Лика, моя подружка, которая разошлась с мужем, последние месяцы находится в активном поиске нового мужчины.
Мы сидели, пили на моей кухне чай, и Лика рассказывала, как совсем недавно сходила на встречу к очередному претенденту. Претендент подвернулся ей на известном сайте знакомств, на котором я же сама как-то и помогла ей зарегистрироваться. Подруга вошла во вкус, иногда ходит на свидания, ну а мне, как почти свахе, теперь частенько перепадают истории про то, как это бывает.

* * * * *
Оригинал от фото отличался. Прямо скажем, сильно отличался. То ли был выбран удачный ракурс, то ли что, но с фото на Лику смотрел достаточно молодой, спортивный, и даже, похоже, симпатичный (в пол-оборота трудно разглядеть черты), а в жизни перед ней стоял уже слегка обрюзгший коротконогий мужичонка с какими-то слишком маленькими глазками и явно выраженным грузом жизни на лице. Нет, это, несомненно, был он, но, всё же, в реальности он был совсем другим.

И ладно бы он просто отличался лицом. Еще он попросту был мал. В анкете его было написано: рост - 183 см.

Лика в первую очередь обратила на это внимание, потому что ей важно, чтобы мужчина не был ниже её самой.
Увы, но тут вышел облом. В реальности мужичок едва доставал Лике до уха. При том, что Лика вовсе не шпала, да и была без каблуков.
-Здравствуй, - сказал мужичонка и улыбнулся, - а ты похожа на своё фото.
И зачем-то обошёл Лику вокруг. Лика почувствовала себя лошадью на смотре. Благо, никто не заглядывал в зубы.
-Зато ты - нет, - чуть было не сказала она, но почему-то сдержалась.
-Ну что, поехали куда-нибудь, кофе выпьем? - предложил он.
Лика сразу поняла: внешне он мало подходит на роль героя её романа, но ведь бывает же так иногда в жизни - сначала не герой-не герой, а потом вдруг - раз! - и герой. Ну и роман впридачу.

Жили люди, работали, готовились к Всеобщему пиздецу - понастроили бомбоубежищ, заполнили их всякими товарами народного потребления, одного не учли. Не могли себе просто представить, что в 1995 году, не дождавшись атомной войны, пять долбоебов заберутся в бомбоубежище и будут в нем жить почти сутки.

В тот злосчастный день Аркан зарулил ко мне на велике и, сделав страшное лицо, поведал ужасную тайну - Селедка с Веслом нашли вход в бомбоубежище, находящееся на территории завода.
В течение часа вся наша банда была в сборе на барже, решался насущный вопрос, что делать с этим знанием?
- А хуле думать? Давай слазием. - Черному вообще все пох.
- Заткнись, Черный. - Аркан почесал затылок. - Мож там че стырить можно?
- Вряд ли, - с сомнением в голосе протянул Цветок. - Тама мой дядька командовал, а у него на продажные вещи нюх.

Мы горестно вздохнули.
- А сам вход где? - Почему-то вспомнил я.
- Около сортира. - Не моргнув глазом, отрапортовал Черный. - Вонищща там, жуть!
Какова хуя нас туда все же потянуло непонятно, но поборов природную брезгливость, миновав заводской сортир мы нашли в траве лаз.

Лаз был вонючий, узкий и, суко, длинный.
Я, упираясь головой в жопу впередиползящего, попутно подталкиваемый сзади Маратом аналогичным образом, мы деловито стучали мослами по грязной земле, продвигаясь в глубь.
Спустя полчаса, обследовав все помещение, мы нашли ящик с проводами и рубильником.
- Да будет свет! - Заорал Черный (сын электрика) и дернул ручку рубильника.
Как ни странно, в бомбоубежище вспыхнули лампы.
Пошукав по углам, среди разного хлама были найдены два ящика, заполненные красивыми коробочками с чем-то.

Васю Мохова все называли "лохом". Сначала он сильно обижался, но потом привык. Действительно, если даже с детского сада воспитательница говорила остальным детям: "Лучше САМИ признайтесь, кто возле туалета нагадил! А не то, спрошу Васю, и он все расскажет!" И Вася честно рассказывал: "Толик хотел пи-пи, но до туалета не добежал". И чего потом Толик в драку лезет? Непонятно. Ведь это же, правда! И почему его называют "ябеда"?

