- Мой сын плохой индеец, - сказал вождь Большая Шишка. - Позови его сюда!
Жена высунулась из вигвама:
- Позор Семьи! - крикнула она. - Иди домой, Позор Семьи! Твой отец будет говорить с тобой.
Она отдернула полог и в вигвам вбежал с улицы их сын. Он был встрепан и чумаз, в одной руке он держал игрушечное копье, в другой - игрушечный скальп.
- Мы с мальчишками играем! - затараторил он с порога. - Папа, можно мы сперва доиграем?.. У нас в разгаре битва с бледнолицыми, мы уже почти победили...
- Хао! - властно воскликнул вождь Большая Шишка, поднимая вверх ладонь. - Помолчи, сын, и подойди ко мне.
Позор Семьи умолк и поник головой. Когда он проходил мимо очага, мать шепнула:
- Опять двойку схлопотал? Вот сейчас отец надерет тебе уши-то! Говорила тебе: займись вечером уроками!
- Помолчи и ты, мать моего сына! - сказал вождь. - Говорить буду я.
Мать отвернулась к котлу, булькавшему над очагом, а вождь окинул сына долгим и тяжелым взглядом.
- Скажи-ка мне, сын, - начал он медленно, - что это такое?

В руках он держал веревку с множеством завязанных на ней узелков.
- Узнаешь?
Позор Семьи молчал, ковыряя земляной пол вигвама большим пальцем ноги.
- Ну, тогда я сам скажу, - проговорил Большая Шишка. - Это твой дневник, написанный узелковым письмом.
Позор Семьи шумно втянул носом сопли. Ему было прекрасно известно, что за веревка находится в руках у отца.
- И что я вижу? - продолжал вождь. - Диктант по индейскому языку - двойка. Стрельба из ружья - опять двойка!
Он замолчал, пристально разглядывая сына, пытаясь обнаружить в нем признаки раскаяния.

Рита вышла из подъезда.
Выглядела Рита - глаз не оторвать.
Плиссированная бежевая юбка, беленькая блузка "в обтяжку", новые светло-коричневые босоножки на высоченной шпильке. В той же цветовой гамме в волосах большая красивая заколка в виде орхидеи.
Но все это было лишь внешним обрамлением, можно сказать, антуражем, который только добавлял и украшал.
То, что было хорошо и без всего этого - модельная фигура, красивое, но строгое лицо, умный, слегка презрительный взгляд.
Который любому недураку посылал однозначный мессидж - Цену мы себе знаем!
Куда такие девушки обычно ходят?
Правильно - на свидания.
Да, да, именно так - во множественном числе. Ибо востребованы более чем.
Рита шла на свидание с очередным кандидатом в принцы.
Вернее, уже пришла на остановку, чтобы на чем-то доехать к условленному месту встречи - кинотеатру "Ассоль".

С маршруткой повезло - и подъехала быстро, и людей в салоне было мало.
Рита даже села.
Девушка примерно ее лет, сидевшая у окна, держала на коленях корзинку для перевозки мелкой живности. Через решетчатое окошко было видно, что внутри кто-то есть.
Но кто - было непонятно. Лишь когда этот непонятно-кто жалобно замяукал и даже стал подвывать, стало ясно, что за зверь.
- Кошка? - дружелюбно спросила Рита.
- Кот! - ответила девушка, - На вязку везу!
Что такое вязка, Рита знала. И даже одобряла.
Ибо аналогичный человечий процесс ей очень даже нравился.
Через проход напротив Риты сидела полная дама с белым пуделем на руках.
Пуделек, похоже, имел традиционный для этой породы стервозный характер. Нервно реагируя на звуки, издаваемые котом, он было попытался начать лаять, но хозяйка быстро его приструнила, зажав собачью морду своей пухлой пятерней.
И все было бы ничего, и в таком приятном окружении братьев наших меньших Рита благополучно бы доехала до места назначения, если бы вдруг она не почувствовала запах.
Мерзкий, ужасный, противный запах известного свойства. Первопричину которого никогда даже не упоминают в приличном обществе.
Причем у нее сразу же создалось впечатление, что она находится будто в эпицентре взрыва этой мерзопакостной бомбы.
В себе Рита была уверена.

Тихое, безветренное, летнее утро. Вот уже час как мы сидели в песочнице. Пару дымовух уже сожгли, покидали друг в друга старым носком, с набитым в него песком, и потихоньку, скука стала овладевать нашими неокрепшими умами, под начинающим припекать утренним солнцем, а потому не сразу заметили, стоящую рядом Лизку.

