2011 год сентябрь (день не помню)

Катаюсь я по просторам ночной столицы в поисках желающих доехать. Улица Чертановская. Длинная такая улица на юге Москвы. Еду в сторону Балаклавки.
Погода хорошая настроение не очень, клиентов много но бомбил еще больше.
Сегодня что то не прет, уже троих прошляпил из за своей нерасторопности. То не успею прижаться со второго ряда, как "танирований дивятка" опередит меня, то сам еблом прощелкав, проеду мимо только что взмахнувшей руки приделанной к клиенту. А то успею и слышу.
- Работаю. Говорит "мясо".
- Кем? Подъебываю я.
Жутко недовольный взгляд и пару шагов назад уличной проститутки, выдают молчаливое неодобрение моей блестящей Петросяновской шутке.
От нервной рабочей смены у меня к обеду заныл желудок (если кто не знает, у работников ночной смены, не только у бомбил, обычно это с 2х до 3х ночи). И во избежание траблов связанных с хронической недолеченой язвой желудка, я решил не просто покушать, а покушать правильно.
Сначала выпить кефирчика а потом, подождав минут 15-20 скушать обед.
Чтобы приступить к реализации задуманной программы действий, останавливаюсь у супермаркета Виктория.
Припарковавшись на просторной практически всегда свободной по ночам парковке магазина шагаю к входу. Прямо передо мной заходит мужик в грязной дурно пахнущей одежде. Грязный серый свитер, подранные штаны темного цвета и синяя, вязанная шапка (на дворе сентябрь + 10-15) говорили о хозяине красноречиво - алкаш.
Пропустив его немного вперед, я прошел внутрь. И только зайдя в торговый зал, мой взгляд поймал его глаза. Сканировав периферическим зрением весь облик охранника, подсознание выполнив программу "найти сходства с другими файлами в папке память" выдало - БОРОДАЧ. Александр Родионович Бородач!!!

Дима купил нехорошую квартиру.
Так-то она, конечно, отличная, четырехкомнатная и даже с остатками шикарного ремонта, вид из окон тоже впечатляет, но душа у квартиры гнилая, нехорошая.
Об этом Дима узнал уже после покупки и въезда. Соседи доложили.
Они готовы были целовать Диме руки и вырывая друг у друга щетку, чистить его ботинки.
Оказалось, что в этой квартире много лет был притон, во всех смыслах этого слова: музыка, которая играет для соседней улицы, проститутки в стразах, негры с героином в задницах, осетины-барсеточники, несчастные китайцы, которые всякий раз лихо бегали по соседским балконам, когда за барсеточниками являлись бандиты (китайцы боялись, что их могут принять за осетин).
А завершающей, пьяной вишенкой в этом торте разврата, служил местный участковый, который жалобщикам-соседям устраивал эвакуацию машин под толковыми предлогами.
В общем, нехорошая квартира никогда не давала дому скучать.
И все у нее шло отлично, до того момента, пока в квартире не зарезали, чуть ли не двоих...
Грыжа вылезла.
Ее уже было не замять и хозяин квартиры срочно избавился от такого счастья, чтобы не присесть за организацию притона.

В первое время Диму по ночам доставали визиты очень недовольных мужчин. Они, перебирая четки обычно говорили:
- Ты выйди, выйди в коридор. Что стоишь в дверях как баба? Я ехал сюда через всю Москву и ты хочешь сказать, что зря? Как это ты не знаешь новый телефон Руслана? Что? Ты вообще не знаешь кто такой Руслан!? Тогда скажи, хотя бы его старый номер, давай, я записываю.

Везёт тем, кого излишек выпитого клонит в сон. Или настраивает на философско-созерцательный лад. А вот с теми, чей базис с блуждающим шилом переходит в режим автономного поиска приключений на оба полушария, просто беда. Прямо хоть алкозамок вешай. Два. Один на автомобиль, другой - на дверь квартиры. Дыхнул - всё, уже никто никуда не идёт и не едет. Хотя нет, и этого будет маловато. Нужен ещё какой-нибудь стояночный якорь. От сторожевого корабля "Безбашенный". Активация - кодовое слово "Гибралтар". Не выговорил - становись на рейд, жди буксира.
Тут как-то привели на судебно-психиатрическую экспертизу парня. Алексей (назовём его так) никогда с нашим учреждением знаком не был: всё как-то не было повода. Разве что заглядывал на медкомиссию, когда получал водительские права и устраивался на работу. Да и сам себя он всегда считал вполне здравомыслящим человеком, с крепкими нервами и устойчивой психикой. Но у следователя, который вёл дело о тайном (тут надо было бы добавить - совершённом под покровом ночи) хищении чужого имущества, возникли сомнения. И он попросил нас их развеять.
В тот день Алексей был выходным: только что сменился с суток. Перспектива трёх дней предстоящего безделья (жены, дачи и прочих отягощающих анамнез обстоятельств ещё не появилось) приятно грели сердце, а погода прямо-таки шептала на ушко - дескать, займи, но выпей!