В школе любимым героем Васи был Павлик Морозов, про него восторженно рассказывали учителя и Вася еще больше укрепился в уверенности, что всегда и везде нужно говорить только правду. Бывает, спросит завуч: "Кто курил?" Все молчат. А у Васи уже списочек заготовлен, кто и где... Ябедой его больше не называли, приклеили ярлык пообиднее - стукач! Стали поколачивать. Дружбой с ним брезговали. Потому он после армии в ментовскую пошёл. Правду защищать!

Какую правду? Она ведь у каждого своя. Насуют задержанных полный обезьянник, все как один не виноваты.Один говорит мимо шёл, другой говорит, вообще не пью, а третий сам не знаю за что. Пишет Вася протоколы, пишет, потом начальнику несёт, а тот его сразу не полюбил. "Подотрись этой хренью! - говорит, - и засунь её в жопу себе! Тебя что билять-милять не учили, что вор должен в тюрьме сидеть? Ебык? Пиши так: "Маклаков задержан мною с поличным, когда в трамвае залез в карман к Каратушкиной"!

Вася протокол переписал, а в суде от показаний отказался и сообщил чистосердечно, что оговорил задержанного Маклакова под давлением капитана Долбанько. Начальнику выговор и неполное соответствие, а Васю поперли из рядов по собственному желанию, когда он из больницы вышел.

В шестом классе Барсукова была отличницей. Нет, это не означает, что в других классах она перестала учиться и скатилась на заднюю парту к окну. Скорее наоборот, сегодня она проректор, доктор каких-то наук и размышляет, уверен, недоступными нам категориями. Но в то время, несмотря на пятёрки в дневнике, Барсукова всё ещё была ребёнком-девочкой, и нас не разделяла пропасть в понимании основ мироздания блядь.

Поэтому я посмел влюбиться в неё. Не, ну а чо? Она была председателем пионерского отряда, а я никогда не записывал домашнее задание. Даже расписание и ФИО учителей. Классного это очень расстраивало, он пытался что-то со мной сделать, как-то уговорить, но меня охватывал ужас при виде того, как много нужно всего писать. В конце концов, было решено разобраться на совете отряда. Барсукова, как председатель, подготовила речь.

- Дима, - говорила она, - Пионеры так себя не ведут! Даже Портнов (это наш хулиган и двоечник, получивший шесть лет колонии в девятом классе) заполняет дневник! А ведь ты с ним дружишь, бери пример!

Классный закашлялся. Он явно не хотел, чтобы я брал пример с Портнова, ему хватало и одного уголовника в классе. Барсукова поняла, что перегнула палку, и решила зайти с другой стороны:
- Но ведь в прошлом году ты заполнял дневник!

Крыса Форвазова пискнула с первой парты:
- Ему Светка заполняла всё время!

Это был провал. Светка с начала года попала в больницу, с тех пор мой дневник оставался нетронутым. Всё сходилось.

Семья Спиридоновых - очень приличная.

Папа - маститый бобёр за шестьдесят, с алыми, полными страсти щеками и седеющими полубаками. Ухоженная мама с несколько юмористическим положением губ. И две высоких, красивых, полных здоровья дочери, про каждую из которых можно сказать "большая красивая лошадь".

Папа, бывший партийный работник а ныне ударник капиталистического труда. Ну не то чтобы прямо ударник, он и в молодости особо не ударял (больше постукивал), а нынче занимает синекуру при крупном предприятии: и денег хватает, и мозги в покое. Тем не менее, папа при деле: дни он проводит в офисе, а вечерами ведёт сложные переговоры в окрестных саунах. О чём он там договаривается никто не знает, но это никого и не волнует: у Спиридоновых просторный дом в центре города, у обоих дочек квартиры и карманные мужья, о которых речь пойдёт позже.

С мамой сложнее. В общем-то она тоже занята: координированием действий домработницы и шофёра, а так же построением сложных логистических схем перемещений между торговыми центрами и спа-салонами. Но это низменное, а душа мамы просит духовного, как-то: регулярного посещения гадалок на картах, определительниц судьбы по фотографии и прочих мошенниц. Три года назад случилось неожиданное: мама, родившаяся в Селидово (Донецкой области), имеющая селидовские корни, селидовское лицо, селидовскую задницу и селидовские подмышки, вдруг мистическим образом отыскала у себя графские корни. С дочками немедленно была начата профилактическая работа, по изживанию низменных привычек (вроде ковыряния в носу перед завтраком), домработница оштрафована за крестьянский акцент. Неизвестно чем бы всё закончилось, не заяви как-то мама папе, какое одолжение графиня Спиридонова делает прыгнувшему из грязи в князи рудокопу.