- Поцоны, Катафота нарисовалась.
Мы лениво повернули головы в её направлении.

Девочка Лиза была изгоем в нашем дворовом братстве, уж так получилось. В детстве редко когда выписывают такое звание по заслугам, чаще по случаю, или от настроения. Зато навсегда. А Катафотой она стала по весне, когда кто-то залепил ей тяжелым, мокрым снежком в лицо. Всех тогда обрадовал факт появления гигантского бланша вокруг её левого глаза. Она же тогда быстро вытерла слёзы, увидев заинтересованность окруживших её поцанов, и стала быстро мотать головой из стороны в сторону. Резкая смена бледной половины лица на багровую, была похожа на отблеск катафота на колесе несущегося велосипеда, и на целых десять минут она была в центре внимания, пока не закружилась голова. Ну а далее, ничего в её статусе не изменилось, только новая пагремуха прилепилась.

Лизка в то утро была одета в короткое белое платьице в горошек, и в обязательных для тех лет, хлопчатобумажных, светлых колготках. Русые кудряшки, были подвязаны ярким синим бантиком. Вроде бы ничего необычного, если бы не два имевших места, неожиданных факта. Первым - был, сидевший у её ног облезлый, мохнатый двортерьер, со скрученным бинтом вместо шлейки, конец которого Лизка сжимала в ладошке. Вторым - странный блеск её глаз, выражавший всю глубину женской загадочности и полового превосходства.
Это на какое-то мгновение выбило нас из колеи, но уже послышались первые звуки привычных словесных издевательств. Недослушав приветствия, Лизка, с презрением на лице, не обращая на нас внимания, вдруг резко выставила вперед правую ногу, выпрямив её в колене, и громким писклявым голосом крикнула - "Масик! Пузико!"

Бригадира сантехников из специализированной фирмы, приехавших по вызову, узнать проще простого, пока они не приступили к работе. Именно он, сверяясь с бумажкой, звонит в домофон, пока остальные выгружают из машины инструмент. А вот во время работы - уже сложнее. Спецовка на нём такая же как и на остальных, работает так же - руками, и речь в процессе труда его не блещет особой интеллигентностью, особенно когда жизненные обстоятельства подбрасывают какую-нибудь проблемку.
Так, стоя у подъезда старой "хрущовки" и дожидаясь ответа в домофон, размышлял Коля, глядя как около двери вырастает внушительная кучка различных специфических железок.
- Слушаю... - Разразился динамик домофона приятным женским голосом.
- Доброе утро! Замена батарей, мы вчера звонили.
Из динамика на двери пропищал зуммер открытия и три человека, похватав инструменты, зашли в подъезд.

Хозяйка квартиры, куда они пришли, вполне миловидная женщина лет сорока, показывая фронт работ, когда речь зашла о замене стояка, помрачнела лицом.
- Знаете, я ведь понимаю, что менять его надо. Но соседка из нижней квартиры упёрлась. У меня, говорит, ремонт недавно сделали, а менять мою часть стояка будут - испортят всё. Я уж и просила, и прибраться обещала, и даже возместить расходы, если и впрямь что-то испортите, а она - ни в какую! Как будто бес в неё вселился... - грустно сказала хозяйка.
- Бабушка-пенсионерка? - Весело спросил Коля.
- Ну да. А вы откуда знаете? - удивлённо глянула на собеседника женщина.
- Ну а кто ещё? Постоянно с такими сталкиваемся, когда работаем. Сейчас договорюсь. - Коля успокаивающе улыбнулся хозяйке и бросил в сторону подчинённых. - Вы пока начинайте, я быстро.

Собирали со шкетом мебель, остались какие-то запчасти.
Долго искали, куда их можно вкрутить, не нашли и плюнули.
Про лишние шурупчики и прочие болтики вообще есть много всяких баек.
У нас в садике, когда на лето сборные группы формируют, была такая история.

Первый день, у воспитательницы дети из трёх групп. Есть свои, но в большинстве чужие. Вечером всех разобрали, один ребёнок остаётся. Сидит играет в песочнице. Воспитательница на веранде. Начинает волноваться.

- За тобой кто должен прийти?

- Папа!

Ну, папа так папа, сидят дальше.
Папы нет.
А всё, садик пустой уже, один охранник, и спросить не у кого. Пошла, взяла списки, где телефоны родителей, что б позвонить. Спрашивает.

- Тебя как зовут?

- Петя Смирнов!