После обеда (мы ж не алкоголики какие, чтоб с утра брать разгон!) хорошо пошла баночка "Ягуара". В желудке кошка потянулась, мурлыкнула и запросила компании. Пришлось взять ещё баночку. К вечеру там обосновался целый прайд из пяти особей. Отчего-то снедаемый жаждой. Пришлось спасать кошатину двумя литрами тёмного пива. И ещё двумя - светлого. Тут-то ягодичный автопилот и предпринял первую попытку перехватить управление: мол, двигаем, Лёха, в баню! К девочкам!
Лёха ничего против бани не имел, но вот насчёт девочек у него возникли некоторые сомнения: дескать, какой из меня сейчас коитоагрессор! Так, в лучшем случае поболтать за жизнь. А для чего-то большего придётся либо гипсовать, либо макать в эпоксидную смолу с отвердителем. Но коньяк на всякий случай с собой прихватил. И даже употребил, в одно лицо. А потом пошёл париться. Сознание отчаянно пыталось спасти ситуацию, настойчиво стуча в висках - нах хаузе, либер фройнд, нах хаузе! Потом сдалось: шайссе! Нах. Просто нах. Вы не заблудитесь. И катапультировалось.
В себя Лёха пришёл на самом интересном месте: тёмный незнакомый офис, свет уличного фонаря, струящийся в окно, в руках - системный блок от офисного компьютера. А в дверях - два охранника, взирающие на нечто в районе Лёхиного самого дорогого, пусть и временно нефункционального, со смесью восхищения и страха. Наконец один из них отмер и спросил:

На самом деле его звали Димой. Но все называли его не иначе, как "Доктор". Этому было объяснение. Но обо всём по порядку.

Ещё на абитуре я развлекался тем, что рисовал портреты товарищей по палатке. На самом деле получалась жуткая халтура, но за неимением лучшего товарищи были в восторге. Слухи о "чудо-художнике" быстро дошли до майора Иванова, командира 1-й роты. Поэтому он вызвал меня и спросил: "А ты можешь корову нарисовать, чтобы я посмотрел и узнал - "да, это корова!" "Ну а чё", - пожал я плечами, - "могу, конечно". Так был решён вопрос насчёт того, в какую роту я попаду.

"Ну-ка, художник, а почерк у тебя какой?" - уже в роте поинтересовался майор. Я продемонстрировал свой каллиграфический почерк. "Хорошо", - одобрил Иванов, - "будешь ротным писарем!"

Вот и вышло, что пока вся рота безумным стадом отрабатывала "подъём-отбой", я сидел в уютной канцелярии и писал различные списки. Работы было выше крыши, но я был не в обиде. Отвлекался я только на завтраки, обеды и ужины.

И вот как-то после обеда построил Иванов роту и спрашивает: "А кто из вас, ребятки, может отличить аспирин от димедрола?" Все озадаченно затихли, и лишь один Доктор, который тогда ещё не был Доктором, громко и отчётливо, как полагается военнослужащему, выкрикнул: "Ййййя!!!" "Молодец", - похвалил командир роты, - "теперь ты будешь санинструктором. Санинструктор ежедневно записывает больных в "книгу больных" и строем ведёт их в санчасть!" "Йййесть!" - так же громко и отчётливо с готовностью выпалил Доктор.

Здравствуйте. Я администратор в небольшом провинциальном сервисе телефонов, планшетов, ноутбуков и прочей подобной техники. Отвечаю на звонки, принимаю и выдаю технику, выписываю квитанции и гарантию, отзваниваюсь по ходу ремонта и попинываю мастеров иногда. Сейчас опишу несколько типичных ситуаций, и вы сами поймёте всю прелесть моей работы.

- Алло, это сервисный центр?
- Да, здравствуйте.
- Скажите, сколько стоит отремонтировать ноутбук?

Отличное начало диалога!

- Какая модель, что случилось?
- Ну, модель не помню, дома он у меня... Сломался!
- А конкретней, какие симптомы?
- Девушка, ну откуда я знаю! Я ничего не делала, он просто стоял - и вдруг сломался!

- Хорошо, приносите на диагностику, посмотрим.
- Нет, ну вы скажите мне, сколько ремонт будет стоить?

Как вы понимаете, объяснения, что стоимость зависит от сложности ремонта, пропускаются мимо ушей.

- От полутора тысяч.
- А, значит, полторы тысячи?

