерить без боковых зеркал) Кругом довольно золотая осень, красотища.
Тревожно, правда, что съехали с трассы, к тому же, где-то рядом, сразу за красотищей рассыпаны знаменитые мордовские зоны - это слегка напрягало, а так - настроение вполне отличное.

В бардачке - охотничий нож, в кармане дверей - шило, под ногами - фомка, плюс - нас двое. Должны прорваться...
Вдруг Серега резко тормознул. Посреди дороги стояла бензиновая канистра.
Пока мы решали - кто выйдет и уберет ее с пути, из-за дерева вынырнул человек в грязной джинсовой куртке.
Я быстро потянулся к бардачку, но тут же убрал руку - на нас сквозь лобовое стекло смотрела воронка коротенького автомата Калашникова. Мужик показал татуированным пальцем, чтобы мы открыли боковое окошко, нагнулся и весело сказал:
- Здорово мужики, до заправки подбросите? Тут недалеко.

Пришлось сделать вид, что секунду назад, никакое автоматное дуло в нас вообще не целилось (это были просто солнечные блики) и дружелюбно ответить:
- Ну, как же не подбросить хорошего человека? Садитесь пожалуйста.

- Остановка сердца! - старшая сестра кинулась к дефибриллятору.

Это произошло тридцать секунд назад.
У меня есть шесть с половиной минут, чтобы спасти его жизнь. Именно через это время мозг Однорукого - умрет.

  Шесть с половиной минут - до его смерти...


  Само взрывное устройство было не очень большим и тяжелым - обычный термос, набитый взрывчаткой по самую пробку и самодельный детонатор. Основной вес приходился на ржавые гвозди, гайки, болты и просто куски металла, которые должны были разлететься при взрыве, увеличив количество жертв многократно. Все это вместе, весило килограммов пятнадцать и оттягивало его плечи и лямки старого, штопанного-перештопанного рюкзака.
  Он даже спросил у Инженера, что будет, если они не выдержат и все это упадет на землю, прежде, чем он доберется до цели. Выводя провода к нему под куртку и закрепляя их на груди, тот ответил:

  - Аллах велик. Положись на него и не сомневайся. Сегодня ты станешь шахидом, забравшим жизни неверных...


  В реанимации - семь коек, у каждой своя история, часто - свое прозвище. У тех, кто на них лежит, иногда - тоже.
  У этого - Однорукий.
  Моя команда обступила его и ждет указаний...

  Оживлять - такое занятие...В общем, если получается, чувствуешь себя немного богом.
  Получается, где-то - пятьдесят на пятьдесят...Ну и, конечно, все зависит от слаженности действий.
  Указания, больше похожие на приказы - все двигаются быстро и ловко - больной розовеет -одно удовольствие так работать...

2 года назад сидел я на одном из сайтов знакомств. После множества переписок "ни о чём" наткнулся на очаровательное создание по имени Юля 27 лет от роду с такой шикарной внешностью и фигурой, что мой приятель, с которым мы вместе искали девушек болезненно застонал, а мои пещеристые тела начли очень быстро наполняться кровью. После недолгой переписки обмениваемся номерами. Звоню. Соглашается встретиться, уже и место обсудили, но...

-Женечка, ты же понимаешь, что я девушка и одной мне встречаться страшно (а вдруг ты маньяк) так я возьму с собой подругу. Ты не против?

-Я тогда возьму с собой друга?

-Договорились.

Вован прыгает от радости. Я подкалываю его, что вторая подружка всегда стрёмная, или более политкорректно-"девушка Lacoste", он надеясь на лучшее молчит и, видимо, грезит предвкушениями дальнейшего времяпрепровождения. Едем. По дороге раскуриваемся в пробке. Приезжаем. 8 вечера. Ждём.

И тут из-за угла выплывает троица. Зрелище, скажу я Вам ещё то) Первой идёт Юля, её глаза излучают уверенность в себе, на прохожих смотрит свысока явно зная себе цену. По левую руку от неё нечто потасканное лет 40!!! А замыкает колонну женщина, которая с виду им в матери годится. Отступать некуда. Здороваемся.

-Куда пойдём, мальчики? Давайте в какое-нибудь нормальное место-предлагает Юля и предоставляет на выбор рестораны, скажем прямо, весьма недешёвые.

