За столом сидели двое. Мужчину звали Егор. В полумраке кухни его можно было запросто спутать с обезьяной. Большие уши, с отвисшими мочками. Чуть вздёрнутый, широкий нос. Массивная нижняя челюсть. Весь этот набор как-то диссонировал с субтильной, скукоженной фигурой Егора, облачённой в классический наряд - засаленную майку и дырявые треники. Ансамбль дополнял до безобразия замутнённый взгляд. Егор с интересом смотрел на гостя, так неожиданно появившегося во время вечерней трапезы.
Напротив хозяина квартиры сидел Чёрт. И всё бы ничего, да только уж больно чёрт этот на тёщу Егорки сильно смахивал. Ираида Алексеевна к слову сказать, уже как полгода отдыхала в мире ином, и встречу с ней хозяин квартиры в ближайшее время как-то не планировал. А тут на тебе. Сидит. Рожа, сиськи. Она. Только мохнатая, с рогами и козлячьими копытами.
- Мама, это Вы?- стыдливо спросил Егор у гостя.
Чёрт закинул ногу на ногу, и засмеялся.
- Говорила тебе, обмудок, что и после смерти покою тебе не дам. Что схоронил, значит, меня и пиздец? Расслабился.

Будучи человеком боговерующим, зятёк нераздумывая перекрестился три раза и плюнул теще прямо морду. Ничего не произошло. Ираида Алексеевна никуда не испарилась.
- Да что же это такое, Ираида Алексеевна? Как же Вас изжить то совсем? Заебали вы меня ещё при жизни, а сейчас, чувствую, всю кровь попьёте.
- Где дочь моя? Где Наденька? Что-то я упорно здесь её не наблюдаю.
- Наденька? Так в больнице она. Неделю как. Я ей мандаринов вчера носил.
-Что с ней, бычара, сотворил? Говори как на духу!! - Тёща вскочила и затопала копытами.
- Да траванулись мы . Она хуйни какой-то принесла. Выжрали . Паначалу вроде ничего. Сидели отдыхали. Вас вспоминали...

В прошлую субботу собрались у Ромы в кузне, Димычу железку выстукиваем - он у нас завтра на городской ярмарке будет средневекового рыцаря изображать. Это у нас каждое лето на день города в замке Фестиваль Ремесел устраивается, так там на потеху публике мужики друг друга мечами лупят, девки пляшут на помосте, каких то бродяг казнят, короче, весело, туристов - тьма тьмущая, граница рядом, сплошные немцы, чехи и мадьяры. Словом, побольше жару в горне нагнали, Ромка по моим эскизам меч немецкий выплющивает, я прутиком изгибы корректирую, Димыч уголь дробленый подкидывает, торопимся, пока Николаич не нарисовался, он начальник кузнечного цеха, любит, падла, как раз в субботу припереться, жопой чует, что мы мутим че то внеплановое. Только успели долы продолбить, кто то в дверь шкребется, - Бля, наверно Николаича принесло, - Димыч шуганулся, - иду открою. - Спокуха, пацаны! - кричит, - это Славик приполз, отбой тревоги.
А Славик, он у нас местный комбинатор - на папиных харчах репу отъел, ленивец редчайший, тяжелее хуя в руках ничего не держал. - О, Славик должок принес, говорю, неужто совесть в тебе проснулась. - Да отъебитесь, пацаны, бабки в жизни не главное, тут такая фишка,- говорит, -надо мне срочно кольцо накидное отковать. Я тут такой аттракцион на завтрашний карнавал задумал - все просто ошизеют,- достает айфон, показывает кострукцию какую то с тремя дырками. -Шо за хрень? -спрашиваю- ты че машину времени изобрел? - Ну вы долбоебы,- смеется, -это колодки такие, в средние века туда жуликов засовывали, типа, голова посередине и руки в стороны, я такие в Чехии видел недавно - два евро одно фото, прикиньте кассу. Пока вы тут, черти копченые, железки долбите, умные люди богатеют. И потеть не надо, эти ж европейцы, лохи, сами туда лезут фотаться. - Какой то не гуманный аппарат, говорю, может прищемить чето. - Да нихера не прищемит, Петрович-столяр все продумал, даже подушечку кожаную под шею, короче, не фиг завидовать, сошлепайте мне кольцо в кредит, а там разберемся.