Антон сделал музыку громче и выбросил бычок в окно. Погода была ясная и ветреная. "Мороз и солнце...", - процитировал он мысленно Пушкина и оперативно поднял стекло, пока ледяной воздух не наполнил салон. Виктор на заднем сиденье дегустировал пиво, а Валерий Робертович на переднем ковырял в носу. Валерием Робертовичем он был только по паспорту, а по жизни - Валера-Дрыщ. Впрочем, сопли свои он не растирал по салону, а аккуратно упаковывал во влажные салфетки и скалдировал в бардачке.
- Да ты быдло-интеллигент! - резюмировал увиденное Витя, открывая очередную банку глазом. Системный администратор в миру, в свободное время Виктор Андреевич становился просто-таки Архимедом блядства и Ньютоном пьянства. Открывать бутылки глазом могли многие, открывать банки - только я, - говаривал Витя.
Антон был начальником юридического отдела компании, а Валера-Дрыщ занимал должность старшего аналитика, хотя больше был похож на пьяного обиженного ребенка с трехдневной щетиной.
- Коллега! - обратился к нему с деловым предложением Виктор Андреевич, - не ебанете ли пивка?
Валерий Робертович вытащил палец из носа, чтоб не нарушать дикцию:
- Спасибо за предложение, но я воздержусь. Да и блевануть что-то охота...
- Трмознуть? - Антону не улыбало отмывать салон "Аккорда" от блевотни Дрыща.
- Не, - Валера взял себя в руки, - газани лучше! А еще лучше я газану!

И он трескуче перданул в подогретое сиденье.
Парни ехали на отдых в деревню Полужабово, что в сорока километрах от Москвы. Новый год все отмечали в городе, а сразу после решили снять коттедж с банькой и отдохнуть поближе к природе. Со свежим деревенским воздухом могут сравниться только безотказные деревенские бабы, говаривал Валерий Робертович, а ведь он аналитик, и хуйни не скажет. Правда, выпивши он кричал, что всех китаянок выебет, а всех китайцев посадит на кол, но так, то был уже Валера-Дрыщ, неофициальный представитель Валерия Робертовича.

Кап... Кап... Мутная лужица на бетонном полу вздрагивала, заставляя рядового Броди, сжавшегося в темном и сыром углу бункера, еле слышно вскрикивать и прятать веснушчатое мальчишеское лицо с большими доверчивыми глазами в давно не мытые ладони. От Броди сильно пахло мочой и страхом. Он то и дело крестился и бормотал обрывки какой то молитвы. Напротив него по хозяйски развалился распухший труп капрала Эйде. Броди когда то грезил о ней и жадно мастурбировал в клозете, представляя упругую задницу красотки Ундины Эйде, затянутую в серую униформу. Теперь позеленевшая физиономия капрала насмешливо взирала на паренька, подмигивая вытекшим глазом. Брюки на трупе были спущены до колен.

- Джари, конченая сука! - визгливо заорал лейтенант Джейлер, вскакивая с пластиковой скамьи. - Закрой рот этой ублюдочной дряни! У у у... Ненавижу... - он обвел присутствующих безумным взглядом, в котором разгорался демонический огонь и жалобно скривил пухлые губы. - Она всегда воет, когда я трахаю жену, эта маленькая тварь, - несчастным голосом сообщил он, и, схватив лежащий на столе плазмер, выстрелил в скулящего рядового Броди.

Заряд проделал в костлявой голове солдата ровное отверстие с обуглившимися краями. Джейлер подошел на негнущихся ногах к мертвецу и, нагнувшись, заглянул в его череп. Потом он захрипел и рухнул на тело Броди, обхватив его руками, как любовницу, потому что сержант Отто Марвиц, неслышно подкравшийся со спины к Джейлеру, воткнул тому в шею виброжезл. Стеклянные глаза Марвица выражали вселенское равнодушие, а левой рукой он лениво почесывал жирную щеку, поросшую рыжей щетиной.

- Как ты думаешь, Павел, - еле слышно окликнул он рядового Котова, здоровенного белобрысого верзилу, уткнувшегося квадратным подбородком в разбитый монитор системы внешнего наблюдения. - Эти ублюдки скоро нас выроют, или мы успеем сдохнуть? Мертвые то мы им нахрен не нужны.

Давненько это было - лет пять тому назад. Прошу заметить - история абсолютно правдивая.

Томск - город студенческий. Примерно каждый пятый житель города - студент, а в студенческом Кировском районе студентом является чуть ли не каждый второй житель. Летом город вымирает - машин становится в два раза меньше обычного, исчезают толпы народа, дворники маются от безделья, а бомжи целыми днями бродят по улицам в надежде найти мифическую бутылку из-под пива - без студентов бутылки пива на улицах города не валяются.
Провинциальная паутина срывается с города 25-26 августа. Неожиданно на улицах сонного сити появляются машины без глушителей, мотоциклы, пешеходы, бутылки из-под пива. Газоны старательно уминаются, клещи энцефалитные тщательно собираются (местные-то по газонам не ходят, знают, что в траве живут заражённые смертельной болезнью клещи), маршрутки забиваются молодыми опухшими лицами и город преображается. Из общежитских окон вырывается модный музон, причём колонки, как правило, не помещаются в общежитских комнатах, так что музыку слушает весь квартал.