-А вам главное где или главное с кем? Парирую я, и мы сходимся на вполне приличном заведении, куда вскоре и приходим.

У нас с Сашкой на двоих было две бутылки портвейна и ни одной бабы. Когда мы уже допивали первую бутылку, Сашка сказал:
- Хочешь бабу?
Он сказал это так, словно баба пряталась в шкафу его общежитской комнаты, в которой мы сейчас и бражничали (я жил в соседней комнате).
Сказать, что я не хотел бабы, было бы нечестно. Мне было уже семнадцать, моя половая конституция созрела настолько, что бабу к тому времени мне хотелось всегда. Но если бы я постоянно думал об этом, я бы сошел с ума. Поэтому я думал о вещах менее приятных, но достижимых. О работе своей на ЖБИ, например. О предстоящей получке. О том, как мы ее честно и быстро пропьем (сегодня мы пропивали остатки Сашкиной получки), и будем ждать еще чьей-нибудь получки. Валерки Алтынбаева, например - правда, сегодня его с нами не было, он уехал в ночную смену на свой ремзавод.
Нет, сказать, что к тому солидному возрасту, которого я достиг в описываемый день, у меня еще по-настоящему не было бабы, было бы, повторюсь, нечестно.

Я имею в виду не поцелуйно-обжимайных подружек (их у меня перебывало уже ого-го сколько, штук с десять, наверное), а тех, которые... ну, давали бы. Таких у меня случилось уже аж три штуки.
Но все как-то так, что и вспоминать об этом не хотелось. С первой даже "не донес", все выплеснул ей на живот и со стыда оделся и убежал. Вторая, взрослая такая деваха, тетка почти, меня сама изнасиловала, что тоже мне особого удовольствия не доставило. А про третий случай вообще ничего не запомнил, потому что пьяный был как свинья. Вот я и не вспоминал об этих достижениях. А большой и чистой любви пока не случилось, так, чтобы "это" произошло у меня красиво, благородно и страстно. И я перенес это мероприятие на после армии.
Так что, когда Сашка сказал про бабу, я честно ответил, что в данный момент не хочу. Даже если она у него и сидит в шкафу.
Тогда Сашка разлил остатки бормотухи. Мы выпили еще, закусили килькой в томате, покурили, у меня в голове все закружилось, как в карусели, и когда Сашка снова спросил, хочу ли я бабу, я вдруг почему-то сказал:
- Давай!

Наверное, стоит начать с того, что ей при рождении дали неудачное имя. Удивительная способность некоторых родителей настолько "не угадывать" подходящее имя для собственного ребёнка подчас просто поражает. Светлана не может быть жгучей брюнеткой, она должна быть беленькой, светленькой. А Жанна не может быть конопатой. Как Юлька не может быть инертной и долговязой. Юлька - это юла. Это чёрт в табакерке. А Наташа это точно не худосочная, а такая - немножко пышечка. Наташшшшшшшааа, - так дрожжевое тесто пыхтит, если прислушаться.
Зачем девочку называть мужским именем, - это вопрос другой темы, но эту девочку назвали Евгенией. Женькой. Видимо, хотели мальчика, и уже подготовили имя для него, но, родилась девочка. Кареглазая, смугленькая, маленькая. Миниатюрная, одним словом.

И так и была она самой маленькой сначала в садике, потом в школе. Потом в институте.
Евгения - это же цыганка. Этакая Эугения, Есения. Пышная копна волос, сама холеная, дородная, статная, глаза с поволокой. Женщина для любви.
Вот назвали бы Юлькой - и угадали бы. А так-нет. Не угадали. Эх, родители.

Поэтому, её полным именем никто и не называл - ну, смешно же - ей богу! Воробей взъерошенный и Эугения. Только Женькой, Жекой, и впоследствии Ёлкой. Почему Ёлкой - понятно. Потому что надо было всё-таки назвать в метриках Юлькой. От судьбы не уйдешь. Но имя быстро прилепилось с чьей-то легкой руки и так до сей поры и Ёлка.

- Отличная добыча! - сказал боцман, потирая огромные, словно жернова, ладони друг о друга. - Золотишко! Камушки!

- Груз шелка! - подсказал матрос Бинс.

- И заложница! - вставил юнга. - Выкуп, должно быть, отхватим!

- За борт бы ее, - проворчал корабельный плотник Каннингем. - Баба на корабле - к несчастью. Примета такая.