Она все списки перешерстила. Нет такога ребёнка в списках, хоть ты тресни!
И что делать? Был бы понятный ребёнок, забрала б домой, и дело с концом. А тут?
А этот главное сидит, играет как ни в чем ни бывало.
Обычно, если ребёнка долго не забирают, у него истерика, а воспитатель его утешает. А тут всё наоборот. Ребёнку хоть бы что, а воспитателя уже колбасит не по детски.

Кота звали Карлсон. Когда-то звали. Это был чёрный злой кот, живущий в подвале новостройки на окраине. После смерти хозяйки, бабушки - божьего одувана, он не стал ждать, пока жадные до квартиры многочисленные родственники, начавшие свариться уже на поминках, выпихнут его под зад или отвезут на усыпление. Он выскользнул в открытую дверь, спустился по лестнице, вышел из подъезда и больше никогда туда не возвращался. Уличная жизнь была ему не в новинку: до того, как бабуля-одуван забрала его к себе, кот жил на помойке за продуктовым магазином. Вспомнив навыки жизни на улице, он прошел немало дорог и стычек с собаками, кошками, людьми, пока не дошел до окраины города. Там он облюбовал подвал в тихом дворике, практически не имевшем своей живности. Кот не знал о существовании календаря и не мог сказать, сколько прошло с тех пор - год, два, три или более. Но времени действительно прошло немало. Новостройка заселялась людьми, а вместе с ними собаками и кошками. Кот не обращал внимания на ухоженных домашних любимцев. Гордо игнорировал до тех пор, пока они сами не пытались нарваться на драку. И тогда кот пускал в ход когти, зубы и уже немалые навыки ведения боёв. Та же участь постигала бродячих животных, пытавшихся проникнуть во двор.

Кот покрылся шрамами и рубцами. Но вместе с тем приобрел авторитет у жителей дома и их животных. Некоторые особо сердобольные жильцы выносили еду к окошку подвала. Так он и жил. Жизнь текла размеренно и скучно. И даже разборки с бродячими собаки уже не приносили адреналина в кровь и новизны в жизнь. Возможно, так бы и продолжалось до самой смерти, но в одно прекрасное зимнее утро жизнь кота сделала крутой поворот.

В дом въезжали новые жильцы. Грузчики, матерясь, выгружали мебель и многочисленные сумки из газели. Хозяин вещей, молодой мужчина, руководил процессом. Его жена сидела в иномарке, припаркованной неподалеку. Кот сидел на лавочке у подъезда и без интереса наблюдал за ними всеми. Через пару часов всё закончилось. Грузчики уехали. Мужчина пошел к своей машине.
-Закончили, слава богу! - Его жена опустила стекло - Наконец-то! Аэлита уже вся извелась.
Женщина вылезла из машины и вытащила кошачью переноску. "Мяу!" - Внутри кто-то возмущался.

Паша человек не богатый, но достаточно обеспеченный. Деньги, вложенные в свое время в определенный бизнес,приносят стабильную ренту около 2 тонн зелени в месяц. Для провинции не плохо. Паша еще достаточно молод, не женат, и какое-то время жил беззаботной жизнью не богатого рантье, но скука и определенное чудачество вселили в него мысль устроиться дворником в одну управкомпанию. Работа на свежем воздухе, а метлой махать Паша с детства любил. А главное какое-то моральное удовлетворение от того, что не тунеядец (как тот царь из мультика про Вовку). Зарплата 10 тысяч. И работал себе Паша несколько месяцев, слегка удивляя жильцов приездом на работу на не роскошной, но весьма дорогой машине.

Однажды подошел к нему мужичек из местных, из жильцов, такой полудедок предпенсионного возраста. Разговорились, спросил сколько зарабатывает дворник если на такой тачке ездит. А Паша приколист, говорит когда 30 получается, когда 40. Мужичек в шоке, это как же дворникам такие деньжищи платят? А Паша отвечает, что, мол, оклад то 10 всего, но если от жильцов ни одной жалобы, все чисто и порядок, то премии хорошие. Покачал мужичек головой и ушел.

А через несколько дней пришла в управкомпанию жалоба, что дворник Паша пьяный вечно, хамит и к школьницам пристает. Начальник Пашу вызвал, Паша объяснительную, что если и пью, то после работы, не хамил никогда, а про школьниц вообще бред. Через недельку еще жалоба. Снова на ковер, начальник решил, что дыма без огня не бывает, наехал на Пашу по полной. Паша его нахуй послал, написал заявление по собственному и пошел в кабак увольнение отмечать.