Батарейка в будильнике сдохла, пошел новую покупать. Она маленькая такая, плоская... Их еще "таблетками" называют. Купил, сунул в карман, чтобы не потерять. По дороге зашел в ларек за хлебом, почти всю мелочь спулил. Иду домой налегке, радуюсь. Дома сунулся - нет батарейки. Вроде и карман не дырявый, и не доставал я ее по дороге, а ее нет. Мистика! Потом до меня дошло. Это ж я ею в ларьке за хлеб расплатился. Она же круглая, блестящая, за рубль прокатила. И ведь никто и внимания не обратил. Так бы и не пошел в ларек, но, сука, батарейка нужна. Нашли, вернули в обмен на настоящий рубль.
------------------------------------------------

Регулируемый пешеходный переход. Люди стоят, ждут зеленого человечка на светофоре. На той стороне дороги тоже народ. Наконец светофор запищал, и пешеходы стали неспешно переходить улицу. Вдруг, откуда ни возьмись, на перекресток выскакивает белый "мерин", и бешено сигналя, с противным скрипом тормозов, останавливается в каких то нескольких сантиметрах от мелкого пацана, идущего по "зебре". За рулем "мерседеса" виднеется очаровательная, белокурая, но бестолковая головка водителя. Она что-то кричит в раскрытое окно, возможно матом. Почему-то никто не захотел скандалить, хотя было и так понятно, что блонда нарушает и к тому - же хамит. Один только мелкий пацан не растерялся. Выхватив из сумки пакет со сметаной, он что есть силы, запустил в лобовое стекло машины. Внушительная часть брызг от разлетевшегося в клочья пакета попали в высунувшуюся в окно физиономию блондинки. Пацан, под громкие аплодисменты благодарных пешеходов, благополучно слинял, а перепачканная, и разом заткнувшаяся водительница, стала усердно отплевываться и тереть платочком глаза. А белый цвет ей так был к лицу.

К вечеру пошёл снег. Крупные хлопья на лёгком морозце блестели при свете ранних фонарей. Снежинки, словно рой серебряных мексиканских бабочек, медленно покрывали землю тонким белым ковром.

Он не спеша шёл, держа в руках большой букет белоснежных лилий. Это были её любимые цветы, которые он неизменно дарил ей на каждый день рождения вот уже пятьдесят лет. Человек был далеко не молод, но и стариком его назвать было трудно - бодрая походка, армейская выправка. Седые, но аккуратно стриженые волосы и ровный, уверенный взгляд. Лёгкая улыбка на губах - человек идёт к любимой женщине.

И снег вокруг - кружит, словно воспоминания из долгой насыщенной жизни.

Вот ты, снежинка, похожа на тот первый поцелуй февральским утром. А ты - не ты ли была свидетелем первой неразделённой любви, когда скупые мужские слёзы в предновогоднюю ночь предательски замерзали на щеках? А вот - огромная кривая снежинка - точь в точь, как те твои подруги на горном перевале, где нёс, когда то, свой пост молодой пограничник.

Смешная тонкая ледяная капелька - напоминание о комсомольской юности. Об Оренбургских холодах на свежевспаханной целине. Не ты ли подмигивала, когда, отморозив на ночных дежурствах пальцы, мы радовались новым городам, ждали светлого будущего?

А эта - лёгкая, словно пух. Она легла в далёкий ноябрьский день на свадебное платье, радовалась счастью двух молодых сердец, новой семье. А здесь - замысловатый узор. Точно как в тот пасмурный день, когда метель и слепящий снегопад не помешали молодому отцу три часа ждать под окнами роддома, пока врач не сжалился и не пустил погреться в вестибюль.

