Широкий, жирный след оставляли в моей жизни машины, которые были в нашей семье, но хочу рассказать об одной - ВАЗ 2107.
В 80-х годах, мои родители, вместе с тысячью других добровольцев, отправились покорять бескрайние просторы нашей необъятной родины. И судьба закинула нас в Южную Якутию. Конечно же был стимул сорваться с насиженных мест - льготы, зарплата с коэффициентом 1:6, стаж год за два... Ну, и конечно же возможность купить собственный легковой автомобиль по целевому вкладу. Так, к 90-му году у нас появилась вторая по счету машина, "семерочка" серо-голубого цвета.

Получать ее нужно было в г. Иркутске, ближайший на тот момент автоцентр. Я не смог поехать с отцом из-за учебы, и он уехал за машиной с моим дядей. Позже, отец рассказывал, что на площадке ему предложили на выбор машины двух цветов, белую и серо-голубую. Он выбрал второй, менее маркий цвет. Кстати, пришлось доплатить 600 рублей сверху за "твердый" потолок. Потом, хитрые механики предложили купить у них "запаску" и домкрат, поясняя, что все машины - неукомплектованные, и только исключительно для "своих", по блату, они могут продать необходимое из своих личных запасов.
Потом был долгий и опасный перегон машины домой. Автомобильных дорог, сами понимаете, в тех местах почти не было. Так, грунтовка кое-где, растасканная большегрузами. Пришлось грузить машину на ж/д платформу и, по только что отстроенному БАМу, везти машину к цивилизации. Кстати, были очень серьезные опасения не довести машину целой. "Опытные" люди рассказывали, что с железнодорожных насыпей, хулиганы могут обкидать машину камнями. Пришлось спешно обклеивать стекла картонными коробками и накрывать машину одеялами.

Еще рассказывали, что на перегонах и ночных стоянках поезда, ушлые жулики могут скрутить колеса или даже вообще разобрать всю машину на запчасти. Поэтому отец с дядей ночью сторожили "жигули" по очереди.

До отпуска осталось чуть больше недели. Я пропадаю на работе: доделываю недоделанное, додумываю недодуманное, докручиваю недокрученное и довожу недоведённых.
Времени на интернет не остаётся, но зато у меня на работе есть радио. А радио - это весело. Если, конечно, не слушать новости.
Любите ли вы концерты "по заявками наших слушателей" так, как люблю их я?
В детстве я даже сама писала письма в программу "В рабочий полдень". Помните такую, мои престарелые друзья? Что это была за радиостанция - "Маяк", кажется? Или "Всесоюзное"? Проклятый склероз.
"Вита из Ленинграда поздравляет свою маму с Днём рождения, желает ей счастья и здоровья, и просит поставить для неё песню "Мамины глаза" в исполнении Евгения Мартынова". Мама гордо, и даже свысока, поглядывала на собравшихся за праздничным столом гостей, у которых, конечно же, не было таких заботливых детей, и отрезала мне самый большой кусок торта.
"Вита из Ленинграда поздравляет с Днём рождения бабушку, желает ей счастья и здоровья, и просит поставить для неё песню в исполнении Леонида Осиповича Утёсова "У Чёрного моря"". Бабушка украдкой смахивала слёзы умиления и подсовывала мне очередной пирожок с корицей.
"Вита из Ленинграда поздравляет с Днём Победы дедушку, желает ему счастья и здоровья, и просит поставить для него песню "Три танкиста" в исполнении Николая Крючкова". Дед радостно подпевал Крючкову и двигал поближе ко мне вазочку с шоколадными конфетами.

Благодаря передаче "В рабочий полдень" у меня теперь самая большая жопа на свете.
Теперь писем на радио не пишут. Иногда оставляют заявку на сайте, но чаще - звонят:
- Алё! Это радива?
Обычными пожеланиями счастья и здоровья никто не ограничивается. Мне даже неловко за свою скудную фантазию.
Поздравляют нынче исключительно в стихах. Сами не сочиняют - зачем напрягаться, если всё уже придумано до нас?

К Николаю приехал в гости Павлик, старинный его дружок, с которым... А, да ладно, всего не расскажешь. Приехал он, собственно, не совсем и не столько к Коле, сколько к своему старенькому папе, который одиноко доживал свою бурную жизнь в маленьком израильском населенном пункте.

Павлик папу очень любил и уважал, и судя по Пашиным рассказам, было за что. Папа вышел из Марьиной Рощи, полным беспризорником, хоть и не сиротой. Чего то там в Марьиной Роще делал по молодости. Ну что в 30-е годы мог делать в Марьиной Роще беспризорный юный еврей из "трудовой" семьи... Ну воровал, конечно.

Потом настала война, Цезарь ушел на фронт (мальчика, Пашиного папу, звали Цезарь), прошел ее всю насквозь, с ранениями и правительственными наградами, как положено.

Вернулся, женился и пошел в торговлю. Ну чего уж, воровать так воровать.

