Над нами живут соседи. Не, конечно любой может этим похвастать, даже те, кто живет на последнем этаже. Но у них, правда, соседи не люди, а очень даже животные всякие, типа кошек и птиц с крыльями вроде вечно курлыкающих голубей и мелких, горластых воробьев. Даже не знаю, кому повезло больше, тем, у кого наверху гнездятся соседи, или тем, у кого над головой периодически спариваются кошки всякие громкоголосые.

У нас кошек нет, поэтому есть соседи. Муж и жена, лет по двадцать пять обоим и, как я предполагаю, оба обладают мировоззрением и ранимым характером блондинки.

... Стою, курю на балконе, на своем родном пятом этаже. Надо мной еще два этажа соседей. Слышу, на шестом, муж с женой тихонечко так переговариваются о чем то. Ну, о чем может на балконе шептаться молодые муж и жена? Ясно дело о разнообразии интима, посредством исполнения оного на балконе.

Но оказывается все не так просто. Да, интим конечно тут присутствовал, но только не междучеловеческий, а человеко-ремонтный. Ну, это дело знакомо почти каждому.

Соседи делали у себя ремонт, и вот неожиданно, как медузой в глаз, встал вопрос и выносе постремонтного мусора.

- Ну ты чо, Светка! - горячо шептал муж - Да это быстро. Никто и не заметит. Ррраз, и все!
- Ой, а вдруг чо? - резонно заметила Светка
- А чо "чо"? - продолжал склонять на нехорошее муж.
- Ну, мало ли чо! - логически возразила супруга.
- Да ничо! Все пучком! - подвел черту под диспутом муж.

Я уже собрался уходить, как услышал над собой странный шорох. Сверху посыпались опилки и еще какая то фигня похожая на перхоть.

В конце 90-х одна симпатичная девушка из глухой тайги добралась до Транссиба где-то в районе Забайкалья с целью подсесть на поезд, идущий во Владивосток. Проводница подошедшего поезда объяснила ей, что свободных мест нет, кроме одного в двухместном люксе. Но что порядочной девушке в это купе лучше не садиться. "А что там не так в этом купе? " - испуганно спросила девушка. "Там грязный иностранец. Страшный такой, огромный, небритый, немытый, сумасшедший, наверное". Далее со слов проводницы выходило, что это грязный иностранец во всех смыслах: "Меня в туалет пытался затащить вместе с собой. Потом парня из туалета не выпускал, хотел к нему туда вломиться. Руками размахивает, лопочет чего-то, по-русски ни хрена не понимает. Глаза ещё такие голодные, злобные. Прохода никому возле туалета не давал. Пока я с ним хорошенько не побеседовала. Не надо тебе к нему в купе соваться!"

Но девушке очень надо было ехать. И она пошла всё-таки в купе к этому страшному иностранцу. На его счастье, она говорила по-английски. Иностранец, действительно огромный небритый мужик, вежливо привстал, чуть не вытеснив её этим обратно из купе, поздоровался, жалобно показал на свою щетину, грязную рубашку, и сказал со вздохом: "Sorry! No water!"
"Как это нет воды? " - изумилась девушка - "А в туалете? " - "Да был я там! Все краны провертел, все ручки передёргал - нет воды! Я и сам вижу, народ идёт в туалет с полотенцами через плечо, возвращаются оттуда бритые и чистые. Пытался спросить, в чём дело, а меня все пугаются! "

- А пимпочку снизу нажимали? - поинтересовалась девушка.
- Какую пимпочку??!!

Приключилась эта история лет десять тому назад.
Мой товарищ бывший КГБист Юрий Тарасович тогда еще жил во Львове.
Дочка его - Оксана, только-только получила права и в один из первых своих самостоятельных выездов отправилась к родичам на село похвастать шикарной папиной "восьмеркой" с роторным движком.
В семье Юрия Тарасыча, уже тогда был сотовый телефон. Один на всех, но это все равно было запредельно круто... Кому в данный момент нужнее, тот и брал его с собой.
Первый час ночи, пора бы дочери и вернуться...
Звонит с мобильного:
- Але папа, я такая дура! Сначала я не туда свернула и заблудилась, ездила, ездила, потом решила взобраться на пригорочек, чтобы оттуда посмотреть в какой стороне трасса. Закрыла машину, влезла на горку, никаких огней не увидела, вернулась обратно... а ключ с брелком закрыт внутри... Па-па, пошел дождь, я сильно замерзла в тонкой кофте. Скоро сядет телефон... Па-па, что делать...?
- Не паникуй и успокойся, ты далеко от Львова!?
- Ну откуда же я знаю? Вокруг ни одного огонька, может десять километров, а может и двадцать.
- Оксанка, посмотри, что ты видишь вокруг себя, какие ориентиры?
- Тут дерево толстое без листьев, небольшой пригорок и еще треугольный дорожный знак.
- Что на знаке!?
- Сейчас подойду, посмотрю... подошла. Нарисован бык или корова.
- Какая ценная информация!!! Ладно, про ориентиры забудь, дочка, от машины не отходи, а то или угонят, или колеса снимут, да и ты заблудишься. Потерпи, я побегу к дяде Васе, у него Запорожец на ходу, не переживай, мы тебя скоро найдем. Сядь на капот, погрейся пока мотор теплый. Все, береги батарейку. Целую.
Юрий Тарасыч кинулся к соседу Васе.