Через пару недель, бывший дворник решил за расчетом заехать. Путь проходил через ранее обслуживаемый двор. Двор был идеально чистый. Метлой лихо махал знакомый мужичек предпенсионного возраста.


© Андрей777

- Остановите, пожалуйста, у поликлиники! - крикнула я, сидя на заднем сиденье маршрутки.
Но водитель и не подумал отреагировать на мою просьбу, только поднажал на газ.
- Водитель! У поликлиники остановите! Я же просила! - крикнуля еще громче и начала пробираться к выходу сквозь мокрые зонты и коленки пассажиров. - Ну что ж вы так... проехали... -попыталась я упрекнуть водителя.
- Эээ, слющай, жэнщина, - повернул в мою сторону голову в кепке кавказец-водитель, - ты тут не ари, а. Громчи нада гаварить. Они мямлют-мямлют, а потом ко мне притензии предъявляють? Да ты с ума сошла, жэнщина! - водитель начал повышать тон и стукул кулаком по рулю. - Хватает вас тут, недовольных! А ну выходи быстрей! Ни хачу тибя ждать!

Я выскочила на тротуар, и газель тут же отъехала, забрызгав светлый плащ водой из луж.
- Хм... бывают же идиоты, - пробубнила сама себе, поёжилась и зашла в небольшой магазинчик.

Колокольчик на двери отчаянно зазвенел и сонная продавщица бросила уставший взгляд.
- Девушка, доброе утро! Дайте мне, пожалуйста йогурт за тридцать шесть рублей.
- Вам какой? Яблочный? Клубничный? - буркнула продавщица.
- Ой... сейчас подумаю...
- Девушка, быстрее надо думать! У меня суточная смена заканчивается.
- А давайте клубничный, - я протянула купюру номиналом в тясячу рублей.
- Да что ж вы все под утро претесь с крупными деньгами? Вас не учили, что с вечера менять надо? - начала причитать девушка. - Нет у меня сдачи! Обойдёшься без йогурта!

- Ну, показывай, показывай! - Ершова вошла на кухню, потирая руки, и улыбаясь как дедушка Ленин на обложке книги Бонч-Бруевича. - Это оно?
- Да. - Я смахнула пылинку со своего нового приобретения тряпкой. - Ну как? Нравится?
- Ничо. Хорошенький. Но с голубым его носить нельзя - вообще не будет смотреться. Его с зелёным бы хорошо. И под твою бежевую сумку.
- Я вчера с чёрной была. Ахуенно всё смотрелось, кстати.
- Ну, чёрная - это ж классика. С чёрным всё смотреться будет. Только пиджак новый купи.
- Кому? Себе?
- Нахуя тебе пиджак? Ему, вон, купи. Красивый же парень, а лапсердак у него с Козельской трикотажной фабрики. К тому ж, перешитый из дедушкиной робы, в которой он БАМ строил. - Ершова потрепала Сашку по русой головушке: - А годков-то тебе сколько, малец?
Сашка не ответил. Собственно, он со вчерашнего вечера еще ни слова не сказал. Вернее, с ночи. И утром я даже потыкала в него пальцем на предмет узнать: он там живой ещё вообще? Поэтому я ответила за него:
- Девятнадцать.

Ершова нахмурилась. Схватила кухонную тряпку. Поплевала на неё. Протёрла Сашкино лицо. Выкинула тряпку. И повернулась ко мне.
- Ой, нехороший возраст, Лида. Было б хотя бы двадцать два, а тут совсем же... Ведь сдохнуть мог.
- Мог.
- Вот. И давно он такой?
- Со вчерашнего дня.
- Совсем не говорит?
- И есть отказывается.
- Помрёт он у тебя. Помрёт! - Хрипло каркнула Ершова и закашлялась. - Купи ему пиджак, пока не поздно. Ты где его подобрала?

"Бухаете? Тогда я иду к вам" ©

На днях сижу с клиентом, нормальный такой мальчик, лет двадцати восьми - офисный какой-то, видимо. А что - с работы шел, немного улицей ошибся - не к жене пошел, а ко мне. Тоже бывает. Пришел расслабленный и упакованный. С собой гандоны, чипсы, пиво. Немного. Литр.
На два часа. Через полчаса чипсы остались, а пиво кончилось. И он встаёт:
-Ну я схожу?
А мы и лечь-то не успели.