И стал он по итогу директором универмага "Московский". О том как, даже по Пашиным разрозненным и невнятным детским воспоминаниям, протекала жизнь торговой элиты г.Москвы можно было бы снять неплохой авантюрный сериал, или написать плутовской роман. Тома уголовных дел на многих приятелей Цезаря уже правда давно были написаны. Но сам Цезарь так ни разу и не сел.

Павлик рос в обстановке полного отсутствия дифицита чего либо. Пуделя в семье кормили только свежим мясом. Чем кормили Павлика и его сестру можно только догадываться. Тактичный Павлик никогда про это не рассказывал, чтобы не испортить с Колей, сыном врача и инженера, приятельских отношений.

Единственно, чем Павлик поделился с Колей, так это что в 77-м году он посетил концерт Бони М в киноконцертном зале "Россия". И сидел он, юный, на одном ряду с Гурченко. Кто в теме, тот поймет, что это значит.

Участковый инспектор Андрей Тимофеевич с грустью посмотрел на огромную кипу бумаг, лежащую на столе. Автором кипы являлся стажер Ваня, недавно пришедший работать помощником участкового. Он помог так, что тихая и размеренная жизнь околоточного превратилась в какой-то голливудский детектив...

Ваня недавно закончил незнаменитый институт, получив квалификацию менеджер-экономист. Рвался Иван в отдел по борьбе с экономическими правонарушениями, но его туда почему-то не взяли, сославшись на недостаточный его, Ивана, опыт в сфере борьбы с коррумпированными оборотнями. Жаловаться на произвол Ваня пошел к самому главному милиционеру, но и полковник подтвердил, что без опыта - никуда:
- Впрочем, молодежь нам нужна, - сказал начальник. - Пойдешь в помощники участкового? Заодно и опыта наберешься, и зарплату получать будешь.
Ване не оставалось ничего, как согласиться.
Молодого правоохранителя поручили заботам Андрея Тимофеевича, который на своем участке за пятнадцать лет работы получил прозвище "Бульдог" и знал в лицо всех алкашей. Первым делом Бульдог сказал:
- Ты, Ванюша, пока никаких бумаг не бери, и ни с кем особо не разговаривай. А то наворотишь делов...
Ваня послушной кивал головой, полдня просидел в участке, заполняя какие-то бланки, которые самому Бульдогу заполнять было лень, а потом заскучал и вышел за мороженым. Вернулся он через десять минут, сжимая в руке лист:
- Вот, знакомый попросил заявление принять - украли тысячу штук кирпича. Обещал магарыч, ежели найдем...
Андрей Тимофеевич лишь грустно покачал головой:
- Я ж предупреждал... Ну, ищи, коли взялся.
Если честно, Иван слабо представлял, как, собственно, производятся оперативно-следственные мероприятия. Но, повспоминав увиденные боевики, он смекнул, что лучше всего начать с осмотра места преступления. Ваня пришел на стройку, обошел все самые темные закоулки, нашел неучтенный цемент и задержал троих рабочих, которые работали совершенно неофициально, нагло нарушая закон. После чего вызвонил хозяина стройфирмы и заставил его написать объяснительную по этому поводу. Бизнесмен, солидный дядя на огромном джипе, бумажку написал, но кому-то позвонил и Ваню вызвали в прокуратуру, чтобы спросить: почему, собственно, он мешает честным предпринимателям работать и откуда Ваня, вообще взялся? Иван честно ответил на все вопросы, добавив, что это дело, возможно, заинтересует СБУ, так как в нем слишком многого действующий героев. Прокуратура тут же расслабилась и заверила, что в расследовании никто мешать не будет - воры должны сидеть в тюрьме!

Был не час пик, поэтому женщина с детской коляской весьма успешно загрузилась в троллейбус. Ей помогли подняться и тут же уступили удобное место. Скажете не бывает? А вот отнюдь! И в Москве ещё полно приличных людей. И всё бы хорошо было и на этом можно было бы закончить, но ребёнок плакал. Так могут плакать только очень маленькие дети. Плачут они искренне и громко. У кого своих детей не было, тот не поймёт. Они плачут так, что сердце разрывается... А когда этот плач продолжается больше двух часов подряд, то уже и не только сердце готово лопнуть.

Судя по отсутствующему взгляду мамаши и её кругам под глазами, дитятко плакало уже очень долго. Я всегда этому удивлялся. Себя я в таком возрасте, конечно, не помню, но сейчас мне даже трудно представить, насколько надо иметь крепкие голосовые связки, чтобы часами напролёт изводить всех окружающих своими стенаниями...
На третьей остановке я не выдержал и подошёл к мамаше орущего ребёнка:
- Вы позволите?
Мамаша была, по ходу дела, уже настолько утомленна, что если бы я её попросил сейчас подписать договор о пожизненном кредитовании, то она бы его подписала. Слабо кивнув головой она даже не поняла, что именно я спросил.
Ну, я то не собирался делать ничего дурного, поэтому счел возможным немного повлиять на ситуацию.