Нашествие студентов - это праздник для всякого торгового люда, продажи зашкаливают. Для всего остального населения города впору объявлять чрезвычайную ситуацию. Студенты в своих аулах за лето начисто забывают не только всё изученное в школе или на предыдущих курсах, но и правила дорожного движения, правила поведения человека в социуме и правило буравчика.
Студенты выдыхают перегар, и, тем самым, вдыхают жизнь в провинциальный Томск. Город наполнен девочками, одетыми в вызывающее мини, и покрытыми гусиной кожей от холода, и мальчиками, ошибающимися маршрутом и долго допрашивающими "томских аборигенов", как доехать до общежития.
Ошалевшие от этого студенческого нереста "аборигены" ездят на личных авто медленно-медленно - вдруг выскочит на дорогу какой-нибудь радостный студент? Да и по тротуарам лучше всего передвигаться, хорошенько осматриваясь - вдруг на велосипеде едет студент со скоростью близкой к мировым рекордам на треке.
Однажды, в середине нулевых годов в один из томских вузов поступила очаровательная девушка - маленькая, хорошенькая, с выразительными карими глазами и детскими ручками. Звали эту девушку (впрочем, почему "звали"? До сих пор зовут!) Женечкой. Женечку природа создала для радости и наслаждений, и вот, на радость родителям, Женечка получила гордое звание "студент". Но Женечка и учёба сочетались очень плохо. Действительно, какое может быть наслаждение от учёбы, тем более от изучения всяких там русловых процессов и расчётов расхода воды в ручьях? Да-да, вы не ослышались! Женечка для своего жизненного пути выбрала романтичную профессию гидролога.

*
Сначала у Потешкина все было хорошо. И даже замечательно: ничего не болело и ничто его не беспокоило. Было уютно, сытно и тепло. Но потом стало плохо - Потешкин родился.

-Мальчик. - сказал доктор в белом одеянии и шлепнул новорожденного Потешкина по розовой попке. Этот факт мальчик воспринял гневно - громко закричал, излил слезы и пустил слюну. Затем, найдя губами горячий материнский сосок, успокоился и уснул.

Однако, несмотря на крепкий сон, чувство несправедливости осталось в нем надолго. Укрепилось словно плющ на каменной стене старого дома. Пустило корни. Так что проснулся маленький Потешкин уже с полным презрением к миру. И не ошибся: вокруг суетились какие то подозрительные тетки и бабки, прикладывали к нему голубые распашонки и оттягивали его за пухлую щеку. А одна, самая ретивая старуха в цветастом платке, наклонилась к нему со словами:
-Ути-пути, петушок мой ненаглядный. Тьфу на тебя! - и смачно плюнула ему на лысое темя. - Петенькой назовем. Петром.

*

В детский сад Петенька не ходил - был очень болезненный. Дома с ним сидела та самая бабка в цветастом платке. Она нянчила юного Потешкина и за это он стриг ей маникюрными ножничками волосы в ушах и в носу. Сама старуха этого делать не могла - зрение было слабое. Зато с голосом у нее было все в порядке:
-Где мои очки, Петя?!- громыхала старуха. - Кто положил их в суп? Господи, за что мне эта казнь?! И ножи... какие тупые ножи. Когда в этом доме будут острые ножи?

В школе Петеньку невзлюбили сразу. Он был слаб и хил, вечно плакал и ябедничал. За что был неоднократно бит однокласниками. Лучше не стало и в армии: в первую же ночь "черпаки" вышибли ему два зуба и сломали нос. Вследствие этого шаткое чувство несправедливости окончательно окрепло и презрение к миру поселилось в Потешкине навсегда. Дембель, химфак и защита диплома - все сопровождалось какими то горестными событиями. То украли фотоаппарат "Зенит", то урезали стипендию, то он сломал правую руку. Поссорился с Филимоном, старым товарищем по школе. В довершение неудач Петю выгнали из общаги за пьянку... Как то все не складывалось в жизни.

Каждому человеку есть, кого благодарить за свою спасенную жизнь. Но мало кто задумывается об этом.



С того дня прошло чуть больше 15ти лет. И этим рассказом, я хочу еще раз сказать Спасибо Саша.
Если бы он в тот зимний вечер проехал мимо, то уже лет 15 как, я бы юзал адовы просторы.

98 год я учусь на втором курсе техникума. Профессия редкая, можно даже сказать эксклюзивная - юрист, (ити его мать).
Учился хорошо. Хотя бухнуть и возвысится, было моё любимое.
Изучали мы предмет ПОО - правоохранительные органы. Редкостная муть. Сам по себе предмет простой, но иногда сам препод путался в этих сложноподчинениях к различным ведомствам того или другого органа.
Но я как человек исключительно ленивый, грыз гранит науки немного с другой стороны, нежели мои сокурсники.

Когда мы начинали изучать новую дисциплину, я сразу пытался привязать её к жизни. И уже там искать связи и подтверждать их познаниями из ССУЗа. Чтобы не быть голословным, небольшой пример. С того же предмета, о котором речь.

Что такое правоохранительные органы. По научному - это может называться как угодно, но по простому - это система органов правопорядка созданная государством, и другими субъектами права для поддержания законности в различных областях нашей жизнедеятельности.