Пришел через пятнадцать минут, сел, по стаканам разлил, и говорит:
-Классно тут. Никто мозги не е*ёт.
Я, поддерживая разговор:
-Часто е*бут?
И он:
-Та дома постоянно. Жена. Чтоб я вот так за пивом вышел - тышшо! - она б со мной разговаривать перестала.
-Странная реакция, - искренне удивляюсь я, - чего б я так из-за бутылки пива пилила.
-Вот и я говорю, - поддерживает он , - это что, прямо такая катастрофа - пару бутылочек вечером выпить?
-Не, - усмехаюсь я, - главное, чтоб не постоянно по паре бутылочек.
-Ну да, - он делает огромный глоток залпом, - я же только после работы...
-О, батенька, да вы алкоголик! - шутливо подначиваю я.
-Ой, не начинай, - мрачнеет он, уловив, видимо, знакомые нотки, - я ж не бухаю постоянно. Я что, не могу себе позволить расслабиться после работы? Чего это я алкоголик?
-И часто ты так расслабляешься? - уточняю.
-Ну... - неопределенно тянет он. - Только по вечерам.
-И что, прям каждый вечер бухаешь?
-Чего это я бухаю? - взвивается он. - Что, пару бутылочек пива вечером - это бухать?...

Продолжение алкотрешевого сериала. Последний - О любви к фауне, алкоголизме и прочем.

Камpаду Беспяткину.


Кому как, а по мне осень - самое пиздопротивное время года - мерзкая слякоть, пессимистичные дожди и подросшие за лето бывшие сперматозоиды в интернете. Кому-то, конечно, в это время приспичило ехать в Болдино, и там под скрип гусиных перьев писать нетленки, параллельно спаивая старушку-няню, и разводить на еблю соседку-помещицу Анну Петровну, чтобы потом отписаться об этом дружбану Вяземскому. Для кого-то осень - это время обострения, но серого больничного халатика на плечи и инъекций галоперидола в, медицински выражаясь, мягкие ткани пониже спины под взглядами добрых санитаров, не хочется.
Похуй.
Грустным осенним вечером мы с Серёгой и Коляном укрылись от дождя под козырьком метрополитена имени Кагановича, и пили пиво, вполголоса комментируя степень ебабельности проходящих дев. Серёга, кодированный летом, решил, что уже можно, и отважно мочил усы в пенном напитке, прожорливо заедая чипсами "с девочкой", хуле, "вкус, знакомый с детства". Серёга жрал чипсы, роняя их обломки на пол, и голуби жрали чипсы, слетаясь на халяву. В колонках из киоска напротив Круг бухтел про Владимирский централ, ветер северный, этапы из Твери и прочую мерзость. Две крысы, особо не таясь, бегали друг за другом и тонко повизгивали.
Рядом шнуровались бомжи, выклянчивая единовременный транш в размере десяти и более рублей. Народ вполне добродушно посылал их нахуй. Мы тоже послали.
Жизнь шла своим чередом.

День как день.
Снуют машины, спешат пешеходы. Двери банков, магазинов распахнуты.
Все торопятся, бегут.
Он вышел из дома. Настроение было радужным, все вокруг радовало и, казалось, искрилось.
Не замечая серости города и промозглости погоды, он, улыбаясь, двинулся по направлению к центру города.
Сложно лавировать в людском потоке. Толчки плечами, требования поторопиться из-за спины, откровенное хамство и злость.
Медицинская академия.
Стройные студентки в белых халатах, в парке у старинного здания кладезя медицинских таинств. Конспекты в толстых тетрадях, массивные учебники в хрупких ладошках.
Он остановился, залюбовавшись студентками.
Удар в плечо.
- Ты чо, еблан, встал?! - Прилично одетый мужик вперился тяжелым взглядом в него.
- Да...вот...девушками залюбовался, - страха у него не было, только недоумение.
- Мокрощелки! - Презрительно сплюнул под ноги мужик и, оттерев плечом, потопал дальше.
Теперь его взгляд выхватил сигареты в руках, банки-бутылки и мусор под ножками девушек.
- Неправильно все, - он покачал головой и двинулся дальше по тротуару.

Перекресток. Плотный трафик.
Машины, машины, машины.
Конца и края не видно потоку.
Взгляд вверх - синий треугольник с белым человечком.
Взгляд вниз - белые полоски на сером асфальте.
Шаг вперед. Робкий, первый шаг. Ожидание, что все же остановятся - пропустят.
Но нет - каменные лица водителей и водительниц. Злой рев моторов.
- Я бессмертен. - Прошептал он и пошел сквозь поток машин.
Скрежет тормозов, истеричный визг клаксонов.
- Ты охуел, твою мать?! - Красивая блондинка с перекошенным от ярости лицом, кричит в окно своей машины.
- Но здесь пешеходный переход! - Он пытается объясниться.
Но дамочка, обдав его холодным презрением, прерывает его.
- Мне похуй! Я тороплюсь. Съебался отсюда!