Легонько, самым краешком пальца, я тронул ребетёнка за нос. Дитя ещё раз душещипательно взвизгнуло, а потом попыталось понять, что же это его отвлекло от столь упоительного процесса верещания и наткнулось взглядом на мою растопыренную ладонь. И задумалось. Чуть всхлипывая по инерции, она ( а это было думаю именно она, судя по критически розовым аксессуарам) следила за моей рукой. Немного покачав ладонью я убедился, что внимание ребёнка привлечено и медленно опустил руку в район солнечного сплетения. Ребёнок замер прислушиваясь к своим ощущениям. И все пассажиры троллейбуса тоже затаили дыхание. Их не мало напрягал этот детский плачь, поэтому все смотрели на меня с большим и искренним интересом...

Огромный зал супермаркета, залитый солнечным светом был пуст. У касс не галдели малыши и их родители. У стойки возврата не вещали грамогласно тетки "далеко за тридцать" по поводу бракованного горшка для цветов. Меж рядов со снедью и алкоголем не сновали покупатели.
Звук моих шагов гулко терялся в высоте потолков магазина. Поскрипывало колесо груженной тележки, уже по счету пятой за сегодняшнее посещение магазина.
Кофе, разные рыбные и мясные консервы, сигареты и бутилированная вода.
Больше ни чего мне не нужно. Остальное уже есть в изобилии.
Нагруженная до предела "ГАЗель" покорно ожидала моего возвращения у входа в магазин.
Склад я закрыл надежно, его время еще не пришло - в самом магазине товара достаточно.
О! Порножурналы! Блин, как же я их раньше не заметил?!
Тогда надо брать пива или чего покрепче.
Улыбка предвкушения удовольствия упрямо лезет на морду.
- Да, блядь! Я дрочу! А, что еще прикажете мне делать?! Если последняя из женщин встреченная мною, пыталась закусить мной? А?
- Вот то-то же! Не хер осуждать.
Я что, сейчас вслух говорил?
Мне становится смешно и грустно одновременно.
- Все это чертовски печально - Я бреду к выходу, толкая перед собой тележку - Нет людей, вроде бы все в норме, но нет! Чего-то не хватает.

Я захлопываю дверцы "ГАЗели", пора в путь.
- Постой - меня окликает голос сзади
На секунду тело цепенеет от страха, а потом я судорожно начинаю рвать запорный клапан кобуры, висящей у бедра.
- Чертов пистолет - пыхчу я, силясь его достать
- Брось - до меня доходит, что говорит девушка
"Погоди! ДЕВУШКА!!! ГО-ВО-РИТ!!!"
- Бросил - я покорно бросаю возню со стволом и поднимаю глаза
Ей лет двадцать пять, может больше, темно-каштановые волнистые волосы, рост метр шестьдесят, грудь третьего размера (поверьте, я знаю толк в женской груди!)

(из разговора, услышанного на рынке)
- Слышь-ко, Семеновна, чё энти столовския учинили-то вчерась? Юмбилей там был, али как? Перепилися там, ну чисто твои свиньи. Дажеть кто-то и милицию вызвал поутру. Мои мальцы туды - а там... Слышь-ко, повариху ихнюю прям на котле во все шшели пользуют, да втроём!!! А кассиршу-то в коридоре схомутали! Она лейтенантику молоденькому ишшо блуд шпагатом перевязала - и ну скакать аки на мерине! Остальные - ну кто где по углам расползлися и спят. А ишшо говорят люди, муж там жену свою кончил...

* * *

...Капитану Хрюкину несказанно повезло. Потому что именно сегодня на его выцветшие старлейские погоны опустилось ещё по звезде. Согласно древнему обычаю, после вполне сухих поздравух и рукопожатий в штабе, полагалось это дело круто взмыть спиртом.
Заняв кучу бабок у сослуживцев, Хрюкин вполне заепца так накрыл стол в чипке, куда и были приглашены многочисленные сослуживцы и непременное, жаждущее халявы начальство.

Ближе к полуночи, когда коллег по опасной профессии уже начинало гнуть лицами к закускам, Хрюкину вдруг захотелось половых ништяков.
Залихвацки метнув тост во славу русского оружия, капитан коварно, под шумок булькающих глоток, и произвёл свой дерзновенный рывок к ушку загрустившей не в тему замполитской жены.
Тридцатипятилетняя Света была уже довольно опытно подгулявшей женщиной. Презрительно смерив взглядом спящего в салате борова-мужа, Света ни секунды не сомневалась.
Минут через несколько хмельную парочку уже вовсю трепал приятной ночной прохладой лёгкий ветерок, а ноги спешно несли в холостяцкую Хрюкинскую нору.
Входная дверь предательски пискнула, но спящий в квартире напротив зампотех прапорщик Слива только поморщился во сне, обжигаясь очередным укусом таёжного комара.