Каждый раз покидая в печали любимую и родную Самару, я не ведаю, что ждет меня в пути, какие приключения и люди встретятся мне в глубине душных плацкартных вагонов, которыми я передвигаюсь по стране вследствие несколько затянувшейся ограниченности средств. Вполне приличный фирменный башкирский поезд не предвещал никаких особо экзотических неожиданностей, подобно азиатскому, описанному мной в первой части "Путешествия из Москвы" в Самару. Новенький вагон порадовал приветливостью проводниц, отсутствием шумных компаний и свежестью застеленного белья. Однако не зря говорят, что в тихом омуте черти водятся.

Уютно расположившись на свободной нижней полке в нашем полупустом купе, я коротал утомительно тянущееся в пути время за просмотром на нетбуке весьма неординарного забугорного кинотриллера "Гарри Браун" про пожилого бывшего спецназовца в исполнении великолепного Майкла Кейна. В отместку за гибель старого друга от рук распоясавшихся хулиганов он наводил шороху на британский преступный мир не хуже, чем в былые времена на террористов Ольстера, последовательно уничтожая виновных, а так же попавшихся под горячую, но умелую руку наркоманов, дилеров, грабителей, насильников и прочих подонков. Он живо напомнил мне Михаила Ульянова в роли Ворошиловского стрелка, метко и справедливо отстреливавшего отечественную мелкую шпану.

К сожалению, мой просмотр был неожиданно прерван на самом интересном месте истощившимся аккумулятором. Оказывается, расслабившись в гостеприимной Самаре, я забыл его подзарядить и теперь рисковал провести вечер за чтением взятого про запас дурацкого детектива. На мою удачу рядом с купе проводников обнаружилась свободная и действующая розетка, которая позволила мне, пристроившись на крайнем боковом месте, продолжить приобщение к сокровищнице мирового кинематографа. В момент, когда истекающий кровью герой наконец готовился всадить пулю в главного негодяя и убийцу, спасая от жуткой смерти симпатичную полицейскую инспекторшу, на моем горизонте неожиданно обозначилась новая проблема.

Трогательную историю рассказал друг - старый КГБэшник Юрий Тарасович.
Как-то его товарищи - ветераны войны "насели", чтобы он "подергал" свои прежние связи и сводил бы их в тир пострелять из трехлинейки - последний раз в жизни настоящее фронтовое оружие в руках подержать, вспомнить молодость...
Тарасыч вроде бы и обещал, но как-то не конкретно...все откладывал и отмазывался.
Прошел год.
Ветераны схоронили очередного своего друга и заявили:
-Ты чего Юра ждешь, что мы так по одному перемрем, и тебе не нужно будет нас в тир вести...? А ведь ты ЕМУ тоже обещал...
Крыть было нечем, Юрий Тарасович отложил все дела, созвонился, напряг генерала-однокашника, тот дал "добро", и уже на следующий день "пазик" привез дедов к какому-то подземному тиру, где упражняются в стрельбе различные спецслужбы.
Грохот стоял неимоверный: кто на ходу "шмалял", кто, лежа с перекатами, кто за секунду из "Стечкина" выпускал всю обойму, один из чего-то шипяще-бесшумного фыркал...

Вот, наконец, в стрельбах сделали перерыв, принесли снайперскую винтовку Мосина без оптики, позвали наших дедушек, (всего шесть человек), выдали им по три патрона, указали на "погрудную" мишень в пятидесяти метрах: "Прошу, кто первый?"
Мужики вокруг улыбались и одобрительно кивали, когда дедушки, звеня медалями, ловко, по-деловому заряжали оружие. Сразу было видно, что "руки помнят" у всех...
Хоть почти никто из ветеранов не попал в жестяного "фашиста", но все равно после очередного выстрела, вокруг раздавались дружные аплодисменты бойцов.
Деды были счастливы как мальчишки.

Одно время приятельнице моей, Ю., перестали платить зарплату.
Вообще.
Мало того, мебельная фирмочка, в которой кандидат наук Ю. подрабатывала - мыла по вечерам полы, таинственным образом растворилась в пространстве, оставив после себя Ю., швабру и штук десять скандальных клиентов, требующих свои оплаченные кухонные диванчики.
В довершение всего окончательно развалились сапоги.
- Денег нет и не предвидится, - сказала Ю., - так что приезжай, будем продавать бабулины часы, сегодня покупатели придут, а то сил моих уже нету ходить с мокрыми ногами.
Ю. от дальней родственницы достался почти антиквариат - часы с кукушкой, немецкая работа.
На ходу.
Правда, у кукушки временами, примущественно по ночам, сносило крышу, и она орала дурниной до изнеможения, пока не повисала обессилено над резными цветами, плодами и листьями.
Я поинтересовалась, а мне-то зачем присутствовать, на что Ю. ответила: - А если какие бандиты придут?