Будучи студентом я как и все грыз гранит науки. Но грыз так себе, осторожно, чтобы, значит зубы не пообломать. А накой я кому потом буду нужен, хоть и умный, но без зубов? Соответственно с таком отношением времени свободного было чуть больше, чем у отличников.

Прогуливая очередную пару, мы с корешем напились пива пенного, разливного и поехали куда то... Куда, сейчас уже и не вспомню, видимо гранит на память повлиял все таки. Помню только, что ехали по кольцевой на метро и тут нам началось. Пиво, как то резко подступило к выходу и начало ломиться наружу со страшной силой. А мы, два тощих дрыща, килограмм по пятьдесят каждый до этого сидели такое радостные, но настороженные. Потому, что напротив сидела толпа, человек восемь пацанов, всем своим видом в кепках до боли напоминающие гопников. И главное, все на нас так смотрели, ушами шевелили подозрительно, прислушивались. А мы поначалу их не замечали, все о бабах, да как мы классно пивка попили, трещали. Нам бы языки попридержать, да куда там. А гопнички все как на подбор, высокие, широкие, на щеках румянец молодецкий играет, глазами на нас так зырк-зырк, ушами так шевель-шевель. И руки на пузе держат, где то под куртками в районе животов. Понятное дело, какие нить членовредительские орудия там прячут.

Это мы потом только заметили, когда наш разговор плавно скатился на предмет опустошения организма от пива. Вот в тот самый момент обсуждения куда будем лить мы и заметили недобрых людей смотрящих на нас как то неприветливо.

А пиво подперло уже к пределу. Еще немного, и все, утопим вагон, как, нахрен, Титаник.

А места незнакомые, куда бежать? Куда-никуда, а надо. На следующей остановки мы шустро подорвались и гонимые пузырями мочевыми начали судорожный скач наверх, там где деревья и кустики.

Но судьба готовила нам радостный сюрприз. Нечаянно обернувшись на бегу я заметил, как за нами с аналогичной скоростью, соблюдая дистанцию перемещается гопота со взглядом отбойного молотка.

Мой давний приятель Саша - дипломированный дизайнер. То есть, дизайнер он и так, Божьим промыслом, а "дипломированный" - уже по необходимости.
Работает в небольшой артели, которая всякие рамки, кружки, майки, обложки, календари и прочую фигню делает. Мог бы там и не работать, он хороший интерьерщик, еще и "с руками", спрос на его работу всегда есть, так что там он в общем-то "для стажу".
Артель эта принадлежит хозяину. Пожилой человек, давно и хорошо "состоявшийся", а этот масенький бизнес держит больше "для души". У него есть куда более значительные и надежные источники благосостояния. То есть, предприятие работает главным образом "в ноль"- на зарплату сотрудникам и оборотные издержки.
Да, есть еще косвенная функция: клапан избыточного давления для хозяина. Иногда, он является туда, чтобы придраться, прицепиться, понудеть, отругать, в общем - стравить пар. Где-то раз-два в неделю, наверно когда Большие Бизнесы подтачивают его нервную систему. Придирки не предполагают наличия виновного, но требуют обязательного наличия
крайнего. Крайним (видимо потому, что самый образованный) всегда получался Саша. Уесть образованного - отдельное удовольствие. Но хозяин даже несмотря на это не уходил оттуда успокоившимся.
Саша терпел. Он приходил домой с трясущимися руками, плохо спал, терял аппетит, был рассеян и меланхоличен. Жена очень беспокоилась. Но однажды, очередной визит хозяина закончился тем, что Саша лопнул. Шваркнул с размаху заявление об уходе. Грохнул об стол массивным фолдером со всякими эскизами, макетами и т. д., попутно обкладывая
обалдевшего хозяина хуями всех размеров, собрал свое нехитрое барахлишко, хорошенько хлопнул, напоследок, дверью и ушел. В тот же день пошел на поправку. Лег спать счастливым и видел хорошие цветные сны. Проснулся с улыбкой, и приготовился радоваться новому дню. Услышав звонок, взял телефон, не почуяв подвоха. Звонил хозяин. То ли, теперь уже, бывший - то ли еще действующий... велел явиться. Значит еще действующий - подумал Саша и (а куда денешься?) поплелся на ненавистную работу.