Рассказ моего знакомого, мастера по сервисному обслуживанию бытовой техники.
"Заявка была из престижного коттеджного поселка под Звенигородом, сломалась посудомоечная машина. Дом, выложенный розовым туфом, выглядел просто шикарно. Встретила бабуля лет под семьдесят пять. Увидев меня, почему-то явно обрадовалась.
- Вот, - обвела она рукой обширный ухоженный участок, на котором располагалась ее вилла. - Землю купила когда-то по дешевке, всего за сто тысяч долларов, случай удачный подвернулся. Один иностранец, итальянец кажется, за садом ухаживает. По-русски с трудом говорит, но дело свое знает.
- Угу,- киваю. - А где машина? - Мне некогда было с ней лясы точить, у меня заявок навалом.
Приглашает в дом. Все отделано дубом, карельской березой, к интерьеру явно приложил руку серьезный дизайнер.
- А вот избушка и обстановка обошлись недешево, - продолжает докладывать мне она. -Миллионов в десять, наверное. В долларах, я имею в виду. Я точно не знаю. За все сын платил, он у меня президент крупной фирмы, я даже не знаю какой. А дочка у меня вышла замуж за артиста, его часто по телевизору показывают. А убирается здесь таджичка. Прилежная девушка, но по-русски...

1.Онаристы

А давайте поговорим о прелестях рукоблудия. И не надо отводить глаза. Все мы что-то знаем об онанизме. Каждый - что-то свое. У каждого из нас это "свое" - особенное, неповторимое. Как отпечатки пальцев.
С рукоблудием связан один из самых жутких, самых неотвязных кошмаров моего детства.
Без труда можно догадаться, что это - волосатые ладони.
Угадавшие, возьмите печенюшку.
Мне 7 лет. Мы с покойной бабушкой стоим на автобусной остановке. Рядом с нами - смуглый дядька. Его руки - поросли густым, пружинным волосом. И ладони!
ЛА-ДО-НИ!!!
- Вот смотри! - шипит бабка. - Видишь?! Видишь?! Вот, что с онаристами бывает!
"Онаристы" - так называет бабуля тех, самых презренных из мужчин, которые делают так же, как я, когда подолгу прячусь в совмещенном санузле. Узнать онариста можно по волосатым ладоням.
- Бабушка! А если онарист... ну, побреет ладони? Его ведь не узнают?
- Так, не глупостничай! - прикрикивает на меня бабуля.

И я понимаю, что, конечно же, есть способ вычислять хитрых онаристов, которые бреют ладони. Есть. Ну, несомненно же, есть!
Дядька с волосатыми ладонями слышит нас. Пытается отодвинуться куда подальше. Конечно, он презирает меня - про которого бабушка сказала, что он - онарист. Ему противно стоять рядом со мной. Хотя он и сам такой.

Сейчас-то я понимаю, что в душе моей сражались Танатос и Эрос.
Дух смерти - Танатос - изливался в мою душу от бабульки, которая, действительно, не зажилась на свете. Танатос имел зримый образ волосатых ладоней.
Эрос представляла Жопа. Та самая восхитительная, непередаваемая в своей гладкости, округлости, изяществе женская жопа под обтягивающими лосинами. Царь-Жопа. Белиссима. Та лучшая из жоп, что увидел я в возрасте пяти лет. Жопа, которая перевернула мою жизнь.
И спустя бесконечные детские два года видение этой жопы нисходило ко мне. И руки мои ныряли в трусы. А разум мой понимал, что своими суетливыми действиями я приближаю тот момент, когда ладони мои оволосеют, закустятся густой порослью. И что когда я вырасту большой, и мне, наконец, доведется пощупать вот такую вот жопу, делать я это буду в перчатках, потому что - как же волосы на ладонях?
И вот еще опасность. Я буду обманывать свою девушку. Я буду приходить на свидание в перчатках. Но однажды, когда наши отношения дойдут до стадии объятий (то есть, на самом деле, достаточно нескоро), она спросит меня:
- Костя! А почему ты в перчатках?

Для корабельного медика ст. л-та Пономаренко этот поход выдался, что тебе круиз по морю. Ни больных, ни травмированых, ни раненных. И крыс на сторожевике как то не стало. Только от безделья может возникнуть идея, научить кота считать. Хотя бы до десяти.... И вот уже два месяца он бился с корабельным котом Фролом, пытаясь вдолбить в его умную голову азы математики. Он раскладывал на гладко застеленной койке пузырьки с пенициллином, рядами от одного до десяти, и называл цифру. Фрол внимательно наблюдал за его действиями, но активности в познании точных наук не проявлял. Впрочем, он иногда, при назывании цифры "десять", подходил к ряду с десятью флаконами. Но в этой ряду, из-за нехватки пузырьков с пенициллином, был флакон с валерьянкой. Стоило его поместить в другой ряд, и он подходил к нему. Хоть десять, хоть пять... . В конце - концов он зевал, и спрыгнув с койки на свою подстилку сворачивался калачиком, делая вид, что спит. На уговоры Пономаренко продолжить занятия, кот отвечал нервным подергиванием кончика хвоста, остальное тело оставалось неподвижным. Фрол, как бы, уходил в астрал. Ст. л-т вздохнув и потихоньку выматерившись, убирал пузырьки в коробку. Кот наблюдал за ним, приоткрыв один глаз.