- Это уж не тебе решать, Каннингем, - сказал ему боцман. - Капитан говорит - будем требовать выкуп. Стало быть, никакого "за борт".

- Примета, говорят тебе!.. - начал было Каннингем, но тут ему на плечо опустилась тяжелая мозолистая лапа капитана.

- Каннингем, собачье вымя! - гаркнул капитан. - Вам заняться нечем?

Юнга, боцман и матрос Бинс инстинктивно вытянулись по стойке "смирно", а Каннингем подскочил, словно ужаленный в корму.

- Так точно, сэр! - сообщил он. - То бишь, никак нет!

Нос капитана, укутанный густой порослью рыжих усов, нервно раздул крылья.

- Кто у нас плотник, Каннингем, вы, или может, король Гоа?.. Вон та дыра в фальшборте сама себя не залатает. А ну, бегом за молотком и гвоздями, марш-марш!..

Плотник умчался в трюм. Капитан окинул грозным взглядом боцмана и остальных.

- Миш, ну ты где? - Таня стояла на перекрестке уже минут сорок, а на улице - не май месяц, а середина февраля, и, вроде бы и не очень холодно, а как-то промозгло, ветер и снег мелкой колючей крупкой сыпет в лицо. - Я замерзла уже.
- Милая, еду уже. Буду минут через пять. Зайди в кафе какое-нибудь, попей чайку.
- Миш, ты не лети только - скользко на дороге. Не хочу в кафе - там накурено. Жду.

Таня вышла от заказчика поздно вечером, на часах было почти десять вечера. Она занималась дизайном, и поздние встречи были для нее не в новинку - с людьми же работает, а люди - они тоже работают. Собираясь домой, она позвонила мужу, и тот должен был давно уже подъехать, да - вот беда - он где-то умудрился пробить колесо и по этой причине задерживался. А она уже вышла из дома. Возвращаться в дом заказчика было глупо. Таня решила забежать в кафешку на перекрестке, но там оказалось накурено так, что хоть топор вешай. На экране телевизора, висевшего в углу, бегали люди по зеленому полю и пинали мяч, а в зале мужчины кричали речевки, трясли шарфиками цвета играющих команд, пили из огромных кружек пиво и пускали дым почище паровозов. Татьяна была на пятом месяце беременности, и находиться в этом хаосе ей было тяжеловато. Бармен за стойкой поднял на нее глаза, и глупо улыбнулся, как бы говоря "Извиняйте, барышня, местов нету". Пришлось ждать на улице.
Она подняла глаза и увидела знакомую машину. Она могла узнать ее издали - у машины ее мужа цвет света фар был разный. Она, как дизайнер и художник различала малейшие нюансы цветов. Любимый подъезжал к перекрестку и немного увеличил скорость, чтобы проскочить. Включился желтый. А дальше Таня увидела, как из поворота выскочил черный джип на огромной скорости. Машины летели друг к другу под прямым углом. Время замедлило бег, практически остановилось. Снежная крупка зависла в воздухе. Ветер резко остановился. Шелест тормозов по мокрому скользкому асфальту. Грохот удара. Джип ударил в дверь водителя легковушки, машины отпрыгнули друг от друга. Машина ее мужа, словно игрушечная, перевернулась пару раз и встала на колеса. Своего крика она не слышала, бежала к машине. Стала дергать Мишину дверь. Вернулся бег времени, опять подул ветер, вернулись звуки.
- Миша! Миша! Открывай, Миша! - Она в исступлении дергала ручку заклинившей двери.
Кто-то подбежал, оттолкнул Таню, и через разбитое стекло полез в салон доставать Мишу.
Те мужчины из бара, которые минуту назад праздновали победу своей любимой команды, в минуту отрезвевшие, отвели ее в сторону от машины и не дали увидеть, что с лучилось с водителем. Она плакала и звала мужа. Вдруг что-то зашипело и машина взорвалась. Она потеряла сознание на руках мужчины, от которого пахло сигаретным дымом и пивом.

Муж ушёл от Веры классически некрасиво, так, как уходят не слишком хорошие люди.
Просто она однажды с ребёнком вернулась домой (в гостях была, у сестры, в другом городе), а дома - никого и ничего.
Ну, то есть, ладно бы дома просто не было мужа.
Веру встретила почти пустая квартира. Стол, шкаф, диван.
Не было ни холодильника, ни телевизора, ни ноутбука. Старенькой микроволновки - тоже.
А также фена, мультиварки и стиралки.
И бойлера не было. Остались одни провода, сиротливо торчащие из гипсокартонового потолка.