История сия случилась давно, уже хрен знает, сколько лет прошло. Не, посчитать-то я могу, но не хочу, ибо страшно от цифры.
В общем, речь не о том.
Брату было лет девять, это было через два года после того, как погиб отец. Учитывая большую разницу в годах между нами, я всегда была ему больше мамой, чем сестрой. Но, при этом, со мной можно было погонять в Контр Страйк, в футбол, и съездить в поход на несколько дней. Мама у нас была далека от всего этого, она всегда жила в мире книг и букв, и тетрадок с сочинениями.
Так вот, возвращаясь к сути повествования. Малой у нас не шибко деятельный или эмоциональный, в отличие от меня. Он, скорее такой, как носорог, на первый взгляд толстокожий и тихий, лишь бы его не трогали или оставили в покое.
Но в ту осень даже я, между набегами к маме, заметила, что малой какой-то подавленный. Как будто носит камень не по размеру, и сбросить не может, и совесть не позволяет. Долго я его пытала, по всякому, пока, наконец, не выудила из него правду, и не ужаснулась. Мама, елки-палки, я была готова наорать на нее так, чтобы ухи полопались. Но воспитание не позволяло.
История была довольно обыденная, но для него, девятилетнего человечка, вышедшего в мир, она была более чем трагичной.

Каждый день после школы его ловили трое мальчиков на класс старше и отбирали карманные деньги. Для меня это был шок. Мало того, что это делают совсем сопливые дети, так еще и МОЕГО брата унижают?!
- Сереж, ты чего им рожи не набил? - спросила я осипшим голосом. Мы спрятались в его комнате, сидели на полу, и он с поникшей головой, краснея, рассказал мне обо всем.
- Нельзя.
- ?!....?! - я растеряла все слова.
- Мама сказала, настоящие мужчины никогда не решают конфликт кулаками, они решают его диалогом. А я хочу быть настоящим мужчиной.
- Стой, стой... А ты пытался с ними поговорить?
- Да. Но они смеются надо мной, а позавчера один из них ударил меня по лицу и хохотал. Это было так унизительно. - Столько горечи было в его голосе, и по щеке скатилась слеза. Я сама чуть не расплакалась, вместе с ним.
- Как давно это длится? Как часто они тебя подкарауливают?
- Каждый день, уже почти два месяца. Я пробовал идти другой дорогой, но они шли за мной и поймали меня между домами.

В деревне, где живёт мой отец, один молодой человек, будем звать его "кент", купил участок и построил там небольшой особнячок. Скорее всего, на деньги родителей, сам он не похож на человека, способного серьёзно зарабатывать. Вскоре у него возник конфликт с местными жителями, из за того, что они ездят по глиняной деревенской дороге на своих "Нивах" и "УАЗиках" (основной транспорт для деревни) и развозят грязь. Увидит, что кто-то едет мимо его ворот, выскакивает на дорогу, начинает орать на водилу: "какого х... ты м...к на своём бомж-мобиле тут грязь месишь, проехать невозможно, мне приходится садовнику доплачивать, чтобы он мою тачку мыл каждый раз, когда я приезжаю", и далее в том же духе. Суровый дядя с монтировкой в руке посылает его на х... и едет дальше. Такого отношения к своей персоне кент стерпеть не смог и, вскоре, перекрыл дорогу после съезда к своему дому большой кучей обломков бетонных плит. А для пущей убедительности у поворота на деревенскую дорогу установил свинченный где-то знак "въезд запрещён", в простонародье "кирпич". Народ поступил по принципу "с бараном бодаться бесполезно" - стали ездить к своим домам с другой стороны, там тоже заезд есть. Впрочем, грязи на дороге у дома кента от этого меньше не стало.

Зал областной филармонии был полон. В первых рядах сидели дяденьки в серых совковых брюках, растянутых свитерах, с лихорадочным блеском в глазах, который выдавал неудачников, мечтающих попасть в "дамки". За ними шли тетки в душных шапках и длинных юбках, которые еще помнили Алана Чумака и Толика Кашпировского, они могли сходу назвать список своих болячек, предоставить анализы мочи и кала на общее обозрение и убедить соседей в том, что данное зрелище избавит их от геморроя и паралича. Афиша на филармонии гласила, что в этот вечер их городок посетит великий парапсихолог Иннокентий Славцев, который разработал собственную систему гипноза, способную быстро превратить обычного лузера в миллионера, раскрыв его основной талант.
Иннокентий Славцев вещал:
- Нет людей глупых, бесталанных, безруких! Есть люди, у которых прочно закрыт канал Основного Таланта. И как только я раскрою этот талант, Вы сразу же превратитесь в великих людей, способных заработать за короткое время сотни тысяч долларов и больше! Вы и только Вы являетесь вершителями собственной судьбы.