Со временем Пономаренко перегорел этим увлечением, и занятия математикой сошли на нет. Куклачева из него не получилось, кошачьего учителя математики тоже. Да и корабль уже был на подходе к родной базе. Заканчивался очередной длительный поход сторожевого корабля N.
Одним из первых, сбежавших по сброшенной сходне, был Фрол. Покачнувшись на твердой поверхности причала, он, широко расставляя лапы, слегка прихрамывая, направился в сторону жилого массива. Быстрее, еще быстрее на встречу со своей белокурой красавицей кошкой. Но встретиться им было не суждено.
Просидев под окнами битых два часа, Фрол с грустью посмотрел на окна ее квартиры. Не шевелились занавески, тоскливо стояли на подоконнике чуть завядшие цветы. Скорее всего, хозяева уехали, забрав кошку с собой. Он медленно побрел на свой корабль, когда вдруг внезапно увидел ее. Черная, как пантера, с красным ошейником, словно колье на шее, стройная и гибкая. Мозг плавно перетек в область задних лап, хвост поднялся трубой, и Фрол, мурлыча, почти на прямых лапах подошел к ней. Кошка, кокетливо наклонив голову, многообещающе смотрела на кота чуть раскосыми глазами.

Седой вышел из леса и остановился, раздувая ноздри. Не очень и седой, однако по шкуре как будто инеем повело, да и верно старый он, опытный. Вышел медленно, словно опасаясь рогами деревья свалить. Рога огромные, тут бы каждый заопасался.
Тряхнул башкой, без лишних сомнений приблизился. Никак не привыкнуть - такая махина, а мне доверяет, и смотрит огромными глазами своими, и берёт хлеб с руки. Что он там про себя думает? "Мы с тобой одной крови"? Это вряд ли, он себя считает главнее. И выходит из леса так неторопливо, плавно - чтоб меня не спугнуть. Это же полтонны накачанных мышц, в полсекунды может развернуться и убить, а потом сплясать на костях джыгу.
Лось. Травоядная машина убийства. Местный слон, гроза волков и прочих мелких зубастых. Уважаю. По глазам вижу - он тоже в теме про ружьё и прочие подлости, и проверял меня неоднократно, и сейчас ещё не очень верит. Поэтому рискует, проверяет снова. Вон лосихи в подлеске, волнуются, мордами сбивают снег с кустов. "Топчи, топчи его!" Не, не будет. Мы с ним хозяева леса, нам надо жить в мире. И то, что он берёт хлеб с руки - так то не с голодухи, скорее жест доверия. Кормушки в отдалении стоят полны, там лосихи и подкормятся. А этот выходит сам, типа не ради пожрать, а чисто забазарить и проверить на вшивость.
Уходит. Соль на пеньке лизнул - типа оценил уважуху, но и так нормально. Уже в кустах громко пёрнул. Тоже намёк - типа мою территорию не осквернил, а чуть дальше отметился. Я хотел пёрнуть в ответ, но только зря напрягся, не ту кашу ел.
Эх, лосики мои, лосики...

- Эх, лосики мои, лосики... - старик Михалыч пошевелил кочергой в печке, вздохнул и задвинул заслонку на трубе. - Как же мне вас уберечь-то, черти пузатые... Куда вас спрятать?
С год назад он устал быть знаменитым поэтом и решил-таки свою мечту - бросил всё и уехал из сумрачного Ленинграда в родные ебеня, устроился лесником в местном хозяйстве. Не без помощи московских дружков, конечно, как перешёптывались досужие завистники у подъезда. Должность-то хлебная, и жилплощадь - избушка в лесу с мезонином и личным интернетом, с огромной баней, и огород под мотоблоком. "Федерал" и "блатной" - так его уважительно называли. На страну работал, а не как-нибудь.

Когда Вовчик поймал кота Семёновых за хвост, он вспомнил, что те должны ему триста рублей. Удача сама шла в руки, соседи души не чаяли в своём пушисто-когтистом питомце, во всяком случае, оценивали его явно дороже мелочной суммы долга. У Вовчика моментально созрел в голове план. Усадив несчастное животное на табурет, он в лучших гангстрерских традициях решил сделать фотографию с газетой, на которой будет указано число похищения, и отправить натюрморт Семёновым почтой, затребовав выкуп.

Газета нашлась быстро. В неё была завёрнута вобла, кот с удовольствием согласился позировать на её фоне. К сожалению, рук у него не было, да и сидеть прямо, мордой к объективу, кот отказался. Запах воблы будоражил животное воображение, усы напряглись, глаза блестели. Деваться, кроме насилия, было некуда, пришлось обмотать бельевой верёвкой кота за шею, привязав другим концом к батарее. Спеленатое животное, возмутившись, заорало, будто на дворе не август, а самый настоящий март.

"Так даже правдоподобнее", - подумал Вовчик, взглядом художника разглядывая страдания, - "Больше жизни, экспрессии и трагедии". Не зря он когда-то участвовал в школьном кружке самодеятельности и считал себя знатоком всех "не верю". Для придания правды жизни мужчина затянул петлю крепче и проверил на устойчивость табурет. Кот в ответ высунул язык, пустил пену, но истошно орать не прекратил, обгадив газету.