Ни сложенных стопочкой полотенец, новых, с бирками, ни постельного белья, ни пушистого серого покрывала. И даже набор недорогих стаканчиков, ещё в коробке, подаренный Вере приятельницей - тоже исчез.

Вместе с набором в небытие ушли четыре тысячи отложенных зеленых и маленькие золотые Верины сережки, мужем же подаренные. В честь рождения сына.
Ну и так ещё, по мелочам, вроде двухкилограммовой пачки стирального порошка, кастрюлек, тарелок и романтичной упаковки ароматических свечей с запахом лаванды.

Всё можно было бы списать на воров, но вещи мужа исчезли вместе с ним. Зато в дверях остались целые замки.
В общем-то, всё было ясно: муж от Веры ушёл. И забрал с собой всё то, хоть немного ценное, что в квартире было.
Оставив немилую уже жену и почти двухлетнего сына.

Пригласили меня как-то заморские лингвисты-русисты на свой слёт в США, даже билет купили! Мол, будешь у нас работать живым пособием по русскому языку! А мне-то что? Честному профессору не грех в штаты проветриться слетать!

Прилетаю, встречает меня в аэропорту знакомый яйцеголовый. То да се, разговорились, едем в гостиницу. И вот, после стандартного:

- Как семья? Как детки? Как работа?

Это чудо, в котором росту то метр пятьдесят два и веса килограмм пятьдесят, заявляет:

- А ты знаешь, я оказывается страшный русский!

Первая моя мысль - это рахитичное, тщедушное создание попросту стало жертвой чьей-то там злой шутки...

Но нет! Рассказал он мне такую историю:

Он приближался к ней по чуть-чуть, слегка нерасторопно, словно нехотя. Она замерла в одной позе, краем глаза наблюдая за его приближением. Всё также не торопясь он прикоснулся к ней, очень нежно проведя по спине своей конечностью.
- Милая, я тебя очень хочу. Ты не представляешь, как я тебя хочу!
Она повернула голову и произнесла:
- Я тебя тоже очень-очень хочу, дорогой. Давай, солнышко, начинай. Только нежно и медленно!
Вдруг она сделала движение, которое так и осталось незамеченным им.
Он вошёл в неё, неторопливыми движениями раскачиваясь вперёд-назад.

Оператор, облизывая пересохшие губы, смотрел в видоискатель камеры, напряжённо думая об освещении.

- Да! Вот так! Быстрее! - она уже не могла сдержать свою страсть, когда он своими сильными толчками входил в неё.
- Солнышко, любимый, волшебный! Я тебя люблю, я тебя очень сильно люблю. Ты моя страстный, ослепительный, замечательный.
Его движение были резкими и точными. Он входил в неё с животной страстью, словно это было в последний раз.
- Быстрее, миленький, быстрее!

У моей любимой новые сапожки, коричневые, замшевые, с каблучком. Она в них гуляет по желтой осенней листве, говорит, это очень полезно. Листва шуршит под ногами, успокаивает нервы, восстанавливает потраченную психику. Если по листве гулять в новых сапожках, это делает терапевтическое воздействие максимально эффективным, КПД получается почти сто процентов. А когда сапожки еще и такие красивые, то даже немного больше.

Вообще-то ее старые сапоги тоже были еще ничего, несмотря на то, что им уже четыре года. За такой срок обычные сапоги успевают дожить до глубокой старости, у них седеет шерсть, лысеет стелька, отвисает нижняя губа. А ее сапоги умудрились сохранить бодрость и здоровье, только немного порыжела и поцарапалась кожа на носках. Зато теперь они похожи на ковбойские сапоги, не хватает только шпор. И вообще, она утверждает, что любит свои старые сапоги, потому что они удобные, были бы они еще и новые, и она не променяла бы их ни на какие другие. Но они старые, поэтому нужны были новые. В старых ходить по желтой листве не так приятно, это понятно и ежику.

В общем, она позвонила мне в субботу и сказала:

- Пойдешь со мной в магазин, покупать мне новые сапоги? Мне скучно ходить одной.

А я такой человек, я не откажу любимой, даже если она позовет меня на концерт "Ранеток" или на черную мессу. Какая разница, куда идти, если вместе с ней?