Интеллигент Флюсов сидел за покрытым старой клеёнкой столом и наслаждался дрянным утренним кофе. На заднем плане тесной кухни жена интеллигента Флюсова мыла нечто пластиковое и вонючее. Флюсов часто сидел овеянный философскими мыслями о диалектике бытия. Чаще всего за завтраком. Особенно откушав бутербродов с докторской колбаской и яичко в всмятку. Вот и сегодня, бездумно уставившись в крошечный аквариум с единственной золотой рыбкой, он лениво философствовал.

"Вот плавает мелкий, простейший, ничего не соображающий организм. Плавает в собственных нечистотах. Безмозглый живой комок золотистой плоти. Она способна запомнить лишь две секунды своего существования. Две секунды! Одна тысяча раз, одна тысяча два. И весь твой мир...Абсолютно бесполезное существо," - думал Флюсов, тщательно пережёвывая кусочек хлеба и запивая его последним глотком сладкой бурды.

"А вот я - человек. Я читал Гумилёва, могу напеть "Риголетто" и мне в голову приходят такие интересные мысли", - продолжал рассуждать Флюсов в прихожей, влезая в холодные чехословацкие туфли. На стене висел рекламный календарь из пиццерии с плохой фотографией Санкт-Петербурга, - "вот я смотрю на архитектуру и эстетически наслаждаюсь. А что доступно этой рыбке лишённой сознания?", - витийствовал Флюсов выходя из подъезда и, моментально, промочив левую ногу. Как истинный русский интеллигент он не обратил внимания на такие мелочи, будучи увлечён разницей между собой - человеком и тварью неразумной, простейшей.

"Всё таки мне повезло родиться абсолютным венцом творения", - додумывал Флюсов, ввинчиваясь в переполненный автобус. Автобус был набит венцами творения под завязку и они, венцы, ну совсем не обрадовались прибытию ещё одного подобного. Флюсову наступили на ногу и обозвали "пиздёнышем в очках". Был понедельник и в автобусе радостно пахло прошедшим воскресным весельем. Флюсов прервал концептуальные раздумья и угрюмо уставился в грязное окно.

Когда в голливудских фильмах я вижу дикие гонки, где главный герой на переполненных улицах ловко уходит от восемнадцати аварий в секунду, а полицейские машины передвигаются исключительно кувырком или скользя крышей по асфальту, я всякий раз вспоминаю Эдика.
Эдик - друг моего львовского детства. Отличный мужик и по совместительству - страшный человек. Он может на масленицу достать сапоги с любого столба, а может в одиночку захватить пролетающий над головой "Боинг". Смотря по настроению.
Но главный его талант - это конечно же руль. Рулит Эдик потрясающе.
С начала девяностых, ему пришлось повозить своего шефа на разных, самых шикарных авто того времени, а вот меня он вдоволь покатал на своем старом, убитом "жигуле" двойке.

Представьте себе - узкие львовские улочки, под колесами гладкий булыжник, на котором в принципе невозможно затормозить, а вокруг люди, трамваи и переполненные тарантайками дороги.
Средняя скорость железного потока, километров сорок в час. Если в такой обстановке, виляя, гнать под семьдесят, то каждую секунду можно с ума сойти от страха и раскорячившись, вполне можно проткнуть когтями бардачок.
Но когда тебя в такой ситуации разгоняют до сотни, то ты уже на все плюешь, расслабляешься и просто начинаешь получать большое эстетическое удовольствие, от происходящего. Мозги отключаются, страх пропадает и все вокруг кажется голливудским 3D фильмом.
А Эдик, рассказывая что-то веселое, гонит и гонит, как будто все вокруг нас каскадеры и мы по сто раз отрепетировали с ними каждый поворот руля.
Чуть ли не главным рычагом управления машины, у Эдика было левое зеркало. Он каждую минуту его складывал и раскладывал, чтобы тютелька в тютельку втиснуться между грузовиком и трамваем.
Не знаю почему, но не боялся я с ним ездить. По всем приметам должен был бояться, но вот не боялся.

"Как то обшивали сайдингом дом мы одному мужику. Работали я, мой отец, мой дядя и их троюродный брат дядя Толя. Во время обеденного перерыва, за чаем, зашел разговор про хачей, террористов и прочих мусульман. Кто то коснулся темы Чеченской войны, и тут мой отец оживился и стал упрашивать дядю Толю:
- О Толян, а расскажи, как ты в Чечне был и за руку с Дудаевым здоровался!

Дядя Толя был большой любитель потравить байки, поэтому незамедлительно приступил к рассказу.
1991, дядька работал дальнобойщиком на тентированном камазе. Послали его с грузом в Чечню, в напарники дали чеченца, по такому случаю решившего навестить родню. Выехали еще при Советском Союзе, по дороге он развалился.
Приехали в Чечню, сдали груз куда надо, получили деньги. Чеченец решил остаться дома и не ехать назад, так как вокруг непонятно что творилось, и Чечня собралась отделяться от России. Дядя Толя, что бы ни ехать назад пустым и заработать еще немного денег, купил оптом кукурузных палочек, которые там тогда производились, доверху наполнил ими камаз, и побыстрее поехал подальше из зарождающийся Ичкерии.