Вовчик витиевато выматерился. Другой газеты у него в наличии не было. "Пойдёт и без даты", - решил он, разглядев реализм мук кота. Семёновы точно дрогнут, оценив выражение рыдающей морды любимца.

Затвор фотоаппарата щёлкнул три раза, и все три снимка, на удивление, вышли шедеврами. На первом кот, выпучив глаза от вспышки, пускал пену, на втором, пытаясь освободиться, взлетел и был похож на мёртвую ворону в падении, а на третьем, если внимательно присмотреться, его можно было найти висящим под под табуретом, буквально в двух сантиметрах от пола.

Сестру мою по окончании педагогического училища распределили в московский дом ребёнка. Я был о ту пору совсем ещё подростком, толи готовился в то лето поступить в техникум, толи уже поступил, и в общем делать было особо нечего, поэтому я довольно часто там у неё появлялся.

Не знаю, как сейчас, а тогда дом ребёнка представлял из себя эдакий распределительный пункт-накопитель (нечто вроде) куда свозили отказников из роддомов со всей округи.

Доминировали, конечно, дети с умственными отклонениями (самыми разными). Вторая группа - те, кто имел физический изъян (приобретённый или врождённый). Были и совсем грустные варианты, когда и то и то. А вот нормальных детей, без изъяна какого-либо, почти не было: толи на них какой-то фильтр ещё на входе стоял, и их отправляли в другое место, толи от них меньше отказывались - в общем, не знаю.

Запомнилась девочка Маша, у которой было редкое заболевание (я не помню, как называлось, не специалист в этом, поэтому опишу своими словами): физическое её развитие значительно опережало не только умственное, но и реальный возраст. В свои два года она выглядела как четырёхлетний ребёнок.

А вот умственное наоборот, было фрагментарно и едва дотягивало примерно до годовалого ребёнка. Но стояла, ходила и даже бегала она вполне уверено. Там одновременно было что-то не так с гормонами и было какое-то "голодание мозга", из-за чего развивалась она очень дисгармонично.

В итоге для своего возраста это была дылда, которая даже не говорила, а только издавала звуки типа мычания. Но зато могла уебать ногой по голове сверстнику (двухлетке) и самое неприятное, что объяснить ей недопустимость такого поведения не было никакой возможности. В свои два года мир этой девочки был строго чёрно-белым: понимала она только суровые пиздюли, либо шла на контакт по очень душевной ласке. Сами понимаете, с лаской в доме ребёнка было гораздо дефицитнее, нежели чем с пиздюлями... Хотя тоже бывало.

Эту историю я услышал от своего крымского друга Валеры, а ему рассказал непосредственный свидетель событий - капитан прогулочного суденышка и по совместительству Валерин сосед.

Вечер, на горизонте уже зажигались огни большого города по имени Судак, старенький скрипучий кораблик привычно юлозил до Нового света и обратно.
На палубе некое подобие дискотеки и открытого кафе.
За одним столиком шумно и матерно зажигала компания местных, за другим трое сорокалетних курортников, чинно пережевывали шашлыки из осетрины, любовались красотами и старались не лезть в чужие дела.
Над корабликом завис табор наглых чаек, они ругались перекрикивая музыку и все пытались что-нибудь стырить со стола.
Местная компашка оживилась и принялась обстреливать птиц виноградом и яблочными огрызками, но табор не особо-то испугался.
Вот один из снайперов вошел в раж, схватил со стола пустую бутылку из под водки, размахнулся ей как гранатой и стал выцеливать, чтобы уж наверняка...
Внезапно с соседнего столика поднялся сорокалетний седоватый мужик и громко заорал метателю:
- Парень, если ты сейчас бросишь бутылку, то клянусь, полетишь вслед за ней! Кивни, если ты меня услышал!

Парни услышали, напряглись, назревала нешуточная драка. Хоть местные и были разного возраста и калибра, но их было раза в три больше, чем дерзких курортников.
Метатель, тут же демонстративно запустил свою бутылку в ближайшую чайку но не попал, и тогда один из троих мужиков вскочил со своего места и неожиданно громко заорал:
- Человек за бортом!!!

Механики были мужиками злыми. Желчными.
Поэтому каждый раз при поломке оборудования, надо было сто раз подумать, прежде чем к ним обратиться. А уж решив обратиться, приходилось быть готовым и к обвинениям, и к оскорблениям.
Прямо над верстаком у них висел плакат с надписью: "Никогда ничего не делай с первого раза правильно, иначе никто не поймёт как это было трудно!"