Зато я получил возможность узнать, как женщины выбирают себе новые сапоги. Сейчас я вам тоже расскажу.

К примеру, какая-нибудь обычная девушка гуляет себе по улице, даже не думает про новые сапоги, случайно заходит в магазин, а там на полочке стоят потрясающие сапожки из замши. И как бы говорят: "Привет, дорогая! Мы ждем тебя! Да-да, не оглядывайся, именно тебя! Возьми нас, возьми немедленно!"

Наш сосед - дядя Юра по прозвищу - Спящая красавица, пил.
Пил, конечно же, не больше других, но и от коллектива не отрывался - регулярно обнимал земной шар за разные места, то на детской площадке, то на кладбище между могилами, а иногда и прямо в луже, не отходя от магазина. Полежит, подержится за землю до утра, замерзнет, протрезвеет и домой приходит.
А что делать? Такова была жизнь. В семидесятые годы, других развлечений еще не изобрели, ну не в библиотеку же идти в самом деле.
Так и валялись вдоль заборов утомленные советские парни в сандалиях и в сереньких пиджачках..
Спящая красавица все-таки нашел в себе силы и пить в конце-концов бросил. Молодец. Правда, случилось это, много позже и не без участия его жены Любы.
Способ борьбы со змием Люба нащупала интуитивно, когда уже совсем отчаялась и вместе с детьми на стенку лезла от ежедневных скандалов и побоев.
А способ оказался прост, как ржавый лом:

Вернулся дядя Юра под утро, как обычно - пьяный и мрачный и только ждал первого кривого взгляда жены, чтобы за все рассчитаться с этой "недовольной сукой", а Люба неожиданно поцеловала мужа и с материнской тревогой в голосе спросила:
- Юрочка, кто это тебя так...? Ну, что за люди? Как они могли? Тебе больно? Хочешь, давай выпей, у меня есть...

У спящей красавицы от неожиданности выползли из орбит пьяные, удивленные глазки, он сказал: - "Спасибо, не откажусь" Взял из рук жены бутылку, влил в себя почти залпом и провалился...

Я жил на Черном море, в Ялте, когда был совсем маленьким. Было мне лет пять, когда столкнулся с тем, что до сих пор настойчиво преследует меня по ночам.
Мне нравилось бродить по берегу. Был я ребенком самостоятельным, поэтому меня отпускали к морю одного. Уже в столь юном возрасте проникся таинственной магией бескрайних вод. Часто я разговаривал с морем, и , кажется, оно мне отвечало. Не помню, задавался ли я вопросом, что таит в себе его гладь, да этого и не потребовалось. Море явило всё само.
Как уже говорил, я любил бродить по берегу дикого пляжа - там, где народу немного, но зато масса всяких интересностей. Пляж этот пустовал, потому что дно было усеяно острыми камнями, а берег порос колючими кустами. Из воды выглядывали громадные гладкие валуны, вылизанные волнами. Как раз своей безлюдностью и привлекало меня это место. Чувствуя себя первооткрывателем заповедной земли, я шлепал сандаликами по мокрому песку, подцепляя прутиком дохлых медуз, ловкими бросками отправляя их обратно в воду, ворошил крабьи гнезда у самой кромки воды, выискивал в песке наиболее причудливые раковины для домашней коллекции.

Море было щедрым на дары, знай только навещай его.
Вот и в тот день я по своему обыкновению прогуливался по дикому пляжу, когда вдруг заметил невдалеке огромную тушу. Подобравшись поближе, я обомлел: то была самая настоящая акула! Обыкновенный катран, но для пузатой мелочи вроде меня это был самый настоящий кит. Рыба явно видала лучшие дни: она уже не первый день плавала вверх брюхом, пока ее наконец не выбросило на берег. От акулы несло тухлятиной, но все равно она был очень красива. Изящные хищные формы, мощный хвост, ощерившаяся пасть, - она явно была грозой сардин при жизни.
Как завороженный смотрел я на свою находку, пока порыв ветра не пронзил меня холодом. Поежившись, машинально огляделся, кинул взгляд на беспокойную воду и...обмер.