Маргарита Викторовна дала третьеклассникам задание написать сочинение на вольную тему. Федюня Крахмалкин озаглавил свое творение "Как я правел выходные".
Он пыхтел над ним до самого звонка, и тетрадка его легла поверх стопки остальных, ранее сданных. И потому Маргарита Викторовна в учительской начала проверку сочинений именно с Федюнинского творения. Буквально через минуту она начала вибрировать на стуле всем своим телом, а потом не выдержала и, призвав коллег к вниманию, начала зачитывать работу ученика вслух.
"Бабушка пазвонила в субботу с утра и сказала что она заболела. Мама паехала к бабушке и сказала что обратно вернется только завтра, - писал Федюня Крахмалкин. - Мне мама сказала чтобы я делал уроки а папе сказала чтобы он следил за мной..."
Маргарита Викторовна с выражением, четко так и читала, как было написано, в том числе без запятых, то есть без пауз перед ними.
-Он что, без запятых пишет? - на всякий случай все же спросила ботаничка Леда Аркадьевна.
- Да они почти все у меня без запятых пишут, как я ни бьюсь с ними, - оторвавшись от сочинения, пожаловалась Маргарита Викторовна. - А если и ставят, то где попало.
- Значит, пришло время отменять и запятые, - меланхолично заметил учитель английского Аггей Никифорович. - А что? Разрешили же отнести кофе к среднему роду и говорить и писать "ложить" вместо "класть". Теперь чего уж, можно и без запятых... Ну, и что там дальше излагает ваш гигант мысли?
"Кагда мама уехала папа каму-то пазвонил и сказал что его надзирательша уехала и надо срочно валить к нему с пивом а то у него после вчерашниго башка трещит, - стала снова разбирать Федюнины каракули Маргарита Викторовна. - Скора к нам пазванили и папа запустил в дом дядю Сашу из его работы и еще двух каких-то лахов. Мы все уселись на кухне папа стал разливать пиво я тоже пратянул свою чашку. Папа сказал а ну сынок выйди пока а если вдруг пазвонит мама ты ей ничего не гавари а дай трубку мне.
Я вышел из кухни и сел смотреть тилевизор. Тут пазвонила мама я ей ничего не сказал как и абещал папе а только что папа с мужиками выгнали меня из кухни. Тут прибежал папа и стал гаворить маме что он с двумя опытными кансультанами варит ужин...

- Савкин пристает, на полном серьезе, - сказала Лена Лицкая.
- Какой Савкин? - не сразу понял Сережа Лицкий.
- Зав отделением, - сказала Лена.
- Тварь! - крикнул Сережа. - Пойти ему морду набить?
- Лежи! - сказала Лена. - Лежи спокойно, куда ты пойдешь, миленький, ты что! - и она погладила ему голые почти бесчувственные ноги.
Разговор шел в больничной палате. Сережа потихоньку приходил в себя после автокатастрофы. Доктор Савкин - известный, кстати, врач - пообещал, что ноги вернутся. Постепенно. Нужно только время. И весьма интенсивная терапия.
- Зачем ты мне это сказала? - Сережа чуть не заплакал.
- Я всегда тебе доверяла, - сказала Лена. - И сейчас доверяю абсолютно.
Сереже не понравилось это холодное слово.
- И что? - тоже холодно спросил он.
- И то, что у нас кончаются деньги. Мы ведь гордые, мы ведь не хотим, чтоб наша жена бегала по приемным Минздрава. Мы ведь богатые, мы привыкли сами за все платить.
- У нас есть еще четыре миллиона рублей.
- Они на депозите, ты что! - вскрикнула Лена. - Прости. Твои деньги, твое решение. Но Савкин обещает перевести тебя на бюджетную койку. Все процедуры, все лекарства, всё бесплатно. Плюс личное наблюдение.
А действительно, что это он. Деньги отложены на покупку коттеджа. Они с Леной мечтали перебраться за город.
- Он тебе нравится? - спросил Сережа. - Этот дотторе-профессоре?
Савкин, кстати, был красивый. Жгучей неаполитанской красотой.
Лена вцепилась в Сережину руку, зарыдала, стала целовать ему пальцы, сползла с табурета и встала на колени у изголовья.
- Я для тебя, я для тебя на все готова, а ты сердишься...
- Но почему я должен за тебя решать?
- Потому что ты муж, - она подняла на него преданные зареванные глаза.
- Тогда давай, - сказал он. - Иди к нему. Ты хорошая. Спасибо.

У нас возле дома магазинчик.
Совсем маленький, мы там отовариваемся сигаретами, хлебом, да водой.
Ну, и иногда просто ходим посмотреть на Ваську.
Васька - кот, который живёт при магазине.
Честно скажу, посмотреть есть на что.
Я такого огромного кота только раз в жизни и видал. Невероятных размеров, толстый, черный с подпалинами, флегматичный монстр.
Кило двадцать наверное в нем весу.
На ночь Ваську запирают внутри, а днём он практически всё время спит на крыше магазинчика.
Других развлечений у него особо нет, разве что погонять случайно забежавшего на подведомтвенную территорию пса. Традиционных радостей кошачьей любви Васька, увы, лишен.