Почти на самой границе республики, дорогу ему перегородили бородатые чеченцы в спортивных костюмах, вооруженные стволами времен ВОВ.
- Чито вэзеж, урус? - поинтересовались "таможенники".
- Кукурузные палочки в Сибирь везу, все документы есть. - ответил дядя Толя.
- Эээ, да ты Чечню, разграбляешь! Или оставляй машина и иди отсюда пешком, или возвращайся и отдавай все туда, где взял!
Дядька, недолго думая развернул камаз и быстрее поехал назад в республику. Но не возвращать "награбленное", а искать своего напарника - чеченца , единственного кого он там знал, что бы узнать что твориться и как ему уехать. Нашел по памяти аул в которой он его завозил, а там и напарника. Напарник сказал, что сам пока не понял, что твориться в Чечне, но пообещал узнать как дяде Толе выбраться, а пока предложил ему быть его гостем.

Я встретил его случайно в тверской электричке, по дороге на дачу.
Всю дорогу, все три часа, он сидел в углу вагона под лавкой, периодически поглядывая в мою сторону. А я поглядывал на него. Когда на конечной вагон опустел, он так и остался сидеть там в углу. Я не спешил, до электрички на Бологое оставался ещё час с лишним.

- Ты чьё? - просто так спросил я, присев напротив.

Он втянул голову в плечи, вытаращил глаза, и неожиданно сделал лужу.

- Ах ты... Что, потерпеть не мог?

Я протянул руку, взял его за шкирку, и вытащил из-под лавки. От молчал, только громко хлопал глазами с длинными белёсыми ресницами.

- Конечная, братан. Приехали.

Однако стоило разжать пальцы, как его будто на резиночке затянуло обратно под лавку. Только нос и два глаза с любопытством торчали наружу.

- Ну, хорошо.

Я открыл рюкзачек, и достал пакет. В пакетике лежали две сосиски, и два куска булки. Это был мой обед. Я как раз планировал найти где нибудь укромный уголок и подкрепиться. При виде пакетика он снова громко хлопнул глазами и сглотнул.

- Смотри. Тебе половина, и мне половина. - сказал я и положил перед ним одну сосиску и кусок хлеба.

Есть у нас в ЖЭКе, а ЖЭК это вообще отдельные, интересные истории из жизни людей, слесарь-сантехник. И не надо хвалиться своими ЖЭКами и в них слесарями- сантехниками. Я понимаю, этого добра есть везде. Но у вас как? Как правило, сантехник Вася пьян, грязен и матершинник. А вот у нас немного наоборот. У нас сантехник Дима не пьет. Не курит. Девушек не пользует. Не матерится. Чист. Опрятен. Культурен.

Что, скажете, не бывает таких сантехников? А вот хрен вам на весь ваш опыт, бывают! И Дима тому пример.

Когда в доме что то ломается из водопроводного хозяйства, то сразу возникает мысль - "Надо Димочку вызывать". Именно так - "Димочку". Потому, что к небольшому, аккуратненькому человечку по другому обращаться, как то даже и кощунственно.

И хотя руки у Димочки растут из самой, что ни на есть жопы, откуда то из района копчика, но культура поведения и смотрящий куда то в никуда взгляд, делают "Димочку" вполне конкурентным среди пряморуких, но классических сантехников.

Такое, прямо скажем, несвойственное для людей мужественной профессии отношение к жизни и работе у Димочки сложилось не просто так. Он бы подвержен. Причём подвержен в разные фазы луны разным течениям. В разные времена он был свидетелем Иеговым, состоял в "Белом братстве", еще в каком то красном/синем/зеленом братстве, увлекался Кришной, участвовал в какой то секте "За жизнь", "Благодать", еще в каких то... В общем был человеком разносторонним и увлекающимся.

Все эти учения сектантских "духовных учителей" разнообразных верований и взглядов на религию, как ни странно, не внесли сумятицу в психику Димочки, а органично влились в нее и расположились там, мирно сосуществуя и не мешая друг другу, отчего Дима приобрел жизненную созерцательность, граничащую с бытовым похуизмом и философское отношение к любой проблеме, в народе называемой "положить хер на все"

- Ну, вот смотри, - Абрам Хацкель с жадностью забросил в рот щепоть квашеной капусты. - Можно ли выдумать что-то более идиотское, чем такой "ответ Чемберлену"? Вместо расследования по факту хищений и убийства, мы вводим антиконституционный запрет на усыновление. Это же ни в какие ворота! Дети в чем виноваты? Статистику эти кретины видели? Думали-то о чём в тот момент?