- Здравствуйте. Я по поводу объявления о работе секретаря, вам еще требуется кандидат?

- Да, приходите на собеседование сегодня в шесть часов, директор будет ждать вас.

- Собеседование с соискателями проводит руководитель компании? Я думала, можно встретиться с менеджером по персоналу и кем-то еще.

- Должность секретаря директора предполагает тесное общение с руководителем, поэтому важно понравиться именно ему. Приходите, я записала вас.

Лариса положила трубку. Несмотря на вежливость ее телефонной собеседницы, на душе стало как то тревожно. Она еще раз пробежала глазами по скупым строчкам объявления о работе: "В крупную инжиниринговую компанию требуется секретарь руководителя, девушка с приятной внешностью. Ненормированный рабочий день. Зарплата по результатам собеседования" Ни слова об опыте работы или образовании. Да и какой может быть рабочий день у секретаря?

Девушка расправила уставшие плечи, тряхнула головой и постаралась отогнать глупые мысли. Работа была ей нужна позарез, кредит за квартиру не давал расслабиться. "Не волнует их мой опыт работы, так это их проблемы"

Она приехала немного раньше назначенного времени, так как контора располагалась у черта на куличках и она очень боялась опоздать. Навстречу ей, чуть не столкнув Ларису со ступенек крыльца, выскочила девушка. Красивая блондинка была явно не в себе: тушь потекла от слез, трясущимися пальцами она поправляла сбившуюся набок блузку. Лариса проводила незнакомку глазами, и ей тоже захотелось развернуться и уйти, даже не заходя в здание. Но привычно взяла себя в руки, глубоко вздохнула - и вошла.

"В кои-то веки вырвались отдохнуть", думал Гера, высыпая в мангал уголь из мешка. Уголь они купили самый дешёвый, он валился здоровыми кусками и никак не хотел загораться. Гера залил всё щедро жидкостью из бутылки, бросил горящую спичку и, надеясь, что всё займётся и так, вернулся в домик. Лариса возилась на кухне, на газовой плите что-то булькало.
- Что делаешь? - без особого интереса спросил он.
- Лук чищу, - всхлипывая, ответила Лариса, помахала в воздухе ножом и громко чихнула, - Мог бы и помочь!
- Мог бы, - неопределённо сказал Гера и уселся на табурет рядом с Ларисой. Он неприязненно смотрел, как нож мелькал в её руках. Пальцы у Ларисы были короткие и толстые, на каждом - по золотому кольцу, как, впрочем, и у всех её подружек-"доярок", как называл их Гера. Он ещё раз внимательно и как бы со стороны оглядел Ларису с ног до головы. Толстая, несуразная, но в джинсах такой тесноты, что швы стонали при каждом её движении; в засаленных волосах - розовые детские резиночки и заколки с бабочками. Ему стало тоскливо и почему-то уже исчезла радость от того, что они приехали на базу отдыха. Он достал банку пива из холодильника и, с хрустом открыв её, одним глотком выпил сразу половину. Довольно выдохнул, рыгнул.
- Гера, фу! - сморщилась Лариса.

- А чё ты со мной, как с собакой? - вдруг взвился он, - Слов других нет, что ли?!
- А чё ты рыгаешь, как быдлан?
- Да я и есть быдлан. Слесарь в автоцехе, по-твоему, это как сын академика что ли? - вторым глотком Гера опустошил банку и потянулся за следующей.
- Ты бы попридержал пока, а?
- Блин, я отдыхать приехал, или чё? Не нагревайся уже, чё ты!
- Ладно, ладно, - миролюбиво заулыбалась Лариса, - Что там с шашлыком?
Гера бросил взгляд за окно. Уже темнело, и пламя от мангала бликовало в стёклах.
- О, прикинь, разгорается вроде. Я думал, эти глыбы придётся топором колоть.
- Поздновато мы приехали, всё-таки, искупаться в водохранилище не успеем.
- Да фиг с ним, завтра поплаваем, никуда оно не денется.
- Ой, а ты знаешь, откуда тут водохранилище взялось? - почему-то взволнованно спросила Лариса.