- Сань, а Сань! Я тут пока в госпитале лежал, вы какой-то зачет по брусьям сдавали. Как правильно упражнение называется, скажи, а? - вопрошал Ваня Пупкин у своего сокурсника.
Ваня Пупкин. Каким ветром этого паренька, имевшего рост метр пятьдесят в прыжке на коньках с батута, наивное веснушчатое лицо, уши, навевавшие воспоминания о такси с раскрытыми дверцами, паническую боязнь противоположного пола (не уверен, что даже на настоящий момент он расстался с девственностью) и абсолютную отрешенность от мира сего занесло в академию имени Жуковского не знал никто. На занятиях по физподготовке он умудрялся смешно даже просто висеть на перекладине (если удавалось допрыгнуть). В итоге после попыток пяти сдать зачет по любому виду упражнений ему приходилось бежать к преподавателю, 'ставить рапорт на стол', клятвенно заверять, что уж к следующему-то зачету он точно приобретет силу Геракла и телосложение Аполлона и умолять на этот раз как-нибудь уж поставить ему зачет. После чего капитан со вздохом убирал булькающий 'рапорт' в ящик стола, посылал Ваню, которого кроме как 'гимнастом' уже и не называл, взять в подсобке краску и кисть и что-нибудь подкрасить в спортзале и выводил в зачетной ведомости столь вожделенное Ваней 'удовлетворительно'.

На этот раз Ваня умудрился больше месяца проваляться в госпитале, а наш факультет как раз за то время сдал зачет по брусьям по упражнению ?N, что-то вроде 'подход-выход силой-мах ногами-кувырок-ё@нуться-не сломать шею-отход', и вот теперь бедолага допытывался, как именно называлось то извращение на брусьях, заранее мысленно прикидывая литраж очередного 'рапорта', который ему придется за него отдать...
- Короче так, Ванек, не кани! Брусья - это тебе не перекладина. Тут не надо заучивать всю последовательность движений, так как каждое упражнение имеет четкое название! То, что мы сдавали, называется...
Санек. Личность весьма неординарная. Личико ангелочка и душа дьяволенка. Если старушка спрашивала у него на улице, как бы ей попасть на Красную площадь, то после объяснений, данных ей с лучезарной улыбкой и светящимся в глазах желанием облагодетельствовать все человечество бедная бабуля отправлялась куда-нибудь в направлении станции Бирюлево-товарная...

Полвторого ночи - у соседа взрывается лаем овчар Мухтар. Опять лиса, наверное, но я привычно сдвигаю наушники: мало ли.
Слышу мужской голос. Кто-то быстро и возбужденно говорит. Мухтар по-прежнему бушует. Надо высунуться. Тихонько и не нарушая светомаскировки.
- Блин, у Мишки бывшая жена его приехала, облила бензином машину, грозится сжечь!
Не узнаю мужика по голосу, но вроде кто-то из наших.
Так, понятно, одеваемся и выходим.
- Что вы творите, уроды, деревню же спалите!
Деревню не деревню, ночь безветренная, но Миша только что получил новенький грузовой "Мерседес".

Мужик тем временем пробегает мимо моего дома и стучится к тете Наде. Бух-бух-бух.
- Я тоже пойду, - говорит Света. - А то мало ли...

Спокойно выхожу, иду по темноте, встаю на холме в тени. Я ночью в деревне всегда так: меня видно только когда мне надо. А то мало ли.
Дом Миши у моста, над мостом в этом году повесили лампу, сейчас она включена. Рядом еще почта, крыльцо освещено. Так что картинка как на ладони. Возле дома вижу только старую легковую "тойоту" без колес. Она тут скоро пустит корни. Никаких бывших жен в поле зрения. Уже легче. Мужик, поднявший панику, мечется по дороге, я его по-прежнему не узнаю, и это очень странно.
Луч фонаря издали, появляется сосед дядя Витя с Мухтаром.
- Чё ты орешь-то?
- Да вот же она! - Мужик бросается к крыльцу почты. - Она уже крыльцо поджигает! Пошла отсюда вон! Пошла!
На крыльце никого нет.
И тут я замечаю, как паникер характерно приволакивает одну ногу.
Блин!
Это в каком же он состоянии, если я не узнал его голос. Потом оказалось - никто не узнал. И бегал он на своей хромой ноге, будто заводной.
Надо было догадаться, что дело нечисто, когда он миновал мой дом, не постучавшись. Для него этот дом по старой памяти - нежилой. Спать у меня на крыльце наш красавец уже отучен накрепко, но это в относительно вменяемом состоянии. А сейчас он невменяем.