- Не знаю, друг. Не знаю, - Раппопорт принялся методично разрезать бифштекс. - Могли бы думать - не приняли б закона. Это же посмешище, похлеще Никиткиной эскапады. На нас весь мир смотрит, как на долбоёбов-каннибалов, склонных к инцесту. Великорусский шовинизм во всей красе.

- Вот ты морда жидовская! Любой разговор к этому сводишь. Никакой это не шовинизм, а простая тупость и попытка увернуться от говна, летящего на вентилятор. Если они пойдут на поводу америкосов, если станут "своих" сливать, это же вся система рухнет, - говоря это, Абрам не переставал чавкать. Жир тек по его подбородку. - Введи антикоррупционный закон - введи смертную казнь за взятки и хищения - и можешь смело расстреливать три миллиона чиновников. Можешь подряд, можешь через одного - не промахнёшься, поверь.

Закончив пламенный монолог, Хацкель дотянулся до бутылки, царящей в центре стола, и принялся разливать водку. Вениамин Раппопорт тем временем с нескрываемым наслаждением закурил. Оба уже были изрядно пьяны, мучились тяжестью в животе и хотели одного - молча созерцать остатки трапезы, уйдя глубоко в свои мысли, ожидая минуты, когда же можно будет проглотить еще кусочек чего-нибудь.

Два друга частенько коротали вечера вместе, выпивая и закусывая. Вечной темой для споров становилось еврейское происхождение Вени и квасной патриотизм Хацкеля, густо замешанный на антисемитизме. Как бы это ни было странно - ненавидеть евреев сильнее Абрама не мог никто. Он был квинтэссенцией ненависти. Любой разговор умудрялся перевести к жидо-масонским заговорам и мировой закулисе.

Леха уныло брел домой от метро, сжимая в руке банку пива. Уныло потому, что не хотел домой, знаете, бывает такой момент в жизни, когда все опротивело. А Лехе опротивело.
Во-первых, жена. Не судите строго, милая воздушная девочка, проведя с ним несколько ночей, объявила, что беременна. Сыграли шумную, бестолковую свадьбу, да только ребенок все никак не появлялся, как призналась пьяная жена: и никогда не было.
Во-вторых, теща, 150 кг чистого говна, эдакий сухогруз с пельменями, она постоянно делала из Лехи персонажа бессмертного произведения Гюго "Отверженные". Чтобы обеспечить эту семейку ему пришлось бросить институт и пойти работать продавцом в магазин оператора связи. Жена постепенно превращалась в подобие тещи, весила уже килограмм 120 и научилась виртуозно гнобить Леху.
- Беспросветность, - подумал Леха и пнул бутылку из-под пива. В этот момент ему показалось, что он "словил белку" или что пиво начинено психотропными веществами: из бутылки пошел серый туман, постепенно трансформируясь в мужика восточной внешности в халате.
- Хоттабыч, блин, - выдавил Леха, грузно оседая на жопу.
- Опять русский, - с тоской произнес джинн. -Ну, какой к ифритам, Хоттабыч? И почему вы, русские, настолько однообразные? Он же из бороды волосы драл, а это невозможно.
У Лехи в голове пронеслась мысль, что джинн тоже ни фига нереально. Но он постеснялся это озвучить.
- И что теперь? - пробормотал Леха. - Три желания? Тогда виллу на Гавайях, Майбах и миллион долларов на счету.
Как только он закончил бормотать, сразу понял - ну бред же! Можно было и лучше пожелать!

Чайник, стоящий на плите, пронзительно засвистел и тут же затих, снятый с огня уверенной рукой.
- Значит внук, говоришь, приехал? - Спросила, наливая кипяток в чашку, пожилая женщина у старушки, которая выглядела лет на восемьдесят, хотя на самом деле была ещё старше. - Машину я у них видела. Большая. Солидная. Мне сын даже говорил, как называется. Нерусское название какое-то, "Лехус" чтоли...
- Ну так, деньги есть, что ж на хорошей машине не ездить. - Рассудительно проговорила бабушка, сидящая за столом, осторожно беря в руки чашку. - Толя-то не мальчик ведь уже, главным инженером у себя в Екатеринбурге работает. Его и в отпуск-то с большим трудом отпустили. Давно мы не виделись. Лет десять точно. Да и то, если подумать, не удивительно совсем, у них там жизнь своя, дети подросли, не до бабушки уж. Позвонят иногда, а я и рада. Ой, Маш, я ж вафель тебе принесла.