Блондин в зеленом пиджачке, обильно обсыпанный перхотью, наклонился к молоденькой соседке:
- Как Вы думаете, он действительно может сделать нас богатыми?
- Ага, - зевнула девушка, - вот выдаст всем желающим по сто тысяч баксов...
Девушку звали Саней, Александрой. На подобный семинар она пришла по приглашению друга Лешки, который в этой областной филармонии работал кассиром. Ну, еще он был непризнанным гением и писал песни, которые никто, кроме Сани и пары корешей, не слушал. Лешка вел в городском центре культуры кружок игры на гитаре для детишек, в свободное время пил водку, орал песни и пытался соблазнить Саню. Она же прекрасно понимала, что с непризнанным гением можно иногда трахнуться под настроение, но не жить постоянно, Лешку отшивала. Билет на Иннокентия Славцева он же и принес. Сашка отмахивалась, но Лешка сказал:
- Ты чего, мать? Это же известный московский чел. Он такие бабки за приват-консультации гребет! А я тебе на халяву принес. Послушай, ну что ты теряешь? Ты вот кто?

Среди штурманов мне не попадались сварщики, или, скажем, фрезеровщики. Видимо, это не их удел.

Как известно, исключения только подчеркивают правило. И в 2001 году мне встретился Валера из города Запорожья. Высокий, физически развитый, 40 с небольшим, огромная лысина, громкий командный голос, от которого вместо коней приседали филиппинцы.

Он пришел в машинное отделение (а ведь это уже сам по себе странный для штурмана поступок - обычно они не совершают таких необдуманных телодвижений) с необычной просьбой: дать ему самую большую линейку. Я, естественно, спросил, зачем. Оказалось, что он хотел бы меньше времени тратить на рисование, то есть, на прокладку курса. Наше судно ходило по всему миру, и ему хотелось одним могучим вжиком провести черту карандашом через всю карту, а не переставлять линейку несколько раз, чтобы начертить одну линию.

Впервые услышав подобную просьбу от штурмана за несколько лет морской практики, я удивился. Но линейку, большую и ржавую, я ему дал. Сама линейка требует отдельного описания. Толстая, в хороших пять миллиметров толщиной, длиной около полутора метров, со скосом с одной стороны, эта линейка больше походила на меч, чем на линейку. В машине ее использовали для того, чтобы чертить по листовому металлу, готовя его к порезке.

Но чертить на красивых штурманских картах с помощью этого грязного чудовища - это даже мне, закоренелому механику, показалось кощунством.

Валера сам ее почистил наждачной бумагой, отмыл в керосине, любовно вымыл каким-то приятно пахнущим мыльным раствором, высушил, и потащил на мостик. Он потом рассказал о том шоке, который испытали капитан и старпом, нежные греки, когда увидели, как их второй штурман достает из-за рундука меч, похожий на линейку. И с его помощью чертит курс.

- Ну что, пойдем уже? Выключай душ!
- Хорошо, хорошо! Сейчас. Еще немного. Мне нравится, как ты меня моешь. Там.
- Ты как маленький мальчик!
- Ага. Совсем маленький. Ладно. Бери полотенце, вытирай. Ага, ага....Вот здесь еще...
- Именно "здесь"! Ну ты и хитрый!
- Хорошо, пошли!

- Все? Я выключаю свет!
- Нет, оставь.
- Зачем?
- Я хочу смотреть на тебя.
- Ох ты ж у меня и хитрун! Ладно, ложись уже.

- ...Ох, как хорошо ты делаешь! Еще, пожалуйста! Еще...

- Здесь?
- Да, да, там!
- Сейчас я сильнее попробую.
- О! Нет! Нет! Так слишком сильно! Больно!
- Хорошо! Все, все, я вынул!
- Нет, ты не вынул!
- Да вынул, вынул! Почти.
- Да...вот так хорошо. Нежнее, пожалуйста...Нежнее...
- Нравится?
- Очень! Очень! Еще! Еще! О! О! О-о-о-о-о-о-о-о-о-ООО!!!
- Слушай! Я тебе очень прошу - не стони так!
- Почему?
- Да не верю я, когда так киношно стонут.
- Глупый! Зачем ты так говоришь? Мне на самом деле очень кайфово! Ты так приятно это делаешь.
- Можно подумать, тебе так не делали никогда.
- Так - никогда!
- Врешь!
- Честное слово, я не вру. Ты - самый лучший!
- Ну ладно, ладно. Давай вот так еще попробуем!
- Ну ты и выдумщик! Ну давай попробуем...