Съездил наконец в гости к армейскому другу Степану.
Хоть от Москвы и недалеко, пара сотен верст всего, но вот, только спустя 25 лет после армии получилось выбраться (да и то, если честно, попутные дела были)

Степа встретил меня шикарно: съездили на охоту (охотились на пластиковые бутылки и кеды висящие на ветвях) вечером испытали свежепостроенную баню, а на следующий день отправились на экскурсию в Степкин магазин модной одежды.
Магазин большой, красивый и по здешним меркам, даже немножечко ЦУМ. Внутри строгие манекены, примерочные кабинки, в общем все, как положено и ассортимент по-деревенски широк: от почти несуществующих женских трусиков, до рабочей одежды из брезентухи.
Одних продавцов штук шесть.
Я подошел к заносчиво смотрящему на меня манекену, пощупал его китайский спортивный костюм и только тут на его лбу рассмотрел чуть заметное пластилиновое пятно. Цвет вроде бы тот же, телесный, но если приглядеться, то разница видна.

У соседнего, более загорелого манекена, была точно такая же большая пластилиновая родинка. И тон хорошо подобран, но если в упор, то тоже заметно.
Степа уловил мой взгляд и тревожно спросил:
- Что, сильно видно?
- Ну, так, если только приглядываться. А зачем им эти пластилиновые штуки, они что у тебя - индусы?
- Да, есть тут у меня один индус. Месяц тому назад приехал к нам бандеровец - Юзык из Закарпатья - родственник жены. Теща все просила пристроить на работу, хороший парень, мол, не пьет, не курит.
Ну, взял его к себе сторожем в магазин, сутки через трое. А чтобы этот гуцул в первую же ночь не уснул в подсобке на диванчике, я решил слегка пошутковать. Записал на мобильник голосовой звонок: - "Ю-ю-з-ы-к! Ю-ю-з-ы-ы-к! Не спи-и-и...!"
Мобильник спрятал одному манекену в карман, ну, думаю - позвоню пару раз за ночь, шугану. Пока будет искать источник звука, точно не уснет.
Первый раз позвонил в двенадцать ночи. Второй, минут через сорок и последний раз, часа в два, когда уже и сам спать ложился.

- Они мясные.

- Мясные?

- Да. Они сделаны из мяса.

- Из мяса?!

- Ошибка исключена. Мы подобрали несколько экземпляров с разных частей планеты, доставили на борт нашего корабля-разведчика и как следует протестировали. Они полностью из мяса.

- Но это невероятно! А как же радиосигналы? А послания к звездам?

- Для общения они используют радиоволны, но сигналы посылают не сами. Сигналы исходят от машин.

- Но кто строит эти машины? Вот с кем нужен контакт!

- Они и строят. О чем я тебе и толкую. Мясо делает машины.

- Что за чушь! Как может мясо изготовить машину? Ты хочешь, чтобы я поверил в мясо с памятью и чувствами?

- Да ничего я не хочу. Просто рассказываю, что есть. Это - единственные разумные существа в целом секторе, и при этом состоят из мяса.

- Может, они похожи на орфолеев? Ну знаешь, этот карбоновый интеллект, который в процессе развития проходит мясную фазу?

- Да нет. Они рождаются мясом и умирают мясом. Мы изучали их в ходе нескольких жизненных циклов - которые у них, кстати, совсем коротенькие. Ты, вообще, представляешь, сколько живет мясо?

Когда ученый Егоров отправлял свои расчеты коллегам, то ему казалось, что это будет забавным парадоксом, названным в его честь. В самом деле, это будет отличным развлечением на конференциях, когда очередной тупица-журналист, пропускавший в школе занятия по астрономии и физике, будет задавать избитый вопрос "А есть ли вероятность столкновения нашей планеты с астероидом или кометой в этом году, как нас предупреждает какая-то безграмотная бабка с бешеным телевизионным рейтингом?". Тогда докладчик сделает серьезное лицо и заявит - "По парадоксу Егорова наша планета потеряет стабильность во вращении уже через три месяца, а затем наступит момент, когда ее разнесет на куски!". Егоров даже оформил свою работу в стиле комиксов, чтобы, не дай Бог, никому не пришло в голову, что он всерьез воспринимает свои выводы.
Сейчас он сидел за рабочим столом, больно закусив кулак и мял распечатку сообщений со всего света. Парадокс Егорова оказался тем самым предсказанием, о котором давно грезили писатели-фантасты, продюсеры блокбастеров и измученные безответностью подростки. Третья планета от Солнца, Земля, Терра, Гея летела прямиком к катастрофе.
Как и предполагалось, правительства всячески пытались скрыть сей факт от общественности. Поп-звезды напяливали на себя платья из мусора либо вообще оголялись при людно, агенты спецслужб провоцировали религиозных деятелей и лидеров нетрадиционных течений на провокационные поступки, развязывались даже вооруженные конфликты - словом, делалось все, чтобы новость о всеобщей гибели затерялась в информационном потоке.