Сергей Правдин не любил поезда. Самолёты и только самолёты. Но, незапланированная, внезапная ситуация, спутавшая все карты и ударившая по карману, заставила-таки купить билет, и не в купе, а в самый что ни на есть плацкарт. Ничего тут не поделаешь, придется вспомнить молодость.
Когда же он последний раз вот так ехал? Лет семнадцать назад, в Москву. И с тех пор в поезда ни ногой. "Вот и вспомним", - подумал Сергей. А путь предстоял не близкий. Почти трое суток.
***
Дёрнул же черт завести страницу на сайте "Одноклассники". Именно эта регистрация и послужила причиной тому, что приходится вот так ехать сейчас, ближний свет.
Настояла зарегистрироваться на сайте жена, тот самый "чёрт, который дёрнул".

-Серёжка, ты только представь, как интересно - кто кем стал, у кого, сколько детей... а как много наших за границей, оказывается. Все о тебе спрашивают, интересуются. Ты заведи страничку свою и сам отвечай на вопросы. Хоть попробуй?
-Да некогда мне, Светка - отмахивался Сергей. Баловство одно, от безделья. Двадцать лет не общались и - на тебе. Не зачем всё это.
Сергей любил вечерами в соседнем дворе сыграть с местной молодежью в баскетбол, на спортивной площадке. Баскетбол - страсть со школы. Любовь к игре привил школьный учитель физкультуры, почти двухметрового роста немец, Герман Рудольфович Штанг. Строгий, довольно жёсткий, но справедливый и фанатично преданный этой игре человек. В ущерб другим спортивным нормативам, Герман Рудольфович увеличивал часы на баскетбол, а ученики сильно и не возмущались. Это же здорово! Соревнование!
И теперь это вроде как привычка уже. От которой и избавляться грех. Благо, квартиру купили с женой в таком районе Москвы, где жэковские чиновники уважали спорт. И понатыканные почти в каждом дворе спортивные площадки были тому свидетельством.
Все ж таки это было лучше, чем многочасовые просиживания перед компом. Жену было, однако, жаль, настолько она стала зависимой от интернета. Даже на секс приходилось уговаривать. Ужас!
-Серёжка, ну, давай потом, ну ты же видишь - я с людьми общаюсь!?
Хорошенькое дельце, с людьми она общается. А я?! Я не человек? Со мной общаться не надо?

Месть, это обоюдное лезвие меча - когда ты уничтожаешь врага, ты уничтожаешь свою душу.Конфуций


Высокий пожилой человек в черном плаще и старомодной шляпе, поглядел на циферблат часов и, закрыв зонт, шагнул из-под шумевшего дождя улицы в светлый зал банка.
- Здравствуйте, - мило улыбнувшись. Защебетала подскочившая к человеку в плаще, девушка - Чем могу помочь Вам?
- Мне собственно, нужен управляющий. - Мужчина неуверенно кашлянул в кулак - Простите. Он на месте.
- Одну секунду. - Девушка ослепительно улыбнулась - Я сейчас узнаю.
Верхняя часть телефонной трубки закрыла белокурая прядь. Восхитительно округлая и соблазнительно упругая, игриво выглядывающая из декольте грудь вздымалась. Крашенные ноготки тоненьких пальчиков теребили провод.
Высокий человек отвел глаза от девушки и посмотрел вверх.
"Господи, почему именно так?" - мысленно взмолился он.
- Простите, - тронула его за рукав девушка - Как Вас представить?
- Мистер Джонс.
Брови девушки удивленно взлетели вверх.
- Да, да - человек в плаще улыбнулся - Мое имя Джеймс Гарри Джонс старший.
Девушка вернулась к телефону. Спустя несколько секунд, повернувшись к мистеру Джонсу, одарила вновь красивой улыбкой и приглашающее указала рукой.
- Мистер Джонс, управляющий готов Вас принять. Будьте добры сюда.
Высокий человек в черном плаще пересек зал и приблизился к лестнице, у подножия которой стояли суровые охранники и металлодетекторы.
- Будьте любезны, положить Ваши носильные вещи сюда - Охранник показал на ленту транспортира - А сами пройдите, пожалуйста, здесь.
Мистер Джонс важно прошел через рамку металлодетектора, который не обратил внимания на прошедшего.