Крупная женщина с круглым добрым лицом, протестующе замахала руками, но её собеседница, не слушая возражений, посеменила в прихожую. Клавдия Николаевна, несмотря на прожитые годы, была ещё вполне крепкой бабушкой, двигалась самостоятельно, не помогая себе палкой, и даже всю работу по дому выполняла сама. Невысокого роста, сухонькая, с заострившимися от возраста чертами лица и глазами под очками с тонкими дужками, в которых, несмотря на прожитые годы, отражались ум и понимание.
Жизнь Клавдия Николаевна прожила долгую и нелёгкую. Родилась и росла в Ленинграде, там же поступила в институт, и там же встретила войну. Из родного города её, беременную вывезли зимой по "дороге жизни" и отправили в Поволжье, оставив в блокадном городе супруга и налаженный быт. Потом была долгая и совсем нелёгкая жизнь на новом месте. Похоронка на мужа, почти совпала по времени с днём, когда у него родился сын. В родной Лениград молоденькая Клава решила не возвращаться, осев в маленьком городе, приютившим её во время войны, где и дожила до старости. Но детство и юность, проведённые в северной столице, давали о себе знать. Клавдия Николаевна обладала нетипичной для местных пенсионерок породой, которая всё сильнее проступали с каждым прожитым годом - врождённой интеллигентностью, чувством юмора и обезоруживающей самоиронией.Недаром, даже суровые мужчины, находившиеся в её подчинении, в целлюлозном цеху, где она проработала всю жизнь мастером, в её присутствии преображались - искренне улыбались, а количество матерных слов их речи сильно уменьшалось.
Женщина, у которой сейчас гостила старушка, была её соседкой по лестничной площадке. Она тоже недавно вышла на пенсию и частенько помогала по хозяйству Клавдии Николаевне. Все знакомые уже давно добавляли отчество к её имени, но бабушка, помнящая Марию ещё маленькой девчонкой, так и продолжала называть Машей.

Есть у меня друг Валера. Мы с ним знакомы еще со студенческой поры, когда вместе ходили в один турклуб и занимались водным туризмом. Внешность он имеет, мягко говоря, устрашающую. Под 2 метра роста, широкоплечий, мощного спортивного телосложения. Его суровое, мужественное лицо "украшали" поломанный нос и большой багровый шрам на щеке. Но внешность обманчива. Валерин облик никак не вязался с его манерой общения и характером. На самом деле, он скромный и спокойный человек, причем очень добрый и отзывчивый. Его красавица жена и три дочки души в нем не чают и он отвечает им взаимностью. Шрам - это напоминание о его детских увлечениях пиротехникой, а сломанный нос - от неудачного прыжка с парашютом в армии. Работает мой друг хирургом в травмопункте. Причем, как говорят, он "хирург от бога, золотые руки". Много раз ему предлагали перейти в частные клиники, но он не соглашался, привык находиться на переднем рубеже в войне со смертью.

Именно к нему я обратился со своей проблемой. С некоторых пор у меня на спине под кожей стала расти небольшая плотная шишка. Пока была маленькой она мне не мешала, но постепенно опухоль выросла до размера куриного яйца и стала сильно зудеть и чесаться. Я позвонил Валере и договорился встретиться с ним в его травмопункте вечером после его дежурства. Как стемнело, прихватив бутылочку хорошего коньячку, я пошел на консультацию. Друг меня осмотрел и сказал что ничего страшного, это липома или по-простому - жировик.

- Если хочешь, могу вырезать прямо сейчас, пока никого из больных нет и операционная свободна - сказал он.

Я согласился. Мне накололи в спину местного обезболивающего и положили на стол. Не успел я испугаться, как быстро, за каких-то 10 минут, все закончилось - опухоль вырезали, спину зашили и перевязали.

- Теперь пойдем пить твой коньяк - заявил он - Или ты думал, я его сам пить буду?

В 97-м году я был гораздо моложе и не то, чтобы поглупее, но тогда я мог рассчитать свои действия только на один ход вперед.
Сейчас, правда, тоже на один, зато перед очередным ходом, я научился делать маленькую паузу, на хорошенько подумать...

А той зимой 97-го, у меня еще не было этого ценного качества, что и позволило мне очутиться между Витьком и Олегом, в кабине старого громыхающего "ЗИЛа".
Шел снег.
Олег, почти упершись лбом в ветровое стекло, всматривался в дорогу. У него никогда не работали дворники.
Чтобы разрядить гнетущую обстановку, мы с Витьком даже пытались шутить:
- Так вот почему со стороны ветра стекло называется - ветровым, а со стороны Олега - лобовым...

Но внезапно, шуточки, как рукой сняло - нас остановили менты.

По венам вместо крови потек резиновый клей. Время остановилось и мы осознали во что вляпались...
Олега трясло от ужаса, но он делал вид, что от холода, Олег пытался улыбаться и кокетничать с гаишниками охрипшим голосом, но выглядело это жалко:
- Извините, Вы конечно правы, но фара у меня вот только что перегорела, наверное вас испугалась кхе, кхе, кхе, я обещаю - как только доеду до дома, спать не лягу, а лампочку поменяю. Номерной знак? Пожалуйста.

И Олег кинулся тереть своей шапкой номер машины заляпанный примерзшей грязью.
Луч ментовского фонарика, наконец удостоил своим вниманием и нас с Витьком:
- Эй, там, в кабине! Сколько вас?
- Двое.
- Все граждане России? А ну покажитесь.
- Так точно, все!
- Ладно. Водитель, что в кузове везем?