Прямого пути на крышу магазина у Васьки нет. Для того, что бы туда попасть, Ваське нужен посредник.
Васька делает так.
В восемь утра открывается магазинчик. Васька выходит, садится у двери, и ждёт. Минут через десять приезжает "Газель" со свежим хлебом, и паркуется на единственном небольшом пятачке у служебного входа. Когда мужик с накладными бумажками скроется в магазине, Васька прыгает на капот, с капота на кабину, потом на кузов, и уже оттуда - на крышу.
Спускается, если есть надобность, тем же макаром. Благо товар в магазинчик привозят по нескольку раз на дню. Так что если Ваське приспичило вниз, он просто садится на краю крыши, и ждёт попутное транспортное средство. Часто бывает так, что пока машина разгружается, Васька успевает спуститься, обделать свои кошачьи дела, и тем же транспортом - обратно.

Водители конечно иногда ругаются, стирая грязные Васькины отпечатки с капота, и грозят ему кулаком вверх, на крышу, и называют Василия разными нехорошими словами. Но сделать ничего не могут. А местные частники, кто знает, стараются машины там не ставить. Никому не хочется испытывать на прочность свою крышу двадцатикилограммовым мешком с когтями.

Анонимайзер -- программа для сокрытия информации о компьютере или пользователе в сети.
_____________________

Вечер вышел сизый, надушенный белладонной. Погода была бледная и мокрая, как мясистая поганка. Моросящая капель водянистыми призраками оседала на стеклах. В такие вечера люди обычно коротают время в сухих квартирках, сгрудившись в поисках правды вокруг мерцающих мониторов. А это значит, что сегодня в интернете обязательно будет кто-то не прав.
Гургенчик собирал сердечки под новым аватаром. Фотография, выдержанная в каноничных тонах национального флага, изображала Гургена присевшего с пистолетом около тонированной девятки вместе с двумя русским обесцвеченными поблядушками. Недавно, на день рождение, отец подарил Гургенчику пистолет, а с ним он вскоре приобрел и машину, и подруг, и уважение многочисленных братьев и друзей. Армянин, уже окончательно запутавшись в социальных сетях, имел более тысячи виртуальных контактов, которые спешили засвидетельствовать свои цифровые верноподданнические чувства под его новый аватаркой.
Вдруг, как здравое суждение посреди горячего спора, парня ошеломил неожиданный комментарий:
-Смерть армянам!
Послание исходило от парня злой и бритой наружности, с нашитым на куртке ядовитым, черно-желто-белым триколором. Гургенчик, растерявшись, написал:
-Аэ! Ты попутал что ле? А если найду?
-Это ты попутал, проклятый армяшка! А меня ты не найдешь, я через анонимайзер сижу.
Опешив от такой наглости, Гургенчик перешел на страницу скинхеда. Даже турки, резавшие в начале века армян, позавидовали бы той ненависти, которой лучилась страничка националиста. Буквально всё: от интересов до информации о воинской части (отряд башибузуков), призывало всеми доступными средствами искоренять с земли армянское семя. Досталось даже Анийскому царству и католикосу всех армян.
Гургенчик быстро вступил в спор с парнем, скрывающимся под ником Иван Коловрат, но молниеносно исчерпал все свои убийственные интеллектуальные аргументы в лице фразы: "я твою маму ибал!". На что Гурген получил новую порцию оскорблений, в которых были задеты самые лучшие чувства армянина по отношению к мелкорогатому скоту. Тогда Гургенчик решил, что так оставить дело нельзя:

Утром подполковнику Ерофееву позвонили из штаба.

- Иван Иваныч, к вам едет журналист - Виктория Адамовна Новицкая. Видный борец за свободу слова. Будет делать репортаж о буднях подразделений МВД в Чечне. Покажите все, что она захочет. Из того, что можно. Да, вы уж будьте с ней помягче. Всё-таки слабый пол.
- Вас понял.

Едва Ерофеев повесил трубку, как раздался новый звонок. На этот раз звонили с КПП.

- Товарищ подполковник, это сержант Лебедев. Здесь какая-то женщина подъехала, говорит, что она представитель свободной прессы. Странная. Требует, чтобы мы её пропустили во имя свободы слова.
- Сейчас буду, - сказал Иван Иванович и, с предчувствием чего-то недоброго, отправился встречать гостью.

- Новицкая, Виктория Адамовна, - представилась молодая женщина на КПП. - Журналист.
- Ерофеев, Иван Иванович. Подполковник милиции. Прошу, проходите.

- Ну, рассказывайте, где вы тут геноцидом занимаетесь, - весёлым голосом поинтересовалась Новицкая, едва они оказались в расположении части.
- Чем?
- Геноцидом. Ой, да вы же всё отлично понимаете.
- Вы что-то путаете.
- Так, ясно. Не хотите сознаваться? Что ж, придётся самой всё осмотреть.

Виктория Адамовна деловито направилась вглубь военного лагеря.