Красил батареи. Краска хорошая, акриловая. На водной основе, почти без запаха. Чё-то подустал. Решил передохнуть. Стою на балконе, дышу воздухом. Пришел кот за компанию, и тут же сел прямо на кисточку. (Другого места не нашел...) Теперь у кота крашеная жопа.
--------------------------------------------------

Соседка снизу припёрлась, разбудила меня своими звонками в дверь. Я сонный, взял и сдуру дверь открыл. Она: - "Заипали вы курить, "бычки" мне на балкон кидать... Бла-бла-бла..." Я еще до конца не проснулся, головой киваю, говорю: - "Звиняйте, мол, виноват, исправлюсь..." Ушла она, а я думаю - И чего это я ее на х... не послал? Я ведь уже второй месяц как курить бросил!
----------------------------------------------------

Купил сыну гирьки пудовые, чугунные. Ну, тащу я их, значит, домой на пятый этаж. Думаю: - "Чтой-то больно легкие они, наверно чугуна пожалели. Килограмм по десять, не больше. Обманули сволочи".
Донес до третьего этажа: - "Да нет, вроде все правильно. Ну точно, написано же на них - 16 кг."
Дотащил до пятого: - "Нет, все таки обманули суки. Нихера не 16 килограмм, а в каждой килов по тридцать, не меньше".

- Дим, ты спишь?
- Сплю.
- Ну, спи.
Переворачиваюсь на бок. Рядом недовольная возня. Секунд двадцать.
- Ну всё. Весь сон ушёл. А всё ты виновата.
Царапает мою спину.
- Ну вот чо ты жопой повернулась? Ты чего хотела-то?
- Ничего уже. Забыла. Сплю я. Отстань.

Кусает за плечо.
- Бубубубу.

Молчу.
- Ну и молчи.
- Ну и молчу.

Ложится рядом. В темноте чувствую, что улыбается.
- Так чего хотела-то, ну?

Поворачиваюсь к нему лицом, приподнимаюсь на локте:
- Слушай, мне платье не нравится! Ну говно же платье!

Смотрит на меня в темноте. Тремя пальцами трёт переносицу.
- Ты про свадебное что ли?

Морщусь.
- Да какое оно в жопу свадебное! Это вообще не платье! Это юбка с чем-то непонятным!

Включает ночник, жмурится, смотрит на часы.
- Лида. Три часа ночи. Тебе заняться нечем?

Надуваю губы. Рисунок на подушке разглядываю.
Бельё новое, кстати, нужно купить. Это бабушкино еще. С узором, содранным с общепитовских тарелок. Но крепкое, крепкое.

В понедельник ездили с мужем в Апраксин двор за бусинками, камушками и всякой фурнитурой. Во мне внезапно проснулся бисероплёт.
Налетела на лавку, как сорока, набрала целый пакет красивых блестящих штук. Довольная собой, схватила мужа за рукав и собралась тащить в рыболовный магазин за леской. Однако, муж вдруг заартачился, ибо в нём внезапно проснулся шопоголик. А я дюже не люблю, когда его шопоголик просыпается в одно время с моим бисероплётом.
Шопоголик проснулся, потянулся и распоясался. Стал канючить мужниным голосом:
- Подожди... Мне тут надо кое-что купить... Бу-бу-бу...
Начала объяснять ему, что это девочковый магазин и мальчикам тут делать нечего. Мальчикам нужно идти в рыболовный за леской, давай-давай, шевели штанинами.
Муж упёрся рогом (нашёл ему применение, наконец), и заверещал, что ему позарез нужна во-о-он та штучка. "Штучкой" оказалось какое-то дурацкое горизонтальное крутящееся зеркало с подсветкой. Говна в доме мало.

Тогда я ему говорю:
- Пуся, не надо бросать деньги на ветер. У нас отпуск через три месяца, а денег - только на билеты. Нам нужно копить, откладывать потихоньку. Мы не можем позволить себе покупку любого увиденного барахла, мы должны сейчас тратить деньги только на самое необходимое, самое важное и самое нужное. На меня.

Моя рассудительность вкупе с гениальной способностью аргументированно отстаивать свою точку зрения сделала своё дело: крутящуюся фигню мы не купили. Люди вообще редко вступают со мной в спор, особенно те люди, которые знают, что в случае неповиновения они рискуют остаться без ужина.
Однако, несмотря на то, что мне удалось оторвать мужа от прилавка, в рыболовный магазин мы не успели. В шесть часов вечера Апрашка вымирает.
Но леска-то мне нужна. А всякий мужчина, живший со мной под одной крышей, в курсе: если мне что-то взбрендило купить прямо сейчас - лучше это сделать. Просто чтобы сделать мне приятное. Ну и не осложнять самому себе и без того поганую жизнь.