Егоров был обвинен в раздувании паники, связях с иностранными спецслужбами и врагом стабильности. Ему пришлось уехать из города вместе с семьей и осесть на даче бывшего коллеги.
До конца оставалось два месяца.
Начало мая выдалось жарким. Большинство соседей, таких же ученых, как и Егоров, а потому понимающих неизбежность события, набрали кредитов и поехали за границу получать от жизни все. Сам же автор открытия каждый день делал новые расчеты, собирая данные из пока работающего интернета.

Это "чудо" родилось лет ...надцать назад, когда ещё приходилось изображать из себя в армии главного разведчика дивизии. Естественно, когда две девчонки в семье есть и третий ребенок уже на подходе, сам бог велел ему родиться мальчиком. Вот он и родился. Только что ниже пояса, все на маму похоже. А, что выше...

Сказки, которыми зачитывались старшие дочери перед сном, отвергались. Давай про Рихарда Зорге, Николая Кузнецова, полковника Абеля, про оружие и парашюты, про шрамы на руках-ногах. Это ей было и понятнее и ближе. А я о каких-то царевнах-лягушках и Иванушках-дурачках.

- Папуля, дорогой - "подлизон-грузилово" идет по полной программе - Завтра в тир? Да?

- Ты у меня самый любимый - хочешь, не хочешь, а приходится "забивать" баллоны к аквалангу.

- Папочка, научи приемчикам, о которых ты рассказывал и у тебя на полочке книжки о них - на соревнования идем по "рукопашке".

- Олеська, зачем тебе это?
- Папуля, я же дочка разведчика, или как?

Куда уж деваться от такой настырности, научил на свою голову добиваться всего самой.
Потуже пояс на талии затянем. И...Начали...На четыре счета: делай - РАЗ: уход с линии удара, делай - ДВА: блок, делай - ТРИ: удар, делай - ЧЕТЫРЕ: добивай...
Ну, давай - учись!
- А сейчас, только один тебе покажу: самый-самый. Но только для тебя. И никому больше! Договорились?

Есть в нашей телекомпании режиссер Рустам - вечно-загорелый мачо, с как бы небрежно поднятым воротником.
То ли мама, то ли тетя у него была грузинкой, так, что шуток Рустам не любит и не понимает, взрывается как петарда, даже от неосторожного взгляда.
Где он только не бывал и какой только смерти не смотрел в глаза.
Наверное, только Индиана Джонс смог бы чувствовать себя на равных в одной компании с Рустамом, да и то - если бы существовал на самом деле.
По любому, даже самому незначительному поводу у Рустама всегда найдется своя история (одна страшнее другой) - то он в Венесуэле вертолет посадил, когда старичку-летчику стало плохо с сердцем, а то вообще, на южном полюсе, когда заглох вездеход, в шестидесятиградусный мороз пять часов в одиночку добирался до станции.
И каждый раз мы свято верили Рустаму, не во все конечно, но наполовину как минимум.
Да и как можно не поверить в то, что в Венесуэле летают вертолеты или в то, что на южном полюсе случается жесточайший "дубак"...?

В глаза сомнений не высказывали - зачем обижать человека и наживать себе врага, но на ус мотали...
А вот недавно, Рустам рассказал жуткую историю о жизни и смерти, в которую мы все сразу и безоговорочно поверили - от первого слова и до последнего вздоха.

Поздним вечером, после съемок, повалили мы всей толпой в буфет попить чаю.
Заходим, смотрим - сидит Рустам и задумчиво попивает кока-колу из банки.
Кто-то спросил:
- Рустам, зачем тебе эта дрянь? Давай попей с нами зеленого чайку.