- Ну вот, что и следовало ожидать - яма для заложников. Как вы её называете? "Зиндан"?
- Раньше это называлось воронкой от снаряда. После того, как воронку засыпали, она никак не называется.
- Да-да. Я и говорю - "зиндан", - не стала спорить Новицкая и проговорила в свой диктофон: "В центре лагеря обнаружена большая яма, совершенно очевидно используемая для содержания заложников из мирного населения. Похоже, что она была спешно засыпана перед моим прибытием..."

Утренним поездом к Коле приехала тёща.

Ну, может не совсем теща, а только потенциальная тёща, да и приехала не столько к Коле, сколько к Алене, но не суть важно. Было восемь-ноль три, Коля собирался на работу. Ничто не предвещало явлений чрезвычайного характера, таких, как явление тёщи. Внезапность - одно из качеств настоящей, стратегически правильной тёщи.

- Ой, мама приехала! - обрадовалась Алена, открыв дверь. - Как здорово! А чего ты приехала?

- Просто хочу убедиться, что у вас тут все хорошо, - сказала теща, вручая Коле чемодан.

- Все было отлично, - неосмотрительно сказал Коля и нажил себе смертельного врага.

- А вы, я так понимаю, и есть Николай? - спросила теща с явным неодобрением.

- Это мой Коля, познакомься, - сказала Алена.

Теща посмотрела на Колю с прищуром, по ее лицу было понятно, что она никогда не любила людей с именем Николай, и вообще, на идише "Николай" означает "дрянной человек, бестолочь". Все это она передала одним движением ноздрей, Коля понял все буквально.

Он отнес чемодан в комнату и спешно покинул зону поражения тещи. На работе он поделился трагедией с Олегом, тот предложил пожить пару дней у него. Коля немного поколебался, потом решил, что оставит трусливое бегство в качестве запасного варианта, если остальные попытки войти в контакт с тещей провалятся.

Вечером, когда Коля вернулся домой, ему показалось, что количество тёщ по шкале количества тёщ достигает в квартире отметки "7" или даже "8" на каждый квадратный метр. Полина Ивановна была буквально всюду, Коля хотел помыть с дороги усталое лицо, но ванная была закрыта на защелку, Алена крикнула ему из кухни:

Москвичей нигде не любят.
Москвичей никто не любит, а больше всего москвичей не любят сами москвичи. (Кто хоть раз наблюдал случайную встречу двух москвичей в провинции, прекрасно понимает, что я имею в виду) Сильнее москвичей москвичей не любят только питерцы. Но это совсем другая история. Любая и каждая встреча в провинции москвича и питерца становится местной легендой и многие века передается из уст в уста.

За что и почему люди не любят москвичей? Не знаю.
Сколько бы ни пытался я у кого нибудь добиться ответа на этот простой вопрос - бесполезно. Когда человек начинает не любить москвичей? С какого возраста? Какие есть для этого предпосылки? Ну ведь не генетически же, в самом деле, не по наследству передается эта нелюбовь?
Сколько бы и у кого я про это ни спрашивал, в ответ всегда получал только недоуменное пожимание плечами и мутный задумчивый взгляд внутрь. Самое большее, чего мне удалось добиться, это фраза "Ну, понимааааешь... Как бы тебе это объясниииттть..."
И всё.

Странно. Очень странно, потому что вот лично я прекрасно помню, когда именно, и почему я стал нелюбить москвичей. Любил ли я их до этого? Трудно сказать. До этого я ведь их никогда не видел.
А как увидел, так сразу и понял, что не люблю, и всё.
Я так ясно и отчетливо помню этот момент, что при желании даже могу восстановить дату.
Впрочем, дата не имеет никакого значения. Мне было шесть лет, почти семь. Был погожий июньский день, точнее утро, когда калитка во двор распахнулась от удара ноги, и в проёме появился с лицом мрачнее тучи друган и сосед Колюня Голубев.

- Пиздец! Детство кончилось! - вместо "здрасьте" сказал Колюня и зло пнул подвернувшуюся на пути одноглазую кошку Муську.

- Колюня! Что ж ты так ругаешься?! - возмущенно воскликнула проходившая мимо с помойным ведром бабка Оля.

В очередной раз убеждаюсь, что жизнь - это маятник и если ты идешь в гору - готовься, скоро наступит остановка и неумолимый спад.
Зато, когда ты в самом низу и хуже быть уже не может, не унывай, а держись покрепче и жизнь сама тебя вынесет наверх к солнышку.
Истина стара как мир, но пессимисты-самоубийцы в нее не верят и по глупости спрыгивают с маятника жизни в самой нижней точке...
Это так же нелепо, как слезать с американских горок, находясь вниз головой...
Вез меня с ночной съемки старый армянин на баклажановой "ласточке".
Дорога неблизкая и я отвлекал его от сна внимательным слушанием длинных историй о шаровых опорах, вкладышах и крестовинах.
Наконец я дождался того чего и ждал от подобных душевных ночных разговоров - историю о неумолимом жизненном маятнике, который даже солнышко заставляет вставать по утрам...