Наверно, имела в виду, что уголовное дело с двумя трупами будет расследоваться тщательнее, чем с одним. У наших бессмертных душ появится шанс получить хотя бы моральное удовлетворение.
- Так, - сказала мне Ю., - ты не просто присутствуй, а как будто ты тоже покупатель. Хотя нет, не выглядишь. Значит, ты как будто из музея, им там не платят, так что вписываешься. Только не стой столбом, а стимулируй спрос, создавай конкуренцию.

90-й год. Ленинград.
Мы с другом Димой после первой сессии решили слетать ко мне во Львов в гости, ну и так, прибарахлиться...
Раннее утро, стоим с сумками возле общаги и ловим машину до аэропорта.
Хоть у нас каждая копейка на учете, но слегка проспали, так что на метро и автобусе до Пулково уже не успеваем.
(кстати, про каждую копейку на учете: ...через полгода, мой друг Дима, заработал свой самый-самый первый миллион долларов, и что самое интересное - нашу дружбу это никак не испортило...но то уже другая история)
Стоим в десяти метрах друг от друга, чтоб быстрее поймать "тачку". На все, про все у нас полтинник - это более чем достаточно, чтобы любой повез нас не торгуясь.
Возле Димы останавливается "шестерка", и одновременно около меня тормозит желтое государственное такси.
Я только открыл дверь, а Дима уже успел сговориться с Жигулями и зовет меня. Я извиняюсь, захлопываю дверь и сажусь в шестерку.

Не успели мы тронуться, как таксист обогнал и прижал нас к обочине.
Сдали назад, но и тут таксист не отставал. Он прижался слева, открыл окно и стал орать на нашего бомбилу:
-Э! Ты что не видел, что я остановился? Какого же ты хрена у меня из под носа воруешь клиентов? Выгружай, я их повезу!
Наш водила, тоже был парень не робкого десятка: здоровый, мордатый, с золотым перстнем:
-Ты, чувырло!, убирай свою колымагу, а то я сейчас выйду и тебе рога пообломаю! Будут еще всякие таксисты учить меня жизни. Ты у себя там в таксопарке наводи свои правила, а я кого и куда хочу, того и повезу...поэл!?
Вдруг откуда не возьмись рядом проезжали два таксомотора, они сходу вникли в ситуацию и молча встали: один впереди нас, другой позади. Соотношение сил кардинально изменилось.
Таксист показал монтировку и сказал:

Номер телефона в моем кабинете на одну цифру отличается от налоговой, на другую - от пенсионного фонда, еще на одну - от районной поликлиники. Повезло, да? И это еще не все. Если звонить из другой области, района и набрать неверно код Запорожья, то ко мне всегда попадают клиенты лизинговой компании, работающей с фермерскими и сельскими хозяйствами. А если переставить пару цифр местами, то я буду продуктовым складом, спортивной школой и даже СТО.
Так же никто не отменяет людей, убежденно звонящих на мой номер, чтобы узнать какие-то вещи, вроде бы и связанные с моей работой, но настолько отдаленно, как "билеты в кино" от "билетов на футбол".
Я настолько давно участвую в этом театре абсурда, что перестала обращать внимание на ежедневные комичные ситуации. Но вот, пожалуй, сегодня у меня такое настроение, что я запишу сюда несколько ситуаций.
Моя реплика идет первой во всех диалогах.
***
- Алло!
- ... алло! алло!... это я!!!
- Добрый день. И кто - Вы?
- Ну я же, я!!!
- Простите, я Вас не узнаю.
- Мама, перестань так страшно шутить!!!

***
- Алло!
- (без приветствия) И по чем у Вас майонез?
- У нас нет майонеза :)
- Ладно. А макароны?
- Видимо, Вы ошиблись номером.
- Нет, с чего Вы взяли.... я всегда тут заказываю макароны.
***
- Алло!
- (без приветствия) Готова моя машина?
- Вы ошиблись номером.
- (очень громко) Как я мог ошибиться номером?
- Вот этого я не знаю...
- ...?
- Всего доброго.
- (кладу трубку, он перезванивает снова и еще громче)... Алло, машина моя готова?
- Молодой человек, Вы снова ошиблись номером.
- Так бы сразу и сказали!...