В тот вечер механики, как обычно выпивали.
Стоящий у них на столе монитор являл свету всеми любимый пасьянс "косынку" и заодно загораживал собой бутыль водки. Рядом лежала снятая телефонная трубка.
Седоусый, бывалого вида мужик, Петрович, захмелев, полулежал в кресле. Из расстёгнутой форменной куртки торчало безобразное пузо, облачённое в грязную майку. Одной рукой Петрович перетаскивал пиковую даму на экране.
Рядом, уперевшись руками в колени, сидел на табуретке Игорь. Попыхивая папироской, он щурил один глаз, пряча его от табачного дыма.

Под потолком то и дело жужжала муха, невесть как выжившая в этой прокуренной душегубке.
- Слышал, - обратился к Петровичу Игорь, - В цеху, говорят, новый начальник участка появился.
Игорь стряхнул на пол пепел, затем потянулся к тумбе. Достал два гранёных стакана.
- Да этих начальников уже как собак нерезаных. Больше, по-моему, стало, чем подчинённых, - Петрович вытащил из-за монитора бутыль и свинтил крышку, - Понаберут, блядь, лоботрясов от пивного ларька.
Поднеся бутылочное горлышко к стаканам, он поочерёдно наполнил их водкой.
- Как зовут-то, не знаешь?
- Да чёрт его разберёт.. То ли Гриша, то ли Саша, - Игорь аккуратно, чтобы не расплескать водку, взял свой стакан, - Будем.
Выдохнув, мужики почти синхронно принялись глотать водку. Потом, поморщившись, убрали стаканы в тумбу.
Послышался стук в дверь.

Едем мы намедни с супругом моим, Хомяком Николаевичем, домой. Супруг за рулём, я рядом. Музычку слушаем, беседуем, наслаждаемся видами города.
Движение плотное - не пробка, но почти. Едем медленно, со скоростью три сантиметра в час. Справа - Летний сад, слева - Марсово поле. Красота.
За Марсовым полем поворачиваем налево. Черепашьим ходом приближаемся к светофору. За светофором нам нужно повернуть направо, к Троицкому мосту.
Сзади истошно сигналят нервные автолюбители, уверенные в том, что сейчас все взлетят и уступят им дорогу. Светофор, как говорится, то потухнет, то погаснет. Двигаемся, двигаемся потихонечку. Рывочками, кусочками, сантиметриками.
Поворот уже близок. Перед нами всего одна машина. И вот она поворачивает, и мы за ней. И тут оба краем глаза замечаем, что светофор уже полыхает красным светом. Облажались. И знаем ведь, знаем, что сразу за поворотом - пост ГАИ. Но поделать ничего уже не можем: сзади нас поджал внедорожник и мы оказались на зебре, по которой, естественно, хорошо бы позволить пройти пешеходам.
Ну что делать? Выехали тихонько на поворот, пропускаем машины, двигающиеся со стороны Дворцовой площади. Скорбно молчим. Надежды на то, что никто ничего не заметит и всё обойдётся, нет. Какое там. Нарушить ПДД прямо под носом гаишников и выйти сухими из воды - это что-то из области фантастики.

Наконец, поток машин иссяк. Понуро завершаем поворот и видим полосатую палочку, вежливо приглашающую нас припарковаться для серьёзного разговора.
Беспрекословно подчиняемся.
Симпатичный владелец полосатой палочки подходит, представляется, проверяет документы мужа.
- Ай-яй-яй, - произносит. - Что же Вы, Хомяк Николаевич, творите? Такой опытный водитель, а нарушаете.
Хомяк Николаевич печально жуёт нижнюю губу и рассматривает свои ботинки. Хомяку Николаевичу стыдно, потому что это и правда позорное нарушение. Он это понимает. И я это понимаю, и тоже жую губу, ибо являюсь штурманом и вины своей не отрицаю. Виноваты, что ж теперь.
- Вы понимаете, за что Вас остановили? - интересуется фей с полосатой палочкой.
- Да понима-а-аю... - мямлит опытный водитель, краснея.
- Вы проехали на запрещающий сигнал светофора, - на всякий случай уточняет гаишник. - Мы с Вами можем прямо сейчас пройти и посмотреть видеозапись Вашего нарушения.

На темном дубовом паркете лежал большой красивый, но поверженный рыцарь и истекал кровью.
Это была эпическая картина, подсвеченная дребезжащими искорками десятка свечей: по полу рассыпался огромный букет красных роз, на цветах барахтался рыцарь, безуспешно пытаясь подняться, но он как огромный стальной жук, только царапал паркет, грозно лязгая латами, а рядом жалобно скулил маленький серый котенок с синим бантиком на шее.
Рыцарь был восхитителен, инкрустированные латы с позолотой, выдавали в нем человека весьма знатного рода, но на самом деле - хоть внутри рыцаря и билось маленькое, беспомощное львиное сердце, но этим сердцем был всего лишь Марк - совсем не рыцарь, а повар дорогого ресторана.
У Марка гудело в голове и из свирепой морды шлема на пол капали бордовые капельки.
Как это не печально, но свежая кровь очень гармонировала и с матовым блеском рыцарских лат и с волнистым двуручным мечом, лежащим неподалеку и даже с рогами на шлеме.