1988 год. Москва. На Казанский вокзал приехал племянник старого армянина - Арам. В кармане ни копейки, знакомых в Москве нет, а на руках трое малюсеньких детишек и жена. Дядя тоже помочь не мог, он тогда служил на Дальнем Востоке.
Арам с семьей бросил свою большую бакинскую квартиру и с одним чемоданом за последние деньги чудом влез на поезд до Москвы.
Ждать больше было невозможно, не сегодня - завтра азербайджанцы пришли бы и за их жизнями...
Жена и дети остались на вокзале, а муж - добытчик побрел по улицам в надежде найти хоть какую-нибудь работу и крышу для семьи...
Но куда ему идти, если даже сами москвичи в те времена не все ели досыта...? Араму были рады только московские менты, которые с удовольствием заглядывали в его нестиранные носки - не осталось ли в них чем поживиться?

В общем, вечер сразу не задался. Сидел я, значит, на работе, никого не трогал, и тут, под самый конец рабочего дня, позвонил мой партайгеноссе и вежливо попросил зайти к нему. Типа, для разговора. Ну, что делать, "контрУ" выключил, галстук поправил и пошел. Благо, идти было не далеко, наши кабинеты напротив друг друга располагались.

Захожу к шефу и вижу, что наш начальничек сидит в своем кожаном кресле и внаглую режется в ту же "контру" (интересно, под каким "ником" он там тусуется?). Увидев меня, шеф с явным сожалением оторвался от монитора, но тут же взял себя в руки и жестом радушного хозяина предложил мне присесть.

- Дмитрий, - сразу взял быка за рога шеф, - у тебя появилась срочная работа, необходимо проверить вот этот договор, - протянул он мне довольно увесистую папку.
- Виктор Сергеевич, а что, завтра с утра никак нельзя, типа на свежую голову? - немного жалобным голосом попытался я отмазаться от такой "заманчивой" перспективы проведения вечера.

- Никаких завтра, контракт могут перехватить конкуренты, и денежки утекут им в карман, а не нам, - немного повысил голос шеф.
- А мне какой-нибудь бонус упадет, или все опять на благо компании (компании тебя, главбуха и пары человек из области)? - спросил я.
- Премию за год получишь в полном объеме. Прошлые твои косяки я тебе прощу, но если после сегодняшнего разговора ты еще будешь прогуливать или на работу с похмелья приходить, то не взыщи - премию ты не получишь. Ну и еще, что-нибудь подкинем серым налом, - успокоил меня шеф.

"Вот ты благодетель", - подумал я. - "На улице июль месяц, а он мне про конец года тему двигает. А может, я помру сегодня или уволюсь?"

- А давайте, Виктор Сергеевич, серым налом сейчас, ну, а премию, как положено, в конце года?
- Ладно, договорились. Как клиент расплатится, так сразу свою долю получишь. А сейчас давай, иди работай.

Сисадмина Андрея на работе считали задротом. Что, в принципе, соответствовало действительности. Он никогда не выходил в курилку обсудить вчерашний матч или новую сотрудницу. Не пил пиво со всеми по пятницам и всегда увиливал от корпоративных попоек. Одевался как попало, волосы всегда выглядели немытыми. У него не было друзей, и никто не видел его с девушкой. Родители Андрея не знали слова "задрот", но тоже подозревали, что с их сыном не всё в порядке. Все попытки прояснить диагноз заканчивались тем, что Андрей запирался в комнате, оставшись один на один с компьютером. Компьютер и интернет были его домом, крепостью, вотчиной. И там обитали его друзья, враги и даже девушка.
Девушку звали Зариния, она была русалкой. Не какой-нибудь обычной, а боевой, главой клана, беспощадно сражающейся со всякой зловредной нечистью. Поначалу она не обращала внимания на эльфа-одиночку, но когда Андрей дошёл до восьмидесятого уровня и смог растопить сердце благородной воительницы, общение вышло за рамки обычного трёпа. Встречаться в реале они не собирались, но в чате вели себя, как влюблённые и все боевые операции проводили совместно. Андрей ненавидел реальную жизнь, которая превращала его из бесстрашного воина в обычное чмо. Длительное расставание с компьютером вызывали у него глубокую депрессию и панику.
Поэтому сообщение босса о предстоящем выезде на природу для сплочения коллектива и поднятия командного духа совсем не обрадовало Андрея. Попытка проскочить закончилась неприятным разговором в кабинете начальника. Был объявлен ультиматум - если Андрей проигнорирует мероприятие, то может собирать манатки и искать другую работу. "Для вас же стараемся" - с отеческой улыбкой похлопал босс по плечу в конце беседы. Вылазка приурочивалась к празднику Ивана Купала и предполагала шашлык на берегу реки, хороводы и прыжки через костёр, пускание по течению венков и прочие языческие извращения. А в итоге, естественно, все ужрутся до зелёных чёртиков, пересовокупляются в ближайших зарослях бузины, и понедельник будет посвящён обсуждению этого безобразия. Кроме всего прочего, было приказано взять с собой удочки для ловли рыбы и последующего приготовления ухи.
Когда Андрей попросил у отца удочку, тот не поверил и три раза переспрашивал, о какой уточке, дудочке или шуточке идёт речь. Папаша - заядлый рыбак и грибник, сколько раз пытался вытащить с собой сына, но ни разу так и не добился успеха. А тут сын сам решил половить рыбку. Была выдана самая лучшая удочка, проверены снасти, приготовлена прикормка и запарена в термосе перловка. А ночью родители долго не могли уснуть, размечтавшись, что лёд тронулся, и возможно, чадо в скором будущем даже может жениться и подарить им внука.