Летел из Израиля и разговорился с соседом.
Мужик моего возраста, зовут Виктор. Он помог мне прочитать пару надписей на иврите. Сам Витя оказался родом из Киева (мы с удовольствием поговорили по-украински), в Израиле уже больше десяти лет. Женился, нажил троих детей, частенько бывает по работе в Москве.
Трепались о политике, то есть - ни о чем...вдруг горизонт стало болтать вверх и вниз, как будто мы находились в игрушечном самолетике гигантского шаловливого мальчика, который подбрасывал и неаккуратно ловил нас...
Я, признаться, загрустил.
Затянул ремень потуже и стал вспоминать инструкцию, что же я должен делать после удара о землю.
Вокруг у всех настроение было похоже на мое и только Виктор, как ни в чем не бывало, гнул свою политическую линию... Заметив, что мне не до разговоров, он улыбнулся, вытащил из под рубашки маленькую иконку на кожаном ремешке и сказал:
- Не бойся, пока ОНА на этом самолете, с нами ничего плохого не случится.

Для меня это было слабое утешение, и я отвлеченно спросил:
- Освященная в Иерусалиме?
("Гигантский мальчик" нами наигрался и отстал, болтанка прекратилась.)
Виктор:
-Ерушалем тут ни причем, это самая дорогая вещь, которая есть у меня в жизни, я купил ее за сорок тысяч долларов...просто больше не было...

Я чуть не поперхнулся, попросил еще раз показать.
Иконка - как иконка, на вид копеечная картонная, размером со спичечный коробок.
Виктор улыбнувшись моей реакции, сказал:
-Хочешь, я расскажу о ней, и ты поймешь, что досталась она мне совсем недорого...?

- На тебе! И еще раз н-на, если слов не понимаешь!
- Ах ты, старый маразматик! Сам получай!
- Тварь, ты еще пинаться? Ну, погоди! Вот тебе, падла, вот! И еще вот!
- Убью! Ты куда? А ну стой, козел, мы еще не закончили!
На газоне возились и мутузили друг друга двое немолодых уже мужчин. Один, что попроворнее, пытался уползти на карачках от более грузного противника. Но тот поймал его за ногу и не давал покинуть поле боя. На помятой траве газона валялись папки с какими-то рассыпавшимися документами, слетевший с ноги ботинок и сломанный зонт. Начала собираться толпа зевак.
-Эт-то что такое! - раздался грозный окрик, и около дерущихся остановился милиционер. - А ну прекратить! И следуйте за мной, в отделение!
Ползающие по газону мужчины тут же прекратили борьбу "нанайских мальчиков", проворно встали на ноги и почти хором сказали:
- Не надо в отделение, товарищ лейтенант!

- А куда же еще вас? - удивился милиционер. - Вон, все видели, как вы дрались. Да и факт правонарушения, как говорится, налицо!
Действительно, у одного из драчунов был подбит глаз, у второго распух нос.
- Нет, нет, - заторопился тот, что с подбитым глазом. - Мы тут просто немного поспорили. У нас, так сказать, научная полемика. Вот профессор вам подтвердит. Так ведь, коллега?
- Совершенно верно, это как бы диспут, - часто-часто закивал головой тот, у которого был свернут нос.
- Какой еще диспут? - растерялся милиционер. - А кто только что возился и рычал вот тут, на газоне?
- Это мы документы собирали, выронили в пылу спора! - извиняющимся тоном сказал фиолетовоглазый. - Сейчас подберем и уйдем. Профессор, ну что же вы стоите как столб! Помогите мне собрать доклад!

"Петя, главное в нашей работе - результат. Недостача или излишки - это тебя волновать не должно...
Хотя излишки приятнее, конечно. И слёз меньше, и навару больше. Чем аптека крупнее, тем лучше. Правда, тут нужно поосторожней. Из центральных аптек бабки идут к нам в управление, а оттуда ещё выше. Не зарывайся. Впрочем, ты щас на мелкую точку едешь, там сильно не пожируешь" -
говорил мне в полупустом вагоне электрички старший инспектор-фармацевт Владимир Журба, лимитчик из западной Украины. Я направлялся по распоряжению аптечного управления проводить внезапную инвентаризацию небольшой аптеки в посёлке Тайнинская. В первый раз самостоятельно. С Володькой нам было по пути. Его командировали в Пушкино. Он запросто хвалился своими невиданными успехами - то кожаный плащ ему подарят, то ковёр три на два:
- Но это - высший пилотаж, Петя... Теперь - основное. Ты для начала азы освоить должен. Как только аптеку прикроешь - спирт проверяй. На него даётся трата - три процента, но, как правило, трату за год не используют, экономят на всякий случай. Всё, что выше остатка, можно поделить поровну с заведующей. Понял?
- А как делить?
- Ну, посоветуешь ей - давайте не станем в отчёте лишнее показывать. Наври, что настойки делаешь из пиона, или мумиё растворяешь, короче, придумаешь... И заберешь половину. Вот ещё... Из аптеки не выходи. Даже на обед. Ты как председатель комиссии всегда там обязан быть. Каждую таблетку и ампулу с ними считай. А то они нашуруют... День закончится - пломбируй все входы и выходы. Печать латунную получил в управе?
- Ага, выдали...
- Ну, давай, действуй.