Как и подобает настоящему рыцарю, в эту трагическую ситуацию Марк попал из-за женщины, которую любил больше всего на свете.
Когда-то, в первом классе они сидели за одной партой, он носил до дома ее портфель и помогал учить математику. Сразу после школы влюбленные расписались, потом родили двоих детей, и вот сегодня, прекрасной даме исполнялось 40 лет.
Марк долго готовился к этому дню. Целый месяц бесплатно кормил и поил одного богатого коллекционера, чтобы именно сегодня, на один вечер взять у него старинную, пятидесятикилограммовую груду железа и в день рождения любимой стать настоящим рыцарем.

-Здравствуйте, я по объявлению. Это вы продаете кровать с матрасом?
-Да, это я.
-А можете продать один матрас, без кровати?
-А зачем вам матрас без кровати?
-Потому что кровать у меня уже есть. Мне нужен матрас.
-Без кровати? Как же вы спали до этого?
-Я спал на другой кровати...Слушайте, ну какая разница? Вы продадите матрас или нет?
-Я бы с уовольствием, но не могу. Это нелегально.
-Что нелегально?
-Продавать матрас отдельно от кровати.
-Вы что, рехнулись? В смысле... откуда у вас такая информация?

-До меня дошли слухи.
-Чушь какая... Ну хорошо. Давайте мы с вами притворимся, что я покупаю у вас и кровать, и матрас.
-Так значит берёте?
-Вы недослушали. Мы притворимся. А на самом деле я куплю только матрас.
-А кровать?
-А кровать вы оставите себе.
-Без матраса?
-Без матраса.
-Зачем мне кровать без матраса?
-Да какая разница!? Вы же всё равно ее продаёте!
-Да, но с матрасом.
-Так продайте без матраса!
-Но это нелегально.
-Черт вас подери! Ну хотите я ее тоже куплю! По-настоящему. А потом принесу обратно.
-С матрасом?
-Без!

Тим поступил в экономический университет, чем сильно разочаровал деда.
Дед надеялся, что внук выучится и станет хирургом, или профессором, или полковником, мало ли приличных профессий.
Но уж никак не счетоводом в синих сатиновых нарукавниках, уныло сводящим дебет с кредитом.
Именно так, в блекло-синих сатиновых тонах, дед представлял себе будущее выпускников-экономистов.

Реалии новой жизни, всякие там экономики-компьютеры-интернеты и прочее, дед не принимал.
Единственно на старости лет уверовал в полезность витаминов, но исключительно из собственного сада-огорода. В других местах витамины тоже растут, но так себе, квёлые, бесполезные для усиления умственно-образовательной активности.
Посему в июне начинался жаркий закаточный сезон, бабушка Зоя работала с производительностью небольшого консервного заводика, а к концу лета дед грузил соленья-варенья-компоты в свою "копейку" 72-года выпуска, штурманом сажал бабушку и ехал в город.

Под тяжестью витаминов бедная "копейка" проседала и чиркала брюхом по асфальту.
В городе деду не нравилось. Машин, людей, идиотов - не протолкнуться. Плюс придуманные кем-то шибко умным несуразности, типа водитель должен пропускать пешеходов. В дедовом посёлке пешеходы твёрдо знали своё место и на устои не посягали.

Тим окончил универ с красным дипломом, с блеском прошёл собеседование в солидном банке и весьма успешно двинулся вверх по карьерной лестнице. Дед презрительно хмыкал. К конторщикам он относился со снисходительной жалостью.

- Девушка! Не ставьте пожалуйста здесь свою машину.
Молодой охранник, или как их сейчас называют на западный манер - "секьюрити" - стоял на крыльце офисного здания, и старался быть дружелюбным. Он просто выполнял свою работу.

Из розового "Ситроена" показалась очаровательная головка с белыми волосами. Блондинка не обращала внимания на призывы охранника и всем своим видом показывала, что ей глубоко пох... и на охранника и вообще на всё и вся. Ведь она такая няшная! Ровный загар из солярия, силикона в пределах нормы в сиськах и губах, коротенькая юбочка от какого-то там известного модельера, сумочка от него же. А еще маленькая декоративная собачка, похожая на крысу. Ну как она может снизойти до какого-то охранника!?

Грациозно цокая десятисантиметровыми каблучками, она поднималась по ступенькам. Какие-то космические дела заставили ее вылезти из солярия и осчастливить своим присутствием этот сирый и убогий офис.

- Девушка, переставьте пожалуйста свою машину. Вон, видите знак стоит "дорожные роботы"? Вы будете мешать рабочей технике.

Блондинка наконец-то сфокусировала свой взгляд на источнике раздражения.
- Слышь, Цербер! Тебя поставили сюда калитку охранять, вот и охраняй! С дороги уйди, олень пятнистый.
Декоративная крысособака заливисто облаяла охранника и спряталась под сиськами своей гламурной хозяйки.

Охранник не нашелся чем ответить и просто отошел в сторону. Молча проводил взглядом блондинку, он вздохнул и опустил глаза. Спорить с такими - бесполезно. А что он еще мог сделать? Ведь не бить же её по морде?