Сегодня на Таганке в метро качнуло мужика, когда поезд тронулся. Взмахнул руками и отдавил ногу деду, сидевшему на лавочке. А тот только с виду был сонный и пьяненький. Оказался трезвый, бодрый и очень злой. Не вставая с лавочки, словесно разделал обидчика, как черепаху. Вот сказали бы мне: "Расстреляем к чёртовой бабушке, если не найдёшь в мужике этом неустойчивом чего-нить крайне обидное и смешное!" Мужик как мужик, без особых примет. Плащик недешёвый, ботинки чищены. Ну, может, чуть плотнее обычного. В общем, ничего более обидного, чем "глаза разуй!", я бы не придумал. Но дед был внимателен к деталям, как Шерлок Холмс. После минуты его речи всем стало ясно, что перед нами жирный импотент, и к тому же педик. Особенно хорошо получилось у деда описание финансов этого мужика:

- Чё разожрался-то так? Кредитов набрал, теперь только на гамбургеры и хватает. Плащик нацепил единственный приличный, а сам на метро едет, ночевать в какую-то жопу! (эта ветка метро действительно ведёт в хреновый район города). "Под плащом костюмчик обсосанный за три тысячи, а под ним рвань! Потому что снимать не перед бабой! И чё так поздно домой-то возвращаешься, с портфельчиком? Опять по домам пылесосы всучивал? Здрасстье, встречайте, пылесосы от хуесоса!

Ещё улыбочку нацепил идиотскую! Натаскали вас лыбиться перед клиентом, а в глазах-то ужас! Значит, прямо в точку я попал? Не ссы, бить не буду!"

На дне рождения у нашего редактора - Тамары, собралась куча телевизионного народа.
Ели, пили, мучили гитару, даже в ассоциации играли.
Под вечер включили какой-то американский боевичок, чтобы испытать подаренный видеопроектор и любовались вполглаза.
Точнее - мужчины смотрели, а женщины любовались, отвлекаясь на курение и сплетни.

Дошло дело до классического голливудского эпизода, где положительный герой весь потный от волнения, склонился над бомбой.
Секунды тикают, а он все не может решиться - "Красный? Зеленый? Нет все-таки красный! А может черный?" В последнюю секунду отрезает желтый и естественно - спасает мир.
Все облегченно вздохнули, а Миша - муж именинницы раздраженно встал и пробурчал:
- Вот ужас-то, чего только не покажут. Пойду покурю, а то никаких нервов на них не напасешься.
Я говорю:
- Такая вот сила искусства.
- Искусство-искусством, но они бы хоть со специалистами посоветовались, перед тем, как сценарий писать. Ну ладно он без парашюта упал в глубокий снег и не разбился - поверю, всякое бывает, но обезвреживать бомбу, дергая за проводки... полный бред.

- Ну мало ли, а вдруг получится. Любой бы на его месте рискнул. А чего терять, когда итак секунды на таймере заканчиваются? Хуже-то не будет. Разве Вы не попытались бы ее как-нибудь испортить?
Миша широко улыбнулся и ответил:
- Я? Нет. Зачем же хоть на секунду укорачивать себе жизнь, она ведь так прекрасна? Все равно ничего не изменить.

Осень медленно вступала в свои права - желтые листья на дорожках бесили дворника, крепостные от безделья били друг другу морды у полных закромов, графиня вздыхала с мощностью в шестьдесят децибел над учетной книгой. Граф молча курил, стараясь выпустить кольцо дыма так, чтоб молодая луна, в какой-то момент, оказалась точно в центре дымового кольца.

- Вы бы, Ваше Сиятельство, поговорили со мной, что ли? - прервала идиллию графиня. - А то у меня, еже-ей, от этих расчетов рентабельности сельхозпродукции вот-вот депрессия случится и последующий припадок ярости. Первый же и пострадаете, между прочим.

- Нерентабельным нонче производство получается? - осведомился граф. - А многие, между прочим, предупреждали в начале сезона.

- Умеете же вы, расточитель моих нервов, тему неудачно выбрать. - неодобрительно цыкнула зубом графиня. - Я тут, между прочим, балансирую на грани своего душевного спокойствия. И уже даже думаю, как бы вам помягче сказать, что хомут на моей шее был бы легче, чем ваше там пребывание.

Граф с опаской посмотрел на графиню и сменил тему:

- Осень, промеж тем наступила, ма шер ами. Осень, как водится сон души. Тогда как зима - летаргия ейная.

- Не разговаривайте со мной моими же записями из дневника, подлец! - рыкнула графиня. - Сунули таки нос, прохиндей! У вас из имущества тут ничего своего нет - так хоть мнение свое должно быть или нет?

- У меня убеждения свои есть. - оскорбился граф. - С убеждениями-то, мнения мне и даром не надо.