К сожалению, день влюбленных (по совместительству - день расстрела Чикатило) я отметил в компании своих соседей и уютного, всегда дружелюбного, интернета. Виной тому была моя вторая половинка, укатившая в Штаты к родителям. Ну, а теперь она вернулась и нужно было отрабатывать. Наученный горьким опытом, заведение общественного питания я выбирал сам. Конечно же, выбор пал на университетскую столовую: по-своему уютно, недорого и самое главное - никаких "фокусов", типа оплаты в иностранной валюте, минимальной сумме заказа и прочих заправских штучек. Правда, спутница моя была немного недовольна. Ну как, немного... Поначалу ей было интересно - стоять в очереди с подносом, самой набирать готовые блюда (ассортимент которых был, сами понимаете, какой), а потом рыскать в поисках свободного столика, подальше от галдежа остальных. Студенческая романтика! Которая длилась ровно до контакта "пюрешечки" с вкусовыми рецепторами Ани. Неуверенное озорное выражение лица моментально сменилось чем-то, напоминающим страдания, перемешанные с тупой болью, приправленной глубоким разочарованием. Немного посидев, Аня сплюнула картошку обратно в тарелку:
-Это что за гадость??? - нагибаясь, спросила она шепотом, чтобы никто не услышал.
Я попробовал свою картошку. Нормальное пюре. Немного жидковатое и слегка недосоленное. Ну, и успевшее остыть чуточку. Но вполне съедобное.
Взяв солонку со стола напротив, я посолил самый дорогой столовский гарнир и демонстративно откушал.
-Просто посоли и все. Нормальная картошка. Хотя... - я посмотрел на только что побывавшую во рту картошку. - Можешь котлетку с салатом и соком употребить.
-Ты зачем меня сюда привел? Котлетку с салатом употреблять???
Аня расстроено откинулась назад и начала рассматривать картины, висевшие на стенах.
Ну вот. Опять я чувствую себя полным кретином. Нужно ж было привести Аню - взрослую женщину, питающуюся только в фешенебельных элитных ресторанах, еще и только приехавшую из Пиндостана, в нашу столовую. Эх, жадность-жадность... И глупость.

Было тихое майское утро. Задумчивые поля блестели росой, из шелестевшей под лёгкими дуновениями ветерка берёзовой рощи тянуло приятной прохладой, и только щебетание птиц нарушало пронзительную тишину, словно мягким облаком, окутавшую село Курдюкино.
Но для колхозников это первое утро после праздника весны и труда было кошмарным. Курдюкинцы страдали с похмелья. Повздыхав перед закрытыми дверями сельпо, мученики побрели дальше. Проходя мимо клуба, они увидели на доске объявлений рваный листок, на котором жёлтым карандашом было нацарапано: "Сегодня в 10 часов состоится лекция на тему: "Без БАД не жизнь, а ад". С докладом выступит гость из Москвы А. Давнолечюс. Вход бесплатный". Никто не удивился, почему не указана дата. Сегодня - значит сегодня. Объявления никогда не доживали до следующего дня. Мало кто в Курдюкино выписывал газеты, поэтому афиши обрывались на различные нужды. Страдальцы призадумались: "Странные люди эти москвичи - то воду по телевизору заряжали, то ещё чего-нибудь, а вдруг эта штука от похмелья помогает?". Потоптались, покурили и поплелись в зал.
Завклубом в селе являлся 40-летний металлист Генка Чугункин.

На вечерах танцев он врубал на всю мощь стареньких колонок хэви-металл и выдавал в центре зала такие кренделя, что старушки лихорадочно крестились и жутко сквернословили. А так как поклонником тяжёлого рока в селе Чугункин был единственным, то и танцевать ему приходилось в одиночестве. Молодёжь пыталась жаловаться на Генку главе местной администрации, но власть только вращала осоловелыми глазами и издавала неприличные звуки. В конце концов на них обоих плюнули и стали устраивать танцы на ближайшей поляне. Ди-джеем был баянист дед Долдыкин. Но и он оказался сволочной личностью, потому что обычно через час после начала мероприятия сползал с пенька вместе с баяном и стрясал округу перегарным храпом.