Было это давно и неправда. Был я тогда не обременённым разумом студентом-первокурсником одного юридического ВУЗа. Стоял теплый майский день и после пар хотелось чего-нибудь этакого, но денег хватало только на пиво. Идти на третью пару не улыбало. И решили мы, в составе 5 человек, идти отдыхать.

Зашли в магазин, взяли "пятилитровик" (студенческий стандарт), вспомнили что надо будет обсудить детали намечающегося субботнего выхода за город, взяли еще столько же (обсудить и сделать правильные выводы). Только вышли из магазина - дождь врезал, зараза. Дискуссия на свежем воздухе отменялась, да и наше собрание накрывалось медным тазом - все жили на разных концах города. Но если студент, после жарких баталий с преподами, решил дернуть пивка, его не остановит даже война, даже ядерная. А уж дождь и подавно. Немного покумекав, решили пойти в ближайший подъезд. Домофоны уже были, но не везде. Нашли подходящий подъезд, устроились на площадке между вторым и третьим этажами. Стояли культурно - пиво на пол не лили, ничего другого тем более, не орали и не курили. Стояли часа полтора, за это время прошло несколько жильцов, пытались что-то сказать, но мы уверяли что все будет хорошо и они нам верили. Как выяснилось вскоре, верили все, кроме одного...

Когда второй "пятилитровик" подходил к середине, Саня посмотрел в окно и увидел милицейский "уазик". Из него вышли три милиционера и направились в наш подъезд /тогда милиция приезжала по вызовам граждан сразу, а не после дождичка/. Всё. Штирлиц еще никогда не был так близок к провалу. Если заметут - прощай институт.

Мозг сообразил сразу у всех пятерых - бежать наверх, там чердак, может спасемся! И мы побежали, с пивом в руках и внутри. В это время сотрудники доблестного МВД зашли в подъезд, услышали топот стада кабанов и понеслись за нами. На шестом этаже меня подвело равновесие и/или пиво. Падаю. Друзья бегут дальше. Отряд не заметил потери бойца...

Когда тебе всего шесть лет, а в твоей дворовой компании уже все битые жизнью и матерые пацаны восьмилетки, хочется сделать что-то такое, что раз и навсегда подняло бы твой авторитет, и они наконец-то перестали называть тебя "малым", и дали настоящую пацанскую кликуху.
Мне нужен был настоящий пацанский Поступок. Они-то уже все прошли: и халву с лимонадом из магазина тырили, и одноклассниц на третьем этаже школы защупывали, у Почекута даже была настоящая ракетница, а я только откинулся из подготовительной группы детского сада. Конечно, я уже научился сплевывать со щелчком, и даже перестал путать значения некоторых известных мне блатных словечек. А то выдал на прошлой неделе.
Подвалил к скучающим на скамейке корешам, сплюнул, и презрительно, сквозь зубы процедил - "Меня вчера сосед закозлил, я ему кнопку звонка сжег..." Тут сразу, толпа пацанов, а их в ней было четверо, начала ржать в корчах. Они сквозь слезы тыкали в меня пальцами, что-то там с гоготом кричали - "Ну и как тебе теперь живется козлина?!.." Я ничего не понимал, ведь в эту фразу пытался вложить все свое презрение к козлу соседу, и отсутствие страха, когда он тряс над моей головой кулаками и обещал глаз на жопу натянуть.
И я понял, что нужно сделать. Есть тема, один раз всплывшая в разговоре у костра поздно вечером. Тогда кто-то упомянул про городской морг. Помню, что в тот момент костер ярко вспыхнул, выдал сноп искр, и притух, оставив нас во мраке. Стало по-настоящему страшно и холодно, чьи-то две руки из темноты, быстро подкинули дощечки от ящика в костер, и эту тему больше никто не поднимал.

Городской морг, действительно был страшным и странным местом. Он представлял собой одноэтажный, покосившийся, деревянный барак с маленькими оконцами, стекла в них были как закопченные и скрывали все то, что происходило за ними.
Этот барак являлся старейшей постройкой нашего города. И так получилось, что когда город бурно разрастался во времена строительства Комбината, морг оказался почти в центре города, к слову сказать, всего метрах в ста от школы. И если кругом его окружали кирпичные пятиэтажки и панельные девятки с заасфальтированными дворами, то он находился в Своем Месте.