История эта случилась в советские времена, когда в сельских магазинах наряду с обычными продуктами питания вроде водки и хлеба продавались товары промышленные, зачастую ненужные сельским жителям, но продать их следовало быстро и активно: план такая штука.
И вот в далекий поселок на Севере, где проживают два вида людей: чукчи и геологи, привозят ласты. Обычные такие ласты для водолазов, хорошие, сделанные на совесть. И ставят их на полку в маленьком магазине под названием "Забота Ильича". Магазин так назвали власти из района, дабы подчеркнуть, что великий вождь заботится о чукчах, даже находясь в состоянии трупа. Ильич старался: чукчи регулярно покупали в "Заботе" водку и икру заморскую баклажанную, привозимую из братской Украины. При этом, заходя в магазин, они кланялись портрету Ленина, украшавшему стену "Заботы" и продавщице Зойке, двадцатипятилетней ядреной девахе, которая уехала в этот поселок за мужем-геологом, успела с ним поругаться, но в поселке осталась. Платили ей хорошо, а начальство в виде снабженца Федора Кузьмича, благодаря которому геологи звали магазин "Заботой Кузьмича" нежно любило.
Кузьмич эти ласты и притаранил.
- Надо продать, Зой, - сказал он любовнице твердо.

- Ты охренел? - Зойка качнула большой грудью. - В прошлом году привез книги, как будто чукчам они интересны, еле избавилась, а тут ласты.
- Чукчи должны развиваться, - укоризненно проворчал Федор, - пусть читают.
- Но не биографию Карла Маркса же! - хмыкнула Зойка.
- Мое дело привозить, твое - продавать, - отрезал Федор, - мне тоже, знаешь, эти нагрузки не по душе. Но я работаю!
- Работает он!

Моему однокласснику Валере, поздно вечером позвонил сосед по даче и сказал:
- Валера, если ты еще не спишь, то заходи ко мне. У меня имеется красивая бутылочка, да и повод есть - нужно обмыть новый чехол для ноутбука.

Валера совсем еще не спал, да и повод достойный. Нужно идти.
Надел шлепки, на всякий случай прихватил и свою бутылку и выдвинулся в сторону соседского дома.

Далее со слов Валеры:
Сосед - Артур, сорокалетний холостяк - Работает то ли компьютерщиком, то ли начальником каким, в... в... в... одном хитром месте, назовем это так. Подробности он не рассказывает.
Компанейский парень и в "компах" рубит. Может любую компьютерную проблему решить даже по телефону.

Мы с Артуром уютно устроились в комнате на первом этаже и принялись обмывать обновку.
Через час, я вспомнил и говорю:
- Господа, ради чего мы здесь собрались? Где непосредственный виновник торжества? Ну, показывай свой чехол, хвастайся.
- Ах, да, он у меня на втором этаже, в спальне, но извини, принести пожалуй не смогу. Здоровья не хватит. Давай поднимемся, посмотришь.
Мне его наша контора подогнала, вот только перед тобой уехали. Отличный чехольчик, но лучше бы деньгами... Зато теперь я могу работать и здесь на свежем воздухе.

Утро, рабочий день. Я открываю глаза вполне выспавшимся, отдохнувшим. Можно еще отдохнуть недельку перед очередной командировкой. Кофе в кружке, я на балконе. Под окном суетливо занимают парковочные места Лексусы и Фольксвагены простых капитанов и майоров Полиции и ФСБ, здание которых прямо напротив моего балкона. Да простят меня вышеупомянутые лица, я, правда, уверен, что немецкие машины куплены на ваши честно заработанные.
После недолгой ревизии список покупок подготовлен. Какие-то мелочи - кончилась туалетная бумага, вискас для котэ...
Наушники в ушах, подрой походкой топаю к магазину. И тут кто-то берет меня за рукав. Старушка, маленького роста, в чистых, но сильно заношенных и старых вещах что-то мне говорит. Вытаскиваю наушники.
-...сколько сможете, а то дорогие очень...
- Что, простите?
- Помогите сколько можете, на капельки в глаза, а то дорогие очень.