Мой друг детства Эдик, "срочную" служил в Венгрии. Спецназ ГРУ.
Чего он только мне не рассказывал, а что еще важнее - показывал...

Вот вам маленькая иллюстрация суровой, но очень эффективной спецназовской педагогики:
Учебная рота, месяц с начала службы.
3.00 - Команда: "Рота подъем! Тревога!"
Через минуту, окончательно проснувшиеся сто человек, со всем своим скарбом, уже стоят на плацу, готовые покорить сонную Европу...
Каждый боец представлял собой увесистый склад на ножках: оружие, боезапас, вещмешок, ОЗК, бронежилет и т.д. и т.п. А уж на радиста и пулеметчика, вообще больно было смотреть.
Все знают, что сейчас будет марш-бросок такой длины, что и на автобусе ехать нудновато...а тут бегом и примерно с той же скоростью...

Ротный:
- Товарищи солдаты, довожу до вашего сведения две новости и обе хорошие. Первая новость: в блоке НАТО сидят не такие идиоты, чтобы напасть на нашу доблестную роту, а посему - сегодняшняя тревога учебная.
Вторая: поскольку на нас пока не напали, мы с вами имеем шикарную возможность в эту прекрасную, лунную ночь потренироваться. 30 км туда и если будете хорошо себя вести - столько же обратно...

Да, вот еще что, бойцы, до меня дошли слухи, что некоторые хитрованы вынимают бронепластины из жилета, чтобы облегчить себе жизнь на полкило. Надеюсь, вы понимаете, что будет, если вы окажетесь без этих пластин в реальном бою?
Рота:
- Ттааак тточнн!!!

1988 год. Львовское телевидение.
Наш директор строго объявил:
-Завтра всем быть на работе в 6.00. с паспортом. Кто опоздает, сразу увольнение!
На следующий день незнакомый человек, тщательно проверил наши паспорта и каждого сфотографировал.
10.00 роздали красные кожаные "ксивы", красивые - глаз не оторвать, жаль, что срок действия у них заканчивался сегодня...
11.00 Наш автобус ПТС подъехал к Оперному театру. Пока ехали, раза четыре удостоверились, что "ксивы", таки отлично работают. По всему городу, стояли нешуточные милицейские кордоны, но возле самого театра не было ни одного мента. В автобус зашли очередные люди в штатском, проверили ксивы, аппаратуру и впустили в здание театра.
Мы с товарищем таскали прожекторы и разматывали толстые кабели. Что будем снимать никто из группы не знал, но подозревали все...
15.00 У памятника Ленину остановилась машина и в радостную толпу народа влился Михаил Сергеевич с Раисой Максимовной.

Толпа подобралась разношерстная: от домохозяек до панков. Все по очереди задавали генсеку актуальные вопросы и получали острые ответы. Самыми малоактивными в этой толпе были мы с напарником. Замерзли просто. Налюбовались на августейших особ, плюнули и вернулись греться в театр.
На втором этаже, около приоткрытой двери дежурил утомленный ГэБэшник.
Мы сели на свои кофры и принялись ждать дальнейших указаний начальства.
Вдруг рация у охранника заорала:
- Срочно! Сюда! Пшшшш.. Бегом! Как понял, прием! Пшшшш!
ГэБэшник в рацию:
-Не могу никак, я же тут один!

Мне было лет пять, брату на два больше и на нас неумолимо надвигалось 8 марта.
Посовещавшись, решили, что открытки сделанные своими руками - это в нашем возрасте уже несолидно.
Нужен был более взрослый подарок, но тоже hand made. Быстро вспомнили, что мама давно мечтала о черных кожаных перчатках, сказано - сделано, пошарились по квартире, очень быстро обнаружили практически неисчерпаемый источник черной кожи и начали кроить. Вначале вырезали два силуэта рук приблизительно маминого размера, потом поняли, что нужно было дать допуск на шов, иначе пальцы получались очень уж узкими. Быстро "набили руку" и, наконец, вырезали четыре годных к употреблению половинки перчаток...
Стали сшивать и выяснилось, что это не так уж и легко, искололи все пальцы, (а я даже коленку) но до праздника еще два дня - должны успеть...
На следующее утро мы всей семьей выходили из дома: родители на работу, я в детский сад, брат в школу.
Папа в дверях пропустил маму вперед, а сам замер...
У мамы на спине кожаного плаща, на фоне белой подкладки виднелось множество вырезанных маленьких ручек с растопыренными пальчиками...