До границы оставалось километров семь. Семь километров по джунглям. Это вам не по аллейке прогуляться. На марш-бросок сил уже не было. Да и к тому же, никто не верил в успех операции.
- Десять минут привал.
Лейтенант устало бросил на землю вещмешок, сел на корягу и дрожащими руками пытался прикурить. Остальные свалились прямо на землю. Гросс разлёгся, закинув руки за голову. Кравик трусил флягу с остатками воды. Завран сидел на корточках, пытаясь восстановить дыхание.
- Чёрт бы побрал этого идиота, - сказал Гросс. - Если мы его догоним, я лично вырву ему кадык.
- Сомневаюсь, - заметил с ехидной улыбкой Кравик.
- В чём это ты сомневаешься? Тебе показать, как вырывают кадыки? - Гросс приподнялся на локте.
- Остынь! Я сомневаюсь, что мы его догоним. Лейтенант, как вы думаете?
- Наше дело - не думать, а выполнять приказы.

- Ну, ушёл, и ушёл. Из-за него погибло двое ребят. И неизвестно, сколько из нас вернётся в форт.
- Кравик, дезертирство - одно из самых тяжких военных преступлений. Если все станут думать, что смогут сдрыснуть, когда им заблагорассудится, и им ничего за это не будет, армия вообще потеряет смысл. И поэтому мы должны вернуть рядового Занка любой ценой и в любом виде - живого, мёртвого, голову его, задницу. Не важно.
- Лейтенант, тогда я отрежу ему задницу, - сказал Гросс. - А потом уже вырву кадык.
- Сначала нужно его найти. По идее, мы даже должны были обогнать его. Но его нигде нет. Есть всего три варианта: первый - он перешёл границу и нам его не достать. Второй - его забрали джунгли. Не важно - сожрали его, или он что-то не то сожрал, или утонул в болоте. Джунгли не оставляют от покойников даже кусочка задницы. Есть ещё третий вариант - мы отстаём от него на какие-нибудь минуты. И если поднатужимся - успеем его догнать. Подъём! Вперёд. Осталось совсем немного, и мы всё узнаем.
Лейтенант выбросил окурок и зашагал по тропе.
Кравик молча пошёл следом, поправляя лямки рюкзака. Гросс и Завран поплелись сзади.
- Завран, вот скажи, - не унимался Гросс, - ты же хорошо знал этого урода, как его, Занка.
- Ну, знал. - Завран был из неразговорчивых.
- И что, никогда он не говорил, что, мол, давай свалим. Уйдём на нейтральные земли. Там тёлки, казино, оттуда домой добраться - раз плюнуть. Говорил, или нет?

Я подъехал к Марсопорту через несколько часов после того, как прибыл корабль с Земли. На его борту находились буры с алмазными головками заказ на них я оформил больше года назад. Мне хотелось заявить свои права на эти буры, пока их никто не перехватил. Я вовсе не хочу сказать, что их могли украсть: все мы тут, на Марсе, джентльмены и ученые. Однако здесь всякая мелочь достается с трудом, а украсть по праву первого - это традиционный способ, каким джентльмены-ученые добывают необходимое оборудование.

Едва я успел погрузить буры в джип, как подъехал Карсон из Горной группы, размахивая чрезвычайно срочным, весьма аварийным ордером. К счастью, у меня хватило соображения выписать сверхсрочный ордер у директора Бэрка. Карсон воспринял свою неудачу с такой учтивостью, что я подарил ему три бура.

Он понесся на своем скутере по красным пескам Марса, которые так красиво выходят на цветных фотографиях и так безбожно забивают двигатели.

Я подошел к земному кораблю: меня вовсе не волновали космолеты, просто хотелось взглянуть на нечто еще не примелькавшееся. Тут я увидел зайца.

Он стоял возле космолета и смотрел на красный песок, на опаленные посадочные шахты, на пять зданий Марсопорта; глаза у него были огромные, словно блюдца. На его лице, казалось, было написано: "Марс! Вот это да!"

Мысленно я застонал. В тот день мне предстояло столько работы, что и за месяц не переделать. А заяц входил в мою компетенцию. Как-то в приливе несвойственной ему фантазии директор Бэрк сказал мне: "Талли, ты умеешь обращаться с людьми. Ты их понимаешь. Они тебя любят. Поэтому назначаю тебя главой Службы безопасности на Марсе".

Это надо было понимать так, что в мое ведение передаются зайцы.

В данном случае заяц выглядел лет на двадцать. Роста в нем было свыше шести футов, а тощего мяса на костях - от силы сто фунтов. В здоровом марсианском климате его нос успел стать ярко-красным. У зайца были большие, с виду нескладные руки и большие ступни. В бодрящей марсианской атмосфере он ловил воздух ртом, как рыба, выброшенная из воды. Респиратора у него, естественно, не было. У зайцев никогда не бывает респираторов. Я подошел к нему и спросил: - Ну и как же тебе здесь нравится?