Бабушка держала в руках коробочку от каплей в глаза "Тимолол". Она смотрела на меня в упор и в подслеповатых глазах читалась грусть...
- Подождите тут, я мигом!
Она что-то говорила мне в след, но я уже шел в аптеку, благо, она прямо в моем доме. Кладу тысячную купюру и прошу капли. Симпатичная аптекарша подняла взгляд.
- Поменьше не будет? С вас 45.50.
Я стоял, словно пораженный током. Сорок пять рублей, пятьдесят копеек. Всего лишь сорок пять пятьдесят, неполные полсотни.
- Вот, бабушка, возьмите ваши капли!
Старушка не ожидала моего возвращения. Блестнула слеза... Всхлипнув, старушка спросила первое, что, видимо, пришло ей в голову.
- Откуда же ты... добрый такой?
- Просто у меня тоже бабушка есть. Тоже старенькая. 83 года ей...
- А мне 90 годиков уже. Спасибо тебе, добрый человек, век здоровья тебе и твоей бабушке...!

-Подругааа, каак я рада тебя видеть! - и Машка, стоя прямо на пороге моей квартиры, кидается меня обнимать. Как будто мы в самом деле не виделись полгода, а не встречались только позавчера.
-Ты чего? - смеясь, спрашиваю я.
-Кааать, - ноет она сразу, без предисловий, - Каать, ну что мне с ним делать?

С кем "с ним" можно не уточнять. "Он" - тихий мальчик Саша - тема всех наших разговоров последних почти двух месяцев.
-Каать, - звонит мне мне Машка в восемь вечера, - Каать, ну что ему сказать?
-Кааать? - оживает мой телефон в десять утра. - Он мне уже звонил, представляешь?
-Каать... - стонет Машка в трубку что-то около двенадцати ночи, - меня обложили, сижу в засаде. Принеси патронов, отстреливаться буду...

-Каать, - лицо Машки, прекратившей, наконец, меня обнимать, становится измученным, - Кать, я снова не смогла. Я чувствую себя виноватой, я не могу ему сказать! Ну что с этим делать, а?
-Кофе? Водки? Стрихнина? - смеюсь я и веду Машку на кухню.

Машка хочет жареной картошки, и пока я стою с ножом над кастрюлькой с картошкой, топчется рядом со мной. Я чищу, Маша говорит. Слова льются из Машки истерично:
-Ну вот нормальный же, да? Но раздражает - хоть убей. Ну не-мо-гу! Кать, он знаешь, как на меня смотрит?
Я поворачиваюсь, Машка становится в стойку мультяшного суслика: лапки сложены, мордочка умильно-просящая, голосок гундосый, противненький:
-Масяяяня...

У меня когда офис на Дзержинце был, я каждый день на работу и обратно ходил мимо супермаркета. Ну, такой, знаете, типа торговый центр, на первом этаже гастроном, на втором павильончики всякие. А под лестницей на второй этаж притулился малюсенький киоск, корма для животных. Ничем совершенно не примечательный, кроме одного. Там, возле окошка, стояла обувная коробка, на которой от руки было написано - "На обед Василию". Или "Васе на еду", по разному. Коробки потому что ветшали и менялись, менялась и надпись. Не менялся только сам хозяин коробки. Который сидел тут же, внизу.

Это был такой большой черный угрюмый кот. Целый день он сидел под своей коробкой. Но не просто сидел, нет. У Васи была забинтована передняя правая лапа, с когтей по локоть, и когда кто-то шел мимо на второй этаж, он эту лапу вытягивал перед собой, наклонял голову набок, и жалобно глядел в глаза прохожему. Вид его при этом менялся разительно! Как у опытного рецедивиста на суде. Из мрачного мерзавца он моментально превращался в такую жалкую пусичку.

Надо ли говорить, что при таких раскладах Васина выручка за день значительно превышала оборот самого киоска? Я однажды ради любопытства заглянул в коробку. Знаете, мелочи там не было. Васе подавали щедро.

...Сперва, наблюдая за Васей, я решил, что это кот продавца киоска. Оказалось нет. Киоск закрывался, продавец шла своей дорогой, а Вася своей. Скорей всего это был просто дворовый блудный кот. Всё свободное от работы время, пока торговый центр был закрыт, он блондился по окрестностям. Однако каждый день, ровно в половине девятого утра, он садился у дверей магазина и ждал открытия. И повязка на его лапе сияла белизной.