(10 страниц, нашего наказания, я как автор имею полное право пропустить...)

Купил пасту зубную.
Обычную зубную пасту, популярной модели.
И не смог выдавить из тюбика ни капли.
Я жму - оно никак. Я сильнее - оно ни в какую! Я - двумями руками! Оно шиш.
Даже ковыряние шилом в технологическом отверстии, откуда эта паста должна поступать, ни к чему не привело.
Написано, между прочим, что паста "с особым отбеливающим эффектом". Походу, там основной компонент, - цемент марки 500.
Ладно. Плюнул я короче на это дело, почистил старой.
Но на тему тюбика вспомнил один старый случай.

Дело было в общаге. Рабочей, не студенческой.
Саня собирался на свидание.

Поскольку нью_фетица была то ли учителкой, то ли библиотекаршей, было принято решение идти на свидание в костюме. (Что бы совсем сразу добить её наповал)
Костюм у нас был. Один на троих. Времена были голодные, но добрые.
То есть формально он принадлежал Олегу, но пользовались все. Благо комплекции были примерно одинаковой. Молодые, поджарые...
По мере надобности пользовались. Надобность в костюме тогда возникала нечасто, что там говорить. Он был как новый поэтому.

Ну так вот. Костюм. Шикарная тройка цвета кофе с молоком.
К костюму прилагались туфли светло-коричневого цвета.
Когда-то давным-давно Олег, с большим трудом, случайно, достал для них тюбик крема подходящего цвета.

Весной 2009 года вёз меня старый приятель в измайловскую гостиницу "Альфа". Проезжая по 2-й Владимировской я увидел знакомое здание. Тут же попросил шофёра:
- Притормози, в аптеку заскочить надо.
Аптека была внутри полностью перестроена, и почему-то намного меньше мне показалась, чем раньше. Сотрудников не узнал. Ни одного знакомого лица.
Ведь почти сорок лет прошло, как я начал тут работать после институтского распределения. Три года "отпахал" от звонка до звонка, как говориться.

***

После долгой учёбы на фармфаке все мои старания и, порой, бессонные ночи, свелись к нищенской зарплате - восемьдесят рублей в месяц. Минус за бездетность с подоходным налогом - оставалось семьдесят чистыми.
Тридцать в аванс и сорок в получку.
А мне двадцать два года. С женой недавно расстался. Горе вином залить хочется, а денег в обрез. Да какой там - в обрез! Почитай, что и нет ни хуя. С лекарствами и спиртом я мухлевать ещё не успел научиться.
Сижу утром в рецептурном отделе, мучаюсь с похмелья и за покупателями наблюдаю. Гляжу, женщина заходит. Приличная на вид, а в руке толстая пачка газет перевязанных верёвкой. В то время макулатуру на талоны меняли, а на них уже в книжном магазине какую-нибудь "Анжелику - маркизу ангелов" купить можно было. Если повезёт. Очень модно считалось такие книжки в шкафу держать. Почти у всех работников гастрономов, ресторанов и мебельных магазинов они имелись в наличии.
Вдруг меня осенило...

Сегодня Василий Петрович Оводов должен был умереть. Так сказала цыганка. Старая безумная карга в цветастой юбке, с шалью на плечах; седые волосы выбиваются из-под косынки. Она схватила его за руку и, заглядывая в глаза, прохрипела прокуренным голосом:
- Ай, молодой, красивый, покажи ручку, положи получку! Всю правду расскажу - что было, что будет.
Василий Петрович неожиданно для себя остановился, не вырвался, а достал купюру, сунул старухе.
- Ну, давай, гадай.
- Жил ты красиво, - водила цыганка пальцем по линиям на ладони, - всё у тебя было: и деньги, и женщины, и люди тебя уважали. Большой человек, да? Не отвечай, я всё вижу. И сейчас всё у тебя лучше некуда, вот только планов не строй. Умрёшь ты через пять лет. Как свинья умрёшь. Забери свои деньги.
Она протянула деньги. Замешательство и испуг мелькнули в её глазах. Цыганка отпустила руку и собралась уйти, но тут уже Василий Петрович схватил её за запястье.
- А ну, стой, уважаемая. Давай с этого момента поподробнее.
Любому человеку от такого пророчества стало бы не по себе, но не Оводову. Он с улыбкой смотрел на старуху.
- Когда это я умру? Скажешь правильную дату - сразу сто баксов даю.

Цыганка с интересом посмотрела на него, помедлила, решаясь - говорить или не говорить.
- Зачем тебе знать?
- Интересно же. - Василий Петрович достал бумажник и вытащил из него хрустящую банкноту. - Говори.
- Ладно. Скажу. Что кому отмеряно, больше не получишь. Пятнадцатого ноября это будет. Две тыщи десятого. Легче тебе стало, касатик? Нельзя это человеку знать. Грех на душу взяла. А деньги спрячь, потом отдашь.
- Когда это потом?

В детстве я приходил к железной дороге, садился на тёплый пригорок и наблюдал, как мимо стучат поезда. Как я завидовал находящимся там людям! Мне казалось, что люди из этих поездов и правят миром. И пока я сижу на пригорке, они всегда на пути между прошлым и будущим - там, где прошлое надоело (или забыто), а будущее тревожит несбыточными надеждами... И мне очень хотелось попасть в этот промежуток "настоящего", узнать, куда это все едут, самому ехать вместе с ними.

Железная дорога подобна океану: никогда не знаешь, что именно выбросят волны под ноги. Подобно этим самым волнам, на мой жизненный путь выбросило одного странного парня по имени Александр.

Познакомились мы довольно просто. Следуя веяниям того времени, я решил заниматься каким-нибудь боевым искусством. И когда открыл газету, первым мне попалось на глаза объявление о наборе учеников в секцию каратэ, где Саня был тренером. Чёрный пояс, все дела... Нужно отметить, что у него действительно оказался недюжинный тренерский талант. Он объяснял приёмы настолько доходчиво, что повторять дважды никогда не требовалось.
Охотно рассказывал о себе. О том, что родом из какого-то бурятского села и верит в Будду. С виду - самый натуральный японец, такой же узкоглазый и щуплый. По идее, должен был закончить свою жизнь, как и прочие односельчане: от цирроза печени. Однако Сашке повезло: мальцом он посмотрел один-единственный фильм с Брюсом Ли и понял, что хочет заниматься по жизни только этим.

Как только закончил восемь классов, сел в поезд и уехал на Дальний Восток. Работал разнорабочим и вообще - кем попало. Потом прибился на баркас к каким-то краболовам и ушел с ними в плавание. Едва судно оказалось у берегов Японии, Саня спрыгнул с баркаса в море и поплыл к мутной кромке прибоя...

Еще при советской власти я работал на Львовском телевидении и нас отправили снимать суд.
Зал заседаний был пуст, только мы разматывали свои кабели, собирали камеры, искали розетки. До запуска в зал публики - минут сорок, но подсудимого уже привезли и посадили на свое место.
Тогда еще в судах не было никаких решеток, и злодея от нас отделял только его фанерный "прилавок", да двое ментов по бокам.
А злодей, надо сказать, был первосортный: убил отверткой в голову свою несовершеннолетнюю подругу за то, что забеременела без его команды...тело как водится, зарыл за городом. (убитую звали: Оксана Шептицкая. Не должен бы, но почему-то запомнил...)
Я подключал осветительные приборы, искоса поглядывая на убийцу.
Что-то в его взгляде было зловеще - потустороннее...
И тут я понял, что он кайфует от того, что страшен для всех нас.

Я присмотрелся и заметил, что этот "Чикатило" играет с каждым из нас в свою простую игру: ловит чей-то взгляд и давит своим убийственным - заставляя испугаться...(Он ТАК смотрел, будто смертью заражал...)
Каждый из нашей бригады рано или поздно натыкался на его крокодилий взгляд, и в ту же секунду опускал глаза в пол.
Я пока крутился довольно далеко от скамьи подсудимых, но мне предстояло, протянуть мимо нее удлинитель и я решил, во что бы то ни стало не смотреть в сторону упырька (не хотелось проигрывать...)
Подошел, тяну кабель, чувствую периферийным зрением - прожигает, ждет...
И тут мне стало противно: а чего собственно бояться, не я же убил подругу отверткой...
Набрался храбрости, бросил кабель, встал и как бы невзначай встретился с ним взглядом, широко улыбнулся как старому другу, достал конфетку "Взлетная", закинул в рот и задорно подмигнул ему не отрывая взгляда. А у самого, аж спина взмокла, но вида не показываю, перекатываю конфетку...

Паренек медленно положил обиженное лицо на свой фанерный прилавок, закрылся руками - вроде решил подремать, но вздрагивающие плечи, выдали его...

Ему было всего 18 и ждала его "вышка".